Глава 4 поразительное сходство 3 страница

Нередко в печати появляются новости о необыкновенных интеллектуальных способностях дельфинов, собак, крыс и даже песцов и других животных. Способности, конечно, имеются, они, вероятно, еще недостаточно изучены, и мы их будем обнаруживать и впредь у разных представителей животного царства. Но возможности мозга и поведения любых живых существ, исключая человека, несопоставимы с тем, что уже сегодня известно об интеллекте обезьян, особенно высших, столь сходных с человеком по всем биологическим показателям. «В коре мозга собаки, – пишут известные советские исследователи Л. В. Крушинский и Е. Г. Школьник‑ Яррос (1982 г. ), – пирамидные клетки значительно более развиты, чем у кролика и кошки. У приматов преобладает не только количество дендритных ответвлений*, но и их протяженность... Следовательно, известное различие в уровне развития элементарной рассудочной деятельности соответствует морфологическим особенностям нейронов слоя V зрительной коры мозга. Такое соответствие можно понять как более точное и тонкое приспособление двигательных реакций к зрительному восприятию у высших млекопитающих».

* Дендриты – древовидно разветвляющиеся отростки нервной клетки.

Московский антрополог М. А. Дерягина суммирует, так сказать, технические особенности манипуляционной деятельности (действий руками) человекообразных обезьян как предпосылку к использованию орудий и к возникновению трудовой деятельности человека. Вот какие особенности она перечисляет: наличие у обезьян руки с высокоразвитой хватательной функцией, независимые действия передних конечностей, изолированные действия пальцев, способность к тонким, дифференцированным операциям, разнообразие приемов фиксации объектов, возможность опосредованных действий с объектом и т. д. Вспомним о необычной связи «глаз – рука» у приматов, о возможностях мозга... Перечисленные особенности недоступны другим животным.

Мы уже отметили в начале главы неврологическое сходство гоминоидов – далеко, далеко не все! Учтем, что только обезьянам свойствен «монофазный» ночной сон с такими же стадиями, как у человека. Одинаковы у них суточный физиологический цикл и в целом циркадные ритмы жизнедеятельности. Еще Ч. Шеррингтон показал, что, если перерезать спинной мозг у антропоида, наступает шок, проявления которого отличаются от того, что наблюдается у всех животных, но они одинаковы с реакциями человека в подобной ситуации. Аналогична картина при удалении участков коры больших полушарий и специально лобной коры. Многие неврологические заболевания человека и шимпанзе и даже других обезьян очень сходны. Сравнительно недавно стало известно что обезьяна – единственное животное, которое с успехом используется и в психиатрических исследованиях: при изучении модели изоляции, фобии, депрессии, истерии, неврастении, аутизма и других черт шизофрении. Удовлетворительную модель психоза человека можно получить при «социальной» изоляции обезьян.

Советские ученые И. И. Вайнштейн и П. В. Симонов в совместной книге пишут: «На очевидное сходство нейрофизиологических основ эмоций человека и животных указывают поразительные факты снижения уровня норадреналина и серотонина как в мозге людей, покончивших жизнь самоубийством в состоянии депрессии, так и в мозге животных (обезьян), у которых депрессия была вызвана путем зоосоциальной изоляции. Трудно сопоставимы поводы, приводящие к хронической депрессии разочарованного жизнью человека и сепарированную от матери обезьяну, но остается фактом, что этим двум живым существам способно помочь одно и то же лекарственное вещество, эффективность которого обусловлена сходством нейрохимических механизмов депрессии».

Добавим к сказанному, что в настоящее время получены важные результаты, уже используемые в практике, по изучению на низших обезьянах модели депрессии человека. Эта работа начата до второй мировой войны в Висконсинском университете недавно скончавшимся Гарри Харлоу и ныне продолжается его учениками. Разнообразные формы глубокой депрессии у макаков резусов, как правило, развивались в результате разлучения обезьян с объектом привязанности (малыша с матерью, что отражалось тяжело на обоих). Симптоматика депрессии у обезьян во многом параллельна подобным состояниям у детей и взрослых людей: подавленное настроение, расстройство сна, отсутствие аппетита, явное снижение двигательной активности, потеря интереса к играм. Депрессия у обезьян может длиться годами, а главное, уже во взрослом состоянии животное оказывается биологически неполноценным, излечить же его чрезвычайно трудно. Разлучение вызывает не только депрессию, но и другие расстройства, всякий раз связанные с «персональной» историей жизни каждого индивида.

Вызывает также интерес недавно разработанная на макаках лапундерах модель жестокого обращения родителей с детьми. Приведенные сведения получены за последние два десятилетия, а ведь многие годы психиатрия была совершенно лишена экспериментальных моделей, считалось, что нельзя повторить на животных столь специфические болезни единственного социального существа – человека.

Эмоции, обезьян (не обязательно высших, но и низших! ) не просто сходны с человеческими. Они нередко «по‑ человечески» и проявляются, иногда без параллелизма между тем, что внешне можно заметить в поведении примата, и тем, что происходит в его вегетативной нервной системе, «внутри»: сердце у раздраженного павиана готово выскочить из груди (тахикардия), но он скрывает свое возмущение от других, «спокоен», заторможен, и, наоборот, животное недвусмысленно угрожает противнику, демонстрирует грозные клыки и резко поднимает брови, а изменения в вегетативных функциях отсутствуют (по данным А. А. Фуфачевой и Г. М. Черкович). Попутно заметим, что и артериальное давление, и электрокардиограмма, частота сердцебиений у обезьян такие же, как и у человека.

Выдающимся научным достижением было получение и изучение в опытах на обезьянах экспериментальных неврозоа сухумскими исследователями Д. И. Миминошвили, Г. О. Магакяном, Г. Я. Кокая, Г. М. Черкович, Ш. Л. Джалагония, В. Г. Старцевым и другими. Начало, развитие, проявления и даже профилактика болезни, а также неврогенные последствия в виде таких страданий, как гипертония, ишемическая болезнь сердца, инфаркт миокарда, нарушения систем пищеварения и размножения, настолько оказались сходными с человеческими, что авторы сделали вывод о полной незаменимости обезьян для таких опытов, ибо только им, обезьянам, хотя бы и низшим, присуще особое, специфическое регулирование эмоций со стороны головного мозга.

Высшие обезьяны поддаются гипнозу, который можно у них вызвать обычными методами. Недавно показано, что гориллы преимущественно (в 96 % случаев) используют правую руку, а это говорит об асимметрии (латеральности) мозга у обезьян, что, как упомянуто, давно и противоречиво обсуждается в науке.

Особенно большое неврологическое и поведенческое сходство человека и высших обезьян установлено в младенчестве и в детском возрасте. Известный ленинградский физиолог Л. А. Фирсов, более 30 лет изучающий поведение высших обезьян, в том числе, как упомянуто, с момента их рождения, показал, что психомоторное развитие у детеныша шимпанзе и ребенка протекает одинаково. К аналогичному выводу пришли канадские психологи М. Мэтью и Г. Бергерон (1981 г. ), изучавшие познавательные способности у четырех детенышей шимпанзе по системе учета периодизации умственного развития, разработанной швейцарским психологом Жаном Пиаже.

Оценивалось развитие представлений о наличии или исчезаемости объекта, о причинной взаимосвязи, способности к подражанию и т. д. Показано, что развитие этих способностей у шимпанзе проходит те же шесть стадий по Пиаже и в том же порядке, что и у ребенка. Хотя у малыша шимпанзе представления о причинности выражены значительно меньше, чем у детей, стадии имитации, наличия объекта и развития большинства поведенческих признаков были такими же, что и у человека. Различие состояло лишь в числе признаков, что, по мнению авторов, говорит только о количественном, но не качественном отличии развития когнитивных (познавательных) способностей у обоих приматов. В рамках весьма почитаемой психологами схемы Пиаже можно, заключают авторы, говорить о зачатках умственных представлений у шимпанзе. Последние достигают VI стадии развития, причем без принуждения, спонтанно, а эта высшая стадия является базой использования символов у детей.

По системе Пиаже изучала и развитие детеныша орангутана до двух лет антрополог‑ психолог Станфордского университета (США) Сюзанна Шевалье‑ Школьникофф. Исследовательница, по ее словам, задавала себе вопрос: «С кем я работаю? » Слово «объект» для Самары (так звали маленького оранга) не подходит: это восхитительная маленькая личность, пишет автор, которая изучает свое тело, сосет палец, сжимает одну руку другой, воспринимает предметы, как ребенок, экспериментирует с ними при познании их назначения и при решении задач (это стадия V), любит подражать, обожает играть в прятки, а когда ей через стекло показали ребенка человека, она реагировала на него точно так же, как и он: приложила руку, всматриваясь, и заулыбалась. Так повторялось несколько раз.

Развитие ребенка и орангутана было удивительно сходно. Детеныш проходил те же шесть стадий интеллектуального роста, но различными темпами: на ранних стадиях (II – IV) Самара опережала ребенка на два месяца, но на V – VI стадиях ее развитие сравнительно замедлилось. На стадии III у нее отмечены первые признаки социальности, контакта с человеком.

Но установлено и отличие. Детеныш оранга проходит только первую стадию «вокального» развития, а ребенок все шесть. Самара овладела только эмоциональными звуками, никогда не лопотала и не ворковала. Хотя орангутаны относятся среди антропоидов к отпетым молчунам, тем не менее это очень важное различие... Конференция педиатров Национального института здоровья и развития детей (США) заключила, что макаки резусы могут использоваться для изучения поведения детей до 4‑ летнего возраста. По способности к решению сложных задач сопоставима, по данным П. Мак‑ Гониджла, с ребенком этого возраста и обезьяна Нового Света саймири.

Что же касается шимпанзе, то, как считает давно работающий в этой области В. Мэзон (США), по способности абстрагировать такие свойства предметов, как размер, форма, цвет, ширина и т. д., они подобны детям 2 – 3 лет, а по возможностям «проектировать» или «картировать» отдельные действия в окружающей среде достигают уровня ребенка в возрасте от 4 до 7 лет.

Мы уже кое‑ что рассказали об органах чувств у обезьян. Существуют животные‑ неприматы, которые и слышат лучше них и, вероятно, видят острее и дальше. Но нет животных в мире, которые имели бы именно «человеческие» анализаторы. Только у человека и высших обезьян среди всех млекопитающих верхняя граница слуха (обычно 16 – 20 кГц) не превышает 32 кГц (у низших обезьян достигает 40 кГц). Уникальна неподвижность уха обезьян и человека, почему им приходится, чтоб лучше слышать, одинаково поворачивать голову в сторону источника звука. О сходстве зрения мы уже говорили. Профессором Н. Н. Ладыгиной‑ Котс показано, что шимпанзе различает 22 цвета, до 7 оттенков одного тона. Есть данные о сходстве у высших приматов обоняния, вкуса, осязания и даже восприятия веса поднимаемых тяжестей.

Еще более важна возможность синтеза, обобщения в мозге поступающей разнородной информации. Вот данные ленинградского физиолога А. С. Батуева, который по методу условных рефлексов изучал возможности одновременного восприятия сигналов разной модальности у представителей различных отрядов животного мира: насекомоядных, грызунов, хищных и приматов. Еж не в состоянии воспринять как единый комплекс свет плюс звук, он на них реагирует только в отдельности как на разные раздражители. Не справились с подобной задачей и белые крысы – если их долго тренировали в такой ситуационной сложности, у них развивались невротические срывы. Недалеко от крыс ушел по этому тесту и кролик. С трудом и только при некоторых условиях удавалось выработать рефлекс на совместный сигнал света и звука у собаки и кошки, что, конечно, говорит о более высокой способности хищных соединять в целостный образ разномодальные стимулы.

А обезьяны? В опытах участвовали лишь низшие обезьяны – у них не только легко вырабатывался рефлекс на двучленный комплекс, который без дополнительной тренировки сохранялся месяцами, но обнаружилась способность воспринимать образ даже из трех разномодальных компонентов: света, звука и тактильного (на ощупь! ) сигнала.

Суммируя сведения по органам чувств, способности к усвоению и обобщению сигналов разных модальностей, а также проанализировав многие эксперименты и литературу в этой области, в том числе опыты И. П. Павлова, В. Мэзон приходит к заключению, что «сенсорные емкости» (возможности восприятия) вполне сходны у человека и антропоидов, но предположительно не существует в этом отношении принципиальной разницы между данными видами и низшими обезьянами.

Рассмотрим еще некоторые «частные» свойства интеллекта приматов.

Уже давно отмечена необычайная память обезьян. Об этом писал академик И. С. Бериташвили; специальную монографию «Память у антропоидов» опубликовал Л. А. Фирсов. Последние исследования полностью подтверждают выводы о высоком уровне развития памяти у приматов.

Пятилетний самец резус испытывался в человеческом тесте сканирования изобразительной памяти по Штернбергу. Он должен был решать задачи на серийное пробное узнавание цветных слайдов – различных фруктов, цветов, людей, животных, предметов лабораторного оборудования и домашнего обихода (всего 211 изображений). «Контролем» служила 21‑ летняя выпускница колледжа, которой ставились те же задачи, но, как пишут авторы (Сендс и Райт), с той разницей, что девушка «не получала вознаграждения за совершенно одинаковое выполнение задач». Тесты и серии опытов изменялись таким образом, что можно было сравнивать не только собственно запоминание человеком и обезьяной, но и стратегию и механизмы решения задач. Результаты опытов указывают на идентичность действий обезьяны и человека. Сделан вывод, «что обезьяны обладают такими же кратковременными механизмами по обработке информации», какие существуют у людей. Напомню, что Бериташвили и Фирсов говорят о преимуществе обезьян перед всеми животными и в долгосрочной памяти.

Одно из распространенных и изучаемых свойств памяти человека – влияние порядка расположения элементов в перечне: лучше всего запоминаются предметы в конце списка («действие недавности») и в начале («действие первенства»). При изучении этого феномена на разных животных, включая дельфинов, выяснилось наличие у них «действия недавности» и полное отсутствие «действия первенства». Было решено, что такая особенность присуща только людям.

В 1980 г. канадцы В. Роберте и П. Кремер доложили на собрании Психологического общества в Сент‑ Луисе, что действия первенства и недавности характерны не только для резусов, что первоначально показали упомянутые Сендс и Райт, но и для саймири, причем если в некоторых вариациях опытов при сравнении с людьми у тех и других доминировали поочередно оба действия, то при двухсекундной задержке показа предметов люди выполняли задачи хуже обезьян. В следующем году те же авторы опубликовали статью, где приводилось сопоставление в опыте с четырьмя обезьянами и четырьмя студентами, результат был таким же: увеличение времени отставления предметов ухудшало правильность реакций у студентов, но не меняло его у обезьян.

Известно также, что при проведении кольца через лабиринты разной сложности шимпанзе выполняли в среднем задачу наполовину хуже (дольше), чем студенты. Но отдельные из шести участвовавших в опытах молодых людей запаздывали по сравнению с некоторыми антропоидами в пределах от 1 до 58 секунд (опыты Б. Ренша).

В экспериментах И. Н. Ладыгиной‑ Котс, К. Хейес и К. Ниссена, Л. А. Фирсова и других установлена способность шимпанзе к классифицированию предметов и различению их множеств, нахождению середины количества. Четырехлетняя шимпанзе Вики запросто отделяла фотографии с живыми объектами от изображений неживых, детей – от взрослых, полное – от частного изображения. Руку с пятью пальцами немедленно отделяла от руки с тремя спрятанными пальцами. Точность различения была 79 – 89 %, такая же, как у человека ее возраста. Она отделяла столовые предметы (ложки, вилки) от предметов для письма, да и сами ложки от вилок. Она легче все же классифицировала предметы по их физическим свойствам, чем по назначению: железные пуговицы чаще складывала с монетами, однако она это делала не по одному, а по нескольким признакам – по форме, цвету и материалу.

Между тем автоматический синтез разнородных (гетерогенных) сигналов (упоминавшихся разных модальностей) как свойств одного и того же предмета недоступен никому, кроме человека и высшей обезьяны. (Мы видели, что подступы к этой способности можно нащупать у низших обезьян. ) В строго контролируемых экспериментах Р. Давенпорт и К. Роджерс и в другом варианте Л. А. Фирсов убедительно показали, что шимпанзе на ощупь точно определял предметы, которые порою видел лишь однажды, или, наоборот, узнавал зрительно предмет, который раньше только ощупывал. В этой способности обобщать гетерогенные признаки как свойства одного объекта («межмодальная перцепция») антропоиды и человек, полагают испытатели, не имеют аналогов в животном мире, по крайней мере, по тестам современного уровня науки.

Шимпанзе способны к высшему, ассоциативному мышлению, и это недавно подтверждено, в частности, на основе математических операций с количеством и пропорциями целого. Знаменитая Сара, которая столь успешно обучалась символическому языку у Дэвида Примака, в серии опытов по методу «выбора по образцу» не только правильно дифференцировала половину, четверть, три четверти яблока или грейпфрута, не говоря уже о числе целых объектов до четырех, но и в 86 случаях из 100 правильно устанавливала соответствие между диском с отсеченной четвертью и кувшином, наполненным подкрашенной водой на три четверти! Концептуальная оценка количества с выделением промежуточного числа обнаружена в опытах и у саймири (а эту способность считают предшествующей возникновению языка). Однако такие поразительные способности, как различие «раздражителей», или сигналов, разного класса с абстрагированием их для сопоставления абсолютно непохожих предметов и отбор их на математической основе, не выявлены, насколько известно, и у низших обезьян, не говоря уже о других животных. Ведь даже размерностью фигур собаки не в состоянии оперировать, это делают только дельфины и, разумеется, обезьяны!

Но и это, оказывается, еще не все. Недавно показано, что четырехлетняя самка шимпанзе в 90 % испытаний выбирала из четырех сосудов со скрытой разной глубиной именно тот, в который при обезьяне наливалось больше жидкости, хотя снаружи емкости выглядели одинаково. Так изучался принцип «сохранения» по Пиаже. Другой детеныш, показавший при обучении знаковому языку низкие результаты, не смог одолеть эту трудность. Установлено, что по способности оперировать принципом «сохранения» справлявшаяся с задачей четырехлетняя самочка находится на той же стадии сенсомоторного развития, что и пятилетний ребенок.

Итак, «сенсорные возможности» высших обезьян и человека практически одинаковы, другими словами, антропоиды способны воспринимать окружающую среду в принципе так же, как люди. Но вот вопрос: что они могут делать с богатством такого восприятия? Как они перерабатывают информацию извне?

Мы видели, что шимпанзе вполне производят обобщения поступивших сигналов, не доступные другим животным, и даже передают полученные сведения. В опытах И. Менцеля спрятанные в разных местах двора

продукты «приманки» мог видеть только вожак, но когда его помещали с другими шимпанзе, а потом всех выпускали, «подчиненные» не только знали, зачем вышли, но искали именно спрятанные источники пищи, забегали вперед, заглядывали под бревна, искали приманку в траве и других местах.

Шимпанзе способны предвидеть итог порой головоломных операций. Л. А. Фирсов сообщил, что запертые на ночь в его лаборатории, они произвели целую цепь сложных действий для того, чтобы достать забытые лаборантом ключи: дотягивались до деревянного стола, отламывали от него палку‑ отщеп, доставали штору и ею придвигали ключи, которыми, конечно же, отпирали замок и отворяли дверь.

В опытах Фирсова шимпанзе вклинивал палку в захлопывавшуюся кормушку, находясь на значительном расстоянии от нее, а потом подбегал к приоткрытой пружинившей дверке и доставал фрукты. Аналогичную изобретательность уже в вольных условиях проявлял самец шимпанзе Уильям, по свидетельству С. Бюер: он устроил зазор в закрытой на один верхний замок двери продовольственного трейлера, вставил туда бамбуковую жердь и потихоньку воровал продукты. В другом случае он взял две ложечки кофе, четыре ложечки сахару, всыпал в чашку и имитировал действия человека по приготовлению этого напитка вплоть до наполнения чашки кипятком и остуживания его холодными камушками и водой. Известно, что шимпанзе зачерпывает воду из озера, если ее нет в кране, для тушения огня на плоту. Шимпанзе способен «работать» в опыте даже тогда, когда он сам не получает приманки, но она достается его партнеру, другому антропоиду (опыты Л. А. Фирсова), при этом выявляются такие «социальные» взаимоотношения, которые недоступны никаким другим животным.

Уже отмечалось, что шимпанзе хорошо дифференцируют предметы по фотографиям и, заметим, не пытаются «съесть» изображение винограда, яблока, апельсина. Делают они это и по слайдам, причем такое распознавание зарегистрировано и у орангутанов. Низшие обезьяны уступают в подобных испытаниях высшим, но есть сообщения, что и макаки резусы узнают других обезьян по фотографиям. Возможности же остальных животных, не обезьян, в этом отношении абсолютно исключаются (как и умственно отсталых детей).

Таким образом, в середине 70‑ х гг. (с учетом данных «старых» авторов) было констатировано, что антропоиды способны к отбору нужной информации, к использованию сигналов окружающей среды творчески изобретательно и в определенной мере располагают даром предвидения исхода своих действий и событий. Но в прямых тестах сопоставления с человеком они, конечно, ему всегда уступают в любой обстановке, требующей «составления плана» заранее...

Короче, они в состоянии использовать свой личный опыт и даже виденный чужой опыт. Ну а как насчет передачи этого опыта другим?

Все‑ таки удивительно, при всей замедленности развития приматологии, но и при том, что уже имелись попытки изучать антропоидов на воле и были проведены многие опыты и наблюдения в благоприятных условиях домашней и лабораторной обстановки, – удивительно все же, что открытия 60‑ х гг. в области поведения высших обезьян оказались столь ошеломляюще неожиданными. Долговременные, многолетние наблюдения шимпанзе в лесу Джейн Гудолл, а также горилл Джорджем Шаллером, Дианой Фосси, орангутанов Бируте Галдикас (всех трех женщин благословил на это покойный Луис Лики) и еще многих других, систематические исследования экологии шимпанзе японскими учеными в Африке обнаружили такие подробности жизни высших приматов, которым, пожалуй, раньше бы не поверили, отнесли бы их к тем многочисленным россказням, коими богата история познания обезьян. Но эти новые наблюдения выполнялись квалифицированными специалистами, были запротоколированы по всем правилам научного исследования и запечатлены кино‑ и фотодокументами.

И первое, что бросалось в глаза даже сдержанным научным работникам, была «человечность» поведения, игры, бытовых действий антропоидов, прежде всего шимпанзе (что, замечу, поражало еще Ч. Дарвина). Мы уже знаем, какое впечатление производило сходство с ребенком детеныша горной гориллы на Д. Шаллера. Еще сильнее это выражено Дж. Гудолл. Живя среди обезьян, став для них «своей», она заключила: «Казалось, это жизнь человеческого племени». Думаю, что на любого скептика произвело бы впечатление упоминавшееся прикосновение человекоподобных существ друг к другу руками (вроде «рукопожатия») или губами («поцелуй»? ), объятия и похлопывания по плечу. Шимпанзе выпрашивают лакомый кусочек протянутой рукой ладонью кверху, палочкой ковыряют в зубах, носу, ушах, почесываются в дилеммных ситуациях. «Человечны» не одни лишь формы подобного поведения, но и мотивы, его вызывающие.

Большой сенсацией стало открытие фактов использования шимпанзе на воле предметов и даже видоизменения, подработки этих орудий с целью наиболее эффективного применения их в деле. Именно шимпанзе оперируют предметами интенсивнее всех млекопитающих, исключая, конечно, человека. Они отлавливают муравьев и термитов ветками, которые тщательно выбираются, очищаются от листьев и побегов протяжкой через собранную в кулак кисть. Такой же тростью шимпанзе достает и мед из пчелиного гнезда.

Шимпанзе мнет рукой листья и траву для приготовления «губки», с помощью которой добывает дождевую воду для питья из дупла или углубления в развилке дерева. Веткой или палкой прикасается к тому, к чему бы не хотел дотрагиваться руками. Бьет палкой врага (своего или чужого вида) или дружески касается ею партнера во время игры. Если палка не лезет в трещину, подгрызает конец своего орудия. Карликовый шимпанзе в неволе из мягких длинных прутьев делал бечеву, забрасывал ее через перекладину и прилаживал концы таким образом, что мог повиснуть на собственных «качелях», а двухметровый водоем перепрыгивал, как заправский спортсмен, с помощью шеста. Тот же бонобо на воле укрывается от дождя ветками, листьями – сходное поведение известно только у орангутанов. Шимпанзе очищают тело травой, листьями от крови, остатков пищи, фекалий, спермы, смолы. Впрочем, аналогичное действие известно и у павиана.

Л. А. Фирсов собрал целую коллекцию предметов, которыми пользовались шимпанзе в природных условиях, и подробно описал «работу» обезьян с ними.

Шимпанзе, по‑ видимому, – единственные из всех человекообразных, которые используют орудия в природе регулярно в различных целях, причем это регистрируется в разнообразных местах обитания: в густом лесу, саванне, лесистой местности. Применение орудий следует сразу же за их изготовлением, но пригодившийся предмет хорошо запоминается. Л. А. Фирсов рассказывает в книге «И. П. Павлов и экспериментальная приматология», что когда самец Тарас не мог дотянуться до плодов на столике, установленном на воде, он вдруг исчез и вернулся с байдарочным веслом, пытаясь достать им приманку. Воспользовался предметом, которым когда‑ то уже что‑ то делал и достигал успеха...

Замечено различное использование орудий в зависимости от пола: если самки более энергично употребляют их для добывания пищи, то самцы – чаще как оружие (сучья, палки, жерди, камни). Порой самцы совершают воинственные деяния, передвигаясь на задних конечностях, руками швыряют свои «снаряды» в цель. Дж. Гудолл описала 44 образца подобных действий против других шимпанзе, павианов, варанов и человека. В 66 % случаев метались камни. Б. Бек, анализируя многочисленные факты использования и изготовления орудий шимпанзе, считает, что не было качественных различий в этих действиях гоминоидов до тех пор, пока в отличие от высших обезьян предок человека стал применять орудия на основе иной энергии, чем образующаяся только из процессов собственного метаболизма и силы тяжести.

Любопытно, что при лесных пожарах, когда случайно поджариваются плоды, орехи или дичь, шимпанзе правильно постигает пользу огня и лакомится «приготовленной» пищей. У. Мак Грю считает, что шимпанзе – единственные из всех антропоидов, у которых социальная группа основана на прочной дружбе самцов. Мы уже упоминали об охоте на животных, о дележе мяса и о взаимопомощи родственников у этих приматов. В Гомбе, где наблюдает их Дж. Гудолл, каждый пятый самец стал вожаком благодаря помощи старшего брата.

Современные сведения о естественной жизни шимпанзе не могут не привести к мысли, что многие приемы действий человека имеют глубокие генетические, эволюционные корни и, очевидно, возникли задолго до появления древнего человека. Известный голландский антрополог‑ психолог Адриан Кортландт после изучения шимпанзе, в том числе в местах обитания, заявил, что они «больше люди», чем мы полагали раньше. А на конференции, отвечая критикам, воскликнул: «Кто, собственно, антропоморфизирует: я в своих суждениях или обезьяна в своем поведении? »

И все‑ таки способен ли шимпанзе передать личный и увиденный опыт другим особям, имеет ли для этого он природные средства?

Большой интерес представляет установление фактов самоузнавания шимпанзе в зеркале. Обезьянам смазывали краской недоступные прямой видимости участки лица, затем предъявляли зеркало. Антропоид, «опознав» себя, хватался за лоб, уши, за те места, которые окрашены. Те обезьяны, которые с рождения находились з изоляции от других шимпанзе, не узнавали себя. Затем было установлено и самоузнавание орангутанов. Довольно неожиданной оказалась неспособность к этому горилл. Отрицательный результат был получен и в опытах с гиббонами. В течение целого года работы не удалось добиться самоузнавания и макаков (лапундеров).

Выяснилось (по крайней мере, по сегодняшнему уровню знаний), что человек, шимпанзе и орангутан – единственные из всех существ на Земле, узнающие себя в зеркале! Умственно отсталые люди тоже не узнают себя. Авторы говорят о наличии у узнающих себя обезьян элементарных представлений о собственном «я». Многие считают самоузнавание высшей формой ассоциативного поведения в животном мире. Г. Геллап полагает, что появление этой способности в процессе эволюции эквивалентно появлению разума. Автор считает, что уровень, самоосознания шимпанзе соответствует уровню интеллекта, способного к абстрактному языку символов, но ограниченно, в то время как человек способен к передаче огромной, не доступной шимпанзе информации.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: