Стилистический аспект научных текстов по мевдународиым отношениям

Стиль (О.С. Ахманова) – "разновидность языка, языко­вую подсистему с своеобразным словарем, фразеологическими сочетания­ми, оборотами и конструкциями, отличающуюся от других разновидностей в основном экспрессивно-оценочными свойствами составляющих ее эле­ментов и обычно связанная с определенными сферами употребления речи"

Международные отношения - это идеологическая научная дисци­плина. Несмотря на стремления авторов текстов по международным отно­шениям к объективности, они не могут абстрагироваться от среды их ок­ружающей, от ее взглядов и ценностей. В зависимости от этого мир перед взором ученых предстает однополярным, многополярным или одномного- полярным. Они делят все страны на врагов и друзей в зависимости от того по какую сторону линии, разделяющей мир на черный и белый, они нахо­дятся. В каждом своем произведении они стремятся убедить читателя в своей правоте и помимо фактологического материала, подкрепленного цифрами, таблицами, графиками и картами, используют разнообразные экспрессивно-эмоционально-оценочные средства. Аналогии, сравнения, метафоры, эпитеты, олицетворения, идиомы, цитаты позволяют авторам работ создать образную картину развития и функционирования междуна­родных отношений. Выбор определенных языковых средств выражения, несомненно, зависит и от характера самого текста, его назначения. Прежде чем непосредственно приступить к анализу материала, необходимо уточ­нить определение текста. И.Р. Гальперин: "Текст - это произведение речетворческого про­цесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письмен­ного документа, литературно обработанного в соответствии с этим типом документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда осо­бых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лек­сической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку".

В настоящее время ни у кого не вызывает сомнения то, что науч­ный текст следует рассматривать с точки зрения наличия функционирова­ния в нем разнообразных образных средств языка, которые способствуют разъяснению содержания научного произведения, созданию контакта ав­тора с читателем, а также позволяют активно воздействовать на читателя с целью убеждения и формирования у него оценочной ориентации. Однако существует мнение, что все разнообразие стилистических средств, функ­ционирующих в научных текстах, используется для того, чтобы оказать дополнительное экспрессивно-эмоциональное воздействие на читателя, и что форма в научном стиле придает "лишь ясность изложению" [28, 426]. Стилистические приемы, которые функционируют в текстах по междуна­родным отношениям усиливают как их информативную, так и эстетиче­скую значимость. Особую значимость в научных текстах по международ­ным отношениям приобретают цитаты, графические формы, аналогии, во­просно-ответный комплекс, оценочные понятия, интимизация, персонифи­кация, разнообразные фигуры речи.

Цитирование

При анализе текстов по международным отношениям, прежде всего, привлекает внимание количество функционирующих в них цитат. Цитаты, их тип, а также место в композиции научного произведения по междуна­родным отношениям обусловливает эмоциональность всего научного про­изведения.

В текстах по международным отношениям цитаты могут:

• органически входить в ткань научного повествования:

By the 1990s both American and Japanese economists had come to rec­ognize and to conceptualize the basic differences in these two economic systems. Japan's uniquely low level of manufactured imports, one careful study concluded, "cannot be explained through standard economic fac­tors." "The Japanese economy does not follow Western logic," another analyst argued, "whatever Western forecasters say, for the simple reason that it is not a Western free-market economy. The Japanese... have in­vented a type of economics that behaves in ways that confound the predic­tive powers of Western observers" [219,226].

• выноситься в отдельный параграф:

Montesquieu took up the same theme. For him, the balance of power dis­tilled unity out of diversity:

The state of things in Europe is that all the states depend on each other.... Europe is a single state composed of several provinces.

As these lines were being written, the eighteenth century had already en­dured two wars over the Spanish succession, a war over the Polish succession, and a series of wars over the Austrian succession. [218,67].

Для того чтобы быть объективным, ученый постоянно должен под­креплять свои размышления, доводы, выводы цитатами политических дея­телей, ученых, журналистов и даже писателей.

Например, чтобы показать насколько сложной и взрывоопасной явля­ется ситуация в современном мире, автор научного произведения приводит две цитаты, подкрепляя первую второй.

"Cultural conflicts," Vaclav Havel has observed, "are increasing and are more dangerous today than at any time in history," and Jacques Delors agreed that "future conflicts will be sparked by cultural factors rather than economics or ideology" [219, 28].

Приведенные цитаты подчеркивают опасность конфликтов, возник­ших не на экономической или идеологической почве, а на культурной. Они же подводят автора к выводу, что самые серьезные столкновения ци­вилизаций произойдут на линии их разлома.

And the most dangerous cultural conflicts are those along the fault lines between civilizations [219, 28]. Цитаты используются не только для того, чтобы подтвердить пози­цию автора по тому или иному вопросу, но также, чтобы выразить его не­согласие по определенной проблеме и высказать свое мнение, которое на фоне подвергшейся критике цитаты кажется непреложным. Например:

The "international system of the twenty-first century," Henry Kissinger has noted, "... will contain at least six major powers - the United States, Europe, China, Japan, Russia, and probably India - as well as a multiplic­ity of medium-sized and smaller countries." Kissinger's six major powers belong to five very different civilizations, and in addition there are impor­tant Islamic states whose strategic locations, large populations, and/or oil resources make them influential in world affairs. In this new world, local politics is the politics of ethnicity; global politics is the politics of civiliza­tions. The rivalry of the superpowers is replaced by the clash of civiliza­tions [219,28].

С. Хантингтон привел цитату Г. Киссинджера для того, чтобы пока­зать, что Г. Киссинджер не разграничивает державы и цивилизации, по­скольку шесть перечисленных им держав принадлежат к пяти разным ци­вилизациям, причем страны исламского мира не были упомянуты вообще. Однако стратегическое расположение, многочисленное население и запасы нефти стран исламского мира не позволяют не считаться с ними в решении международных проблем. Более того, С. Хантингтон подчеркивает недаль­новидность бывшего госсекретаря США, отмечая, что международной системе XXI века предстоит решать проблемы на уровне цивилизаций, а не сверхдержав, что на смену соперничеству сверхдержав приходит столкно­вение цивилизаций.

В работе "Дипломатия" Г. Киссинджер цитирует президента США В. Вильсона, сделавшего заявление в лондонском Гильдхолле 28 декабря 1918 года, в котором тот недвусмысленно заклеймил принцип равновесия сил, как лишенный стабильности и базирующийся на "ревнивой бдитель­ности и антагонизме интересов", чтобы высказать свое мнение, не совпа­дающее с мнением В. Вильсона.

In an address at London's Guildhall on December 28, 1918, after the Ar­mistice, Wilson explicitly condemned the balance of power as unstable and based on "jealous watchfulness and an antagonism of interests":

They [the Allied soldiers] fought to do away with an old order and to establish a new one, and the center and characteristic of the old order was that unstable thing which we used to call the "balance of power" - a thing in which the balance was determined by the sword which was thrown in the one side or the other; a balance which was determined by

the unstable equilibrium of the competitive interests.... The men who have fought in this war have been the men from free nations who were determined that that sort of thing should end now and forever. Wilson was surely right about the European nations' having made a mess of things. However, it was not so much the balance of power as Europe's abdication of it that had caused the debacle of World War I [218, 226].

Г. Киссинджер, как истинный дипломат сначала соглашается с за­явлением В. Вильсона, но слово "however" готовит читателя к тому, что сейчас последует несогласие. Действительно, Г. Киссинджер считает, что не равновесие сил, а отказ от него вызвал в Европе кошмар Первой миро­вой войны. Далее следует рассуждение самого Г. Киссинджера о том, что руководители предвоенной Европы пренебрегли историческим соотноше­нием сил и отказались от корректив, которые позволили бы избежать про­тивостояния стран. Ни политическая, ни военная структуры не допускали гибкости. Отсутствовал предохранительный клапан между статус-кво и взрывом.

The leaders of pre-World War I Europe had neglected the historic balance of power and abandoned the periodic adjustments which had avoided final showdowns. They had substituted a bipolar world much less flexible than even the Cold War world of the future, in that it lacked the cataclysmic inhi­bitions of the Nuclear Age. While paying lip service to equilibrium, the leaders of Europe had catered to the most nationalistic elements of their public opinion. Neither their political nor their military arrangements al­lowed for any flexibility; there was no safety valve between the status quo and conflagration. This had led to crises that could not be settled and to end­less public posturing that, in the end, permitted no retreat [218, 226]. Специалист в области "Международные отношения" может привести цитату, чтобы сжато выразить суть явлений или взаимоотношений, имею­щих место на международной арене. В следующем предложении, напри­мер, подчеркивается тот факт, что страны, вмешивающиеся в дела своих соседей, как и страны, обладающие силой, часто являются правыми, в то время как слабые страны могут лишь с трудом избежать признания не­правыми с точки зрения большинства стран мира.

Neither the respect in which statesmen of later centuries would hold Riche­lieu nor the oblivion which was the fate of his opponent, Ferdinand II, would have surprised the Cardinal, who was utterly without illusions, even about himself. "In matters of state," wrote Richelieu in his Political Testa­ment, "he who has the power often has the right, and he who is weak can only with difficulty keep from being wrong in the opinion of the majority of the world" - a maxim rarely contradicted in the intervening centuries [218, 87].

Эту мысль, высказанную кардиналом Ришелье в XVII веке, по всей вероятности разделяет и автор, ее процитировавший.

В текстах по международным отношениям используются цитаты из разнообразных источников:

1) энциклопедий:

Under the heading of "torture", the famous eleventh edition of the Ency­clopaedia Britannica published in 1910-11 explained that "the whole subject is one of only historical interest as far as Europe is concerned" [217, 3].

2) монографий:

When he was secretary of state in the 1970s, Henry Kissinger warned his countrymen that "today, for the first time in our history, we face the stark reality that the [communist] challenge is unending... We must learn to conduct foreign policy as other nations have had to conduct it for so many centuries - without escape and without respite.... This condition will not go away" [217, 8].

3) писем политических деятелей:

To his frequent correspondent Lady Bradford, he [Disraeli] wrote:

There is no balance and unless we go out of our way to act with the three Northern Powers, they can act without us which is not agreeable for a state like England [218,150].

4) высказываний и выступлений политических деятелей:

In a prescient remark, Winston Churchill once said that "empires of the

future are empires of the mind" [222, 10].

Или

John F. Kennedy declared confidently in 1961 that America was strong enough to "pay any price, bear any burden" to ensure the success of lib­erty [218, 19].

5) художественных произведений:

Western universalism is dangerous to the world because it could lead to a major intercivilizational war between core states and it is dangerous to the West, because it could lead to defeat of the West. With the collapse of the Soviet Union, Westerners see their civilization in a position of unpar­alleled dominance, while at the same time weaker Asian, Muslim, and other societies are beginning to gain strength. Hence they could be led to apply the familiar and powerful logic of Brutus:

Our legions are brim-full, our cause is ripe. The enemy increaseth every day; We at the height, are ready to decline. There is a tide in the affairs of men, Which taken at the flood, leads on to fortune; Omitted, all the voyage of their life Is bound in shallows and miseries. On such a full sea are we now afloat, And we must take the current when it serves,

Or lose our ventures.

This logic, however, produced Brutus's defeat at Philippi, and the prudent course for the West is not to attempt to stop the shift in power but to learn to navigate the shallows, endure the miseries, moderate its ventures, and safe­guard lib culture [219,311].

Как видно из примера, для специалиста в области "Международные отношения" характерно предварять и завершать цитаты своими коммента­риями. Использование цитат из художественных произведений в моногра­фиях подчеркивает желание автора быть не только максимально убеди­тельным, но и воздействовать на чувства своих читателей.

Анализ стилистических особенностей цитат и основного текста по­зволяет сделать вывод о том, что цитаты могут контрастировать или сов­падать со стилем изложения основного произведения. Например:

Wilson's remedy of collective security presupposed that the nations of the world would unite against aggression, injustice, and, presumably, excessive selfishness. In an appearance before the Senate early in 1917, Wilson asserted that the establishment of equal rights among states would provide the precondi­tion for maintaining peace through collective security regardless of the power each nation represented.

Right must be based upon the common strength, not upon the individual strength, of the nations upon whose concert peace will depend. Equality of territory or of resources there of course cannot be; nor any other sort of equal­ity not gained in the ordinary peaceful and legitimate development of the peoples themselves. But no one asks or expects anything more than an equal­ity of rights. Mankind is looking now for freedom of life, not for equipoises of power.

Wilson was proposing a world order in which resistance to aggression would be based on moral rather than geopolitical judgments. Nations would ask themselves whether an act was unjust rather than whether it was threatening. Though America's allies had little faith in this new dispensation, they felt too weak to challenge it. America's allies knew or thought they knew how to cal­culate equilibrium based on power; they had no confidence that they, or any­one else, knew how to assess equilibrium on the basis of moral precepts [218, 227].

В приведенном примере слова автора, обрамляющие цитату, и сама цитата стилистически однородны.

В научных текстах по международным отношениям цитаты органи­чески входят в ткань научного повествования, являются их неотъемлемой частью, а порой и основой, вокруг которой формируются абзац, параграф или глава.

Персонификация

В текстах по международным отношением особое место занимает персонификация. Согласно О.С. Ахмановой, персонификацией (олицетво­рением) называется "троп, состоящий в том, что неодушевленным предме­там приписываются свойства и признаки одушевленных, такие как дар ре­чи, способность вступать в отношения, свойственные человеческому об­ществу" [194, 286].

Однако существует мнение, что персонификация - это "онтологи­ческая метафора". "Когда материальный объект интерпретируется как че­ловек, то это позволяет осмыслять наш опыт взаимодействия с неживыми сущностями в терминах человеческих мотиваций, характеристик и дея­тельности людей" [69, 59].

В текстах по международным отношениям главными действующими лицами являются государства, коалиции государств и цивилизации. Все они не являются пассивными участниками событий, а активно действуют. Приведем несколько примеров:

In the seventeenth century, France under Cardinal Richelieu intro­duced the modern approach to international relations, based on the nation­state and motivated by national interest as its ultimate purpose [218, 17].

In the eighteenth century, Great Britain elaborated the concept of the balance of power, which dominated European diplomacy for the next 200 years [218, 17].

In the nineteenth century, Metternich's Austria reconstructed the Concert of Europe and Bismarck's Germany dismantled it, reshaping European diplomacy into a cold-blooded game of power politics [218, 17].

... America entered the arena of world politics in 1917... [218, 18].

America cannot change the way it has perceived its role through­out its history, nor should it want to [218, 18].

Before the two world wars, America benefited from the operation of the balance of power without being involved in its maneuvers, and while enjoying the luxury of castigating it at will [218, 22].

The nations of Europe did not choose the balance of power as the means for regulating their relations out of innate quarrelsomeness or an Old World love of intrigue [218, 20].

Europe, the only part of the modern world ever to operate a multi­state system, invented the concepts of the nation-state, sovereignty, and the balance of power [218, 24].

A civilization-based world order is emerging: societies sharing cultural affinities cooperate with each other... [219, 20].

In the Yugoslav conflicts, Russia provided diplomatic support to the Serbs, and Saudi Arabia... [219, 28].

Empires have no interest in operating within an international sys­tem; they aspire to be the international system. Empires have no need for a balance of power [218,21].

Munich has entered our vocabulary as a specific aberration - the penalty of yielding to blackmail [218, 314].

Nation states remain the principal actors in world affairs [219,

20].

Non-Western societies, particularly in East Asia, are developing their economic wealth and creating the basis for enhanced military power and political influence [219, 20].

В приведенных примерах все государства, цивилизации и даже мир совершают как созидательные, так и разрушительные действия - France in­troduced; Great Britain elaborated; Austria reconstructed; America entered; America cannot change; America benefited from smth.; the nations of Europe did not choose; Europe invented; a civilization-based world order is emerging; societies cooperate with each other; Russia provided; Empires have no interest in smth.; the United States has conducted its foreign policy; Munich has entered; Nation states remain; Non-Western societies are developing; civilizations clash; Orthodox civilization ceases to exist; the Soviet Union collapsed; Western coun­tries conquered / colonized. Во всех этих "деяниях" четко прослеживаются поступки и действия, свойственные людям. Весь мир не стоит на месте, он находится в постоянном движении - каждое государство что-то делает: разрабатывает, реконструирует, вводит что-то новое, изменяет, сталкива­ется с проблемами, извлекает пользу из чего-либо, выбирает, изобретает, подтверждает, появляется, сотрудничает, обеспечивает, проводит внеш­нюю политику, развивается. За всем нечеловеческим стоит человек, кото­рый со всеми своими деяниями, хорошими и плохими, хочет скрыться за географическими названиями, абстрагироваться от своих поступков для того, чтобы восхититься или содрогнуться от содеянного. На персонифи­кацию можно посмотреть и с другой точки зрения: щедрость человеческой души не позволяет смириться с тем, что "нечто" не может делать то, что и он - человек - отсюда наделение человеческими свойствами всего того, что является неприемлемым с точки зрения здравого смысла.

Однако, это далеко не полный перечень того, что приходится совер­шать государствам и цивилизациям. Как и люди они находятся в сложных отношениях, увеличиваются в объеме, завоевывают, влияют на кого-либо, терпят неудачу и даже крах.

Western nations also expanded, conquered, colonized, or deci­sively influenced every other civilization [219, 20].

In the late 1980s the communist world collapsed, and the Cold War international system became history [219, 20].

В текстах по международным отношениям разнообразные концеп­ции, доктрины, философские школы обретают самостоятельность. Они ве­дут себя следующим образом: American thinking on foreign policy encoun­tered; the balance-of-power system did not purport; concepts of power had sub­stantially broken down; the notion did not exist; a strategy for emergencies failed; the notion led to.

When American thinking on foreign policy and European dip­lomatic traditions encountered each other at the Paris Peace Conference of 1919, the differences in historical experience became dramatically evi­dent [218, 19].

The balance-of-power system did not purport to avoid crises or even wars [218, 21].

Out of the failure of these ambitions, a balance of power emerged, first as a fact of life, then as a system for organizing international relations [218,23].

The balance of power replaced the nostalgia for universal mon­archy with the consolation that each state, in pursuing its own selfish in­terests, would somehow contribute to the safety and progress of all the others [218, 57].

In the Cold War world, the traditional concepts of power had sub­stantially broken down [218, 23].

The notion of the sovereign equality of states did not exist in China... [218, 25].

The notion that the industrial progress of Europe could be turned to war without moral redemption or meaning led to bitter denunciations of all attempts to find larger patterns or meaning in history [217, 5].

... a strategy for emergencies,... failed to produce the sort of per­manent diplomatic establishment characteristic of Europe [218, 25].

В нашем неспокойном мире война становится почти главным действующим лицом:

The war of course brought down the old political order repre­sented by the German, Austrian, and Russian monarchies, but its deeper impact was psychological [217, 5].

The 1982 Falklands/Malvinas War precipitated the downfall of the military junta in Argentina, and the rise of the democratically elected Al­fonsin government [217, 14].

Tribal wars and ethnic conflicts will occur within civilizations [219, 28].

Violence between states and groups from different civilizations, however, carries with it the potential for escalation as other states and groups from these civilizations rally to the support of their "kin countries" [219, 28].

Особое место в означенных текстах отводится массовым или религи­озным движениям, которые способствовали формированию международ­ных отношений:

The Reformation thwarted the prospect of a hegemonic European empire [218, 76].

The Reformation gave rebellious princes a new freedom of action, in both the religious and the political realms [218, 87].

This process, the Counter-Reformation, led to what was later called the Thirty Years' War, which erupted in Central Europe in 1618 and turned into one of the most brutal and destructive wars in the history of mankind [218, 67].

Считается, что процесс персонификации невозможно унифициро­вать, ибо в каждом отдельном случае он наделяется теми свойствами чело­века, которые необходимы автору научного произведения для решения по­ставленных им проблем [69, 59]. Тем не менее, проведенный анализ пока­зывает, что существует стереотипное восприятие неодушевленных явле­ний как живых людей, что находит свое соответствующее выражение на лексическом уровне. Так, время - безмолвный пассивный наблюдатель происходящих событий - всегда созерцает, не вмешиваясь в них. Время в текстах по международным отношениям не является главным действую­щим лицом и играет роль второго плана.

Время может быть представлено в виде послевоенных лет, чаще де­сятилетий и очень редко столетий.

The years after the Cold War witnessed the beginnings of dramatic changes in peoples' identities and the symbols of those identities [219, 19].

Интимизация

При анализе событий, имеющих место в международных отношени­ях, ученый использует стилистические средства, максимально сближаю­щие его с читателем. Наилучшим образом этому требованию отвечает при­ем интимизации, оказывающий косвенное воздействие на читателя. Этот прием позволяет максимально воздействовать на читателя, пробуждая в нем чувство сопричастности и единства с автором научных произведений. Интимизация позволяет специалисту в области "Международные отноше­ния" максимально сблизить план автора и читателя. Таким образом, уче­ный создает основу для общения с читателем, вовлекая его в процесс сво­его исследования.

Одним из приемов интимизации является употребление личного ме­стоимения первого лица единственного числа "I". Данное местоимение по­зволяет ученому взять ответственность на себя лично за все, что написал: Advocates of what I have defined in chapter 28 as the "psychiatric" school of foreign policy tend to reject such arguments as "pessimistic" [218,818].

Однако, в научных текстах по международным отношениям, как в лю­бой другой научной прозе, прослеживается тенденция отделять объектив­ное изложение фактов от личного мнения ученого. Соответственно место­имение первого лица единственного числа "I" нечасто в научных текстах по международным отношениям. Тем не менее некоторые исследователи предпочитают именно это местоимение. Так, в монографии Г. Киссиндже­ра, в отличие от произведений Э. Тоффлера, С. Хантингтона, Ф. Фукуямы, местоимение "I" не является исключением. Это объясняется тем, что Г. Киссинджер описывает и анализирует те события, участником или очевид­цем которых он был:

During this period of suspended diplomacy and inter-allied tension, I was peripherally involved in White House policymaking as a consultant to the National Security Council. Although I was aware of the issues being de­bated and the various crosscurrents swirling around the President, I did not personally participate in the final decisions [218, 588]. Или

As much as I admired Acheson, I did not believe that a strategy of stone­walling could be sustained [218, 588].

Специалисты в области "Международные отношения" чаще употреб­ляют личное местоимение множественного числа первого лица "we" и его производные - объектное местоимение "us" и притяжательное местоиме­ние "our". Эти объединяющие местоимения сближают планы автора и чи­тателя, превращая последнего в единомышленника первого и, в некотором роде, соавтора исследования.

We are not, for the time being, placing any moral or ethical valuation on the historical directionality implied by modern natural science. We are under no obligation at present to assume that the ability of modern sci­ence to raise economic productivity makes men more moral, happier, or otherwise better off than they were before. As the starting point of our analysis, we want to demonstrate provisionally that there are good rea­sons for thinking that the history produced as a consequence of the un­folding of modern natural science moves in a single coherent direction, and to examine further the consequences that flow from that conclusion [217,81].

Авторское "we" вовлекает читателя в процесс исследования, имити­рует процесс совместного научного творчества.

As the starting point of our analysis, we want to demonstrate provi­sionally that there are good reasons for thinking that the history pro­duced as a consequence of the unfolding of modern natural science moves in a single incoherent direction, and to examine further the con­sequences that flow from that conclusion [217, 81].

Следует отметить, что притяжательное местоимение "our" в наи­большей степени создает чувство сопричастности как с самим событием, так и с ученым, изложившим его.

"Yet the rise and fall of previous world orders based on many states - from the Peace of Westphalia to our time - is the only experience on which one can draw in trying to understand the challenges facing con­temporary statesmen." [218, 27]

Несомненно, еще большее чувство единения автора и читателя воз­никает тогда, когда автор научного произведения подчеркивает, что как он, так и его читатель живут в одну историческую эпоху и что проблемы, вол­нующие ученого, не могут оставить равнодушным и его читателя.

The twentieth century, it is safe to say, has made all of us into deep

historical pessimists [217,3].

Или

In our own time, one of the clearest manifestations of our pessimism as the almost universal belief in the permanence of a vigorous, communist- totalitarian alternative to Western liberal democracy [217, 7-8]. Или

Our own experience has taught us, seemingly, that the future is more likely than not to contain new and unimagined evils, from fanatical dic­tatorships and bloody genocides to the banalization of life through mod­ern consumerism, and that unprecedented disasters await us from nu­clear winter to global warming [217, 3].

Интимизация также достигается путем прямого обращения автора научного произведения к читателю. Автор побуждает читателя вместе с ним начать и пройти до конца сложный путь исследования:

"Let us consider at the outset only the question of directionality leav­ing aside for the moment the question of whether that directionality implies progress in terms of either morality or human happiness" [217,71].

Таким образом, интимизация способствует созданию атмосферы до­верия и устраняет барьер, существующий между автором и читателем.

Риторический вопрос

Притяжательное местоимение "our" может функционировать в рито­рических вопросах, то есть в утвердительных высказываниях в виде вопро­сов, которые не предполагают ответов.

If the discovery of modern natural science produces directional his­tory, the question naturally arises: Can it be un-invented? Can the scientific method cease to dominate our lives, and is it possible for industrialized societies to return to pre-modern, pre-scientific ones? Is the directionality of history, in short, reversible [217, 81]?

В текстах по международным отношениям риторический вопрос ис­пользуется для того, чтобы привлечь внимание читателя к определенной проблеме, сообщить ему нечто ранее неизвестное или заставить обеспоко­иться предполагаемым развитием событий.

Will it [Russia] seek to return to its historical rhythm and restore the lost empire? Will it shift its center of gravity eastward and become a more active participant in Asian diplomacy? By what principles and methods will it react to the upheavals around its borders, especially in the volatile Middle East [218,25]?

Риторический вопрос может ненавязчиво вовлечь читателя в рассу­ждения автора и подвести к тому, чтобы тот самостоятельно смог прийти к определенным выводам:

But what about those communist totalitarian powers of the Left? Had they not redefined the very meaning of the term "strong state", and discovered a formula for self-perpetuating power [217, 22]?

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: