Сенсорно- перцептивные пюцессы 4 глава

Таким образом, в основу подхода к большому числу зрительных феноменов была положена очень простая идея, согласно которой на­чальным этапом процессов переработки информации является дву­мерная и статичная картина («зрительный сенсорный образ») физи­ческой стимуляции, исчезающая («затухающая») за время порядка трети или четверти секунды. В связи с этим возникают вопросы о точ-

¹⁶ Существование подобной зависимости внутри интервала около 100 мс в задачах оценки яркости было впервые показано в 19-м веке французскими физиологами Блоком и Шарпантье. Временную суммацию долго считали либо проявлением фотохимических закономерностей, либо следствием ритмической организации физиологических процес­сов в зрительной коре (прежде всего альфа-ритмом ЭЭГ — см. 2.4.2 и 3.1.2). С появлени­ем предсташшния об иконической памяти именно она стала считаться структурой, в ко-196   торой происходит интеграция зрительной стимуляции.

ной локализации, временных характеристиках и содержании икони-ческой памяти.

По вопросу о локализации иконы мнения разделились. Ряд дан­ных свидетельствовал о том, что иконическая память связана с актив­ностью палочкового аппарата сетчатки. Другие результаты говорят о наличии центральных икон. В одной из работ измерялась критическая частота слияния мельканий решетки из вертикально или горизонталь­но ориентированных черно-белых полос. Определяемая таким обра­зом инерция зрения уменьшалась вслед за адаптацией к решетке той же самой ориентации и увеличивалась после адаптации к ортогональ­ной решетке, причем эти результаты не зависели от того, предъявля­лись ли адаптационная и тестовая решетка одному и тому же глазу (Meyer, Lawson & Cohen, 1975). Учитывая данные из нейрофизиоло­гии, необходимо сделать вывод, что эти эффекты имеют кортикальное происхождение. Иконическая память оказалась состоящей из разно­уровневых компонентов.

Трудности возникли и при уточнении собственно временных харак­теристик иконической памяти. После продолжавшегося 20 лет попыток объединить огромный массив полученных данных стало выясняться, что свести эти данные к некоторому единому показателю в принципе не уда­ется. Так, практически все методики, связанные с оценкой видимой про­должительности стимула, обычно дают существенно меньшие значения времени иконического хранения, чем косвенные процедуры типа спер-линговской методики частичного отчета. Как отметил в обстоятельном обзоре этих исследований англичанин Макс Колтхарт, «информацион­ная инерционность (или иконическая память) не может быть идентифи­цирована с видимой инерцией, так как они имеют фундаментально раз­личные свойства» (Coltheart, 1980, р. 183).

Можно добавить, что даже с помощью одного и того же методичес­кого приема иногда измеряются различные процессы. Например, кри­тический интервал суммации, который считали чуть ли не фотохимичес­кой постоянной, меняется от 30 мс в задаче обнаружения зрительного сигнала до примерно 300 мс в задачах идентификации букв и оценки остроты зрения. Неожиданным свойством видимой инерции оказалось то, что при уменьшении яркости стимула она возрастает. Та же тенден­ция наблюдается и при уменьшении длительности экспозиции. В лите­ратуре выдвигалось предположение об адаптивном характере этих эф­фектов: чем сложнее условия восприятия, тем больше продлевается время жизни иконы, чтобы облегчить работу вышестоящим инстанци­ям. По-видимому, в этом случае значительно проще было бы говорить не об инерции, а о времени восприятия характеристик объектов, которое увеличивается при недостаточной энергии стимуляции.

Столь же сложен вопрос о характере информации, представленной в иконической памяти. Исследования показали, что успешный частичный отчет возможен на основании целого ряда «физических признаков»: по-

197

ложения, яркости, цвета, размера, общей ориентации символов и т.д. Интересно, что в этот список входят также параметры движения объек­тов, хотя от чисто инерционной, иконической системы отображения это было бы трудно ожидать. С другой стороны, селекция на основании фо­нологических или семантических признаков оказывается неэффектив­ной. Так, Сперлинг установил, что если матрица состоит из букв и цифр, то послеинструкция воспроизводить символы одной из этих двух кате­горий не дает никакого преимущества перед полным отчетом. Это соот­ветствует представлению об иконической памяти как о прекатегориаль-ном (то есть фиксирующем только физические признаки) хранилище. Возможными, однако, остаются и другие объяснения: например, за от­сутствие семантической информации могла быть принята ситуация, в которой информация о категориальной принадлежности символов при­сутствовала в ответах, но, в отличие от физических признаков, «не зату­хала» (см. 4.1.3).

Общим аргументом против гипотезы иконической памяти служат выявленные в течение 1970-х годов данные о том, что сохранение зри­тельной информации вполне возможно в течение секунд, минут и ме­сяцев (см. 5.2.1). Предположим, что попытка заменить исследования восприятия изучением иконической памяти была ошибкой и за ста­тическими иконами на самом деле кроются процессы актуального развития, или микрогенеза восприятия¹⁷. Пусть далее эти процессы за­висят не только от стимульной ситуации, но и от быстрого распределе­ния внимания. Если в результате часть сцены будет обследована более детально, то это совсем не означает, что сцена в целом получает столь же полную обработку. Мы вернемся к альтернативному объяснению данных, на которых основана гипотеза иконической памяти, в конце этого раздела (см. 3.2.3). Отметим только, что, согласно современным данным, зрительная память, удерживающая полученную за время од­ной фиксации информации, часто работает всего лишь с одним объектом (обычно он является целью следующего саккадического скачка — см. 4.2.3). Кроме того, спецификация этого объекта имеет довольно абстрактный характер (см. 3.3.3 и 4.4.1), что, конечно, не позволяет говорить о какой-либо полной картинке видимой сцены — «иконической репрезентации».

" Термин «микрогенез» был введен в 1930-е годы эмигрировавшим в США немец­ким психологом Хайнцем Вернером (впоследствии — одним из ведущих специалистов по когнитивному развитию), чтобы отличать актуальное развитие восприятия, мышле­ния и эмоций от процессов их онто- и филогенеза. В предвоенной Германии исследова­нием микроненеза (или «актуалгенеза») занимались представители так называемой «вто­рой лейпцигской школы» Феликс Крюгер и его ученики. Основные принципы микро­генетического подхода были сформулированы в конце 19-го века русским учеником 198    Вундта H.H. Ланге (см. 3.2.3).

3.2.2 Эхоическая память

В силу ряда причин нельзя одновременно предъявить большое число звуковых сигналов так, чтобы они были в достаточной степени разли­чимы. Это обстоятельство несколько задержало изучение слухового сен­сорного регистра, хотя, например, Найссер (Neisser, 1967) был настоль­ко уверен в его существовании, что даже предложил вошедший в литературу термин «эхоическая память». Предполагалось, что эхоичес­кая память — это точная реплика акустических событий, которая про­должает «звучать в нас» после их окончания, позволяя воспроизводить последнюю из только что сказанных нашим собеседником фраз в ответ на вполне справедливый упрек: «Да ты меня совершенно не слушаешь!» Наиболее полной имитацией методики частичного отчета в слухо­вой модальности является работа Дарвина, Турвея и Краудера (Darwin, Turvey & Crowder, 1972). За одну секунду испытуемым последовательно предъявлялись три тройки букв и цифр. В каждой тройке один стимул предъявлялся на левое ухо, другой — на правое, а третий — на оба сразу. Послеинструкция указывала, с «какого места» воспроизводить инфор­мацию. Естественно, в эксперимент вводилось и контрольное условие полного воспроизведения. Результаты, на первый взгляд, также оказа­лись знакомыми: при увеличении задержки послеинструкции наблюда­лась типичная «функция затухания», затянувшаяся, правда, в случае эхоической памяти на целых четыре секунды (!). Вместе с тем перепад результатов на этом временном отрезке едва достигал половины едини­цы материала при абсолютном уровне пять единиц, что, конечно, едва ли достаточно для доказательства существования независимого блока хранения с «почти неограниченным объемом сенсорной информации».

Не прояснили вопроса и другие исследования, проводившиеся, в ча­стности, с помощью предъявления акустически сжатых последователь­ностей цифр. Эта методика широко использовалась в работах Холдинга и его сотрудников (Holding, 1979). Вопреки большинству других сообще­ний они вообще не нашли преимущества частичного отчета перед пол­ным, установив дополнительно ряд неожиданных с точки'зрения гипо­тезы эхоической памяти фактов, таких как наличие выраженного эффекта первичности (хотя «эхо» первых элементов должно было бы «затухать» в первую очередь), а также появление слабого преимущества частичного отчета при увеличении интервалов между стимулами. Пос­леднее изменение условий, очевидно, увеличивает время, в течение ко­торого должен сохраняться эхоический след, тем не менее результаты улучшались. По-видимому, и в этом случае речь идет не столько о накоп­лении информации, сколько о процессах восприятия и перекодирова­ния акустических событий. Обращает внимание тот факт, что во всех этих работах число символов, якобы хранящихся в эхоической памяти, с трудом достигало нижней границы «магического числа» Дж. Миллера.

199

Множество исследований было посвящено анализу элементарных временных характеристик слуха, аналогичных инерции зрения. Идеалом здесь также была количественная конвергенция результатов. Однако если при детекции повторяющихся участков последовательностей зву­ков время удержания эхоического следа оценивалось величиной по­рядка двух и более секунд, то согласно результатам другой методики, основанной на синхронизации начала и конца звукового стимула со вспышкой света, продолжительность эхоической памяти составила около 130 мс. Необъяснимым для гипотезы эхоической памяти образом инерция слуха определялась в последнем случае началом, а не концом предъявления, так что звуковой сигнал длительностью 10 мс имел «инер­цию» 110 мс, а длительностью 100 мс — только 20 мс. Этот результат до­вольно трудно интерпретировать как эффект памяти, скорее как эффект микрогенеза восприятия, начинающегося в момент акустического собы­тия и требующего для своего завершения порядка 100 мс.

Серию известных исследований переработки слуховой информа­ции человеком провел Доменик Массаро (Massaro, 1975). Он установил, в частности, что при обратной маскировке опознание звуковых тонов нарушается, если асинхронность предъявления маски становится мень­ше 250 мс. Этой величиной Массаро и оценивает продолжительность «преперцептивного слухового образа», который представляет собой лишь другое название для эхоической памяти. Он же показал, что кроме «мас­кировки опознания» существуют другие виды маскировки, например, «маскировка обнаружения», определяемая интервалом, при котором ис­пытуемый затрудняется сказать, был ли вообще предъявлен тестовый стимул. Этот интервал оказывается на порядок меньше. Возможно, приводимая Массаро оценка 250 мс — это время, которое уходит на восприятие и опознание акустического события. Собственно сохране­ние слуховой перцептивной информации могло бы продолжаться в те­чение более длительного времени. В самом деле, Ф. Крэйк и М. Кирс-нер (Craik & Kirsner, 1974) показали, что информация о специфических особенностях интонации голоса доступна испытуемым через 8 секунд после предъявления речевого сообщения, а при некоторых условиях ее влияние обнаруживается и через несколько минут.

Несколько иная линия исследований была начата Робертом Крау-дером (Crowder, 1978). Он предпочитает говорить не об эхоической па­мяти, а о «прекатегориальном акустическом хранилище». Согласно это­му автору, о существовании такого хранилища свидетельствуют три эффекта: 1) эффект недавности в позиционных кривых полного воспро­изведения (то есть лучшее воспроизведение последних элементов ряда), 2) эффект модальности — более выраженный эффект недавности после слухового предъявления по сравнению со зрительным, 3) эффект ауди­ торного суффикса. Поскольку эффект недавности в целом чаще связы­вают с кратковременной памятью, остановимся несколько подробнее на 2QQ  последнем из этих эффектов.

В типичном эксперименте испытуемому предъявляются 6—10 акусти­ческих стимулов (обычно буквы, цифры или слоги, но иногда также ес­тественные шумы или музыкальные звуки). За этими стимулами послед­ним в ряду следует заранее известный «суффикс» (скажем, слово «нуль»), который нужно просто игнорировать. В контрольном условии вместо суффикса в начале ряда предъявляется префикс (например, тот же «нуль»). Данные говорят о снижении успешности воспроизведения элементов, непосредственно предшествующих суффиксу. Считается, что суффикс интерферирует с информацией, хранящейся в «прекатегори-альном хранилище». Эффект суффикса может быть далее уменьшен при введении явных физических различий между суффиксом и последними элементами ряда, такими как изменение тембра голоса и положения в пространстве. Эти факты выглядят весьма убедительно, но были обна­ружены и некоторые осложняющие обстоятельства. Дарвин и Бэддели показали в конце 1970-х годов, что эффект суффикса «не работает», если ряд стимулов состоит из слогов, отличающихся согласными (например, «ба», «га», «да»...), и восстанавливается, когда они отличаются гласны­ми («ги», «га», «ге»...). Этот результат говорит о присутствии фонологи­ческого анализа, причем основанного на выделении согласных звуков. Имеются также сообщения, ставящие под сомнение тезис о «прекатего-риальности» эффекта суффикса. Так, например, оказалось, что данный эффект уменьшается почти на 20%, если в качестве суффикса использу­ется синоним последнего слова ряда (Salter & Colley, 1977).

Оценивая накопленные в 1970-е годы экспериментальные данные, Роберт Краудер писал, что «в целом они соответствуют модели эхоичес-кой памяти, но не достаточны для того, чтобы заставить принять эту мо­дель» (Crowder, 1978, р. 367). С этим выводом трудно согласиться. Одно то, что оценки продолжительности эхоического хранения иногда разли­чаются между собой на два порядка, доказывает, что эта частная попыт­ка гомогенизации психологических феноменов в рамках компьютерной метафоры окончилась неудачей. Не случайно, что к началу 21-го века понятие «эхоическая память» практически перестало упоминаться в ру­ководствах по когнитивной психологии. Сами феномены, разумеется, ос­тались. Их изучение продолжается в рамках двух основных направлений.

Первое направление развивает представления, близкие идеям геш-тальтпсихологии. Хотя законы перцептивной организации были перво­начально описаны главным образом на зрительном материале, исследо­вания восприятия звуковых тонов выявили аналогичные зависимости. Их автор — А. Бригман (Bregman, 1990) описывает полученные результа­ты в терминах классических законов сходства, близости, простоты, хоро­шего продолжения, вхождения без остатка и общей судьбы (см. 1.3.1). Один из ведущих специалистов в области внимания Даниел Канеман считает, что суффикс меняет перцептивную организацию акустического ряда, ухудшая условия восприятия релевантных элементов. Причина такого ухудшения заключается в том, что включенный в общую группу иррелевантный элемент отвлекает на себя часть внимания и обработка  201

остальных элементов оказывается менее эффективной. В доказательство своей точки зрения Канеман продемонстрировал существование эффек­та суффикса в зрительной модальности (см. 4.2.2).

Второе направление связано с анализом собственно феноменов па­мяти. Центральным при этом становится анализ кратковременной, или, в современной терминологии, рабочей памяти. Рабочая память со­держит целый ряд служебных компонентов, в том числе относительно пассивное фонологическое хранилище (см. подробно 5.2.3). Это послед­нее фиксирует продукты перцептивного анализа речи и оказывается более продолжительным (до нескольких секунд), чем гипотетический слуховой сенсорный регистр, или эхоическая память. По-видимому, су­ществование подобного фонологического хранилища, специализиро­ванного на поддержке процессов речевой обработки, и позволяет нам в ответ на справедливый упрек «Да ты меня просто не слушаешь!» прак­тически всегда достаточно успешно воспроизвести последнее из того, что сказал наш собеседник.

3.2.3 Микрогенез как альтернатива

Чтобы подойти к объяснению фактов, на которых основано предполо­жение о существовании иконической памяти, полезно обратиться к ра­ботам ученика Вундта и одного из основателей экспериментальной пси­хологии в России, профессора Одесского университета Николая Николаевича Ланге (1858—1921). В 1892 году им была опубликована ра­бота «Закон перцепции». Исходя из своих наблюдений с тахистоскопи-ческим показом изображений предметов, он описывает восприятие как процесс микрогенетического развития: «Процесс всякого восприятия состоит в чрезвычайно быстрой смене целого ряда моментов или ступе­ней, причем каждая предыдущая ступень представляет психическое со­стояние менее конкретного, более общего характера, а каждая следую­щая — более частного и дифференцированного» (Ланге, 1893, с. 3). Восприятие трактуется здесь как развернутый во времени процесс, а не моментальный, постепенно растворяющийся в воздухе снимок.

Можно ли операционализировать эту интерпретацию, сделав ее экс­периментально проверяемой? Один из таких подходов состоит в анализе зависимости «сенсорной инерции» от времени, прошедшего с момента предъявления стимула (stimulus onset asynchrony, SOA — асинхронность включения стимулов, ABC) и с момента его выключения (interstimulus interval, /57 — интерстимульный интервал, ИСИ). Микрогенез начинается в момент предъявления информации и поэтому должен быть связан с па­раметром асинхронности включения. Напротив, в случае эффектов сенсор­ ной памяти решающее значение должен иметь интерстимульный интер­вал, так как инерция зрения (или слуха) просто увеличивает эффективную 202  продолжительность стимула после его физического окончания.

Имеющиеся данные дают однозначный ответ — как слуховые (см. выше 3.2.2), так и зрительные сенсорные эффекты определяются време­нем, прошедшим с момента включения стимула. В частности, канадским психологом Винцентом Ди Лолло (Di Lollo & Wilson, 1978) было показа­но, что возможность перцептивной интеграции зрительных конфигура­ций зависит от параметра ABC, a не от интерстимульного интервала. Он последовательно предъявлял своим испытуемым две матрицы 5x5, кото­рые при физическом наложении образовывали полную матрицу с одной пустой ячейкой (рис. 3.10). Задача заключалась в обнаружении этой ячейки при различных комбинациях длительности предъявления и ве­личины интерстимульного интервала. Когда время экспозиции первого изображения превышало 100—120 мс, то даже при интервале 10 мс не происходила суммация изображений — испытуемые не могли указать пустую ячейку. Если бы «иконическая память» на самом деле была па­мятью, то есть в известном смысле «следом стимуляции», ее продолжи­тельности с избытком должно было бы хватить для заполнения столь короткого интервала. Напротив, естественно предположить, что в пер­вые 100 мс после предъявления объект просто еще не воспринят как не­которое устойчивое и оформленное целое и всякая поступающая ин­формация легко интегрируется с ним.

 

 

первая матрица

вторая матрица

 

отсутствующая ячейка

комбинация

Рис. 3.10. Псевдослучайные матрицы, используемые для изучения зрительной интегра­ции: при наложении они образуют заполненную матрицу с одной пропущенной ячейкой.    203

Рассмотрим второй тезис Ланге, согласно которому актуальное раз­витие восприятия обнаруживает несколько «моментов или ступеней» в направлении от общих к более дифференцированным «психическим со­стояниям». К началу когнитивной революции взгляды Ланге и последу­ющие работы лейпцигской школы гештальтпсихологии были успешно забыты. Но в 1970-е годы было выдвинуто несколько похожих предпо­ложений. В частности, нами была обоснована теория микрогенеза, со­гласно которой восприятие предмета начинается с его динамической локализации в трехмерном окружении, после чего происходит специ­фикация его общих очертаний и, наконец, инвариантное восприятие тонких внутренних деталей (Величковский, 1973; 1982а; Velichkovsky, 1982). Базовый цикл микрогенеза восприятия может занимать до 300 мс и требует, особенно в отношении анализа индивидуальных характерис­тик и деталей предметов, участия внимания (то есть осуществляется в режиме так называемого «фокального зрения» — см. 3.3.2 и 3.4.2).

С этой точки зрения, через треть секунды после предъявления зри­тельный образ предмета обычно лишь впервые формируется, а отнюдь не прекращает свое существование. Отмечавшиеся многими авторами систематические расхождения в различных оценках длительности ико­ны (см. 3.1.2) могли бы тогда объясняться тем, что методики изучения видимой инерции основаны на относительно простых задачах обнаруже­ния и локализации, требующих для своего завершения около 100 мс, тогда как выявляемая с помощью методики частичного отчета информа­ционная инерция предполагает возможность идентификации формы объектов, то есть занимает в общем случае порядка 300 мс¹⁸. Так называ­емое «сканирование информации из иконы» осуществляется по ходу формирования зрительного образа и принципиально приурочено к тому или иному его этапу (например, 100 или 300 мс) в зависимости от харак­тера требуемого от испытуемого ответа.

Столь же естественно объясняется в рамках микрогенетических представлений и маскировка. Она возникает из-за ошибочной специ­фикации маскирующего стимула вслед за правильной локализацией те­стового. Иными словами, речь идет о подмене объекта: предъявление тестового объекта быстро (в течение примерно 100 мс) локализуется как некоторое требующее нашего внимания событие, но когда мы перехо­дим затем к детальной спецификации его индивидуальных характерис­тик, таких как цвет и форма, то находим в соответствующей области ок­ружения уже другой объект, который и воспринимается нами вместо первого (Enns & Di Lollo, 2000). Это объяснение, предполагающее по­вторное обращение к объекту на более высоком уровне обработки, по-

¹⁸ Известные исключения лишь подтверждают это правило: в случае идентификации формы видимая инерционность, определяемая по величине критического интервала сум-мации или с помощью упоминавшейся выше методики «как верблюду пройти через иголь-204   ное ушко», возрастает до 300 мс (например, Kahneman & Norman, 1964).

зволяет понять целый ряд особенностей маскировки, например, почему даже в условиях жесткой маскировки, когда испытуемые утверждают, что совершенно не видят тестовый объект, они, тем не менее, способны различать (в ситуации вынужденного выбора) те пробы, в которых он был предъявлен, от тех, где он не предъявлялся (Pollack, 1972)¹⁹.

В рамках этих представлений удается объяснить результаты экспе­риментов по частичному отчету, не прибегая к понятию «иконическая память» (Величковский, 1977). Дело в том, что в когнитивной психоло­гии не рассматривалось скрытое допущение о равенстве времени вос­приятия материала матрицы и восприятия послеинструкции в методике частичного отчета. В большинстве таких экспериментов необходимо было воспринимать и воспроизводить довольно сложную фигуративную информацию, тогда как инструкция содержала простую пространствен­ную информацию. Восприятие послеинструкции, следовательно, могло значительно опережать восприятие релевантных для решения задачи аспектов матрицы. Учитывая хронометрические данные по быстрым оценкам местоположения и формы объектов (см. 3.1.3), можно ожидать, что такое опережение будет достигать 200 мс. За это время испытуемый может сконцентрировать свое внимание, эффективно настроившись на восприятие формы объектов в указанной части матрицы, но не в других ее частях. Последнее делает процедуру умножения результатов в мето­дике частичного отчета неправомерной.

Можно предположить, что если кодировать положение критических элементов матрицы с помощью фигуративных послеинструкции (то есть стимулов, отличающихся формой, а не пространственным положением), то всякие указания на иконическую память должны исчезнуть, точнее, «функция затухания иконы» должна сдвинуться в область положитель­ных задержек «послеинструкции». Это подтвердили эксперименты, про­веденные нами некоторое время назад совместно с М.С. Капицей (см. Величковский, 19826)²⁰. Как видно из результатов этих экспериментов,

¹⁹ Первоначально маскировку объясняли как своеобразные гонки между двумя сти­
мулами, причем восприниматься должен тот стимул, который первым достигает блока
«сознательной репрезентации». С этой точки зрения, однако, совершенно непонятно,
почему обратная маскировка обычно выражена более сильно, чем прямая, иными сло­
вами, почему «в гонках» побеждает стимул, предъявляемый последним. Предложенная
двухуровневая модель объясняет это задержкой в подключении внимательного анализа,
направленного на спецификацию индивидуальных характеристик объектов. Данная мо­
дель является частным случаем уровневых объяснений восприятия, более подробно рас­
смотренных нами ниже (см. 3.4.2 и 8.4.3).

²⁰ В экспериментах применялась методика частичного опознания со зрительной пос-
леинструкцией, похожая на методику экспериментов Авербаха и Корайлла (см. 3.2.1).
Кстати, практически полное совпадение результатов этих авторов и Сперлинга (исполь­
зовавшего не зрительную, а акустическую послеинструкцию) представляет собой про­
блему для гипотезы иконической памяти, так как объединение информации из икони-
ческой и эхоической памяти допускается в блочных моделях лишь на уровне кратковре­
менного хранилища. Напротив, с нашей точки зрения, процессы быстрой пространствен­
ной локализации принципиально имеют интермодальный характер.                                              205

-500          -300       -100  0    100          300           500

Асинхронность предъявления послеинструкции, мс
О пространственная инструкция            Δ фигуративная инструкция

Рис. 3.11. Результаты экспериментов по частичному опознанию зрительных форм в за­висимости от характера инструкции, асинхронности ее предъявления и состояния тем-новой адаптации зрения (по: Величковский, 19826).

206

представленных на рис. 3.11, использование в качестве кода признака формы, а не пространственного положения приводит к тому, что для улучшения восприятия элементов предъявлять инструкцию действи­тельно приходится до показа самой матрицы.

Из представленных на этом рисунке графиков также видно, каким образом на успешность опознания влияет предварительная темновая адаптация зрения, способствующая появлению выраженных последова­тельных образов стимульных объектов. Темновая адаптация улучшает результаты, давая возможность «считывать» информацию с послеобраза, но она никак не меняет вид выявляемых зависимостей, в частности, тот факт, что кривые для пространственных и фигуративных инструкций сдвинуты относительно друг друга примерно на 200 мс. Это говорит об относительной независимости микрогенеза и механизмов возникнове­ния последовательных образов, а также о том, что сперлинговский эф­фект частичного отчета зависит прежде всего от параметров микрогене­за восприятия, а не от последействия сенсорной стимуляции, резко возрастающего в условиях темновой адаптации.

Обсуждая общенаучные основания исследования процессов акту­ального развития восприятия, нельзя не отметить их несомненную ро­мантическую основу: микрогенетические представления естественно

соотносятся с данными о развитии восприятия в фило- и онтогенезе, а также с результатами неиропсихологических и нейрофизиологических исследований (см. 1.4.1 и 3.4.2). Этот факт в полной мере подчеркивал еще H.H. Ланге: «Подобно тому как эмбриологическое развитие челове­ка повторяет в несколько месяцев те ступени, которые некогда проходи­ло общее развитие рода, так и индивидуальное восприятие повторяет в несколько десятых секунды те ступени, какие в течение миллионов лет развивались в общей эволюции животных» (Ланге, 1893, с. 3).

Гетерохронность (разновременность) различных аспектов микроге-неза зрительного восприятия подтверждается нейрофизиологическими данными, свидетельствующими о существовании быстрых и медленных каналов сенсорной переработки. Они отличаются рядом анатомических особенностей (отсюда одно из их названий: магноцеллюлярные, M — крупноклеточные и парвоцвллюлярныв, Ρ —- мелкоклеточные). В функ­циональном отношении эти механизмы также весьма различны. Кана­лы первого типа быстро отвечают на «размытую» информацию, наличие больших пятен, движение и появление объектов в широком поле зре­ния. Механизмы второго типа работают сравнительно медленно, реаги­руя на локальные перепады яркости, тонкие линии, другие мелкие дета­ли (Tovée, 1996).

Предыдущая891011121314151617181920212223Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: