Гендерное наравноправие в современном мире

Во второй главе была проанализирована проблема неравенства ролей по признаку пола с акцентом на полноте понимания этого феномена при его изучении в кросс-культурной перспективе. В этой главе он будет рассмотрен более подробно.

Отметим, что для описания феномена были использованы оба слова - «пол» и «гендер». Какую смысловую нагрузку несут эти термины? Шлегел (Schlegel, 1989) утверждает, что при описании биологических характеристиках наобходимо использовать термин «пол», отличающий мужчин от женщин, а слово «гендер» - для различения социально приемлемых форм поведения для мужчин и женщин.

Гендер – это преимущественно «объяснительный конструкт» (Hare-Mustin, Marecek, 1990) в том смысле, что люди во всем мире начинают с восприятия чего-то реального (пол) и затем проецируют свои установки, убеждения, нормы, стереотипы и ценности для формирования понятия «гендер» (Moore, 1988; Ortner, Whitehead, 1981).

Различия, основанные на биологической природе, как правило, преувеличиваются. У людей выражена тенденция к преувеличению различий между мужчинами и женщинами, чем это обнаруживается на основе строгих психологических исследований (Lott, 1990). Например, исследование, проведенное Луммисом и Стевенсоном (Lummis, Stevenson, 1990), в котором были протестированы тысячи детей начальных классов в Тайване, Японии и США, показало очень мало гендерных различий. Во всех трех культурах девочки немного лучше читали, мальчики немного успешнее были в математике. Более того, гендерные различия объяснялись «биологическими факторами» намного больше, чем это подтверждалось фактами.

Короче говоря, статистически значимые различия имели тенденцию быть небольшими, неустойчивыми и во многом обусловленными спецификой ситуации. Респонденты действительно «проецировали» и преувеличивали свои культурно обусловленные представления, зачастую оправдывающие эксплуатацию по гендерному признаку.

В предыдущей главе отмечалось, что наше восприятие окружающего мира частично обусловлено объективной реальностью, частично элементами субъективной культуры, которую мы усваиваем в процессе социализации и жизни в конкретной культуре (совместно разделяемыми установками, убеждениями и ценностями). Другими словами, пол - это реальное и этическое (общее), а гендер – это сконструированное и эмическое (конкретное, культурно обусловленное). В каждой культуре этот конструкт сформирован совершенно уникальным способом. Представления о «мужественности» и «женскости» являются еще более эмическими.

Элементы субъективной культуры, связаные с признаками пола, во всем мире различны, поскольку зависят от характера жизнедеятельности и определенных экономических условий. Начнем наш анализ с констатации реальности: женщины во всем мире рожают детей и несут на себе определенное бремя риска во время беременности и в процессе воспитания детей. Сообщества, которые вынуждены для своего выживания заниматься опасными видами деятельности (например, рыбная ловля в открытом море или охота на диких животных), формируют субъективные типы культур, в которых эти виды деятельности возвеличиваются и социально одобряются. Высокий социальный статус этих видов активности обеспечивает их выполнение. Таким образом, устанавливается статусная дифференциация различных видов деятельности, которая, в свою очередь, создает статусные гендерные различия. Естественно, в информационных обществах, таких как Соединенные Штаты, опасные виды деятельности не так необходимы для выживания. В результате действительно, мы получаем подтверждение - чем более «современным» является общество, тем меньше в нем различий в стереотипах в отношении мужчин и женщин (Williams, Best, 1982, 1990).

Связь между экологией и статусом женщин можно увидеть на интересном примере феномена полиандрии*. Братская полиандрия (несколько братьев являются мужьями одной женщины) практикуется людьми, живущими в северной части Непала, около Тибета. Это земля, мало приспособленная к деторождению, и здесь трудно поддерживать рост народонаселения. В этой части мира семьи вынуждены работать на полях, пасти скот и осуществлять торговый обмен для поддержания экономической независимости. Редко, чтобы один мужчина выполнял все виды этих работ, поэтому широко практикуется братская полиандрия (Goldstein, 1987). Нормальной моделью считалось, что женщина приходит жить на землю своих мужей. Так как женщина может родить только несколько детей, то различие между моногамией и полиандрией с точки зрения воспроизводства населения является впечатляющим. Члены этой культуры имеют возможность выбора между моногамией или полиандрией, однако часто выбор делается в пользу полиандрии, чтобы не делить землю.

Те братья, которые выбрали моногамию, но не хотели делить землю, обнаруживали, что конфликты между их женами были особенно тяжелыми. Поэтому полиандрия как тип организации семейной жизни становится более привлекательной.

Короче говоря, исходя из реальности жизни и нежелательности разделения земли, этот сегмент непальского общества выбрал такую модель организации семейной жизни, которая позволяет сохранять контроль за ростом народонаселения, сохранять землю неразделенной и обеспечивать безопасность для женщин и детей.

Что можно сказать о статусе женщин? Номинально самый старший муж является главой семьи, и все дети называют его «отцом». Другие мужья называются либо «отец», либо «брат отца». Однако, в отличие от женщин, которые находятся в моногамных семейных отношениях, женщина, находящаяся в поландрических отношениях, может интриговать против того или иного мужа и тем самым контролировать многие ситуации в свою пользу. В этом случае трудно делать какие-либо обобщения в отношении статусных различий, поскольку некоторые женщины в семейной жизни будут более успешными, чем другие.

Это конкретный пример методологических трудностей в области сравнительного изучения статусно-гендерных характеристик между культурами. Статус гендера – это эмический статус. Каким образом можно сравнивать эмические характеристики? В главе 3 говорилось о том, что сравнивать можно только этические характеристики. Если мужчины и женщины сравниваются как биологические существа, то каких-либо известных культурных различий не наблюдается. Они возникают только тогда, когда мужчины и женщины сравниваются как культурные конструкты. Только тогда мы обнаруживаем различия. Однако, если индикаторы различий являются эмическими конструктами, то сравнение становится невозможным.

Для получения конкретных выводов о наличии у мужчин больше власти, по сравнению с женщинами, в исследованиях обычно используется ряд положений или критериев (таких, например, как «кто принимает главные решения»). Однако здесь возникает необходимость концептуализации - что означает «главное» решение? Если главное решение – это такое решение, которое влияет на жизнь всего сообщества (например, «Следует ли нам вступать в войну?»), тогда действительно есть основание говорить о том, что мужчины имеют больше власти, чем женщины. Однако, если главное решение – это решение, которое влияет на семейную жизнь (например, «Следует ли нам завести еще одного ребенка?»), то вопрос о наличии у мужчины больше власти становится не таким ясным. Исследований, «шкалирующих» решения с точки зрения их значимости на основе мировой статистики не существует.

Интересный случай «эмического равенства» дает поколение японских женщин, родившихся в период 1946-1955 годов, в исследовании Ивао (Iwao, 1993). Он утверждает, что женщины, родившиеся перед Второй мировой войной, сохраняют традиционные представления. И их статус по отношению к мужчинам – это подчиненный статус. Однако поколение женщин 1946-1955 годов рождения сильно отлично от предыдущего. В этом поколении жена жестко контролирует семейную жизнь (муж приносит в семью заработанные деньги, а жена выделяет ему определенные суммы на расходы). Она может принять самостоятельное решение устроиться на работу, принося в общий семейный бюджет порядка 650 долларов ежемесячно, тогда как ее муж имеет доход порядка 406 долларов (с. 87). Если она работает, то тратит деньги по своему усмотрению так, как считает нужным. Она свободна в выборе – работать, идти учиться, принимать участие в работе международных организаций, вступать на стезю политической активности или писать романы и сочинять стихи. Если жена решает работать, она имеет право сама выбрать сферу профессиональной деятельности. Муж, в отличие от жены, является «рабом своей корпорации». Она может свободно путешествовать по всему миру, посещать концерты и театры, быть свободной в выборе своей одежды. Ее муж все свое время тратит на работу и не может уделять столько времени семье, как бы это ему ни хотелось. Японец говорит: «Мужчина – главный, а женщина – доминирует». Японские женщины, интерпретируя взгляды американских женщин на проблему равенства полов, реагируют ироничной фразой: «Поскольку их мужчины убивают себя на работе, то они полагают, что должны делать то же самое». Японки предпочитают самостоятельно планировать свой распорядок дня.

Более того, в японской культуре, в которой семья является наиболее значимой жизненной ценностьюью как для мужчин, так и для женщин, первые работают, чтобы поддержать семью, а женщины готовят детей для жесткой конкуренции во внешнем мире. В результате «ни мужчины, ни женщины в Японии не считают, что рождение и воспитание детей является основанием для подчиненного статуса женщин» (Iwao, 1993, с. 129).

На американцев сильное впечатление оказывает тот факт, что японские женщины в целом не принимают участия в социальной активности своих мужей, что американцы рассматривают как явный признак их подчиненного положения. Однако японские женщины относятся к этому иначе: «Я должна проявлять свои лучшие качества перед коллегами своего мужа и производить хорошее впечатление на его руководителей, которые неоднозначно относятся к женщине» (Ивао, 1993, с. 91). Женщины, родившиеся в период между 1946-1955 годами, самостоятельно принимают б о льшую часть важных семейных решений: где проживать, в каких школах должны учиться дети, что покупать, особенно, если учесть, что одна треть японских семей является «взаимно заменяемыми семейными сообществами» («commuting marriages» - муж отсутствует и появляется в семье раз в месяц на уикенд). Некоторые семейные решения относятся к самостоятельному выбору работы в той или иной сфере бизнеса, поэтому около 5 процентов президентов японских корпораций являются женщинами. Короче говоря, японские женщины рассматривают качество жизни как критерий для оценки равенства, и рассматривают мужчину, как человека, имеющего более низкое качество жизни. Ивао утверждает, что японцы послевоенного поколения ринулись к обеспечению богатства и изобилия, поэтому институт власти в семейных отношениях оказался для мужчин недостижимым.

Другая трудность в сравнении статусных параметров мужчин и женщин состоит в том, что в разных культурах нет одинаковых «моделей взаимоотношений» между мужчинами и женщинами. В доколониальной Гане и в некоторых регионах Африки, например, мужчины и женщины имели «разные», но «равные» взаимоотношения. Женщины вели финансовые дела независимо от своих мужей и во многих случаях они оказывались более успешными. Мужчины и женщины объединялись вместе для интимных отношений и продолжения потомства, но в других аспектах отношений они жили отдельной жизнью (Giele, Smock, 1977). Поэтому не совсем ясно, как нам в этом случае сравнивать статусы.

Во всяком случае, существуют большие культурные различия в понимании содержания и объема гендерного неравноправия. Эти различия отражают разнообразие субъективных культур в плане понимания того, что есть «мужчина» и что есть «женщина», так же как и в отношении концепции «хорошая жизнь». Субъективные культуры часто отражают большие отличия в экологических условиях жизни, в рамках которого сообщество конкурирует с другими за выживание.

О’Келли и Карни (O’Kelly, Carney, 1986) написали целую книгу на эту тему. Они проанализировали взаимоотношения между мужчинами и женщинами в нескольких типах обществ: «натуральном» (охота, рыбная ловля, сбор дикорастущих плодов, ягод и трав); «садоводческом» (сбор урожая на почве, отвоеванной на основе вырубки лесов); «пастушеском» (содержание и разведение домашнего скота); «аграрном» (возделывание почвы на основе вспашки, внесения удобрений и ирригации) и «индустриальном» (производство предметов потребления, товаров и услуг, которые обмениваются на другие ресурсы).

Некоторые ученые убеждены, что культурная эволюция проходила эти стадии. За время своего существования 99 процентов времени у человекообразных существ занимала «натуральная» культурная модель - добывание, сбор и заготовление пищи. Другие модели развивались и формировались непосредственно из предыдущих. Некоторые следы и остатки этих, более ранних культурных моделей можно обнаружить в большинстве обществ. В отдельных районах земного шара до сих пор существуют культуры натурального типа, например, в пустыне Калахари или Арктике. Садоводческие культуры можно обнаружить в регионах, которые начинают открываться и развиваться, таких как леса Амазонки в Бразилии. Пасторальные культуры также широко распространены - их можно обнаружить в Европе (на некоторых больших островах Средиземноморья и на Балканах) и особенно в Африке (например, Кения) и Азии.

В современном мире наиболее широко распространены аграрные культуры. Даже в Соединенных Штатах - где только 3 процента населения занято в фермерском секторе и где фермеры стремятся превратиться в «высокотехнологичных» современных менеджеров, - все еще можно найти элементы аграрной культуры с традиционными представлениями о роли женщины в обществе. Естественно, другие страны являются агрокультурными в большей степени. Например, около 80 процентов 1.1 миллиардного населения Китая занято в аграрном хозяйстве.

В то время как большинство индустриальных обществ находится в Европе и Северной Америке, то Япония, Гонконг, Северная Корея, Тайвань и Сингапур - это наглядные примеры обществ индустриального типа в Азии. Многие социалистические страны также достигли хорошего индустриального развития. Отдавая должное сложностям развития индустриальных обществ, О Келли и Карни (1986) в своей книге посвятили отдельные главы Соединенным Штатам, Швеции и Японии, странам третьего мира и социалистическим странам.

Охотничьи общества

В натуральных культурах наблюдается мало гендерных неравенств и фактически отсутствует развитая социальная стратификация (правители, боссы). В этих обществах высоко ценится и уважается человеческая жизнь сама по себе. Например, эскимосы очень низкого мнения о представителях западных индустриальных обществ, поскольку они «травят друг друга как животных». Воспитание детей является наиболее важной сферой, и двухсторонние системы поколений (равноправность и одинаковая значимость родни как со стороны матери, так и отца) являются общепринятыми. Натуральные общества имеют тенденцию быть моногамными (в одно время иметь только одного супруга / супругу) и жить ядерными семьями, состоящими из матери, отца и детей. Поскольку никаких излишков не существует, то мужчины не могут рассматриваться как богатые и, следовательно, сильные.

Неравенство между мужчинами и женщинами создают, по меньшей мере, два фактора: (1) относительная опасность активности мужчин и женщин и (2) зависимость от пищи (питания). Поскольку такие опасные виды деятельности, как охота и рыбная ловля, выполняются мужчинами, а большинство менее опасных видов – сбор и приготовление пищи, устройство жилья, воспитание детей – женщинами, это разделение труда в определенной степени служит основанием для возникновения неравенства между мужчинами и женщинами. Кроме этого, в натуральных обществах, в которых потребляется много пищи, существует гендерное неравноправие в тех случаях, когда добыванием пищи в основном занимаются мужчины. Несмотря на это, отношения между полами в этих обществах более равноправные, чем в других обществах, поскольку каждый пол зависит друг от друга с точки зрения выполнения конкретных видов деятельности. В целом, чем более суровые и жесткие условия добывания пищи из окружающей среды, тем больше неравноправия даже среди «добывателей» пищи. Однако в целом эта культурная модель взаимоотношений характеризуется сотрудничеством, уравнительностью (эгалитаризмом) и гибкостью, а также признанием свободы человека, независимо от возраста, пола и личных достоинств. Социальный порядок не зависит ни от фактического, ни от теоретического доминирования мужского начала.