Психическая подготовка. А что, мы на все руки мастера. . . 5 глава

Специальная физическая подготовка, прикладная борьба, прикладная ударная техника, защита, психотактическая подготовка — вот основные дисциплины, пре­подаваемые на наших занятиях, перечисленные по по­рядку.

Я поясню, почему преподаются именно эти предме­ты именно в такой последовательности.

Общая и специальная физическая подготовка — это базовые звенья обучения во всей специальной подготов­ке, практически в любой системе. Без них ни о какой борьбе и речи быть не может, поэтому она и поставлена следующим номером нашей программы.

Что такое борьба? Это тактико-технический арсе­нал действий, призванный управлять балансом против­ника и «вязать» его агрессивные проявления. Для борь­бы характерны длительные по времени напряжения (Инь-энергетика), характерные для защитных действий, то есть борьба по сути своей — это очень активная за­щита. Более того, благодаря своей энергозатратности, достаточно равномерной и длительной, она значитель­но поднимает физическую выносливость и психическую устойчивость.

Ударная техника формируется из надежных, про­стых по исполнению ударов, обладающих единственным общим свойством — внезапностью, достигаемой за счет скорости или техники выполнения. Люди падают не от самых сильных ударов, а от тех, которые они не заме­тили. Ударная часть атаки ведется, как правило, со сред­ней дистанции, готовя «почву» для перехода в силовую борьбу.

Чтобы иметь представление о защите, следует пре­жде всего уметь бить. Меня умиляют школы, занятые разработкой методик противодействия ножу без отработки действий непосредственно с ножом. Сперва на­учись бить, а уж потом, возможно, поймешь, как защи­щаться!

Психотактическая подготовка проходит через все разделы и имеет по сути единственную цель: добиться от слушателей понимания отсутствия выбора в ситуа­ции «сдаться или не сдаться». Самый страшный чело­век, которого вы знаете, — это вы сами. Именно вы му­чаете себя вредными привычками, обижаете близких и совершаете необдуманные поступки, после которых не­кая «группа товарищей» запросто может искалечить ва­ше тело. На всех наших занятиях вы прежде всего учи­тесь уничтожать собственное сопливое «Я». Когда оно умрет, вас будет трудно напугать или заставить сдаться. Просто то, что вам придется пережить на тренировках, по силе и продолжительности ощущений навряд ли про­изойдет в реальной жизни.

Попадаются иногда люди, шибко похожие на вопло­щение «американской мечты», то есть сидят они себе в дерьме и мечтают вдруг выиграть в лотерею, не озабо­тившись даже купить билет. Какая прелесть! Буду гово­рить исключительно о себе. Я не верю в то, что мной не оплачено деньгами, кровью или чем-то еще, и в своей не­замысловатой жизни руководствуюсь благоприобретен­ной истиной, точнее, доктриной «маленького подвига». Хочешь быть лучше — не жди подарков от окружающей среды, соверши маленький подвиг для себя, начни улуч­шаться сию секунду, делая это осознанно, а не под воз­действием потусторонних сил или какого-то наития. Кто виноват в том, что страна, в которой ты живешь, такова, какова она есть? Да, собственно, ты и виноват. Где тот самый маленький подвиг, совершенный для детей и вну­ков и, что самое забавное, для себя, любимого?

Очень трудно изменять окружающий и всегда про­тивный мир, зато работать над собой даже в мелочах — сущее удовольствие. Начните с того, что, не дожидаясь понедельника, бегом в зал железяки ворочать. Прекра­тите сию секунду дым из носа пускать, перестаньте ма­териться, ведь вы же этим ртом едите!

Надо же, на ходу сочинил пару заданий, которые можно выполнить за эту самую секунду! Поверьте: то, что добыто через лишения, потерять очень трудно, а вот деньги, выигранные в лотерею, всегда пропиваются стре­мительно и с большим чувством. Меняясь сам, меня­ешь и окружающую матрицу.

Теперь еще несколько слов об ответственности обще­ства за жизнь, здоровье и благополучие каждого своего члена Может, оно и не очень в тему, но ведь живем-то все мы именно в том обществе, какое имеем. Так вот, сия ответственность формируется на основе традиций, религиозных убеждений и законодательных актов, при­нятых в данном обществе и согласованных с бдящим го­сударством.

Как вы думаете, через сколько времени в Гер­мании приезжает полицай на место избиения бюр­гера его подвыпившими соплеменниками? Если не знаете, то я вам скажу: не позже, чем через пять-семь минут. А как же он, полицай этот, столь же­ланный в такой ситуации, узнает о столь гадском нарушении федеральных законов? А ему бабушка позвонила из ближайшего дома. А зачем она, «соз­нательная», позвонила? А затем, что не бюргера ей жалко, а премия ей полагается за своевременный... э-э-э... доклад в полицию. Так что порядок и за­конность в этой милой стране находятся под неусыпным контролем материально обеспокоенных бюргеров.

В Швеции материальный уровень большинства граждан настолько высок, что человек, попавший в тюрьму и просидевший там больше пяти лет, счита­ется инвалидом и ему выплачивается пенсия. На всю эту скучную страну есть одна стойкая банда або­ригенов, которая выметает под заказ магазины, по­том дружно садится в кутузку на очередные пару лет, а затем опять выметает магазины, — тоска!..

 

А в России вы хрен дождетесь, пока милиция при­едет для возбуждения уголовного дела и поимки винов­ных. Социально-экономические условия в нашей пью­щей стране вполне соизмеримы с Диким Западом вре­мен его колонизации. Созданный СМИ образ лихого бандита вполне приятен подрастающему поколению. «Крыши» на предприятиях постепенно переходят в аренду МВД, так что шпана помельче голодает, а поэто­му нам следует ждать реанимации уличных разбоев и грабежа. В подавляющей своей части население воору­жено хотя бы отверткой в кармане, в этой связи под­выпивший работяга вполне может превратиться в уда­лого разбойника. И самое главное, никому в этой стра­не не стоит верить, кроме родной мамы, все остальные рано или поздно напакостят.

В этих милых условиях следует помнить, что неспасение собственной жизни, данной Богом, есть тяжкий грех! Надеяться, кроме себя самого, не на кого, ждать гло­бальных изменений не приходится. На классический рус­ский вопрос «что делать?» может быть только один от­вет. Надо перестать витать в иллюзиях и задуматься о безопасности себя и своей семьи!

 

А как ищет преступничков наша милиция?! Да по старинке. Если партизан трое, то один из них — обяза­тельно предатель. Еще они знают первый принцип рим­ского права: «Кому выгодно». Как вы думаете, почему маньяков годами поймать не могут? Да потому, что их сдать некому и мотивов у них нет. При таких методах раскрытие уличного преступления, совершенного внезап­но и в одиночку, практически невозможно. Нет ни пред­варительного мотива, ни соучастников, готовых прибе­жать с докладом.

Вам, наверное, уже жутко надоели мои умствования, к тому же постоянно повторяющиеся, но я все-таки ска­жу еще раз, что никогда не призывал к агрессии и со­вершенно уверен в том, что самые сильные люди — са­мые добрые. Вот я, например, сама доброта и скром­ность, просто душка.

А что, разве нет?..

Как долго я терплю слюнявые разговоры случайных попутчиков, находящихся «под газом», насколько терпи­мо отношусь к идиотским выходкам гормонально пере­полненных тинэйджеров, да мне нахамить можно запро­сто, а я в ответ только улыбаться буду.

А вы знаете, почему это так?

Потому что я знаю наверняка, когда начинается на­стоящая агрессия, даже если она носит пока вербаль­ный характер. А знаю, потому что вооружен, силен, жесток и опасен — подобное познается подобным. Как только мальчуган лет тридцати решит удивить друзей дерзкой выходкой в адрес лысого, толстого мужичка, вя­ло перебирающего усталыми ногами, так сразу получит ответ, адекватный нападению, и я так полагаю, что в ближайшие лет пятьдесят он будет крайне воспитан и корректен в отношении себе подобных.

 

ЧЕЛОВЕК ВСЕГДА УЧИТСЯ ТОЛЬКО НА СВОИХ ОШИБКАХ, КАК БЫ ОН НИ ПЫТАЛСЯ УБЕДИТЬ СЕБЯ В ОБРАТНОМ. Задача настоящего прикладного тренинга заключается именно в том, чтобы условия, в которых проходит учебный процесс, были максималь­но негативными. Опыт, полученный подобным образом, неоценим, так как максимально приближен к реаль­ному.

Если сесть на окрашенную скамью, обязательно ис­пачкаешь зад. Если после одиннадцати часов вечера ло­вить частника, имея нежный запах спиртного, а не вы­зывать такси, то данная экономия однажды обязательно испачкает ваш зад. Пардон за натурализм, но первое и самое главное правило сохранения жизни сводится к сле­дующему. Не ешьте зеленых помидоров, то есть избегай­те фатальных глупостей.

Методика избегания возможной опасности крайне проста.

Мысленно просмотрите свой типичный распорядок дня, выявите его «критические точки». Если избежать их по объективным причинам нельзя, то постарайтесь хотя бы уменьшить риск. Мойте руки перед едой, избегайте случайных половых связей без средств защиты, насторо­женно относитесь к посторонним и внимательно — к близким, не садитесь и не вставайте спиной к подозри­тельным личностям. Будьте умными и неравнодушными, потому что глупые и пассивные вымирают.

Я понимаю, что в любом случае вы будете поступать именно так, как посчитаете возможным., даже если Ко-чергин будет завывать от негодования, как пилорама. Нет ничего более неблагодарного, чем давать умные советы, так что, уважаемые, абсолютно все в ваших руках — и еще в здравом смысле.

 

В начале восьмидесятых годов в Подмосковье была школа, где за две недели учили драться, при­чем с баснословным КПД. Сам я там не был, но знаю человека, знакомый которого общался с че­ловеком, который говорил, что это точно было.

Так вот, если верить описанию, школа была очень проста и доступна. Приходишь, платишь, и те­бе говорят:

— Заплатил?

— Угу.

— Дерись!

Ты начинаешь драться и дерешься... две недели. Потом заканчиваешь драться и понимаешь, что уме­ешь это делать, причем с разными противниками, с достойной выносливостью, собственным арсеналом и тактикой. Тренер следил за соблюдением прили­чий и молчал... Очень продуктивный подход, хотя и более чем субъективный.

 

У большинства результативных ударов нет эмоцио­нальной мотивации, чаще всего они являются сухой ре­акцией на раздражитель.

Согласитесь, ту скорость, с которой вы отдергиваете руку от кипящего чайника, крайне трудно выработать искусственно. В этом случае рефлекторно работают толь­ко те мышцы, которые дергают руку, а те, которые под­тверждают ваше усилие, находятся в состоянии естест­венного покоя.

В чем заключается суть программы по постановке удара? Да в том, чтобы утомить не только ваше желание ударить, но и бесполезно напряженные группы мышц и превратить удар в окончание алгоритма идентификации цели — не более. Ты увидел в амбразуре гадкую рожу супостата, тут же пальнул туда из 152-миллиметровой гау­бицы, а частота сердечных сокращений при этом так и осталась на уровне шестидесяти ударов в минуту.

Удачная шутка, не правда ли?

Человек всегда ждет кинестетических подтверждений своей деятельности. Побрился — погладь рожу, содрал зу­бами стринги — хвать за ягодицу, решил дать в репу — напрягся до мокрых полужопиц. Подумал, что, во-пер­вых, выглядеть так будешь крупнее, во-вторых, удар по­лучится явно сильней. А вышло так, что вот и не бил еще, а уже так устал, что уже и не до драки.

Напрягать свое мускулистое тельце перед и, что особенно ужасно, во время удара — это все равно, что вязать себя по ручонкам-ножонкам собственными же мышцами. Это для вас не есть полезно!

Полное расслабление во время боя — штука просто замечательная. Она может вызвать богатырский храп, что деморализует противника и вполне может превратить жуткую драку в удачный сон с хеппи-эндом. А для того, чтобы полностью расслабиться в опасной ситуации, пре­жде всего нужно научиться подавлять собственный страх.

Страх есть реакция на неизвестность или стереотип, вбитый в вас конвенционным способом. Хотите пример?

Вас танк переезжал когда-нибудь? Вы боитесь его на­езда на вас именно потому, что такое уже пару раз слу­чалось? Ах, вы сами додумались о последствиях.

Сон разума порождает чудовищ! Это чистая правда! Страх проявления обоснованной агрессии обычно кре­пится у вас на лбу в виде плаката, и уж поверьте: все не­годяи, для которых в силу комплекса неполноценности внешняя агрессия в отношении более слабых биомасс есть завтрак, обед и ужин, будут тереться рядом с вами в поисках конфликта и прогнозируемой легкой победы.

 

Для снятия данного якоря вполне подходят учебные спарринги — этакий заменитель реального боя. Да хоть борьба нанайских мальчиков, да хоть армрестлинг, но у вас обязательно должен быть противник, а вы должны до треска в заднице пытаться с ним сражаться и побеж­дать, невзирая на цену, заплаченную вами за эту победу. После вводного тренинга обязателен соревновательный опыт! Вот только не ищите в себе зверя, потому что зло­ба и ненависть есть обратная сторона слабости и ущем-ленности! Сильные люди — добрые люди, потому что мо­гут себе это позволить.

Иногда случается, что психическая подготовка не­сколько обгоняет физическую форму. В идеале не боят­ся смерти те люди, которые ко всему подготовлены, в случае же слабости и вынужденной податливости воз­никает элемент «опустошения». Кстати, подобный опыт очень полезен, так как, восстановившись, точно знаешь, что такое состояние «не ума» и «не желания». Именно в этих состояниях и существуют самые значительные мастера, именно без всякого желания и страха возмож­на неосознанная и от этого самая удивительная импро­визация в бою. Подобные состояния вовсе не являются проявлением суицидных настроений, это просто новый опыт и новая плоскость восприятия себя как объектив­ной величины, лишенной трусливых переживаний!

Со мной было нечто подобное, сознаюсь: тоже испу­гался, подумал: вот так убьют, а я даже не расстроюсь. Не дождетесь — не убьют, руки и ножки сами все сде­лают. Подобная активизация стереотипа «испугался-убе­жал-выжил» происходит при первом погружении с ак­валангом. Большинство людей даже с загубником во рту все же затаивают дыхание, а попав на глубину, скажем, метров в семь-десять, начинают биться в судорогах, понимая, что всплыть на запасе воздуха, имеющемся в лег­ких, не смогут, а голова еще отказывается верить в бал­лон. Ничего — чуть позже, после первых панических вдо­хов все налаживается.

Дух — это важнейший из движущих мотивов. Чем более человек похож на человека, тем мощнее и чище мотивы, которыми он руководствуется, принимая реше­ние, тем большую цену он готов заплатить за него. Отсю­да следует, что нам нужна не только боевая практика, со­вершенно необходимо выяснить, во что верим и как это делаем. Одно в этом вопросе точно — нельзя становить­ся чище и лучше за чужой счет. Бездумно убивая крыс, не станешь ангелом, в лучшем случае можно стать фи­лином. Так что сначала стоит задуматься над тем, кто мы и зачем живем, а уже потом прикинуть: зачем нам ис­кусство убивать себе подобных?! Только так можно убе­речься от ошибок и сохранить свой Дух чистым, помыс­лы благородными, а руки чистыми, даже если вам при­дется расчищать нужник нашей ущербной цивилизации.

Важна не только классификация агрессивных проявле­ний, но и тактические вводные. Так, если ваш пьяный двоюродный брат — прекрасный человек, отличный семь­янин — вследствие белой горячки вполне обоснованно пе­репутал вас с гоблином и взял в руки нож, то он абсолют­но опасен и достоин проявлений максимальной жестоко­сти в пресечении его телодвижений. А группа подростков пятнадцати лет, хором процедившая: «Эй, блин, мужик, дай папиросочку закурить — нам всем», достойна заливи­стого смеха и отеческого внимания, но только до той поры, пока эти хлопчики не начали вас окружать.

В первом примере налицо смертельно опасная бытовуха, во втором — игрушечный грабеж. Что опаснее — вопрос риторический.

 

И вообще, что есть трусость, а что есть холодный рас­чет?

У меня в загоне растет кабанчик, я смотрю на него и думаю: «Нет, пока не зарежу, до Нового года подожду».

Это холодный расчет, то есть все, абсолютно все карты в моем рукаве. Если же существует хотя бы умозрительная равность шансов, типа я упал в загон к быку-производите­лю и, подвернув ногу, неожиданно вспомнил, что у меня кепка NY и майка «Спартак», а сам я индеец-ирокез, вот тут мое инвалидное бегство будет уже трусостью.

Почувствуйте разницу. Кстати, кабанчика у меня нет — это я соврал.

На случай же появления веселых «бычков» в карма­не у лысого евина лежит ножичек — очень неплохое средство уравнивания тактических возможностей, вплоть до перевеса в мою сторону, а с учетом моего душевного нездоровья очень может быть, что и мордасы разрисую. С холодным расчетом!

Человеческая психика — весьма странная штука. Я вот, к примеру, замечал, что если бойцы «варятся» в замкнутой системе, то в процессе «притирания» они на­чинают отождествлять себя друг с другом, и, когда один поднимает руку, второй падает без всякой наигранно-сти. Беда в том, что иной раз в их среде появляется новый человек, который не в курсе, когда следует па­дать, и вполне гадко лупит в бороду удивленному «фо­куснику».

Сам пару раз так делал, честное слово.

Естественный отбор и селекция, индукция, синтез и анализ — это тот инструментарий, который вполне по­зволяет создавать относительно новые течения в среде боевых искусств. Но уже никогда на этой планете не родится ничего принципиально нового, если, конечно, у человека не отрастет вдруг еще одна рука или он не научится душить противника внезапно удлинившимся и ожившим членом.

Личность учителя, как правило, и есть содержание обучения, а это ужасно, потому что лишает учеников разума, оставляя им лишь право запоминать увиденное. Любовное копирование кумира отвратительно!

Национальная идея не есть критерий оценки такти­ко-технических и боевых особенностей системы боевой подготовки! Я готов метать в противника навоз из-под се­верного оленя, если вдруг окажется, что поедаемые им мухоморы в процессе переработки приобретают свойст­ва отравляющего вещества нервно-паралитического дей­ствия. Я постоянно говорю, что лучшее боевое искусст­во — это метание ядерных боеголовок на дальность и точность, вне контекста национальной принадлежности!

«Узнай дерево по плодам его». Не смотрите, как и че­му учат в зале. Смотрите, чему и как научили, и вам все сразу станет ясно. Реальный бой — это лаконичное ме­рило всего Пути, нет ничего более объективного!

Чаепитие и созерцание полной луны хорошо влияют на шизофрению, но не повышают силу и не помогают выжить в бою. Научитесь побеждать в бою и заслужите право вылечить свою шизофрению созерцанием луны с чашкой чая в руках.

Не верьте на слово никому и сомневайтесь в себе. Са­момнение есть привилегия павианов и прочих обезьян.

В своих «гениальных» лекциях я как апологет фило­софской мысли не раз замечал, что инстинкт самосо­хранения потому и безусловен, что абсолютно необхо­дим, но крайне негативен в части своих гипертрофиро­ванных проявлений.

Ах, вам опять нужен пример. Ладно, вот он.

 

Почему люди стали строить небоскребы? А потому, что они перестали бояться высоты, постепенно привык­нув к тому, что стекло все же не даст им выпасть нару­жу. В результате человек получил новую свободу суще­ствования, в данном случае вертикальную, но стоило шутнику Бен Ладену послать своих соколов, и небоскреб опять приобрел пугающую высоковатость. Уж лучше си­деть в подвале, но остаться живым.

Так и психический тренинг. Даже если опираться на ментальные образы, то вполне можно «подняться в пентхауз», но допущена всего одна ошибка — и вы уже в подвале.

Я совершенно уверен в необходимости управления инстинктом самосохранения и в его практической необ­ходимости. В качестве ключа перехода важно ваше ре­шение, пусть даже заранее заготовленное, потому как лю­бое стихийное событие не лишено опасности ошибки.

Я же говорил, что тысячу и один раз зарекался не лезть в чужие склоки и не изображать из себя рыцаря без страха и упрека, стоящего на страже интересов сла­бых и униженных. Ага, зарекался, но и в тысяча второй раз лезу в драку, как последний идеализирующий мир молокосос, и бью рожи всякому быдлу перегарному.

Как-то по бедности катался в метро, открывает­ся дверь, а перед вагоном стоят болельщики «Зени­та» — крепкие ребята килограммов по сорок пять в количестве человек двадцати. Я как существо не­конфликтное гибко и умело, огибая препятствия, пробираюсь между ними, вдруг один тушканчик как саданет мне в спину острым локоточком...

«Надо же, какая прелесть», — подумал я. А что бы вы сделали на моем месте?..

 

Я повернулся, а когда увидел самодовольную ро­жу малыша, зачатого по пьянке и обезжиренного жизнью, расхохотался до настоящих слез. Они, ну додики эти, и в вагон-то не собирались, их конфликт интересовал, но, услышав мой хохот, ребятишки как-то сникли и бочком-бочком в стороночку.

 

Я не ставил перед собой цель бить детей, впрочем, как и хохот не был домашней заготовкой, но все обо­шлось как нельзя лучше. А знаете почему? Да потому, что я был совершенно уверен в том, что готов сражаться со всей низостью, имеющейся на этой планете. И не гово­рите, что впал, мол, ты, Кочергин, в детство, сам знаю, что так и не повзрослел. А объединяться для такой борьбы нам даже и не надо, мы и так уже все вместе, в наших городах, в нашей стране!

Порой желание выжить любой ценой ведет челове­ка путем позора и предательства Плохо ли это? Да, очень плохо. Готов ли я судить тех, кто так поступил? Нет, хо­тя бы потому, что меня не было рядом и я не доказал обратного. Одно знаю точно. Готовность отдать жизнь за победу, порой совсем даже и «несущественную», — это качество настоящего мужчины, которое должно воспи­тываться всем укладом жизни мальчика. При этом вовсе не факт, что, имея столь серьезные душевные силы, он начнет играть в «русскую рулетку», потому что осозна­ние ответственности за свою жизнь подразумевает бе­режное к ней отношение.

Победа любой ценой подразумевает не подкуп и ин­триги ради сиюминутной выгоды, а цену собственной крови и несущественность этой цены. Выигрывать тяже­ло, гораздо проще не проигрывать, даже погибая в борь­бе. Достаточно просто не сдаваться, именно по этой причине у нас так не любят похлопывания по ковру и имен­но поэтому наши ребята верещат в удушающих захва­тах и даже не думают о сдаче, надеюсь, это многие ви­дели.

Понятия о воинской доблести, о мужском достоин­стве и чести создаются и культивируются только для то­го, чтобы люди не метались в терзаниях, когда встает во­прос о жизни и смерти. Эти понятия конкретны, в них нет никакой утопии.

Именно утопия когда-то родила Октябрьский пере­ворот и подняла флаги Третьего рейха. Вы никогда не за­думывались, насколько утопичной и запредельно сказоч­ной была идеология гитлеровской Германии? Надо же было догадаться провозгласить свою нацию наследником Атлантиды, выявить оккультные подтверждения этой теории и определить врага в виде еврейства и неполно­ценных рас, искать артефакты и шаманить для достиже­ния победы над всем миром — и это, имея территорию размером с половину нашего Красноярского края!

Как говаривал Геббельс, чем идея проще, тем она до­ступнее массам. Deutschland tiber alles. Германия превы­ше всего, и половина планеты купается в крови, распла­чиваясь за чей-то дурной сон про предназначение нации.

Самый главный спор между мной и упомянутым уже Н. А. Шеменьовым, который я выиграл, заключался в сле­дующем. Николай совершенно категорично утверждал, что «кочергины» рождаются по причине мутаций, а я-то точно знал, каким именно я родился и как мне все это досталось. Не я придумал наш тренинг пограничных со­стояний, его придумала моя не самая добрая жизнь.

Поверьте: нигде в мире так не готовятся ни бойцы, ни спортсмены, причем жестокость не есть самоцель и уж точно не бальзам для моей извращенной психики.

 

Жестокость — это эволюционный акселератор, способ­ный заставить человека прожить самые важные мину­ты в жизни и либо тихо сдуться и уползти хныкать в угол, либо преобразиться до пугающей неузнаваемости, за мгновение стать сильнее, веселее и свободнее. Самые страшные и тяжелые путы — это кандалы наших выду­манных страхов. Мы не боимся получить сапогом в ро­жу, мы боимся того, что мы по этому поводу думаем, Говорил ведь уже, что сон разума порождает чудовищ. Чем больше мы знаем о боли и ужасе, тем смешнее все это выглядит в наших глазах.

КАК МОЖНО ПОБЕДИТЬ ЧЕЛОВЕКА, ЛИШЕН­НОГО ИЛЛЮЗИИ СТРАХА? НИКАК НЕЛЬЗЯ!

Единственное, чего я опасаюсь, — так это того, что по дряхлости лет могу чего-нибудь испугаться... Хрен там, не дождетесь!

У вас есть сын, вы хотите, чтобы он вырос настоящим мркчиной, способным всегда защитить себя. Не жалей­те парня, ваши страхи и вполне понятная забота пере­даются ему в самом уродливом виде. Миролюбие и доб­рота для мальчика с десяти до пятнадцати лет не самые жизнеутверждающие качества характера. У вас растет ге­нетический лидер, опора семьи, а не барышня обмороч­ная. Именно в силу мужского становления подростки очень жестоки, они вполне по-стадному понимают свое место в иерархии и право силы.

Срочно отдайте мальчишку в любой спортивный кол­лектив. Не хотите в контактный спорт — не проблема, пусть идет в волейбол, футбол, гандбол — туда, где есть коллектив и существует связь между сверстниками, ос­нованная не только и не столько на силе. Если парень сейчас не научится выживать в среде себе подобных, то так и будет сопливиться до седых ягодиц.

 

Беззащитность и пугливость — это своего рода пси­хические заболевания, фобии, которыми следует перебо­леть, причем именно в социальном окружении, а не со шприцом в заднице или в тиши медитаций!

Что, неужели так жалко ребенка? Ну и пусть, по­верьте: злобных собак, даже маленьких, пинают один раз, я потом обходят, почувствовав остроту зубов на своей шкуре. Да, парень получит то, что суждено ему получить. Сколько раз его будут бить? Да столько, сколько сужде­но, а в результате он либо сдуется, как улетевшие с ве­ревки трусы, еще недавно надутые, как паруса фрегата, либо научится отстаивать свое мужское достоинство.

Не можешь дать в нос кулаком — бей башкой, ку­сайся, возьми с собой кусок трубы. Скажете, что это злодейство? Отнюдь, все вполне в рамках подростковых правил. Поверьте: порой жизнь изменяется за секун­ды — за те самые, когда обидчик понимает, что он уже не будет больше издеваться над малышом. Малыш уже не хлюпик и слабак, когда у него в руках кусок трубы!

Давайте теперь поговорим немного о тактике и тех­нике. Для понимания того, что же из них важнее, пред­лагаю провести эксперимент.

На стол ставится тарелка с супом, испытуемых назо­вем «технарь» и «вариативный тактик».

«Технарь», не задумываясь, берет ложку и аккуратно пожирает халявный супец с явно довольным видом.

«Вариатор», на секунду замерев, неожиданно опуска­ет морду лица в тарелку, отпивает половину ее содержи­мого, затем берет тарелку в руки и хлебает через край, потом, вытерев рукавом губки и прочее, говорит: «Я и ла­дошками могу, но больно горячий...»

В результате получилось, что суп съели оба, но «тех­ник» не обляпался. Впрочем, «тактик» решил задачу сугубо индивидуально — с огоньком и живостью, причина которых заключается всего-навсего в том, что он не знал, как надо ложку держать.

А вы как супы кушаете? Ах, через соломинку! Восхи­тительно!

Сперва стратегия, потом техника, за ними — такти­ка, и никак иначе, видимо, нельзя. Сначала новобранец узнает, чем, собственно, собирается заниматься, то есть какова целевая установка, суть которой в том, чтобы отправить противника в нокаут, причем желательно но­гами...

Да-да, извините, ведь это уже тхэквондо, а не кои.

Вот это как раз и относится к области осознания стратегии.

Затем человек познает способы решения данной за­дачи, а это есть осмысление и привитие техники. И толь­ко на пике познания он будет способен размышлять о вариациях применения этой техники, что и есть такти­ка. Без сомнения, пистолетом можно колоть орехи, но как замечательно он стреляет, а сколько имеется поло­жений для выполнения этой задачи!..

Громила с кулаками до колен, основным ударом ко­торого является левый прямой с издевательским назва­нием стопинг, явно болел корью, когда все изучали, как, собственно, надо входить с ударом в цель и вкладывать ногу при правом прямом, ну или боковом. Все это про­пустив, он был вынужден работать на том арсенале, ко­торый у него есть, и искать иные пути к победе, нежели «один удар — один нокаут». Вот и «кормит» он своих за­кадычных соратников левой, благо машина здоровен­ная — поди поищи такую, а накормив, слегка тычет в ло­бик и шепчет: «Спать!» После этого они, в общем, и спят. Самое гениальное в том, что делает данный боксер, — это вязкий, моментальный клинч. Как он сам признался: «Обещал маме, что не буду получать в голову». Вопрос: клинч — это бокс или все-таки то, за что наказывают?

Каждый имеет полное право на свою тактику, осо­бенно если она результативна, и никто, а уж тем более я, не вправе тявкать на победителя. Но явные, пускай и нивелированные ошибки «великих» позволяют не совер­шать их нам, простым смертным. Все-таки удар и еще раз удар, и только потом все вариации гениальных защит или нанесения этого удара, но техника — это то, что ста­бильно по времени, а значит, именно она подводит по­следней. Как надежда.

Высшее спортивное мастерство — это максимальная индивидуализация базовой техники плюс устойчивый психотип.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: