 |
Богач и нищий: кто из них кто?
|
|
|
|
Арамаан весь рабочий день думал только об одном, что он обязан найти этого бомжа и попросить у него совета: что же ему делать дальше? Он увидел большую мудрость в словах нищего философа. Ему стало как‑ то очень не хватать этого общения. С работы он уехал рано, объехал весь район и нашел того человека, который перевернул всю его жизнь. Впрочем, в тот момент он об этом все еще не думал.
– Я долго тебя искал. Весь день, – зачем‑ то обманул бомжа Арамаан.
– Что же… Мне приятно, – ответил ему бомж. – Может быть, ты угостишь меня сигареткой?
– Я же дал тебе всю пачку.
– Ну, ты же понимаешь, что я не один. Мне пришлось поделиться с моими друзьями.
У Арамаана всегда были с собой сигареты. Он курил довольно много и предпочитал исключительно дорогие сорта табака. Он с большим кайфом протянул бомжу еще одну пачку сигарет и смотрел, как тот с благодарностью ее принял.
– Возьми еще сигареты. Если хочешь, я дам тебе еще денег. Но мне нужны твои советы.
– Что же, я счастлив буду и тебе чем‑ то помочь, – степенно ответил бомж.
– Скажи мне, что я делаю не так? Сегодня я многое понял. Но я хочу, чтобы ты мне объяснил, почему у меня нет свободы и что я должен сделать? Да, да, да, именно: что я должен сделать?
Мимолетная встреча открыла ему все, что он не мог понять десять лет. Для чего его стремление к работе, к карьере? Что оно ему дало? Что будет, если он умрет? И тут же себе ответил: «А ничего. Придет другой хирург. Его также будут любить и уважать».
Бомж посмотрел на него с удивлением. Арамаан спросил:
– Что тебя удивляет в моих вопросах?
– Меня удивляет лишь то, что утром ты смотрел на меня с презрением, а сейчас ты спрашиваешь у меня совета.
|
|
|
– Ты знаешь, твои слова что‑ то перевернули во мне. Несмотря на то что ты бомж, а я успешный человек, я знаю, что ты говорил правду. Мне очень не хватает твоего совета.
– Ну что же, я буду рад тебе помочь. Для чего ты работаешь? – спросил бомж.
– Все же понятно. Я работаю, чтобы иметь успех, признание, деньги.
– Это неудивительно, – ответил бомж. – В принципе, ты ничем не отличаешься от сотен тысяч, миллионов других людей, от всех людей.
– Да, но я явно отличаюсь от тебя, а точнее, ты отличаешься от меня. Сегодня утром ты смог перевернуть весь мой мир лишь одной фразой. Значит, я что‑ то делаю не так. Объясни мне это.
– Хорошо, – ответил бомж. Наверное, впервые в своей жизни он ощутил себя равным богатому и успешному человеку. – Ты много работаешь, многое делаешь, ты устаешь. А для чего тебе карьера и деньги?
– Я же тебе повторяю: я хочу быть успешным.
– Я для чего ты хочешь быть успешным?
– Чтобы меня уважали люди, чтобы мною гордились.
– А для чего тебе это нужно? Что тебе это принесет?
– Успех.
– Ты повторяешься, – ответил бомж. – Успех, карьера для чего? Ты даже не можешь ответить, для чего тебе это надо. Зачем же ты делаешь это?
Арамаан впал в ступор. Действительно, а для чего? Бомж прервал его мысли:
– А теперь скажи мне, что будет, если у тебя это все отнять?
Арамаан побледнел. Это самая страшная вещь, которая могла прозвучать. Ведь именно об этом он думал с момента заболевания инсультом: «А что будет, если у него это отнять? » Ведь у него уже это почти отняли.
Бомж продолжал:
– Как поменяется отношение людей к тебе, если ты будешь им не нужен?
Арамаан молчал. С этого момента говорил только бомж. Он говорил вопросами, которые не требовали ответов, на которые и не было ответов. Его речь все сильнее и сильнее ломала что‑ то в Арамаане, в его психике, в его привычках, в его восприятии мира.
|
|
|
– Допустим, ты успешен, востребован. Все тебя ждут, все тебя хотят, все гордятся тобой. Но вот ты умер. Сколько людей придет на твою могилу? Скажу тебе больше. Допустим, я тоже умру в тот же день. Скажи мне, сколько людей придет на мою могилу? Я знаю, что на мою могилу не придет никто. Но скажи, какая вероятность, что твою могилу будет посещать много людей, а о тебе так же будут помнить и гордиться? Чем ты будешь отличаться от меня, будучи мертвым? Допустим, мы будем лежать рядом. Твоя могила и моя могила будут напротив друг друга. Ты можешь не отвечать. Я сам тебе отвечу: никто не придет к тебе. Ты нужен ровно до тех пор, пока ты в строю. Ты нужен до тех пор, пока ты нужен людям. Тебя уважают? Это ты так думаешь. Это мнимое уважение. Оно не имеет ничего общего с настоящими благодарностью и памятью. Если ты умрешь в один день со мной, тебя забудут так же, как и меня. Одно лишь отличие в том, что меня никто и не помнил, я ничего не потеряю, а ты потеряешь все. Стоит ли это того?
Арамаан был раздавлен. Он даже не мог отвечать. Он понял, что эта истина единственная в своем роде. Бомж говорил чистую правду. В этот момент Арамаан понял, что это именно то, в чем он боялся признаться себе. Эти мысли он всегда подавлял, как только они вылезали. Он вырубал их на корню. Сейчас они били его, как обухом топора по голове.
Дай мне совет. Что мне делать дальше?
Все то, что мы делаем, должно приносить удовлетворение, и делать это нужно абсолютно размеренно с ощущением времени и свободы. Если работа занимает все время и его нет ни на что другое, значит это не работа, а каторга.
Бомж присел на землю, вынул дорогую сигарету, закурил, ощутив прилив энергии от хорошего табака, немного покашлял и продолжил:
– Ты должен понять лишь одну вещь. Все то, что ты делаешь, должно приносить исключительно тебе удовлетворение, и делать ты это должен абсолютно размеренно с ощущением времени и свободы. Если твоя работа занимает все твое время и у тебя нет его ни на что другое, значит это не работа, а каторга. А кто‑ то другой пытается тебя убедить в том, что эта работа – единственное, что есть у тебя. Ты можешь умереть на этой работе, но ты так и не увидишь мир. Ты можешь умереть на этой каторге, но ты так и не поймешь, в чем была твоя роль в этой жизни.
|
|
|
– Так что мне делать? Не работать? Быть таким, как ты?
– Нет, отнюдь. Хотя ты можешь быть таким, как я. Это твое право выбора.
– Но я не хочу быть таким, как ты.
– Что же, ты можешь не быть таким, как я.
– Но так если я не буду работать на каторге, значит, я буду таким, как ты?
– Отнюдь. Может быть, ты не заработаешь всех денег, но ты получишь что‑ то Другое взамен – больше времени, больше свободы. Неужели ты и вправду думаешь, что мнимое уважение что‑ то тебе дает? Ничего оно тебе не дает. Оно только забирает у тебя все.
– Хорошо. Ты предлагаешь мне работать мало?
– Да. Более того, я предлагаю тебе работать ровно столько, сколько ты хочешь работать.
– А что же я буду делать все остальное время?
– Вот видишь, ты даже не знаешь, на что ты можешь потратить свое время. Научись сначала ценить это время, а потом тратить его на то, на что ты захочешь его потратить. Это и будет вторая вещь, которой у тебя не хватает. Свобода.
– Ты имеешь в виду, что свобода в твоем понимании есть свобода выбора работать или не работать, делать или не делать и на что тратить время?
– Абсолютно так. Это то, чего у тебя нет.
|
|
|
