 |
VI Горбунов и Горчаков. VII Горбунов и Горчаков
|
|
|
|
VI Горбунов и Горчаков
«Ну, что тебе приснилось? Говори».
" Да я ж тебе сказал о разговоре
с комиссией". " Да брось ты, не хитри.
Я сам его подслушал в коридоре".
«Ну вот, я говорю... » " Держу пари,
ты станешь утверждать, что снится море".
«Да, море, разумеется». " Не ври,
не верю". " Не настаиваю. Горе
невелико". " Ты только посмотри,
как залупился! Истинно на воре
и шапка загорается". «Ну, брось».
«Чего ж это я брошу, интересно? »
«Да я же, Горчаков, тебя насквозь... »
«Нашелся рентгенолог! » " Неуместно
подшучиваешь. Как бы не пришлось
раскаиваться". «Выдумаешь! » " Честно.
Как только мы оказывались врозь,
комиссии вдруг делалось известно,
о чем мы тут... Сексотничал, небось?
Чего же ты зарделся, как невеста? "
«Ты сердишься? » «Да нет, я не сержусь».
«Не мучь меня! » «Что, я – тебя? Занятно! »
«Ты сердишься». «Ну хочешь, побожусь? »
«Тебе же это будет неприятно».
«Да нет, я не особенно стыжусь».
«Вот это уже искренне». " Обратно
за старое? Неужто я кажусь
тебе достойным слежки? Непонятно".
«А что ж не побожился? » " Я боюсь,
что ты мне не поверишь". «Вероятно».
«Я что‑ то в этом смысла не пойму».
«Я смешиваю зерна и полову».
" Вот видишь, ты не веришь ничему:
ни Знамению Крестному, ни слову".
" Война в Крыму. Все, видимо, в дыму.
Цитирую по дедушке Крылову...
Отсюда ты направишься в тюрьму".
«Ты шел бы, подобру да поздорову... »
«Чего ты там таращишься во тьму? »
«Уланову я вижу и Орлову».
«Я, знаешь ли, смотаюсь в коридор».
«Зачем? » «Да так, покалывает темя».
«Зачем ты вечно спрашиваешь? » «Вздор! »
«Что, истины выискиваешь семя? »
|
|
|
«Ты тоже ведь таращишься во двор».
«Сексотишь, вероятно, сучье племя».
«Я просто расширяю кругозор».
«Не веря? » " Недоверчивость не бремя.
Ты знаешь, и донос, и разговор ‑
все это как‑ то скрашивает время".
«А время как‑ то скрашивает дни».
" Вот, кажется, и темя отпустило...
Ну, что тебе приснилось, не темни! "
" А, все это тоскливо и постыло...
Ты лучше посмотрел бы на огни".
«Ну, тени от дощатого настила... »
«Орлова! и Уланова в тени... »
«Ты знаешь, как бы кофе не остыло».
" Война была, ты знаешь, и они
являлись как бы символами тыла".
" Вторая половина февраля.
Смотри‑ ка, что показывают стрелки".
«Я думаю, лишь радиус нуля».
«А цифры? » " Как бордюрчик на тарелке...
Сервиз я видел, сделанный а ля
мейсенские... " «Мне нравятся подделки».
" Там надпись: «мастерская короля»
и солнце – вроде газовой горелки".
«Сейчас я взял бы вермуту». " А я
сейчас не отказался бы от грелки...
Смотри, какие тени от куста! "
" Прости, но я материю все ту же...
те часики... " «Обратно неспроста? »
" Ты судишь обо мне гораздо хуже,
чем я того... " «Виной твои уста».
«Неужто ж ноль? » «Ага». «Но почему же? »
«Да просто так; снаружи – пустота».
«Зато внутри теплее, чем снаружи».
" Ну, эти утепленные места
являются лишь следствиями стужи".
«А как же быть со штабелями дров? »
" Наверное, связующие звенья...
О, Господи, как дует из углов!
И холодно, и голоден как зверь я".
«Болезни – это больше докторов».
«Подворье грандиознее преддверья».
«Но все‑ таки, ты знаешь, это кров».
" Давай‑ ка, Горчаков, без лицемерья;
и знай – реальность высказанных слов
огромней, чем реальность недоверья".
«Да, стужа грандиознее тепла».
«А время грандиознее, чем стрелка».
«А древо грандиознее дупла».
«Дупло же грандиознее, чем белка».
|
|
|
«А белка грациознее орла».
«А рыбка... это самое... где мелко».
«Мне хочется раздеться догола! »
«Где радиус, там вилка и тарелка! »
«А дерево, сгоревшее дотла... »
«Едва ли грандиознее, чем грелка».
VII Горбунов и Горчаков
«Ты ужинал? » " Да, прежняя трава.
Все овощи... " " Не стоит огорчаться.
Нам птичьи тут отпущены права".
«Но мясо не должно бы запрещаться».
«Взгляни‑ ка лучше: новые дрова... »
«Имею же я право возмущаться! »
" Ну нет, администрация права,
права в пределах радиуса". " Вжаться
в сей радиус не жаждет голова,
а брюхо... " " Не желаю возвращаться
к изложенному выше; и к тому ж,
мне кажется, пошаливает почка".
«Но сам‑ то я – вне радиуса». " Чушь!
А кто же предо мной? " «Лишь оболочка».
" Ну, о неограниченности душ
слыхал я что‑ то в молодости. Точка".
" Да нет, помимо этого, я – муж.
Снаружи и жена моя, и дочка".
" Тебе необходим холодный душ!
Где именно? " «На станции Опочка».
«Наверное, приснилось». " Ни фига.
Скорее, это я тебе приснился".
«Опочка где‑ то в области». «Ага».
«Далеко ты того... распространился».
«Мне следует удариться в бега».
«Не стоит. Ты весьма укоренился».
" Ты прав. Но, говорят, одна нога...
другая там... Вообще я обленился!
Не сделать семимильного шага! "
«Ну‑ ну, угомонись». «Угомонился».
«Ты сколько зарабатывал? » " Семьсот;
по‑ старому". «И где же? » «В учрежденьи».
«Боишься, что спросил и донесет? »
«Ну кто тебе откажет в наслажденьи? »
«Тебя мое молчанье не спасет».
«Да, знаешь ли, по зрелом рассужденьи... »
" Приятнее считать, что я сексот,
чем размышлять о местонахожденьи".
" Увы, до столь пронзительных высот
мешает мне взорлить происхожденье".
«Так что ж ты наседаешь на меню? »
" Еще не превратился в ветерана
и трижды то же самое на дню... "
«Ты меряешь в масштабах ресторана».
«Я вписываю в радиус родню».
" Тебе, должно быть, резали барана
для ужина". " Я, собственно, клоню
к тому, что мне отказываться рано
от прошлого". «Кончай пороть херню».
«А что тебе не нравится? » «Пространно».
«Я радиус расширил до родни».
|
|
|
«Тем хуже для тебя оно, тем хуже».
" Я только ножка циркуля. Они ‑
опора неподвижная снаружи".
" И это как‑ то скрашивает дни,
чем шире этот радиус? " " Чем уже.
На свете так положено: одни
стоят, другие двигаются вчуже".
" Бывают неподвижные огни,
расширенные радиусом лужи".
«Я двигаюсь! » " Не ведаю, где старт,
но финиш – ленинградские сугробы".
" Я жив, пока я двигаюсь. Декарт
мне мог бы позавидовать". " Еще бы!
Мне нравится твой искренний азарт".
" А мне твои душевные трущобы
наскучили". " А что твой миллиард ‑
ну, звездные ковши и небоскребы? "
«Восходит Овн, курирующий март».
«Иметь здесь телескоп нам хорошо бы».
" Вот именно. Нам стали бы видны
опоры наши дальние". " Начатки
движения". " Мы чувствовать должны
устойчивость Опочки и Камчатки".
" Я в марте родился. Мне суждены
шатания. Мне сняли отпечатки...
Как жаль, что мы дрожать принуждены:
опоры наши дальние столь шатки... "
" Которые под Овном рождены,
должны ходить в каракулевой шапке".
«Ты думаешь, от холода дрожу? »
«А сверься с посиневшими пальцами».
«А ты? » " Я Близнецам принадлежу.
Я в мае родился, под Близнецами".
«Тепло тебе? » «Поскольку я сужу... »
«Короче! Не мудри с немудрецами! »
" В сравнении с тобой я нахожу,
что вовсе мне не холодно". «С концами! »
«В чем дело, Горчаков? » «Не выношу! »
«Да нет, все это правда – с месяцами».
" Увы, на телескоп не наскрести,
и мы своих опор не наблюдаем".
" Пусть радиус у жизни не в чести,
сам циркуль, Горчаков, неувядаем".
" Еще умру тут, Господи прости,
считая, что тот свет необитаем".
«Нет, не умрешь, напрасно не грусти».
«Ты думаешь? » «Обсудим». «Обсуждаем».
" Тот груз, которым нынче обладаем,
в другую жизнь нельзя перенести".
|
|
|
