 |
На переправе. «все не было случая»
|
|
|
|
НА ПЕРЕПРАВЕ
Погода капризничала: то накрапывал мелкий дождь, словно пропускаемый через сито, то большими хлопьями сыпал снег. А к утру, когда только начинала пробуждаться нерасторопная зимняя заря, подул резкий, холодный ветер. Он срывал снег с деревьев, затягивал тонким узором льда еще не замерзший ручей. Настил только что выстроенного моста также покрылся ледяной коркой – двигаться нужно было чрезвычайно осторожно, особенно подводам.
Старшина Борислав Вышинский, подойдя к мосту, на минуту остановился. Посмотрел на крутой спуск к нему и про себя сказал:
– Помочь придется лошадям, пожалуй, не вылезут.
И заспешил через переправу в лес: нужно торопиться с доставкой боеприпасов, гитлеровцы вот уже три раза контратаковали подразделение. Гранаты и патроны у бойцов на исходе. Капитан Теводянц приказал Вышинскому немедленно доставить их в роту.
Когда Вышинский прибежал в отделение боепитания, там уже была готова повозка к отправке на передовую. Взяв вожжи из рук ездового Шиловского, старшина кнутом ударил лошадь, и та пошла крупной рысью. Еще один небольшой подъем, и будет переправа. А от моста езды всего десять минут. «Успеем, успеем», – думал Вышинский, идя за повозкой.
Лошадь с силой рванула в сторону, пугливо выставила вперед уши: за вершину дерева задел вражеский снаряд и с оглушительным треском разорвался в воздухе. Сбивая сучья, звучно шурша, по лесу полетели осколки. Снова взрыв, за ним еще и еще… Враги вели очередной артиллерийский налет, нащупывая переправу.
Словно ураган пронесся по лесу. Многолетние стволы деревьев в нескольких местах были расщеплены, снег почернел.
Еще не стих в лесу раскат от последнего разрыва, а старшина Вышинский уже опять был на дороге, торопился к переправе, зная, что вот‑ вот должен быть второй налет. Так и вышло. Лошадь только ступила на первые бревна настила, как снаряд ухнул на мост и разворотил его. Осколком убило лошадь.
|
|
|
– Ящики с повозки давай сюда! – крикнул Вышинский, подбегая к берегу.
Рядовой Шиловский и старшина Мариненко взяли по ящику, поднесли их к Вышинскому, и он, взвалив ящики на спину, вброд пошел через ручей, к тому берегу. Немецкая артиллерия злобствовала, разрывы сливались в единый гул. Промокший до нитки в ледяной воде, Вышинский продолжал на себе переправлять боеприпасы. Взяв по последнему ящику, вброд перешли Шиловский и Мариненко.
…Бойцы вели по наступающим только прицельный огонь.
– Хорошо бы сейчас «лимонок! »
Капитан Теводянц с тревогой посматривал: все не видать старшины. Кто‑ то радостно крикнул:
– Несут!
Теводянц бросился по траншее навстречу Вышинскому, крепко сжал его руку. Потом спохватился, приказал:
– Немедленно раздать патроны и гранаты! А остальные ящики перетащить сюда.
Он посмотрел на заледеневшую одежду тех, кто доставил боеприпасы, подумал с уважением: «Герои! »
«ВСЕ НЕ БЫЛО СЛУЧАЯ»
Заряжающий Андрей Неподобии на бронированном щитке противотанковой пушки белилами старательно выводил цифру «5». Когда он окончил работу, его позвали к командиру орудия.
Старший сержант Никулин был недалеко: в небольшой лощине разбирал с бойцами итоги нынешнего боя. Заряжающий Неподобии быстро пришел на вызов и доложил:
– Товарищ старший сержант, красноармеец Неподобии по вашему приказанию явился!
– Хорошо, садитесь, – ответил Никулин. – Командир роты, – продолжал он, обращаясь к бойцам, – которому было придано наше орудие, объявил всему расчету за отличные действия благодарность. Я буду ходатайствовать, чтобы двоих из нашего расчета представили к правительственной награде. За смелые и решительные действия я думаю представить к награде ящичного Тарасюка и замкового Травникова. У нас останется только один Неподобии, не отмеченный наградой.
|
|
|
Да, командир орудия мог гордиться своим расчетом: сам он награжден орденом Красного Знамени, наводчик – орденом Красной Звезды, а остальные номера имели медали «За отвагу». На счету этого прославленного расчета противотанковой пушки было пять подбитых танков, около двадцати уничтоженных пулеметных точек, несколько дзотов и блиндажей, больше сотни гитлеровцев.
Только заряжающий Неподобии так ни в чем до сих пор и не отличился. Командир орудия сказал ему с упреком:
– Вот вы пишете на щитке число подбитых танков, а сами‑ то лично ни одного так и не подбили. Что же это вы, товарищ Неподобии, а? Имея такое приличное телосложение, вам вроде и стыдновато ничем не отличиться.
Неподобии встал и смущенно ответил:
– Да случая все нет, товарищ старший сержант.
Высокий, широкоплечий, он смотрел на Никулина сверху вниз. Невольно каждый улыбается при виде двух этих фигур.
– Танки! – крикнул наблюдатель.
Расчет быстро занял свои места. Никулин приказал катить орудие вперед. Когда пересекали большак, почти рядом разорвалась мина, смертельно ранило наводчика.
– За наводчика Неподобии! – крикнул Никулин.
– Есть! – ответил тот.
Черный танк, лязгая гусеницами, стреляя из пулемета и пушки, выползал на дорогу. Расчет не мог открыть огонь: на пути ручей. Орудие нужно было перекатить через него и установить в разрыве небольшого леса. Видя это, Неподобии подбежал к ручью и лег вдоль него.
– Катите орудие! – крикнул он, опуская голову в воду.
Расчет с разгона перекатил пушку через ручей. Танк в это время был не дальше четырехсот метров. Неподобии, промокший до нитки, весь в иле, подбежал к орудию и прильнул к прицелу.
– По танку бронебойным – огонь!
Выстрел. Танк со скрежетом повернулся на гусенице и встал как вкопанный, окутался густым черным дымом.
Командир орудия подбежал к наводчику и, тряся его правую руку, взволнованно сказал:
– Молодец, Неподобии, молодец! Давно бы так.
Неподобии, глядя сверху на Никулина, смущенно развел руками:
– Не было все случая, товарищ командир…
|
|
|
