 |
Глава 2. Опрос потерпевшего
|
|
|
|
– Рыба! – Крикнул Немец, ставя самодельную из хлеба доминошную фишку. Они с Драганом, двумя армянами и азербайджанцем Закиром играли в " Крест" без интереса. Играть на интерес у Каро в хате разрешалось только в покер во время чёрного хода по ночам. В противном случае смотрящий конфисковал себе треть от выигрыша за нарушение запрета, который сам поставил.
Боря находился вдалеке от дубка, в грузинском проходняке и обсуждал с Анзором, подробности его делюги. Он по-прежнему советовал грузину сменить адвоката. Если тот не навещает своего подзащитного в местах лишения свободы, то зачем такой адвокат нужен? Следачка, которая расследовала его дело, оказалась доброй и каждую неделю давала матери грузина ордер на свиданку. Борин же судья оказался настолько суров, что не давал ордера никому, ни адвокату, ни родным. Приходлось с ними держать связь по " тэшке". Ведь обсудить с ними было что.
Мать Анзора менять адвоката не хотела, её всё устраивало. Но находящийся в неведении грузин ругал его на чём свет стоит. Пока Боря с ним разговаривал, в хату завели новенького. Им оказался русский, первоход. Звали новенького Олег. После разговора с Каро, он занял освободившуюся недавно в русском проходняке Борину шконку. Немец ему рассказал о положении в хате, и посоветовал дать Боре бумаги о своей делюге, так как тот пишет касатки всей хате.
Боря с интересом начал читать новые обстоятельства, и сразу после того, как заканчивалась страница, её забирал Немец и перечитывал. Олег оказался москвичом. Обвинялся в убийстве по неосторожности, несчастный случай на стройке. Статья сто девятая уголовного кодекса. В связи с тем, что макисмальный срок, предусмотренный за это преступление, составлял семь лет, судья отнёс его к категории тяжких, что означало возможность длительного предварительного расследования. Согласно УПК, содержание под стражей имеет максимальный срок для следствия: полгода для преступлений средней тяжести, и год для тяжких.
|
|
|
Когда Боря закончил чтение, Немец его спросил:
– Что думаешь на этот счёт?
– Тяжело будет его отбивать. У него тяжкая статья.
– Ты уверен в этом?
– Так ведь написано: " До семи лет лишения свободы", больше пяти, значит тяжкая.
– Это судья его так развёл. У него адвокат по назначению, поэтому спорить с ним не стал. Видишь фамилия судьи? Твой Косолапов ему меру пресечения избрал. Этому лишь бы засадить. Макаренко вспомни.
– Я помню.
– Открой пятнадцатую статью кодекса. Сам убедишься, что у него статья средней тяжести. Читай вслух.
Боря начал монотонно перечитывать содержание статьи. Читать с выражением у него со школы не получалось. " Преступлениями средней тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает пяти лет лишения свободы, и неосторожные деяния, за совершение которых минимальное наказание превышает три года лишения свободы"
– А теперь тяжкие?
– Тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает десяти лет лишения свободы.
– Ну, понял что-нибудь?
– Не особо.
– Да, читай же ещё раз. Тяжкими бывают только умышленные деяния. Преступления по неосторожности могут быть только средней тяжести максимум.
А ведь и правда, Боря просто невнимательно читал Кодекс, и на некоторые тонкости не обратил внимание. Статья сто девятая, уже исходя из своего названия, не может считаться тяжким преступлением.
– Дошло, наконец? – Уточнил Немец у Бори. – А теперь присаживайся, и пиши ему такую касатку, чтоб изменили категорию преступления. Она много чего даёт.
|
|
|
– А какая разница? – Всё ещё не до конца понимал свою участь Олег.
– Вообще-то большая. – На этот раз Боря принял на себя консультировать новоиспечённого арестанта. – На УДО можно подавать, когда прошла треть срока, если у тебя средняя тяжесть, и только по половине – если тяжкая. Судимость гасится через три года, после освобождения, а у тяжких – через шесть лет. И много чего.
– УДО – это за хорошее поведение?
– Поведенье всем на загляденье. – Передразнил Олега Немец. – Нет такого юридического термина " Хорошее поведение". Есть отсутствие взысканий, таких как рапорт, карцер. И наличие хотя бы двух поощрений. Обязательно для УДО нужно устроиться на работу, и пахать как лошадь, почти бесплатно.
– Как всё сложно-то, оказывается. – Повёл итог Олег. А Боря тем временем взял его бумаги и принялся писать касатку. Как и советовал ему Игорь, помогая другим, в первую очередь тренируешь свой мозг к своему собственному суду.
Касатка, которую Боря писал Далгату, мало чем тому помогла. Да, там было всё грамотно расписано, указаны новые обстоятельства, которые не учёл суд первой инстанции. Но итог: без изменений. Уже не первый раз посещала мысль о том, что обращаться в Мосгорсуд бесполезно, лишь если хочешь время потянуть перед этапом. И когда Далгат переехал в этаповский проходняк, Боря занял его шконку. Верхняя, напротив Сокола. У того суд длился уже почти месяц. Ограбление группой лиц по предварительному сговору, и все подельники сидят в разных Централах Москвы. Сейчас он должен был готовиться к судебным прениям, в которых подсудимый должен произнести последнее слово.
В тот день, когда Сокол возвращался из суда, старшой объявил Боре, чтобы тот с утра был готов на выезд. Чем хорош, судовой проходняк, так это тем, что не надо перед выездом занимать две крайние шконки у тормозов. Они для тех, кто пока под следствием, но едет на продлёнку. Боря засыпал, но сквозь сон слышал разговор Сокола с Немцем:
– Ну, как съездил?
– Прокурор по три года каждому запросил.
– Я думаю должны дать поменьше. Подельники что говорят.
– Надо шуметь им. Может на зоне найдёмся.
– Дай бог если на зоне, а то, может, вообще раньше звонка не встретитесь.
|
|
|
– Чифирнём?
– Да, давай. Слышал? Завтра Брюс тоже на суд выезжает. Самое начало у него.
– Мне кажется он быстро осудится. Что там судить? Пришёл, ограбил – ни подельников, ни дополнительных эпизодов.
При дальнейшем разговоре, Борю накрыл сон, и оставалось только гадать, на чём же он закончился. Наутро, привычные действия: выход на продол раньше утренней баланды, толпой зеков на первый этаж получать сухпаи, доклад на выходе, КамАЗ, конвоиры, лица которых Боря уже начал запоминать. Когда выходил из автозека, на входе его принимали какие-то новые незнакомые сотрудники суда, а вот уже на судебном продоле знакомый Петя требовал от него снимать с ботинок шнурки.
– Только, ты их не забудь мне вернуть. – Требовательно просил Боря у примелькавшегося конвойного.
– Да, не переживай ты, вернём тебе. Просто если судья увидит на тебе шнурки, меня могут премии лишить.
А после того, как Боря сдал шнурки, к нему Пётр даже обратился по имени, приглашая в камеру. А оттуда раздался громкий голос, приветствующий Борю армянским акцентом:
– Какие люди, Брюс! Тот самый дорожник из Бутырки, что сидит с Буром в одной хате.
– Привет, Ашот! Только я теперь к Каро переехал. Так было администрации угодно.
– Правильно! Сиди с армянами, у них всегда хата упакованная. Ещё кто-нибудь едет сюда с Бутырки.
Тормоза открылись и в хату вошёл Карп с Большого Спеца, который проходил экспертизу в одно время с Борей. Стандартное приветствие и разговор за жизнь:
– Какими судьбами здесь, Карп?
– Предвариловка у меня. Сегодня должны на полгода продлить.
– А у меня две недели назад была.
Как оказалось, Карп ехал в одном автозеке с Борей, но они не заметили друг друга, поскольку ехали в разных хатах. КамАЗ ведь разделён на две. Вообщем, поняв, что сегодня перед судом проведёт время со знакомыми лицами, Боря выдохнул напряжение, с которым он приехал сюда, и позволил себе немного расслабиться. Ашот предложил чифирнуть. У него сегодня приговор, три дня назад прокурор запросил для него срок восемь лет строгого режима, поэтому, теперь никуда не спешащий, армянин предлагал отметить это событие.
|
|
|
Как оказалось Ашот привёз с собой железный чифирбак, и пачку крупнолистового чая. Попросили ради такого случая у старшого кипяток, но тот отказал сославшись на занятость, ведь зеки из разных Централов продолжали прибывать. Когда же, наконец, убедить продольного налить кипяточку удалось, и начали распивать чифир, пошли вызовы из хаты наверх по судам. Из Бориной хаты первым пошёл Ашот.
– Давай, братуха, удачи тебе! – Пожелали ему все присутствующие.
Оставшись с остальными зеками, Боря решил пообщаться с Карпом.
– Как сам? Тебя после КД, в ту же хату вернули?
– Нет, Брюс, два-три-четыре была заполнена, и меня переселили в соседнюю три-пять.
– Она нормально упакована?
– Не очень, если честно. Сразу видно, что здесь подолгу никто не сидел. Со мной ещё два человека с воли в неё вошли, и мы сразу начали порядок наводить. За месяц более-менее обжили её.
– А я к Каро переехал. У нас и холодильник есть, и плитка электрическая с двумя конфорками. Даже ковры в некоторых местах постелены. У Бура такого не было.
– Да, мне Юсуп рассказывал, как девять-девять упакована. Ты не знаешь они с Угрюмым вернулись в эту хату или переехали?
– Они оба в девять-семь заехали. Юсуп иногда пишет по дороге. Он же меня с девчонкой-зечкой познакомил.
– А ты её до сих пор помнишь? Она, поди, изменяет тебе, с другим переписывается.
– Скорей всего. Тюрьма всё-таки.
Под эти рассуждения вернулся Ашот и провозгласил, что ему дали шесть лет общего вместо запрашиваемых восьми строгого. Чифир уже выпили, и он это предложил отметить вторяком – невыброшенными нифелями от первого напитка. Многие не хотели, полагая, что из вторяка скорее купец, чем чифир получится, но для остальных и этот напиток был вполне сносен. Пока уговаривали старшого на кипяток, пришла очередь Карпа идти наверх в зал.
Карп вышел, и только после этого старшой согласился налить кипятку, для хорошего купца. Заливаясь напитком, который уже можно отнести к крепкому чаю, Ашот с тоской произнёс мысли вслух:
– Эх, два года отсижено, осталось четыре ещё. Может касатку написать, чтобы подольше на Матросске побыть?
– Не надоел Централ, Ашот? – Спросил его кто-то. Но в этот момент открылись тормоза и вызвали Пахомова. Боря сложил руки за спину и вышел на продол. На этот раз до суда его сопровождал не Петя, тот решил остаться внизу. Наверное дожидался кого-то другого на вывод из хаты.
Но и другой сотрудник суда не особо грубо требовал от Бори двигаться за ним. Борины руки уже давно привыкли к браслетам, несмотря на то, что наручники на него одевали только в суде. Косолапов принимал в своём зале, где над входом была написана табличка с фамилией судьи. Когда Борю завели в зал и посадили в стакан, то, естественно, первым делом к нему подошёл Виктор Фёдорович:
|
|
|
– Здравствуй, Боря! Сегодня хотели разобрать начало без тебя, поскольку ты вряд ли сегодня проронишь на суде хоть слово. Но я настоял, чтобы тебя привезли, ходатайствовал об этом. Сиди, слушай, запоминай, когда до тебя дойдёт – пригодится. Сегодня начнёт прокурор, затем я ему возражу, а потом начнут опрашивать " Макдоналдс".
– Спасибо, что настояли. В хате сидеть очень скучно, любой выезд для нас – за радость. И не важно, что я сегодня фактически не участвую в суде.
Сказав это, Боря начал оглядывать судебный зал. Странно, раньше на все заседания ходила его мать. Но теперь, несмотря на то, что суд открытый, её в зале нет. По-хорошему, спросить бы у адвоката, что случилось. Но пока не до этого, потому что голос пристава провозгласил:
– Прошу всех встать!
Из кабинета судьи опять вышли двое человек. Судья Алексей Косолапов, и его верная спутница прокурор Татьяна Ходжаева. Они не боялись никого, и несмотря на замечание Бориного адвоката, переговаривались в судебной комнате перед каждым заседанием. На этот раз адвокат им замечание делать не стал – напомнит, если понадобится, пока необходимо доказывать Борину невиновность, а не отвлекаться на процессуальные издержки.
– Прошу садиться. – Начал судья. – Начинается судебное расследование уголовного дела в отношении Пахомова Борислава Григорьевича, обвиняемого в преступлении средней тяжести, предусмотренного частью первой статьи сто шестьдесят первой – " Грабёж, то есть открытое хищение чужого имущества". Слово предоставляется гособвинителю – Ходжаевой Татьяне Андреевне.
– Ваша честь! – Начала прокурор. – В конце октября прошлого года, подсудимый вошёл в сеть быстрого обслуживание " Макдоналдс" по адресу Малая Сухаревская площадь, дом один. Под видом посетителя он подошёл к кассе, достал оружие и, угрожая им, потребовал выручку из кассы. Затем подсудимый скрылся с места преступления, но ушёл недалеко, буквально в пятидесяти метрах от здания, арендуемого рестораном, его задержали сотрудники ППС и доставили в ОВД " Тверское", в котором и было возбуждено уголовное дело. При обыске у подсудимого обнаружилась сумма денег, совпадающая с награбленной, пневматический пистолет, дульной мощностью менее семи с половиной джоулей, без обоймы. То есть, фактически угрозы для жизни персонала " Макдоналдс" не было, и подсудимый совершил ограбление используя шоковое состояние работников, а также их низкие знания в области пневматического оружия. После досмотра, подсудимого отвезли на медицинское освидетельствование, которое выявило у него лёгкую степень алкогольного опьянения. В ходе предварительного расследования были проведены опознание, расшифровка видеозаписи камеры наблюдения, психолого-психиатрическая экспертиза подсудимого. А также были получены характеристики по месту работы, жительства…
Судья прервал прокурора, короткой репликой:
– Уважаемый гособвинитель, давайте к характеристике подсудимого перейдём на судебных прениях. Сейчас нас больше интересует, что же произошло в конце октября прошлого года.
– Ваша честь, для признания виновным подсудимого собрано достаточно доказательств. И предлагаю перейти к опросу потерпевшего, если, конечно, у защиты нет ко мне никаких вопросов.
– Вопросы есть. – Начал адвокат. – Вы утверждаете, что сумма у моего подзащитного совпала с суммой, которую потерпевшая сторона заявила как свои потери. Не могли бы вы разъяснить, как это было установлено?
– Могу. – Уверенно сказала прокурор. – Кассовый аппарат " Макдоналдс" ведёт электронный учёт всех финансовых операций. Принтер, выдающий чеки, может распечатать предполагаемую сумму наличности кассовой личины в любое время, достаточно ввести правильную комбинацию клавиш сенсорного экрана.
– И когда же был установлен этот факт?
– А вы, уважаемый защитник, уверены, что читали уголовное дело? Вас, кажется, ознакомили.
– И всё же?
– Этот факт был установлен, когда следователь Петренко возбудил уголовное дело в отношении вашего подзащитного, после пересчёта наличности, изъятой у него, и сверки получившейся суммы с кассовым съёмом.
– У меня вопрос по поводу задержания подсудимого, – судья решил уточнить интересующий его вопрос. – Как оно было произведено?
– Менеджер прилавка Файзрахманов Тимур Сафаралиевич, вызвал полицию по телефону в момент передачи денег кассирами грабителю. Наряд патрульно-постовой службы Тверского ОВД, в это время проезжал мимо указанного " Макдоналдса" и собирался сделать перерыв на обед. При виде убегающего молодого человека, из заведения, обозначенного в сообщении по рации, как ограбленного, у полицейских возникли подозрения насчёт него, и они решили его задержать и досмотреть.
– Рапорт о задержании приобщён к уголовному делу?
– Разумеется.
– Если других вопросов нет, то предлагаю перейти к опросу потерпевшего.
– В качестве потерпевшего, мы вызвали в суд директора ресторана " Сухаревский", принадлежащего сети быстрого обслуживания " Макдоналдс" – Чтецову Наталью Дмитриевну.
Судебный пристав открыл дверь суда, и вызвал из коридора директора " Макдака". В зал вошла полная женщина, лет сорока, с пышными каштановыми волосами, одетая в брюки, белую рубашку и вязанную жилетку, на руках красовалось множество сверкающих безделушек: золотые кольца, часы, браслеты. Когда она встала на трибуну, судья ей провозгласил:
– Наталья Дмитриевна. Мы вызвали вас в суд, в качестве потерпевшего. Суд предупреждает вас об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, и за дачу заведомо ложных показаний. Распишитесь, пожалуйста.
Секретарь уже заготовил для директора специальный бланк, в котором значилось, что Чтецова предупреждена об указанной ответственности, и её подпись означала, что она согласна на эти условия, и доказать, что суд не предупреждал об этом стало невозможно. После того, как она подписалась, вернулась к трибуне. Первым вопрос задала прокурор:
– Наталья Дмитриевна, где вы находились в момент совершения подсудимым ограбления вашего заведения?
– В тот день, у меня был выходной, и я была дома. О произошедшем узнала почти сразу, мне позвонили в тот же день с работы. Утром было экстренное совещание…
– Давайте, опустим подробности вашей работы. И ближе к делу. Вы долго не могли предоставить органам следствия видеозапись камеры наблюдения, чем это вызвано?
– Запись ведётся круглосуточно, и пишет абсолютно всё. Было необходимо найти время произошедшего, потом скопировать на электронный носитель информации. Как выяснилось, у нас в команде менеджеров никто этого не умеет делать. Технический отдел тоже не знал, как видеозапись переместить с пишущего аппарата на флешку, пришлось вызывать сервисную службу. Следователь, насколько я помню, нас торопил. Но мы уложились в десятидневный срок. Он говорил, что за это время ему нужно доказать предъявленные грабителю обвинения…
– Простите меня, уважаемая потерпевшая. – Обратился к директору судья. – Вы немного путаетесь в терминологиях. Это нормально, поскольку вы не юрист, а бизнесмен. И тем не менее, для доказательства обвинений, предъявленных подследственному, не существует ограничения в виде десяти дней. Доказательства можно и год собирать, в зависимости от сложности уголовного дела. Те десять дней, о которых вам, скорей всего, говорил следователь – это срок за который подозреваемому, в отношении которого уже избрана мера пресечения в виде содержания под стражей, необходимо предъявить обвинения. Поскольку без предъявления обвинений можно содержать под стражей лишь десять дней. А для того, чтобы предъявить обвинения ему нужны были новые обстоятельства, раз он не предъявил их во время возбуждения уголовного дела. Таковым обстоятельством и являлась запись камеры видеонаблюдения. В противном случае, его подозреваемый мог выйти на свободу, а затем и скрыться от следствия в неизвестном направлении.
– Спасибо за консультацию, ваша честь.
– Больше ни у кого вопросов к потерпевшему нет? Подсудимый?
– Нет, ваша честь, – ответил Боря.
– Защита?
– Нет, ваша честь, – ответил адвокат.
– Гособвинитель?
– У меня всё, ваша честь.
– Тогда. Галина Дмитриевна, мы вас вызвали в суд в качестве потерпевшего. Большая просьба, если судебное расследование затянется на несколько месяцев, приходить на все заседания. Вы, как директор заведения, можете разъяснить некоторые ньюансы вашей работы, в которых ни я, ни защита, ни гособвинение не компетентны. Вплоть до последнего слова, я надеюсь вы будете приходить на каждое заседание.
– Хорошо, ваша честь. Непременно.
– Присаживайтесь. Насколько я помню, у нас есть свидетели обвинения?
– Да, ваша честь. – Сказала прокурор. – Двое кассиров и менеджер у нас заявлены в суд в качестве свидетелей обвинения.
– Извините, ваша честь. – Встала со своего места директор. – Они сегодня не смогли приехать. У нас рабочий день, у них стоят смены, и они все трое сейчас на работе.
– Как же так, Галина Дмитриевна?
– Видимо нас неверно уведомили. Нам казалось, что достаточно моего присутствия…
– Уважаемая потерпевшая, я вам разъясняю, что если пришла повестка в суд, необходимо явиться. Они же сейчас не госпитализированы?
– Нет, ваша честь.
– Значит физическое состояние им не мешает явиться в суд, так?
– Так.
– Ну и вот. Я переношу заседание. И через две недели, в пятницу, надеюсь их увидеть здесь. Постарайтесь им на пятницу, всем троим, найти замену у вас на работе.
– Хорошо, ваша честь.
– Прошу всех встать! – Проорал судебный пристав, что означало конец сегодняшнего заседания. Судья вышел из зала в свой кабинет, и туда же направилась прокурорша. Несмотря на жалобы адвоката председателю Тверского районного суда, они продолжали демонстративно нарушать данное предписание. Когда адвокат собрал вещи и принялся удаляться, он сказал Боре:
– На неделе загляну к тебе, жди.
Наверное, адвокат забыл, что Косолапов никого к нему не пускает на свиданку. Впрочем, необходимости в этом не было. Боря уже и без визитов адвоката, знал что говорить, когда его попросят. Сейчас его больше волновало, что в сегодняшнем заседании, его так и не допросили. И выходило так, что и на следующем вряд ли…
– Ну как? – В один голос поинтересовались у Бори Ашот и Карп.
– Потерпевшая пришла. Директриса " Мака". А кассиры не пришли, поэтому перенесли через две недели.
– Терпи, Боря. – Сказал Ашот. – У них на воле всегда какие-то дела есть, вовремя придти не могут. Из-за них постоянно переносят. Это как в кино, помнишь? " У тебя учёт в деньгах, а у меня в сутках". Так и здесь, вольные люди всё деньги зарабатывают, а у нас жизнь дальнейшая решается.
Когда выводили из хаты в автозек, Боря решил держаться Карпа, чтоб вместе поехать. По дороге обсуждали свои делюги. Благо, конвой их выводил почти одновременно и в хате они могли занять места рядом друг с другом.
– Вот самое обидное, в статье триста восемнадцатой, – начал Карп о своём уголовном деле. – Так это то, что невозможно примирение сторон заключить в порядке семьдесят шестой. Точнее так, по первой части можно помириться с потерпевшим, а по второй нельзя.
– Я помню, да. Читал. – Ответил Боря. – Категории разные: первая часть – средней тяжести, вторая – тяжкая. Из-за этого нельзя. А что, у тебя есть шаги к примирению с ФСО-шником?
– Есть. Оплатили ему лёгкий вред здоровью, и на первом суде терпило сказал, что претензий не имеет и просит у суда дать мне условно. А примириться мы с ним ещё у следака пытались на очной ставке. Тут и выяснилось, что семьдесят шестая распространяется только на нетяжкие и на средней тяжести, а на тяжкие и особой тяжести не действует.
– Категорию может изменить суд…
– Если хорошенько заплатить. А безоплатно, он может лишь повысить категорию. Снизить несколько штук грин будет стоить?
– Гривен!? – Удивился Боря.
– Да не гривен, а грин – Пояснил Карп. – Ты английский андестенд? Green – зелёный. Несколько штукабаксов будет стоить снизить категорию. Штукабаксы, надеюсь, знаешь такую валюту.
– Да эт я уже понял.
После стандартной, и ставшей уже привычной для Бори процедуры досмотра, встретился ему с Карпом скучающий Угрюмый, который тоже вернулся из выезда в город и сейчас на сборке дожидался вывода в хату. До психолого-психиатрической экспертизы, этот арестант сидел в девять-семь, однако, после выписки из КД переехал к Буру в бывшую Борину хату. И теперь мог многое рассказать своему однопалатнику. Он поприветствовал обоих:
– Брюс! Карп! Какие люди! А то я заскучал тут уже. В город ездили?
– У нас суды уже вовсю. – Начал свою историю Боря. – Я с терпилой познакомился.
– А я с терпилой давно знаком. – Попытался отшутиться Карп. – Когда его опрашивал судья, он сказал, что претензий не имеет. И у меня появились шансы на то, чтобы получить ниже низшего. Хотя низший порог по моей статье давно изменён на ноль.
– А у меня сегодня прокурор срок запросил. – Решил, в свою очередь, рассказать о собственных делах Угрюмый. – Шесть лет общего. За тяжкие телесные повреждения. Странно, что не строгач.
– А ты предпочёл бы на строгом. – Осведомился Карп.
– Конечно! – С видом бывалого зека согласился Угрюмый. – Не люблю я этот движ: сначала все " АУЕ! " кричат, а потом газовать боятся. Вечно на общем режиме слова с делом расходятся. Сначала пальцы веером растопыривают. " Блаткомитетом" себя называют, а потом глядишь и бывший блатной теперь ó чки моет.
Возразить ему ни Карп, ни Боря не могли, поскольку оба были первоходами. А подобные речи бывалых зеков только вводят в заблуждение не освоившихся арестантов. Куда проще о тюремной жизни блатные рассказывают: делай так, не делай эдак – слушай и запоминай. А вот такие, как Угрюмый, мужики, постоянно что-то темнят. Незаметно настало время всех сопровождать в хату. Как всегда, первыми сборку покинули БС-ники, поэтому Карп пожал руку Боре и Угрюмому. Их же, в свою очередь, не стали томить долго на сборке и тоже отвели к общим хатам.
На следующий день, проснувшись, Боря понял, что проспал завтрак. Но в хате как-то было немноголюдно. Причём исчезли почти все главные авторитеты: Каро, Немец, Закир, Авто… Боря подошёл к Драгану разузнать, что произошло. Вроде шмона быть не могло, он уже был в конце марта, а сейчас начало апреля. Но за что тогда могли посадить в карцер почти весь блаткомитет хаты?
– Радко, ты с пальмы что ли упал? – Подивился на него Драган. – Сегодня суббота. Кто ж по выходным на кичу закрывает? Помнишь, они сходняк мутили? Так вот удалось договориться, только участвовать решили не шестеро, а почти пятнадцать человек. С нашей хаты только пятеро. Весь продол. И карантин снять им не удалось, как они хотели. Как я понял, собираются они в ближайшем боксике возле синагоги.
Боря помнил, что синагога находится как раз между их продолом и коридором ведущим в адвокатский корпус, то есть, чисто гипотетически, понял Драгана, где они " совещаются".
– Как думаешь, что решат? – Спросил он у серба.
– Не знаю. Может запрет какой-нибудь поставят. – Предположил тот. – Например, запрет проситься к куму на разговор.
– Так к нему итак никто не просится. – Попробовал оспорить Боря. – Пишущие заявления типа " прошу вывести к куму" всегда у братвы подозрения вызывали, поэтому для всех зеков это итак заподло. А когда меня к нему водили последний раз, я даже не знал, куда ведут. Мы с ним даже не в его кабинете встречались.
– А братва часто ставит запрет на то, что итак никто не делает. Но могут что-нибудь другое поставить. Например, разговаривать с конвоем, когда тебя ведут куда-нибудь. Или повышать голос во время красной поляны. Короче всеми силами будут вычислять, кто ссученный.
– Братва не только запрет ставит на то, что никто итак не делает. – Подал голос Анзор из грузинского проходняка. – Иногда они ставят запрет на то, что сама администрация запрещает. Например, здесь на этом корпусе до недавнего времени стоял запрет на наркоту всех видов. Но его сняли, и мне грузинская братва по дороге такую пяточку прислала, грех было не дунуть.
– Ты же собирался завязать с наркотой, пока в тюрьме? – Удивился Боря.
– Да, собирался. – Согласился грузин, вспомнив свои слова, когда отказывался от заманчивого предложения Каро. – Да, часто ли ты видел здесь, в тюрьме, хороший гашиш? Как можно от такой плюшки отказаться? Там обычно, на дороге, всякие порошки передают, которые разводить надо, кипятить, а потом в шприц загонять. Всё это геморрой и заниматься этим здесь и взаправду неохота. А вот гашик – другое дело. Раздавил пяточку, поджёг и затянулся. Хорошо!
После этих слов, Боря понял, что стó ят слова наркомана. Конечно, вряд ли ему полицейские подкинули героин. Скорей всего он эту легенду придумал для зеков, а сам всё признал. И, как говорил Немец, взял на себя вину, чтоб не «тянуть паровозом корешей».
Боря часто разговаривал с Анзором, и в этих разговорах нередко " дебит" с " кредитом" не сходился. Но умение грузина быстро находить причинно-следственную связь, в таких случаях всё покрывало. Может быть, тут и правда никому верить нельзя, в первую очередь наркоманам.
Под вечер, вернулась братва. Никто ничего не стал говорить, объявлять, просто все кинулись по шконкам и залегли в сон. Таким уставшим Боря видел Немца впервые в жизни. Он захрапел почти сразу, как лёг. Видать сходняк закончился ничем, и вряд ли толковое решение им удалось принять. Но узнают все об этом, скорее всего, под утро.
Но и на следующий день ожидаемых речей от братвы, смотрящего не поступило. Как будто и не было этой сходки на днях. И это было странным, ведь решалось там очень важная проблема. Если какой-то стукачок действительно сливает их продол, то что может быть важнее, чем вычислить, кто он. Но воскресенье прошло, как обычный тюремный день. А в понедельник Борю повели к адвокату.
– Здравствуй, Боря. – Поприветствовал его Виктор Фёдорович, и не дожидаясь ответного приветствия, продолжил: – Прости, что раньше не зашёл, но у Косолапова очень трудно получить ордер на свидание с подзащитным. Твоя мама уже месяц пытается к тебе попасть на свиданку, да судья что-то выпендривается. Бери кофе, пока не остыл.
Боря, не успев удивиться тому, как Гусеву удалось выбить свидания с подзащитным, приложился к тёплому кофе, а адвокат тем временем, рассказывал:
– Значит, через полторы недели у нас с тобой встреча с теми же свидетелями, что были на опознании. В следующую пятницу. Надо подготовиться. У тебя есть к ним вопросы?
– Нет. А что я могу у них спросить?
– Ну мало ли. Впрочем, ладно. Наша версия остаётся без изменений. Твоя цель была не ограбление " Макдоналдс", а просто шутка. Ты узнал о политике безопасности компании на случай ограбления, и решил проверить как это работает.
– Я тут случайно вспомнил, что у нас в " Сбербанке" тоже есть такой же инструктаж на случай грабежа. Просто за три года, я уже подзабыл о нём.
– Ну а как ты хотел, Боря? Такие же инструкции есть во всех организациях. Зачем геройствовать, если ты не давал присягу? Твоя жизнь дороже стоит тех денег, что лежат в кассе и ни одна организация не имеет права рисковать жизнью своего соискателя, чтобы их сохранить. Так что этот закон един для всех. Ты своей маме что-нибудь хочешь написать, если что я передам. – Адвокат подмигнул. Хоть их и досматривают, но опытный адвокат всегда знает как письма из тюрьмы передать родным подзащитного.
– А смысл!? Я могу по тэшке шумануть… – Эти слова Боря произнёс почти шёпотом, поскольку помнил о том, что в кабинетах для встречи с адвокатами частенько стоят прослушивающие устройства, как раз для того, чтобы выявить, в какой хате находится телефон или что-нибудь другое из " запретов".
– Ты правильно делаешь, что голосом потише начинаешь говорить про телефон. Но вместо этого лучше бы написал мне это на бумаге. И, кстати, в моём портфеле есть устройство, которое помогает обнаруживать жучки, эта хата не прослушивается, проверено.
И всё же Боря не отказался написать письмо матери. Попросил за него не беспокоиться. Объяснил, что характер у него дерзкий, при необходимости даст в морду, но сам на рожон не полезет. Материальное состояние оценил как хорошее, поскольку у него есть всё и он ни в чём не нуждается. Тех денег, которые присылают его семья, сказал, что достаточно увеличить сумму не требуется. Вообщем, природная скромность, как обычно, мешала Боре о чём-то просить, но и помогала не наглеть.
Адвокат спрятал его письмо в портфеле среди кипы бумаг, после чего они распрощались. В боксике Боря не встретил никого, просидел там полчаса примерно один. Надеялся увидеть Клима, Снайпера, Мишеля или ещё кого-нибудь, он ведь уже почти полтюрьмы знал. Но, к сожалению, всё время в этом тесном помещении провёл один.
Вернувшись в хату завалился на шконку и принялся дочитывать Виктора Пелевина " Generation 'П, ". Юридической литературе он решил пока сделать перерыв. А остановился он в прошлый раз, на очень интересной мысли из этой книги. " Когда не думаешь, многое становится ясно".
|
|
|
