Метапсихологическая гипотеза

Не зависимо от метафизических гипотез существование осознанности должно получить самостоятельное психологическое объяснение. Можно предложить различные варианты того, что именно следует считать осознанным, но – повторюсь – пока нет логических средств выяснить, какой из этих (или иных) вариантов истинен. Будем считать, вслед за У. Найссером, что осознанность – это особая маркировка информации. Поэтому единственное, что пока попытаюсь сделать, – это обосновать необходимость наличия по-разному маркированной информации. При этом можно как признать, что какая-то из этих маркировок необходимо связана с осознанностью, так и посчитать, что ни одна из них не имеет никакого отношения к субъективному переживанию. Для более определенного разрешения проблемы возникновения субъективного надо не только высказать метапсихологическую гипотезу, но и перевести ее на язык конкретного психологического исследования.

Маркировка самоочевидной информации. Осознать – это значит воспринять нечто как очевидное, как непосредственно данное (так говорили основатели экспериментальной психологии). Сознание, как уже говорилось, работает с догадками. Для логического оправдания сделанной догадки нечто обязательно должно быть принято за самоочевидное (за истину, не требующую доказательств). Это может быть логической истиной или истиной факта. Вполне можно допустить: то, что принимается за очевидное, должно каким-то образом выделяться, т.е. должно быть отмечено, маркировано.

Маркировка проверяемых положений. Механизм сознания актуально осознает только ту информацию, которую защищает от возможных опровержений. Можно показать, что та информация, которая полностью соответствует ожиданиям и не требует проверки и защиты, вообще "ускользает из сознания". Например, очень быстро перестает осознаваться неизменная информация. Информация, которая требует проверки, тоже может особым образом маркироваться. Если это так, то осознается только та информация и те догадки, в которых субъект хоть чуть-чуть сомневается.

Эмоциональная маркировка. Как уже говорилось, для проверки сделанных сознанием догадок нужно сличать содержание одного сознания (например, сенсорного) с содержанием другого сознания (например, моторного). Этот процесс сличения осознаваться не может. Ведь когда, например, актуализировано содержание сенсорного сознания, то одновременно не может осознаваться содержание моторного сознания – иначе нарушится их независимость. Предположительно, сигналом, который сообщает разным сознаниям о результатах сличения, является эмоция. Соответственно гипотезы, имеющиеся в актуальном сознании и подтвержденные в другом сознании, должны в актуальном сознании специальным образом выделяться (маркироваться) как проверенные. Теперь допустим, что в одно сознание пришел положительный эмоциональный сигнал о соответствии содержанию другого сознания. Однако это сознание знает лишь, что какая-то из его догадок получила подтверждение, но какая именно – ему не может быть известно: оно ведь не имеет прямого доступа к содержанию другого сознания. И в свою очередь начинает догадываться (т.е. строить гипотезы о правильности своих предшествующих догадок), к чему же конкретно этот сигнал относится. Эти гипотезы качественно отличаются от всех остальных, так как опытным основанием для их выдвижения выступает только эмоциональное переживание.

Имитация эмоциональной маркировки. Теперь допустим, что механизм сознания, стремящийся подтверждать свои гипотезы, способен в некоторых случаях имитировать подобные эмоциональные переживания, искусственно выставляя на проверку уже проверенные гипотезы и тем самым способен иногда по собственному желанию еще раз получать подтверждающий сигнал о правильности предшествующих догадок. Но для этого ему надо искусственно проблематизировать имеющееся знание, например, выразить его каким-нибудь другим способом (то есть, заметим в скобках, иначе его интерпретировать, приписать ему другой смысл). Ведь, как только что говорилось выше, информация, полностью соответствующая ожиданиям и не требующая проверки, вообще перестает осознаваться – механизм сознания с ней не работает. Имитируемая эмоция может не обладать той же субъективной яркостью, которая присуща подлинному эмоциональному переживанию. Но она сохраняет свойство субъективности (осознанности), порождая в актуальном сознании чувство субъективной правильности идущих в нем процессов. Может статься, именно процессы, сопровождаемые этим имитированным чувством, мы и называем мыслительной деятельностью?

Развернутое обсуждение всех этих (как и других возможных) вариантов требует уже не метапсихологического обсуждения, а построения конкретной психологической теории. Пока же нет ни оснований для предпочтения какого-либо из этих вариантов, ни понимания того, сколько возможных вариантов стоит еще рассматривать.

И СОВСЕМ В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В основной части этой работы умышленно не давалось никаких ответов, а только ставились вопросы. Поскольку предлагаемый текст посвящен заведомо гуманитарной дисциплине – методологии науки, постольку он вынужденно был насыщен (и даже, возможно, перегружен) цитатами. Таким способом мне хотелось вызвать ясное сомнение у тех, кто не согласен с предложенной точкой зрения (в конце концов, наука – сомневающееся знание), или хотя бы побудить их вступить в дискуссию, чтобы вызвать сомнение у автора и его единомышленников (если таковые найдутся).

Загадочность вечных проблем сознания во многом связана с тем, что само представление о сознании всегда было расплывчатым, если не ошибочным. Предложенный новый взгляд на сознание позволяет увидеть вечные ("проклятые") проблемы с такой стороны, с какой на них еще никто не смотрел. Вряд ли стоит полагать, что высказанные в этой статье идеи окончательно решают хотя бы некоторые головоломки. Предложенные версии – это всего лишь указание на возможность решения (что, на мой взгляд, в ситуации неверия в существование Истины уже само по себе очень важно), но отнюдь не строгое решение. Ведь столько еще остается неясным! Злоключения с вечными проблемами на этом не кончаются, однако они могут начать свою новую жизнь в новом обличий.

И еще одно терминологическое замечание: термин "теоретическая физика" возник, по мнению К. Поппера, в берлинском кружке Г. Гельмгольца (замечу с восхищением – самого универсального гения, когда-либо прикасавшегося к решению психологических проблем), но возник только тогда, когда физика стала опираться на ненаблюдаемое и абстрактное понятие поля. Теоретическая психология тоже должна поневоле стать достаточно абстрактной дисциплиной, предлагающей логическое решение вечных проблем и – на его основе – экспериментально проверяемые выводы. К термину "теория" вообще стоит относиться с большим трепетом, чем это обычно делается в психологии. Вряд ли стоит называть теорией даже самые изощренные эмпирические классификации, оригинальные интерпретации текста или дидактические пояснения к применению психологических технологий. Так, почти ничего из сказанного мной выше в принципе не претендует на статус теории – это всего лишь наброски, всего лишь методологическое путешествие.

Главный смысл написанного можно сформулировать так: психология – замечательная наука, ее достижения неоспоримы, только не следует делать вид, что мы знаем больше, чем на самом деле знаем. И не нужно избегать головоломок: надо упорно искать их решение. И при этом все время помнить: решение головоломок – это всегда логический трюк. Психология созрела для того, чтобы стать теоретической наукой. Для этого надо только честно оценить успехи (а их немало!), понять имеющиеся слабости (которые, конечно же, не хочется замечать), и признать, что теоретическая психология может быть построена только по канону естественных наук. Это значит, что ученые должны строить догадки, проверять их и логически обосновывать. Однако естественнонаучному изучению и теоретическому описанию подлежит только работа механизма сознания. А осознаваемое содержание результатов его работы, всегда насыщенное смыслами, может описываться по правилам игры, принятым в гуманитарных науках.

ПИСЬМА ПЕРВЫХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ К АВТОРУ
(Вместо послесловия)

Приближающийся съезд побуждал к спешке. Времени ни на что не хватало. В издательстве же намекнули: было бы полезно попросить кого-нибудь написать послесловие. Я по электронным адресам разослал книгу нескольким своим коллегам, умоляя их в течение двух недель прислать мне замечания, которые можно учесть при подготовке книги, а также высказать свое общее впечатление. За отведенное время успели ответить пятеро. Я подумал, что личные впечатления пяти докторов наук могут быть сами по себе интереснее читателю, чем формальный отзыв. И создал раздел писем первопроходцев по проложенному мной в этой книге маршруту.