Политики «сдерживания»: Корейская война 8 глава

Наиболее глубокие последствия Суэцкий кризис вызвал по обеим сторонам раз­граничительной линии в Центральной Европе. Тогдашний главный пропагандист Египта Анвар Садат писал 19 ноября:

«Сегодня в мире есть-только две великие державы, Соединенные Штаты и Совет­ский Союз... Ультиматум поставил Великобританию и Францию на свое место — держав не крупных и не сильных».

Союзники Америки сделали тот же вывод. Суэцкий кризис заставил их осознать, что один из основополагающих принципов Атлантического союза, а именно, полное совпадение интересов Европы и Соединенных Штатов, в лучшем случае, верен лишь частично. С этого момента аргументация в пользу ненужности для Европы ядерного оружия, ибо этот континент всегда может рассчитывать на американскую поддержку, наталкивалась на воспоминания о Суэце. Конечно, Великобритания всегда имела не­зависимое мнение на этот счет. Что же касается Франции, то статья во французской ежедневной газете «Попюлер» от 9 ноября 1956 года отразила будущее твердое убеж­дение Франции: «Французское правительство, без сомнения, вскоре примет решение о производстве ядерного оружия... Советская угроза применения ракет развеяла все мечты и иллюзии».

Не только участники событий в Суэце ощутили на себе отдачу от чересчур резкого размежевания Америки со своими союзниками. Канцлер Аденауэр, лучший из друзей Америки в послевоенной Европе, какого только можно себе представить, откровенно восхищался Даллесом. Но даже он рассматривал американскую дипломатическую дея­тельность в связи с Суэцем как потенциальное предостережение относительно воз­можности достижения договоренности глобального характера между Соединенными Штатами и Советским Союзом, при наличии которой дело кончится тем, что Европа вынуждена будет заплатить свою цену.

Случилось так, что Аденауэр был в Париже 6 ноября, в тот самый день, когда Идеи и Молле решили уступить американскому давлению. Как сообщает француз­ский министр иностранных дел Кристиан Пино, Аденауэр заявил:

«Франция и Англия никогда не будут державами, сопоставимыми с Соединенными Штатами и Советским Союзом. Германия тоже. Для них остается единственный способ играть решающую роль в мире; а именно, объединиться в масштабе Европы. Ан­глия еще для этого не созрела, но происшедшее в Суэце поможет подготовить ее ду­ховно. Нам некогда терять время: Европа станет вашим ответом»⁴³.

Это заявление выявляет предпосылки, приведшие к позднейшей выработке со­вместной франко-германской политики, кульминацией которой явился заключенный в 1963 году при де Голле договор о дружбе и консультациях, подписанный им и Аде­науэром.

Великобритания, сделав в значительной степени те же выводы из анализа своей относительной слабости, как и Франция, поставила их на службу совершенно иной политике. Отвернувшись от европейского единства, Великобритания предпочла по­стоянное подчинение американцам. Еще до Суэца Великобритания вполне осознала свою зависимость от Соединенных Штатов, хотя и продолжала вести себя, как вели­кая держава. После Суэца она стала толковать «особые отношения» с Америкой как основы оказания максимального влияния на принимаемые, в основном в Вашингто­не, решения.

Наиболее пагубно Суэцкий кризис отразился на Советском Союзе. В пределах го­да с момента зарождения «духа Женевы» Советский Союз умудрился проникнуть на Ближний Восток, подавить восстание в Венгрии и начать угрожать ракетным нападе­нием на Западную Европу. При всем при этом международное недовольство сфокуси­ровалось на Великобритании и Франции, в то время как гораздо более безжалостное поведение Советского Союза в Венгрии нашло, в лучшем случае, лишь формальное осуждение.

Идеологические воззрения и личные качества Хрущева вынуждали его объяснять поведение Америки скорее слабостью, чем приверженностью высоким принципам. То, что началось как пробная продажа советского оружия Египту через Чехослова­кию, превратилось в крупный советский стратегический прорыв, который внес разлад в Атлантический союз и вызвал поворот развивающихся стран в сторону Москвы с целью добиться максимальных переговорных выгод. Хрущев был в эйфории. Велико­лепное настроение кремлевского лидера влекло его стремительным образом от одной конфронтации к другой, начиная с Берлинского ультиматума 1958 года и кончая уни­зительно завершившимся Кубинским ракетным кризисом 1962 года.

Но, несмотря на все неприятные побочные явления, Суэцкий кризис стал знаком восхождения Америки по ступеням мирового лидерства. С чувством облегчения Аме­рика воспользовалась Суэцем, чтобы отделить себя от союзников, которых она всегда считала ответственными за внесение неприятных для нее тенденций «Realpolitik» и ошибочной, с ее точки зрения, приверженности концепции равновесия сил. Но жизнь брала свое, и Америка не могла позволить себе оставаться в девственно-неизменном состоянии. Суэц оказался посвящением Америки в реальное принятие на себя гло­бальной роли. Одним из его уроков стало, что вакуум всегда заполняется, важно лишь определить, чем или кем именно. Лишив Великобританию и Францию их истори­ческой роли на Ближнем и Среднем Востоке, Америка, как держава, обнаружила, что теперь ответственность за равновесие сил в регионе ложится на ее плечи.

29 ноября 1956 года правительство Соединенных Штатов, приветствуя недавнюю встречу руководителей стран Багдадского пакта — Пакистана, Ирака, Турции и Ирана, — заявило: «Угроза территориальной целостности или политической независимос­ти странам — членам пакта будет рассматриваться Соединенными Штатами со всей серьезностью»⁴⁴. Это было дипломатическим способом заявить о том, что Соединен­ные Штаты берут на себя роль защитника государств, входящих в Багдадский пакт, ибо Великобритания для этого стала слишком слаба и слишком дискредитирована.

5 января 1957 года Эйзенхауэр направил послание Конгрессу, запрашивая одобре­ние того, что стало известно под названием «доктрины Эйзенхауэра», а именно, трой­ственной программы для Ближнего и Среднего Востока, охватывающей экономи­ческую помощь, содействие в военном отношении и защиту от коммунистической агрессии⁴⁵. В послании о положении в стране от 10 января 1957 года Эйзенхауэр по­шел еще дальше и объявил об обязанности Америки защищать весь свободный мир:

«Во-первых, жизненно важные интересы Америки распространяются на весь зем­ной шар, охватывая оба полушария и каждый из континентов.

Во-вторых, у нас имеется общность интересов с каждой из наций свободного мира.

В-третьих, взаимозависимость интересов требует приличествующего уважения прав и мира для всех народов».

Попытка Америки отъединиться от Европы обязывала ее принять на себя бремя защиты каждой свободной (то есть некоммунистической) нации в любом из регионов земного шара. И хотя во время Суэцкого кризиса Америка все еще пыталась спра­виться с двойственным характером равновесия сил в мире развивающихся стран через Организацию Объединенных Наций, через два года, во исполнение «доктрины Эйзен­хауэра», Америка непосредственно высадит свои войска в Ливане. Десятилетием поз­же Америка будет сражаться в одиночку во Вьетнаме, причем большинство союзников постараются отмежеваться от нее, прикрываясь в значительной степени аргументаци­ей времен Суэца, сочиненной самой же Америкой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ