РЦХИДНИ, ф. 16, оп. 2, д. 42, л. 18. Подлинник  (текст – автограф В. П. Осипова)

       Наша история закончится не в момент смерти пациента В. И. Ульянова, она придет к логическому концу лишь через сутки, 22 января 1924, во вторник, когда члены комиссии, хоть и в неполном составе подпишут акт вскрытия, которое делал великий патологоанатом современности, профессор Алексей Иванович Абрикосов. А вот первый главный врач больницы им. С. П. Боткина Федор Александрович Гетье, он же организатор строительства этой больницы, личный врач семьи Ульяновых, если кого-то из врачей вообще можно назвать «личным», свою подпись не поставит.

       В итоге десять подписей и один не подписавший акт – так закончится история болезни пациента Ульянова, создателя нового государства, Союза ССР, родившегося 30 декабря 1922 года. Страны, в которой партийная идеология, стиснувшая в дружеских объятиях медицинскую этику, удушила ее.

       Вскрытие было организовано для борьбы со слухами. Его проводили в совершенно не приспособленном для этих целей помещении усадьбы Горки. Большая часть комиссии заинтересована подписать нужный диагноз, наркомы постоянно звонят в Кремль, согласовывая и уточняя формулировки, кругом вооруженная охрана, состоящая из латышских стрелков. Отдаленная и изолированная усадьба, как нельзя лучше подходила для скрытной операции. На кафедре патологической анатомии сделать все в тайне не удалось бы.

       Изначально, как гласил приказ по гарнизону города Москвы и войскам Московского Военного округа № 8, В. И. Ульянова, во исполнение постановления ЦИК СССР и назначенной особой комиссии по установлению порядка похорон, тело планировалось захоронить в субботу 26 января 1924 года: «вынос тела из Дома Союзов и следование на Красную площадь для предания земле 26-го января. О часе будет объявлено особо». Председатель Исполкома Коминтерна, тов. Зиновьев, отправил всем секциям телеграмму, где также сообщал о похоронах в субботу, 26-го января. Планировалось «сверх» организованное мероприятие государственного уровня, похороны первого лица государства, в которых было регламентировано все, от порядка следования колонн, формы одежды, установки врачебных пунктов до пропуска автомобилей по приказу тов. Петерсона.

       Затем похороны были перенесены на 16–00 27 января 1924 года, о чем свидетельствует приказ Революционного военного совета СССР Республики № 91 от 25 января 1924 года 15 часов 50 минут, постановление о прекращении торговли на базарах, рынках и лотках в воскресенье 27 января, о порядке выносе венков и письмо республикам, областям, губисполкомам, Реввоенсовету, ВСНХ, НКПС, Наркомпочтелю и остальным Наркоматам Союза ССР о приостановлении работы всех предприятий, движения всякого транспорта, салюте и гудках.

       В газетах конца января так и написано, что В. И. Ульянова захоронили в 16–00 27 января 1924 года. Например, ежедневная военная газета «Красная звезда» № 23 за 30 января 1924 года пишет: «Мы опустили в могилу Ильича, но в нашей работе мы сохраним вечно бессмертного Ленина». Газета «Известия» за 29 января пишет: «В воскресенье 27-го января Красная Москва хоронила Ленина».

       Вот как выглядели заголовки газетных статей в те дни:

       «Осиротелые»

       «Оружие освобождения выковано»

       «Маркс новой эпохи»

       «То, что было смертного в Ленине, умерло, но дело и заветы его пребудут вечно»

       «Памяти гения»

       «Не дрогнет ни трудовой молот, ни боевое знамя»

       Слухов о заболевании В. И. Ульянова в то время ходило много. В качестве примера их количества приведу лозунг МК в газете «Рабочая Москва» экстренный выпуск 22 января 1924 года: «Борьба со злостными слухами контр-революционеров – обязанность каждого рабочего и честного гражданина». В газете не указано, что это за слухи, с которыми надо бороться всем честным гражданам. Но это заявление опубликовано непосредственно в день оповещения народа о смерти Ленина, что сразу отметает дополнительные вопросы.

       Лечащий доктор Ленина Алексей Михайлович Кожевников невропатолог, специалист по нейросифилису, писал, что пациент Ульянов тяготится присутствием немецких врачей и очень просит оказать влияние, чтобы немецкие профессора уехали поскорее домой, так как в Москве очень много сплетен о его здоровье и присутствие немцев усугубляет их. Как известно, первое лицо государства прямо и косвенно обслуживает большое количество народа. Это касается и медицинских вопросов. Определенное число людей занималось подготовкой рецептурных лекарств, их транспортировкой. Непосредственно вокруг Ленина постоянно находилось довольно много медицинского персонала, охраны. Наверняка, часть людей, делились тем, что видели с родными, близкими и друзьями. Атмосфера в те годы еще не напоминала конец 30-х годов, когда за неосторожное слово можно было поплатиться жизнью.

       Отдельно о «правдивости» официально публикуемой информации – сам Ленин смеялся, когда узнал, что в первом бюллетене о его здоровье было сказано о желудочно-кишечном заболевании, сопровождавшимся нарушением кровообращения, и сказал, что лучшие дипломаты – это его врачи, составившие бюллетень. Таких отметок в дневнике несколько, вот, что пишет Ульянов в одной из них: «т. Каменев! PPS. Только что услышал от сестры о бюллетенях, вами обо мне выпущенных. И хохотал же. «Послушай, ври, да знай меру! ». Следует отметить, что в обязанности врачей не входит публикация каких-либо ложных данных о течении болезни, поэтому у этого явления исключительно политические корни.

       В 1917 году В. И. Ульянов вернулся в Россию с постоянными головными болями, которые затем усилились. Об этом пишут и Д. А. Волкогонов, и Ю. М. Лопухин. Тем не менее, он сам заполняет анкету для делегатов на Х Всероссийском съезде РКП в 1921 году, где в графе о состоянии своего здоровья указывает – «здоров». Буквально через несколько месяцев выяснится, что это утверждение было весьма сомнительным.

       «Ввиду циркулировавших слухов в России и за границей о специфическом характере заболевания покойного В. И. Ульянова (Ленина) врачи, пользовавшие покойного, заявляют, что никаких указаний на lues нет ни в его анамнезе, ни в результатах исследования крови и черепно-мозговой жидкости, ни в данных произведенного вскрытия тела».

       Проф. В. Осипов.

       Проф. Д. Фельдберг. Prof. Foerster.

       Проф. В. Крамер.

       А. Кожевников.

       Ф. Гетье.

  РЦХИДНИ, ф. 16, оп. 2, д. 42, л. 18. Подлинник  (текст – автограф В. П. Осипова)

       «Я большой приверженец здравого смысла, я верю в него. Но здравый смысл иногда нас вводит в серьезные заблуждения» – писал великий философ современности К. Р. Поппер. Наша история подтверждает его высказывание: вроде бы само собой разумеющееся, при проверке не выдерживает никакой критики. Любую информацию, не подтвержденную документально, я решил относить к слухам и не использовать. Даже если это высказывания технического секретаря Сталина Бориса Бажанова, изданные им в виде мемуаров, или известный историкам бюллетень «Намедни», в которых говорится о болезни В. И. Ульянова. Высказывания любых деятелей советского периода (кроме мнения наркома Семашко), утверждающих или опровергающих наличие любого заболевания у Председателя Совнаркома, которые вносили и продолжают вносить путаницу в представления врачей, также исключены из данной книги. Я решил взять за основу формирования клинического мнения только оригинальные записи лечащих врачей.

       Таким образом, для анализа используется только медицинская литература, в основном, начала ХХ века, и в первую очередь авторства врачей пациента В. И. Ульянова. Анализ акта патологоанатомического заключения профессора А. И. Абрикосова и статья Н. А. Семашко «Что же дало вскрытие…» ведется через призму учебников по частной и общей патологической анатомии великих отечественных патологоанатомов М. Н. Никифорова, А. И. Абрикосова и И. В. Давыдовского. Кроме того, использована монография «Сифилис головного мозга» под редакцией А. И. Абрикосова и прочих.

       Только такой подход, очищенный от слухов и высказываний любых лиц, зажатых в исторические рамки, дает врачебному сообществу результат без минимального когнитивного искажения.