 |
Клементий Гурвич. Повесть о Генрихе «Гавайском»
|
|
|
|
Клементий Гурвич
Повесть о Генрихе «Гавайском»
Вернувшиеся после долгого, изнурительного плавания капитаны еще скрипели гусиными перьями, составляя отчеты об открытых землях, а купцы уже отправляли спешно закупленные суда по проторенным маршрутам в заморские дали.
Плавание Беринга, Чирикова и других русских служивых люден к берегам Северной Америки и ее заселение открыли для российской торговли большие перспективы.
В 1799 году была создана Российско‑ Американская компания, которая начала промышлять морского зверя и вывозить ценные меха на внешний и внутренний рынки.
Среди служителей компании было немало разорившихся иностранных купцов, дельцов, жаждущих легкой наживы, авантюристов и просто разбойников, бежавших на край земли от правосудия.
Слабый контроль со стороны правительства за состоянием «тихоокеанских» дел, свобода права и норм жизни на первых порах позволили им провести ряд исключительных акций.
Отсюда начал путь «король Мадагаскара», венгр по происхождению Беньовский, сосланный царским правительством в Сибирь. Захватив в Петропавловске на Камчатке небольшое судно, он бежал, объявившись вскоре на Мадагаскаре правителем этого острова.
В трудные годы для русских людей в Америке, когда цинга стучалась в каждую дверь, а столица нового края Ново‑ Архангельск подвергалась нападению индейцев, раскрылся заговор Василия Наплавкова, бывшего чиновника почтамта в Петербурге, который по примеру Беньовского с группой таких же, как он, авантюристов пытался овладеть кораблем Российско‑ американской компании «Открытие», предполагая затем захватить остров Пасхи.
|
|
|
Но, пожалуй, самый яркий пример, характеризующий «деятельность» авантюристов всех мастей и национальностей, связан с именем Генриха Шеффера.
Врач по образованию, авантюрист по призванию, он рано понял, что его профессия не принесет ему ни денег, ни славы в нищей Германии, разоренной наполеоновскими войнами. По примеру своих соотечественников он в 1808 году приезжает в Россию и поступает на службу врачом в московскую полицию.
В 1812 году, когда Наполеон подходил к Москве, Шеффер становится деятельным участником безумной затеи графа Ростопчина, собравшего экспансивных единомышленников для того, чтобы построить воздушный шар, с помощью которого надеялся уничтожить армию Наполеона. Шар не поднялся в воздух. А Бонапарта побили русские солдаты, мужики.
Потерпев неудачу в своем предприятии, Генрих, или, как он теперь стал себя называть Егор Иванович, не раскис. Сразу же после изгнания Наполеона он подает прошение директорам Российско‑ Американской компании с просьбой зачислить его на службу. Слухи о сказочных богатствах Америки дошли и до него.
Испытывая острый недостаток в хороших врачах, правители компании предлагают ему место судового врача на корабле «Суворов», который уходил к берегам «русской Америки». Шеффер с радостью принимает должность. В пути он вызывает на ссору командира корабля Михаила Петровича Лазарева, в будущем знаменитого адмирала, и добивается того, что по прибытии в Ново‑ Архангельск его списывают с судна. Шеффер близок к осуществлению своих планов. Он в «русской Америке».
I
В предистории «русской Америки» имело место событие, сыгравшее огромную роль в освоении русскими людьми нынешней Аляски: в 1783–1786 годах один из «Колумбов русских» Григорий Шелихов плавал из Охотского моря к острову Кадьяк. Это было его первое знакомство с местами, изучение и закрепление которых за Россией стало целью жизни Шелихова, этого воистину «отца» «русской Америки». В 1799 году, через три года после смерти Шелихова, созданные им и другими предпринимателями торговые компании по заселению и освоению этих земель, пустынных и никому не принадлежавших, были объединены в Российско‑ Американскую компанию, основанную примерно на тех же началах, что и знаменитая Ост‑ Индская английская компания. Кстати, в организации ее принимали участие или служили в ней декабристы Рылеев, Завалишин, Кюхельбекер, Штейнгель, Орест Сомов.
|
|
|
История нашей Родины богата именами многих путешественников и землепроходцев. В их числе и Александр Андреевич Баранов. Выходец из простого народа, уроженец города Каргополя, он переезжает в 1780 году в Иркутск, где завел два завода и организовал ряд промысловых экспедиций на северо‑ восток Азии. Однако в Иркутске Баранову не повезло: в 1790 году он разорился. Выручил его Шелихов, живший долгие годы в Иркутске и знавший лично Баранова. Шелихов правильно оценил деловые и личные качества Баранова, сумел рассмотреть в нем талантливого, большого масштаба организатора, рассчетливого хозяина, истинного патриота. И когда Шелихов предложил Александру Андреевичу должность управляющего торговой компании, организованной им, Баранов дал свое согласие. Началась его американская эпопея, продолжавшаяся 28 лет, с 1790 года по 1818 год в качестве главного правителя «русской Америки».
А теперь пройдемся по немногочисленным и недлинным улицам ее столицы, Ново‑ Архангельска, восстановленного на месте сожженного в 1802 году поселка Архангельского, первого русского поселения на острове Ситха. Сюда с острова Кадьяк, бывшего долгие годы центром «русской Америки», переселился и сам Баранов и служащие Компании; поселок стал административным центром обширного края.
Город окружали горы, покрытые густыми еловыми лесами. Наиболее высокие из них блестели под солнцем снежными вершинами даже жарким летом.
В 1814 году, к приезду Шеффера, в городе насчитывалось уже свыше 800 жителей, в том числе до 150 алеутов. Имелось 14 казенных и до 20 небольших частных домов, расположенных вне крепости. Достопримечательность города – прекрасная для здешних мест библиотека, о которой один из директоров Компании и ее историк К. Хлебников говорит, что библиотека эта состояла… «из более 1200 номеров книг, в том числе более 600 на русском, 300 на французском, 130 на немецком, 35 на английском, 30 на латинском, остальные на других языках. Основание сего собрания началось в Санкт‑ Петербурге, когда изготовлялась первая экспедиция кругом света…»
|
|
|
В городе были крепость, судостроительная верфь, на которой строились небольшие суда, ходившие в море под флагом Компании, мастерские, казармы, жилые дома. Для населения, русского и туземного, работали школы и даже лазарет, хотя врачей и не было.
Ново‑ Архангельск того времени был истинным форпостом русской культуры на северо‑ западе Америки. И это в краю, про который спутник М. П. Лазарева, старший офицер «Суворова» С. Я. Унковский писал в своих записках: «…совершенно удаленном от просвещенных земель, и в столь диких ущелиях гор, покрытых вечным снегом, где дикий американец питается только одними кореньями и рыбой…».
Но вернемся к нашему герою. Он ходит по Ново‑ Архангельску. Присматривается, принюхивается. Заводит нужные знакомства.
Первый визит к Баранову. Предлагает свои услуги лекаря. Да, да, он Шеффер, всего лишь скромный лекарь. Он только и стремится к тому, чтобы приложить свои знания и труд на благо здоровья служащих Комгании и, в первую очередь, на благо драгоценного здравия его, Александра Андреевича.
Второй визит он наносит отцу Алексею Соколову, настоятелю церкви святого Михаила, патрона города, – визит вежливости, так лак сам Шеффер протестант. Делает визиты и к другим полезным людям. Надо отдать ему справедливость: производить благоприятное впечатление на собеседников он умеет. Вот и на Баранова он произвел отличное впечатление. Еще бы! Нежданно, негаданно в Ново‑ Архангельске появляется врач, да еще настоящий европеец, милый, вежливый, обходительный, энциклопедически образованный, услужливый!.. Не удивительно, что Шеффер вскоре вошел в доверие к Баранову.
Как‑ то вечером, оба они, Баранов и Шеффер, сидели в кабинете у правителя «русской Америки». Кабинет по местным понятиям большой, обставлен дорогой мебелью, стены увешаны картинами многих европейских мастеров.
|
|
|
– Вот так‑ то, дорогой Егор Иванович, – говорит Баранов, – и живем мы здесь, на Ситке, от прихода одного корабля до прихода другого. Только ими и снабжаемся нужными товарами. А много ли их, русских кораблей заходит в Ново‑ Архангельск? Приходил в 1804 году Юрий Федорович Лисянский на «Неве», спасибо ему, привез нужные нам грузы и помог еще и против колошей, поднявших бунт не без участия бостонца Ханта. На той же «Неве» приходил в 1806 году Леонтий Андронович Гагемейстер, да в 1810 году Василий Михайлович Головнин на «Диане». Нынче вы пришли с достопочтенным Михайлой Петровичем Лазаревым.
– Простите, уважаемый Александр Андреевич, – спрашивает Шеффер, оглядываясь вокруг, – что это за прекрасные картины я вижу у вас на стенах? Да, кстати, откуда у вас в Ново‑ Архангельске столь богатая библиотека? Не ожидал я увидеть ее здесь.
– Вот и Василий Михайлович Головнин удивлялся, что за картины у нас, – улыбнулся Баранов, – история же их и библиотеки, Егор Иванович, вот какая. В бытность свою здесь, на Ситхе, ныне покойный Николай Петрович Резанов, один из директоров Российско‑ Американской компании, возымел великую и дерзкую мысль создать у нас новый Парадиз по примеру Санкт‑ Петербурга. Замыслил он построить здесь красивый город, с правильными улицами, со школой, обширной библиотекой, музеем и даже с электрической машиной. И пусть дивятся моряки, пришедшие в этот далекий край, великолепием города и пусть наслаждаются великолепными обедами, приготовляемыми искусными кухарками на европейский лад. Вот он и обратился к разным вельможам Петербурга и к митрополиту с просьбой о пожертвовании картин и книг. Господа вельможи и митрополит и подарили Российской компании их, а директоры Компании переслали нам. Что касается города, то не сбылась мечта почтенного Николая Петровича, ибо по дороге из Охотска в Петербург помер он в марте 1807 года в Красноярске. Только и остались от него у нас книги да картины, в далеком же Сан‑ Франциско его безутешная невеста, прекрасная испанка Консепсия!..
Помолчав, Баранов добавил:
– Лучше бы господа наши директоры прислали к нам лекарей; ибо во всех компанейских колониях нет ни одного лекаря, ни подлекаря, даже лекарского ученика.
– Да, трудно живется вам, большие испытываете нужды. А нельзя ли завести здесь хлебопашество и огороды и тем обеспечить себя продовольствием?
– Пробовали, Егор Иванович, пробовали! Приохочиваем мы здешних поселенцев, и наших российских, и алеутов да колошей, к земле. Не получается, ибо и климат здесь не подходящий, да и народ к земле не привычен.
|
|
|
– Говорят, Александр Андреевич, что завели вы торг с Калифорнией и Сандвичевыми (Гавайскими) островами. Что доставляете вы оттуда и овощи, и фрукты, и иные продукты – верно ли сие?
– Верно! Пытался я, да и ныне пытаюсь обеспечить наши потребности за счет этих краев, богатых произрастениями. Посылал в 1803 году служащего нашего Швецова на двадцати байдарах вдоль американского берега от Кадьяка и до бухты Сан‑ Диего в Калифорнии. Посылал его же вторично в 1808 году туда же. В том же 1808 году отправил я Леонтия Андриановича Гагемейстера на «Неве» в Калифорнию и на Сандвичи к королю ихнему Камеамеа I. Умный он государь, хоть и дикой. Присылал он даже в 1804 году ко мне жившего у него бостонца Кларка, от коего и прослышал я, что и он, Камеамеа, хочет установить с нами торг. Для расторжки и направил я тогда Гагемейстера, а до него, в 1806 году на шхуне «Николай» Сысоя Слободчикова. Проплыл Сысой с людьми своими от Ситхи до Калифорнии, оттуда сплыл на Сандвичи. Оный Сысой договорился там с Камеамеа и заключил с ним торговый договор. А в 1812 году сплыл на эти острова мой приказчик Тимофей Тараканов, который и прожил там три года, пробовал заводить на них плантажи, а возвратившись сюда, на Ситху, сообщил мне, что король Камеамеа даже приглашает меня пожить на Сандвичах сколь я пожелаю. А в минувшем 1814 году посылал я туда шкипера Бенита на судне «Беринг» для закупки провианта, да не повезло Бениту: бурей выбросило корабль на берег острова Атувай, а тамошний король Томари груз пограбил и на требования Бенита возвратить его отказался, говоря, что по ихнему закону все, что выброшено бурей на берег – есть собственность. Так и не отдал грузы.
Вот если бы попытаться нам завести на Сандвичах свои плантажи, это другое дело! К тому же и народ там трудолюбивый, приветливый, к земледелию привычный. Если обойтись с ним по ласке, действовать умно и дружелюбно, большую пользу можно будет нам получить на сих островах. Да и не так уже и далеки от нас сии острова!..
Барановым было сказано «А». А вскоре последовало и «Б», то есть дела, за этими разговорами последовавшие.
…Однажды, беседуя уже не в первый раз о делах Компании в «русской Америке», Шеффер спросил у Баранова:
А почему бы вам, Александр Андреевич, и в самом деле не развести на Сандвичах плантажи?
И вот здесь‑ то Баранов и сделал промашку, в итоге которой последовала трагикомедия, едва не закончившаяся трагедией.
Посмотрел Баранов на своего собеседника долгим взглядом и говорит:
– Да я, дорогой мой Егор Иванович, рад бы душой сие совершить! А кого во главе поставить? Пытался было это сделать мой приказчик Тараканов, я уже сказывал вам о нем, да не получилось у него. Вот, разве вас просить, не сочтете ли за труд, не согласитесь ли вы, Егор Иванович, поехать на Сандвичи да положить начало этому делу?! Человек вы знающий, деловой, обходительный, к тому же лекарь. Можете большую пользу принести и королю ихнему и народу гавайскому, да и Компании послужить!
– С какой же целью туда ехать? – спросил Шеффер.
– С какой целью? Во‑ первых, Егор Иванович, вы будете просить у Томари возвратить захваченные компанейские грузы и корабль Бенита, или хотя бы возместить Компании ее убытки. Затем войдете в переговоры с Камеамеа и, действуя лаской и дружелюбно и уважительно к сему королю, испросите у него право на заведение плантажей, а для работы на них – рабочие руки. Как видите, задача мирная и вам, Егор Иванович, она по силам. К тому же вы будете на Сандвичах не как завоеватель какой, а как друг и приятель королю ихнему и народу гавайскому, ибо мы, русские люди, не ищем ни чужих земель, ни чужих народов. Вот, вы и положите начало доброму делу, выгодному и нам, россиянам, и гавайцам Камеамеа. Нет, нет, Егор Иванович, не отказывайтесь! Я так полагаю, что вы, Егор Иванович, и есть самый подходящий для этого предприятия руководитель. Вы и не воитель какой, не завоеватель – вы врачеватель недугов человеческих, человек мирный, вот миром и договоритесь насчет наших плантажей!.. А за добрые дела ваши всевышний воздаст вам, да и Компания не оставит труды ваши без внимания!..
Не раз и не два возвращались собеседники наши к этому разговору. И вот наступил день, когда скромный и бескорыстный Генрих, он же Егор Иванович, согласился возглавить экспедицию на эти сказочные острова к этим полудиким королям.
Он, Шеффер, понимает трудности Баранова, понимает он и интересы Компании! Он готов принять на себя тяжкое бремя: плыть на Сандвичи, войти в доверие к Камеамеа, к Томари и прочим вождям; организовать плантации; вести торговлю с гавайцами. Видит бог, только глубокое уважение, которое он, Шеффер, питает к почтеннейшему Александру Андреевичу, да искреннее желание принести, пусть и небольшую, пользу Российско‑ Американской компании побудило его принять на свои слабые плечи столь трудную миссию! А что до вознаграждения, то, видит бог, не в нем суть, – скромничает наш герой.
Доволен и Баранов. Так трудно найти в далекой «русской Америке» подходящего человека! Не иначе, сам господь‑ бог прислал сюда этого лекаря! Ну, что ж, как говорится: в добрый час!..
Так вслед за «А» сказано было и «Б».
Повторяем, посылая Шеффера на Гаваи, Баранов ставит перед ним ясную и скромную задачу: получить разрешение развести на островах плантации, обеспечить их местной рабочей силой, установить прочные торговые отношения с Камеамеа, добиться от Томари возмещения убытков Компании за присвоенное им имущество и судно…
Шеффер, этот кондотьер XIX века, сразу почувствовал, что из его предприятия можно извлечь большие выгоды. Конечно, для себя.
В его голове крепко засел образ знаменитого Беньевского, который, воспользовавшись на первых порах поддержкой Франции стал королем Мадагаскара. Правда, дело у него прогорело. Но там ему помешали французы с их мощным флотом, а что может помешать ему на Гаваях в пустынном Тихом океане? Только не Баранов, с его дикими алеутами.
И приснилось ему, будто он, Шеффер, уже на Гаваях. День солнечный, жаркий. Сидит он, Шеффер, в плетеном кресле. Стоит за его креслом мальчишка‑ гаваец и шелестит опахалом из пальмовых листьев – ветерок нагоняет! У ног его, Шеффера, сидит красивая молодая гавайка. В руках у нее гавайская гитара, и девка эта наигрывает на гитаре и тихонько подпевает мелодичную, слегка грустную гавайскую песенку. А вокруг видны обширные плантации, его, Шеффера, плантации. Трудятся на них мужики‑ гавайцы, похаживают вокруг них надсмотрщики. И все это: и мальчик‑ гаваец, и девка‑ гавайка, и плантации, и надсмотрщики, и мужики, да и сама земля и даже воздух и тепло – все это его собственность! Его, Генриха Шеффера, божьей милостью и его, Шеффера, стараньями… Да, да… Хозяина… Короля…
Вот какой приятный сон приснился!..
…Говорят, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Но бывает и так, что и сказка не долго говорится, да и дело не откладывается в долгий ящик. Не отложилось в сей долгий ящик и дело с эксцедицией на Сэндвичи.
Вот в один погожий день октября 1815 года на специально нанятом для этой цели американском корабле «Изабелла» мы видим Шеффера, гордо машущего платком Баранову и иным провожающим его, столпившимся на берегу.
Итак, позади Ново‑ Архангельск, впереди Сэндвичевы острова. Быть может, его, Шеффера, острова?!..
|
|
|
