 |
48. Константин Победоносцев. Из письма Александру III (23 апреля 1881 г.). 49. Манифест Александра III. Вместе с тем продолжаю думать, что вашему величеству необходимо появиться в Петербурге
|
|
|
|
48. Константин Победоносцев
Из письма Александру III (23 апреля 1881 г. )
[…] Смею думать, ваше императорское величество, что для успокоения умов в настоящую минуту необходимо было бы от имени вашего обратиться к народу с заявлением твердым, не допускающим никакого двоемыслия. Это ободрило бы всех прямых и благонамеренных людей. Первый манифест был слишком краток и неопределителен. Часто указывают теперь на прекрасные манифесты императора Николая 19 декабря 1825 и 13 июля 1826 года.
Вместе с тем продолжаю думать, что вашему величеству необходимо появиться в Петербурге. Безвыездное пребывание ваше в Гатчине возбуждает в народе множество слухов, самых невероятных, но тем не менее принимаемых на веру. Иные из народа уже спрашивают, правда ли, что государя нет, и что это скрывают от народа. Распространение и усиление таких слухов может быть очень опасно в России. […]
Дела так много в России, – созидательного, великого дела для всех и каждого; и когда мы дождемся, что каждый может спокойно посвятить себя своему делу и сидеть у него! Я не обманывался, когда говорил, что ныне никто не может спокойно делать свое дело. От государственного человека до сельского дьячка и до последнего гимназиста все заняты толками о политических делах и государственных переменах, сплетнями и слухами, раздражающими и смущающими душу. Главная причина – я убежден в том – газеты и журналы наши, и не могу надивиться слепоте и равнодушию тех государственных людей, которые не хотят признать этого и не решаются на меры к ограничению печати. Я был всегда того мнения, что с этого следует начать, но никто не хочет согласиться со мною.
Боже мой! Дождаться бы тихой поры и сказать: ныне отпущаеши раба твоего, владыко!
|
|
|
49. Манифест Александра III
29 апреля 1881 г.
Повинуясь воле Провидения и Закону наследия Государственного, Мы приняли бремя сие в страшный час всенародной скорби и ужаса, пред Лицом Всевышнего Бога, веруя, что предопределив Нам дело Власти в столь тяжкое и многотрудное время, Он не оставит Нас Своею Всесильною помощью. Веруем также, что горячие молитвы благочестивого народа, во всем свете известного любовию и преданностью своим Государям, привлекут благословение Божие на Нас и на предлежащий Нам труд Правления. […]
Но посреди великой Нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело Правления в уповании на Божественный Промысл, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений. […]
Посвящая Себя великому Нашему служению, Мы призываем всех верных подданных Наших служить Нам и Государству верой и правдой, к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую, – к утверждению веры и нравственности, – к доброму воспитанию детей, – к истреблению неправды и хищения, – к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России Благодетелем ее, Возлюбленным Нашим Родителем.
50. Михаил Катков
Из передовой статьи «Московских ведомостей». № 125. 6 мая 1881 г.
[…] Да поможет нам Бог освободиться от призрака партий консервативной и либеральной. Будем прежде всего русскими людьми, верными духу и истории нашего отечества, и откажемся от воздухоплавательных опытов в правительственном деле. Будем на свои дела смотреть своими глазами и, чтобы не заблудиться, будем всегда иметь в виду неразрывное единство государственной пользы и народного блага. На твердой родной нам почве найдет себе место всякий законный интерес, всякое честное стремление. На этой почве не опасны ни борьба мнений, ни столкновение интересов. Мы будем либеральны в нашем консерватизме и консервативны в нашем либерализме. Туман рассеется и все оживет вокруг нас; у нас явятся свои понятия для оценки своих дел, мы не будем бессмысленно чураться и стыдиться того, в чем наша сила и наша честь. Став русскими людьми, мы будем умными людьми, а это нам всего нужнее.
|
|
|
И да поможет нам Бог перейти от слов к делу!
51. Вера Фигнер
Из воспоминаний об Исполнительном Комитете «Народной Воли» после 1 марта 1881 г.
Нечего было скрывать от себя – Комитет 1879 года был разбит. Странно, но никто из нас не говорил об этом; мы сходились, обсуждали различные вопросы и расходились, как будто не замечая отчаянного положения нашего центра. Или, быть может, все мы были людьми, которые видят несчастье, но не говорят о нем. Лишь однажды в беседе с Грачевским наедине я высказала ему свои опасения за будущее и горестные мысли о настоящем. Но он был другого мнения или не хотел сознаться, что положение дел катастрофическое. Из 28 человек, бывших основоположниками «Народной Воли» и членами Исполнительного Комитета, принятыми до 1 марта, на свободе осталось только восемь: три женщины – Корба*, Ошанина* (совсем больная) и я, и пять мужчин. То были: 1) Грачевский* […] Испытанный, практичный и очень работоспособный, но в «Народной Воле» занятый техникой, он до 1 марта в организационных работах активного участия не принимал; 2) П. А. Теллалов*, выдающийся деятель, пропагандист и агитатор, создатель московской группы, по своему пребыванию в Москве не мог принимать участия в деятельности Комитета как всероссийского центра; 3) Юрий Богданович*, обаятельный товарищ, пропагандист в деревне в начале 70‑ х годов, прежний «чайковец», человек опытный, мужественный в деле, но очень мягкий в сношениях с людьми, при образовании «Народной Воли» находился в Пермской губернии для устройства побега Бардиной и был принят в члены Комитета прямо на должность сыроторговца на Малой Садовой, а после 1 марта, по поручению Комитета, совершил поездку в Сибирь для организации «Красного Креста», имевшего главной целью помощь побегам политических ссыльных; 4) Савелий Златопольский*, одессит, принятый в Комитет по рекомендации Фроленко и Колодкевича, знавших его в Одессе; мягкий, добрый, он не был импонирующим и влиятельным человеком; и наконец, 5) Лев Тихомиров* – наш признанный идейный представитель, теоретик и лучший писатель, уже в 1881 году отличавшийся некоторыми странностями, и, быть может, носивший в душе зачатки психологического переворота, который привел его к полному изменению прежней идеологии и сделал из революционера и республиканца – монархиста, из атеиста– религиозного ханжу, а из социалиста – единомышленника Каткова и Грингмута[472]. Еще в мартовские дни в Петербурге он изумлял нас. Так, после 1 марта он явился к нам с траурной повязкой на рукаве, какую носили военные и чиновники по случаю смерти Александра II. В другой раз он сообщил, что ходил в церковь и принес присягу новому императору. Мы не знали, чем объяснить эту комедию, но, по словам Тихомирова, это было необходимо, чтобы легализовать его в глазах дворника, который так любознателен, что забирается в квартиру, когда хозяев нет дома. Шпиономания, по‑ видимому, овладела им. […]
|
|
|
Из сделанного перечня видно, что оставалось от прежнего Комитета. Главных столпов нашей организации, инициаторов и создателей «Народной Воли», укрепивших новое направление и совершивших деяния, на которых «останавливался зрачок мира», в нашей среде уже не было – они сошли с революционной арены, были осуждены или ждали сурового осуждения. […]
Теперь была пустыня – не доставало ни умов, ни рук, ни главенствующих инициаторов, ни искусных выполнителей. В 1879 году Исполнительный Комитет соединил в себе все революционные силы, накопленные предшествующим десятилетием и уцелевшие от разгрома этого периода. Он бросил их в политическую борьбу, и, совершив громадную работу, в два года истратил весь капитал. Теперь, к концу 1881 года, оставалась небольшая группа, а за нею те, кого на моем процессе 1884 года присутствующие защитники характеризовали словом «ученики».
52. Владимир Короленко*
|
|
|
