 |
Смелая разведка
|
|
|
|
Их было 167. Все, за исключением нескольких человек, 17–19 лет, все в нагрудном кармане хранили комсомольские билеты. По призыву партии, по зову собственного сердца вступили они на партизанскую тропу, оставив кто любимую работу, кто школьную скамью. Тамара Ильина была студенткой Калининского педагогического института, Юлия Новоселова – медицинским работником, Валя Карасева – учительницей, Наташа Шарова – портнихой. Алексей Гончаров работал строгальщиком на вагонном заводе, а Николай Дудушкин и Ина Константинова учились в средней школе.
Молодые патриоты после небольшой подготовки стали бойцами 2‑ й Калининской партизанской бригады. Формирование было небольшое – состояло из двух отрядов. Одним командовал чекист П. В. Рындин, другим П. П. Лесников. Командиром бригады был назначен старший лейтенант Г. П. Арбузов, комиссаром – старший политрук П. В. Лекомцев. За плечами у партизанского комбрига была советско‑ финляндская война. Все ее нелегкие дни он командовал ротой автоматчиков, ходил в рейды по тылам противника и прослыл человеком исключительной храбрости, был награжден орденом Красного Знамени. О его доблести писала газета «Правда».
Стояли последние дни весны сорок второго. Фронт от московских застав уже передвинулся на запад – к берегам Ловати. Туда, где на холмистой, овражистой лесной земле, испещренной оконцами озер и тихоструйными речками, проходили стратегически важные коммуникации. От городов Великие Луки, Новосокольники веером разбегались железные дороги на Ленинград, Москву, Ригу, Витебск, от Невеля сквозь туннели медноствольных сосен и могучих елей устремлялось на север шоссе Киев – Ленинград.
|
|
|
В этой прифронтовой зоне и обосновалась бригада Арбузова. Обосновалась по нормам военного времени надолго – почти целый месяц находилась в селе Купуй. Новички учились владеть оружием, минировать дороги, вести разведку. Учились в лесу и… во вражеском тылу. Почти ежедневно Арбузов отправлял небольшие группы за Ловать. На боевой счет бригады было занесено несколько десятков машин, уничтоженных на шоссе Невель – Пустошка, два воинских эшелона, пущенных под откос на железной дороге Новосокольники – Себеж.
Войска Калининского и Северо‑ Западного фронтов после успешного зимнего наступления держали оборону. Штабам армий нужна была разведывательная информация, в том числе и партизанская. И не только от партизан, действовавших далеко за линией фронта, но и от тех, кто находился в непосредственной близости от нее. Добыть оперативные разведданные для штаба 3‑ й ударной армии было поручено и Арбузову.
В его распоряжение прибыли три разведчика – младший лейтенант и две девушки. Одной из них была Зоя.
В бригаде Порываева быстро прижилась. Но в задушевных беседах с новыми товарищами избегала рассказа о своей «одиссее» в тылу врага (посвящен в нее был только комбриг), ни слова об учебе в разведшколе. Характеризуя свою подопечную, подполковник Косиловский, один из командиров разведки, отметил два ценных качества Порываевой – цепкий взгляд и способность не теряться в сложных условиях. Цену им Арбузов знал по собственному опыту, а точность характеристики подтвердила первая же разведка, проведенная Порываевой в районе Невеля.
Ушла Зоя из Купуя с напарницей Дусей Цветовой. «Легенду» выбрали простую: беженки, сами – витебские, зимой были угнаны на окопные работы под Москву, оттуда отходили вместе с немецкой армией, вот уже несколько дней бредут к дому. «Легенда» помогала – крестьянки, работавшие в поле, жалели девушек, угощали молоком, расспрашивали: «Как‑ то там, под Москвой? » Напутствуя «беженок», одна из женщин предупредила:
|
|
|
– Как доберетесь до большой березовой рощи, обязательно влево подайтесь. Там у фашистов аэродром строится. Попадетесь на глаза – несдобровать.
Конечно, свернули у березовой рощи девушки не влево, а вправо. Подобрались к самому аэродрому. Нарвались, правда, на конных полицаев, но успели вовремя юркнуть в кусты. Часом позже, отойдя от березовой рощи на приличное расстояние, Порываева уселась у небольшого ручейка и начала веткой чертить на песке план:
– Дусенька, проверяй меня и тоже запоминай. Итак, ориентир для наших самолетов – церковь. От нее к продолговатому озеру на юг. Вот сюда. – Разведчица кружком изобразила озеро. – А дальше – два километра – и березовая роща. Теперь нанесем зенитные батареи. На бугре на опушке – раз, в ольховых кустах у дороги – два. Ну а третью пусть поищут сами летчики. – Разведчица засмеялась и ногой уничтожила «план».
Памятуя правило: «источником разведывательной информации могут быть и дети», – Порываева не преминула расспросить под вечер пастушонка, торопливо гнавшего стадо от речной поймы к селу. Поравнявшись с ним, задиристо спросила:
– Куда спешишь? Аль волков боишься? Вихрастый, весь в веснушках мальчишка лет двенадцати посмотрел на девушку удивленно:
– А ты разве не знаешь, что немцы после восьми вечера не разрешают никому к деревне подходить? Припоздаю – быть битому.
Пастушонок зло сплюнул и, немного помолчав, продолжал:
– А сегодня особо торопиться надо. С утра дорога на Изочу занята была. Пушки да танкетки. Ночевали фрицы в деревне нашей.
– Танкетки? – «удивилась» Порываева. – А это что за орудия?
Пастушонок снисходительно пояснил:
– Не орудия, а танки. Только малые. Ну вроде подростки, а не взрослые.
– А я и не знала, – простодушно призналась разведчица и спросила: – Так, говоришь, всю деревню заняли?
– И на околице еще палатки поставили. Петька, братенок мой, поесть мне в полдень приносил, сказывал: «Целый батальон». Да что он, Петька‑ то, понимает! Пацан еще. Целая бригада стояла.
Заночевали разведчицы у одного набожного старика. Показался он им подозрительным, но деваться было некуда – приближался комендантский час. Утром хозяин сообщил о казни двух партизанок на станции Изоча. Чтобы как‑ то поддержать разговор, Порываева спросила:
|
|
|
– Поймали партизанок солдаты, которые здесь стояли?
– Нет. Другие. Тут с танками были да с орудиями.
– С тяжелыми?
Вопрос был задан как бы ненароком. Старик поднял на девушку живые, умные глаза и заговорил серьезно, но как будто не слышал, о чем спрашивала беженка:
– В шестнадцатом году я тоже с германцем воевал. Продырявленный двумя пулями, попал в плен. Там и научился по‑ ихнему калякать. Так вот вчера позвали меня немцы овчарку осмотреть. Я лет пять назад фельдшером в больнице местной работал. Ну а сейчас ни больницы, ни врачей. Вот и помогаю болящим, как умею. – Старик откашлялся и продолжал: – Вчера, значит, моим пациентом пес был. Перевязываю лапу овчарке, а у окна два офицера разговаривают, начальство ругают. Один‑ то, постарше званием, и говорит: «Торопимся в эту дыру проклятую. А зачем? Все равно дней пять торчать будем, пока батальон Генриха не подойдет. Раньше под Петербург не отправят, Изоча не Витебск – ни ресторана, ни фрейлейн».
– Ишь какие шустрые, – засмеялась Порываева. – Только нам это, дедушка, ни к чему. А вам спасибо за ночлег и завтрак.
– Мне тоже ни к чему. Это я так просто, к слову, – нахмурился старик, но, когда девушки вышли за калитку, окликнул: – Вернись‑ ка, коли ласка будешь.
Порываева вернулась. На лице старика играла вчерашняя насмешливая улыбка.
– Второго дня, – сказал он, – я у младшего брата Андриана в Невеле был. Он там брадобреем работает. В парикмахерской, у рынка. Так Андриан рассказывал – чехов сейчас понагнали в город. Они на заставах со стороны Витебска поставлены. Вот оттуда и входите в город. Чехи не немцы. Хотя беженкам, наверно, и это ни к чему. Так, что ли?
– Нет, не так, – горячо ответила Порываева. – Спасибо вам и за это и за то.
Последнее слово разведчица подчеркнула. Обратно шла по тропинке – душа пела. Вот какой он, оказывается, «подозрительный старик»!
В Невеле разведчицы пробыли часа два. Потолкались на базаре, побывали на станции. Лузгая семечки, прошлись по главной улице, задевая репликами прогуливавшихся солдат. Если те отвечали, Порываева, знавшая немного немецкий, поддерживала легкий разговор. Один подвыпивший гитлеровец в годах пригласил «весела руссиш фрейлейн» вечером прийти в солдатский дом отдыха на танцы. Маша побожилась, что не подведет…
Выслушав доклад разведчиц, Арбузов немедленно связался со штабом 3‑ й ударной армии. Неосторожная фраза «Пока батальон Генриха не подойдет», сказанная гитлеровцем в присутствии сельского лекаря, дорого обошлась оккупантам. Успешно поработали советские летчики и над выявлением вражеского аэродрома, план расположения которого Порываева искусно начертила. Штаб армии объявил разведчицам благодарность…
|
|
|
