 |
Социальная структура деревни
|
|
|
|
Вместо крестьян-единоличников основной социальной группой на селе, так же как и во всем советском обществе, стали колхозники — класс, находившийся на нижней ступени социальной лестницы. Уже в те годы стали определяться их специфические черты — отставание в области образования, значительно более высокая доля старших возрастных групп с явным преобладанием женщин. Так, среди деревенских жителей, указавших в переписи 1939 г. своим основным занятием "сельское хозяйство" без обозначения специальности (27 млн. человек), только 67% были грамотными. Почти тот же процент приходился на долю женщин в данной категории занятий и около 20% из них составляли лица старше 50 лет (в среднем по стране — 13%). Таким образом, еще накануне войны обозначились деформации в структуре сельского населения.
К колхозникам в советском обществе складывалось неоднозначное отношение. Нередко к ним относились как к гражданам второго сорта. Иногда можно было услышать "колхозник" как презрительную или бранную кличку. Глядя на замордованных тяжелым трудом родителей, не испытывая желания терпеть моральное унижение, постоянно копаться в навозе и видеть только коровьи хвосты, сельская молодежь, несмотря ни на какие преграды и препоны, стремилась в город, манивший относительной свободой, чистыми учреждениями, вузами, театрами.
Несколько отличались от основной массы колхозников кадры сельских руководителей и специалистов: председатели колхозов, сельсоветов и их заместители, заведующие МТФ, бригадиры, звеньевые и т. п. Они, как правило, были значительно моложе, однако уровень их образования продолжал оставаться крайне низким. Мало кто из них имел среднее или высшее образование. Правда, многим руководителям низших производственных звеньев уже тогда пришлось сесть за учебники.
|
|
|
Наиболее грамотная, образованная, молодая и дееспособная часть сельского населения сосредоточивалась в МТС — агрономы, зоотехники, бригадиры тракторных бригад, трактористы, комбайнеры. Так, среди трактористов молодежь, вернее люди до 30 лет, по переписи 1939 г. составляла 77%, среди зоотехников — 60%, бригадиров тракторных бригад — 58%, агрономов — 44%.
Исчезающими элементами социальной структуры общества были крестьяне-единоличники и кустари, а также так называемые "нетрудящиеся", т. е. лица, не занятые общественно-полезным трудом. Их доля в населении теперь была очень невелика, хотя, по мнению специалистов, несколько занижена статистикой. Следует обратить внимание на то, что и процент кооперированных кустарей оказался невысоким. Это означает, что удельный вес народно-хозяйственных элементов, обслуживаемых мелким производством, в 1930-е годы сильно сократился.
Анализ социальной структуры советского общества был бы неполным без учета ряда специфических категорий: военнослужащих, заключенных, трудпоселенцев. К сожалению, перепись 1939 г. дает о них лишь самые общие сведения, "растворяя" их среди рабочих, служащих и колхозников. В ряде случаев данные о "спецконтингентах" могут быть дополнены текущей статистикой НКВД, ставшей доступной в последние годы.
Армия
Согласно переписи, состав РККА и ВМФ насчитывал 1,9 млн. и 0,2 млн. человек соответственно. В течение времени, оставшегося до войны, их численность выросла очень существенно, вобрав в себя значительные призывные контингенты сельской и городской молодежи. Роль армии в жизни общества заметно возросла. Быть военнослужащим стало престижно. Этому способствовало их воспитание в героическом и патриотическом духе, воспевание прошлых побед русского оружия и Красной Армии. Накануне войны были восстановлены генеральские и офицерские звания и отменен институт военных комиссаров. Армия также перестраивалась в духе имперских традиций, единоначалия и строгой иерархии.
|
|
|
ГУЛАГ
Общее население системы, подведомственной НКВД, составляло на начало 1939 г. — 3,7 млн. человек. Из них контингент "А" (административный и оперативно-чекистский состав, пограничные и внутренние войска НКВД) — 366 тыс., континент "Б" (постоянный и переменный состав частей и школ милиции, пожарной охраны, штатный и вольнонаемный состав тюрем, лагерей, колоний, трудпоселков) — 269 тыс., контингент "В" (осужденные и подследственные в тюрьмах, лагерях, колониях, трудпоселенцы) — 3,1 млн. Примерно те же цифры дает текущая статистика НКВД. Согласно ей, на 1 января 1939 г. в тюрьмах содержались 350 тыс. заключенных, в ИТЛ — 1,3 млн. человек, в ИТК — 365 тыс., на учете отдела трудовых поселений ГУЛАГа состояли 990 тыс. человек. Наибольшее количество заключенных лагерей были сосредоточены на Дальнем Востоке и Крайнем Севере, в том числе в Бамлаге — 260 тыс., Севвостлаге (Колыма) — 138 тыс., Карелии, Архангельской области, Коми АССР. Далее шел пояс рассредоточения трудпоселений: Урал, Западная Сибирь и Казахстан.
Большинство заключенных лагерей были закреплены за промышленными наркоматами и строительными управлениями (531 тыс.), сельским хозяйством (243 тыс.) и лесозаготовками (213 тыс.). Система ИТК распределялась следующим образом: 170 из них определялись как промышленные, 83 — как сельскохозяйственные, остальные 172 были закреплены за различными наркоматами.
Половозрастной состав населения ГУЛАГа также отличался своей спецификой. 86% его жителей по переписи 1939 г. составляли лица 18 лет и старше, мужчины — 79%. Около 60% заключенных находились в возрасте до 30 лет, что отчасти было свидетельством неблагополучной ситуации среди молодежи. Доля женщин и детей была значительно выше в трудпоселениях. Так, в Новосибирской области, где наблюдалось наибольшее скопление трудпоселенцев, взрослое население среди них составляло 68%, а количество женщин — 41%.
По уровню грамотности и образования структура заключенных имела как бы двухполюсный характер. С одной стороны, среди них было больше лиц с более высоким уровнем образования, чем среди остального населения. Так, 1,7% заключенных имели высшее образование и 9,1% — среднее. С большой долей уверенности можно сказать, что это качество было скорее присуще осужденным по политическим мотивам. С другой стороны, среди заключенных было существенно больше малограмотных и неграмотных. Обычно эта черта более свойственна уголовному миру, составлявшему значительную часть ГУЛАГовского населения.
|
|
|
Таким образом, сфера принудительного труда отличалась от остального общества более сложной структурой. Здесь происходило "перемалывание" на новый лад остатков прежних классов и социальных групп, представителей различных партий и политических группировок, инакомыслящих, нонконформистов и т. д. Сюда же попадали представители люмпенизированных слоев и "отбросы" общества.
Широко распространенным является взгляд, что довоенные годы отмечены ослаблением репрессий. Статистика, однако, этого не подтверждает. Впечатление об ослаблении репрессий проистекает из осуждения "ежовщины". Кто-то, действительно, был выпущен на свободу, кто-то прощен, но таких оказалось немного. В 1939 г. ГУЛАГовский сектор сократился всего на 120 тыс. человек. На самом же деле НКВД под руководством Берии продолжал методическую "обработку врагов народа", а сами методы стали более таинственными, а потому — зловещими. Была осуществлена разгрузка тюрем, ужесточен режим содержания заключенных. В связи с этим существенно пополнились ИТЛ, где вместе находились политические заключенные и особо опасные уголовные преступники. При Берии усилился народнохозяйственный уклон в деятельности ГУЛАГа, повысились нормы выработки на отдельного человека. Однако в силу крайнего истощения лишь треть заключенных была способна к тяжелому труду, а четверть относилась к категории "инвалиды и ослабленные", т. е. вообще не могли работать. При Берии в системе НКВД стала быстро оформляться система "шарашек", заводов, институтов, конструкторских бюро. НКВД превращался в ведомство, способное решать крупные народно-хозяйственные задачи.
|
|
|
Продолжалось размывание и растворение "кулацкой ссылки". Однако с конца 1939 г. туда устремился встречный поток так называемых "польских осадников и беженцев". Под ними имелось в виду довольно пестрое в национальном отношении население недавно присоединенных к СССР территорий. До начала войны оттуда были депортированы 380 тыс. человек. В итоге число трудпоселенцев осталось почти без изменений.
В 1940 г. репрессии снова усилились. 560 тыс. заключенных пополнили тюрьмы, лагеря и колонии. В значительной мере это было связано с применением июньского и августовского указов 1940 г. Всего накануне войны за ГУЛАГом числилось 3 млн. 350 тыс. человек, подвергшихся различным видам наказаний.
Несмотря на широкий размах репрессий, они не затронули уже упоминавшуюся "пятую колонну", т.е. активных противников советского строя, втайне мечтавших устроить массовую резню коммунистов. Показной лояльностью и даже подыгрыванием репрессивной политике им ничего не стоило ускользнуть от сверхбдительного ока НКВД. Но это выяснилось позже, в годы войны. Внутри самого ведомства усилилась "специализация". Более заметной стала его международная активность. Был осуществлен ряд террористических актов за рубежом, в том числе убийство Троцкого в Мексике в августе 1940 г. В самый канун войны из НКВД выделился Наркомат госбезопасности (НКГБ), который возглавил подручный Берии В.Н. Меркулов.
Наконец, следует сказать несколько слов о влиянии ГУЛАГа на социальную жизнь страны. Положение заключенных было тяжким, и не столько по причине труднейших условий труда и быта, сколько из-за уголовного террора и моральных унижений. Само существование ГУЛАГа и его расширение вследствие ужесточения карательной политики режима вносило в общество атмосферу страха, неуверенности, подозрительности. Освобожденные из заключения уголовники (для "политических" освобождение было более проблематичным) отрицательно влияли на общественную жизнь, особенно на подрастающие поколения, способствовали формированию в городах особой молодежной субкультуры, где сбивались весьма своеобразные сообщества, создавались свои традиции и нормы поведения, основанные на уголовной "романтике", со своим "блатным" и "полублатным" языком, фольклором и т.д. Из героев, созданных советской литературой и кино, наибольшей популярностью почему-то пользовались образы "перевоспитавшихся", видимо как более жизненные, а образцом для подражания нередко было как раз то, против чего был направлен пафос этих произведений.
|
|
|
Общественные настроения
Обычно общественное сознание в литературе довоенного периода характеризуется в терминах единства и одномерности. Однако это далеко не так, особенно если проанализировать его нижние этажи — обыденное сознание и психологию — через призму социальных отношений. Идеология в этот период явно обнаруживает признаки омертвления и догматизации. Это время активного внедрения в сознание людей прописных истин и догм "Краткого курса". Самым значительным событием духовной жизни страны стало празднование 60-летнего юбилея вождя. В связи с этим его культ стал приобретать монументальные, "горно-вершинные" черты. Продолжалось наступление государственно-патриотической идеологии, тоже тесно связанной с именем Сталина, отказ от идей интернационализма и международного братства. Но по мере навязывания идеологических штампов и клише, с не меньшей силой возникает эффект их отторжения, по-разному заметный в различных общественных слоях. Первыми эрозии подверглись коммунистические ценности и идеалы, которые теперь все чаще рассматривались как абстрактные "библейские" заповеди, в рамках которых царила обычная повседневная рутина, где каждый руководствовался скорее своими личными и семейными интересами, чем какими-то идеалами и интересами всего общества.
Таким образом, социальная структура советского общества накануне войны была достаточно сложной и пестрой, далекой и от движения к социальной однородности и от монотонно-абстрактного единства, о котором толкуют представители тоталитарной школы. Более того, векторы социальных изменений указывали на дальнейшее усложнение и "отвердение" этой структуры. Складывались свои "высшие", "средние" и "низшие" классы. В чем-то новая социальная структура имела сходство с прежней, дореволюционной, лишний раз подчеркивая необходимость учета процессов, протекающих в самом обществе. Это общество в общем-то сумело выйти из периода бурных социальных по-трясений, как это не раз бывало в прошлом, вылепило из себя новые причудливые формы, сообразные с менталитетом и психологией большинства людей, подмяло под себя и переварило "единственно научную идеологию", приспособив для этого ряд социалистических идей, нашедших в нем почву, создало на этой основе новые общественные и государственные институты, несущие на себе как остатки прошлого, так и тенденции новейшего времени. На этой основе сложилась новая советская цивилизация, которую официальная идеология пыталась выдать за магистральный путь развития всего человечества.
|
|
|
