 |
5. Капля дегтя. {89} Имажинизм. 1. Декларация
|
|
|
|
5. Капля дегтя
«Речь, которая будет произнесена при первом удобном случае».
Милостивые государи и милостивые государыни!
Этот год — год смертей: чуть не каждый день громкой скорбью рыдают газеты по ком-нибудь маститом, — до срока ушедшем в лучший мир. Каждый день тягучим плачем голосит {87} петит над множеством имен, вырезанных Марсом. Какие благородные и монашески-строгие выходят сегодня газеты. В черных траурных платьях похоронных объявлений, с глазами блестящими кристальной слезой некролога. Вот почему было как-то особенно неприятно видеть, что эта самая пресса, облагороженная горем, подняла такое непристойное веселье по поводу одной, очень мне близкой смерти. Кода вапряженные цугом критики повезли по грязной дороге, дороге печатного слова, гроб футуризма недели трубили газеты: «хо‑ хо‑ хо, тале его! вези! вези! вези!, наконец-то! »… (страшное волнение аудитории «как умер?.. футуризм умер?.. да, что вы! »).
— Да, умер.
Вот уже год вместо огнесловного, еле лавирующего между правдой, красотой и участком, на эстрадах аудиторий пресмыкаются скучнейшие Когано-Айхенвальдо-образные старики — год уже в аудиториях скучнейшая логика, доказывание каких-то воробьиных истин, вместо веселого звона графинов по пустым головам.
Господа! Да неужели вам не жалко этого взбалмошного в рыжих вихрах детину, немного неумного, немного некультурного, но всегда, о, всегда смелого и горящего? Впрочем, как вам понять молодость. Молодые, которым мы дороги, еще не скоро вернутся с поля брани; вы же, оставшиеся здесь для спокойного занятия в газетах и проч. конторах; вы — или неспособные носить оружие рахитики, или старые мешки, набитые морщинами и сединами, дело которых думать о наиболее безмятежном переходе в другой мир, а не о судьбах русского искусства. А знаете. Я сам не очень-то жалею покойника, правда, из других соображений.
|
|
|
Оживите в памяти первый гала-выход российского футуризма, ознаменованный такой звонкой «пощечиной общественному вкусу». Из этой лихой свалки особенно запомнились {88} три удара под тремя криками вашего манифеста:
1) Смять мороженицу всяческих канонов, делающую дед из вдохновенья;
2) сломать старый язык, бессильный догнать скачь жизни;
3) сбросить старых великих с парохода современности. Как видите ни одного здания, ни одного благоустроенного угла, разрушение, анархизм. Над этим смеялись обыватели, как над чудачеством сумасшедших, а это оказалось «дьявольской интуицией», воплощенной в бурном «сегодня». Война, расширяя границы государств и мозг, заставляет врываться в границы вчера неведомого.
Художник! Тебе ли тоненькой сеточкой контура поймать несущуюся кавалерию! Репин! Самокиш! Уберите ведра — расплещет. Поэт. Не сажай в качалку ямбов и хореев мощный бой, всю качалку разворотит.
Изламывание слов, словоновшество. Сколько их новых во главе с Петроградом. А кондуктрисса! Умрите Северянин! Футуристам ли кричать о забвении старой литературы. Кто за казачьим гиком расслышит трель мандолиниста Брюсова?
Сегодня — все футуристы! Народ — футурист!
Футуризм мертвой хваткой взял Россию.
Не видя футуризма перед собой, и не умея заглянуть в себя, вы закричали о смерти. Да, футуризм умер, как особенная группа, но во всех вас он разлит наводнением. Но раз футуризм умер, как идея избранных, он нам не нужен. Первую часть нашей программы разрушения мы считаем завершенной. Вот почему не удивляйтесь, если сегодня в наших руках увидите вместо погремушки шута, чертеж зодчего и голос футуризма, вчера еще мягкий от сентиментальной мечтательности, сегодня выльется в медь проповеди.
|
|
|
В. Маяковский
«Веял», Барабан футуристов, Дек. 1915 г.
{89} Имажинизм
1. Декларация
Вы — поэты, живописцы, режиссеры, музыканты прозаики.
Вы, — ювелиры жеста, разносчики краски и линии, гранильщики слова.
Вы, наемники красоты, торгаши подлинными строфами, актами, картинами.
Нам стыдно, стыдно и радостно от сознания, что мы должны сегодня прокричать вам старую истину. Но что делать, если вы сами не закричали ее? Эта истина кратка, как любовь женщины, точна, как аптекарские весы, и ярка, как стальная электрическая лампочка.
Скончался младенец, горластый парень десяти лет от роду (родился в 1909, — умер 1919). Издох футуризм. Давайте грянем дружнее: футуризму и футурью смерть. Академизм футуристических догматов, как вата, затыкает уши всему молодому. От футуризма тускнеет жизнь.
О, не радуйтесь лысые символисты, и вы, трогательно-наивные пассеисты. Не назад от футуризма, а через его труп вперед и вперед, левей и левей кличем мы.
Нам противно, тошно от того, что вся молодежь, которая должна искать, приткнулась, своею юностью к мясистым {90} увесистым соскам футуризма, этой горожанки, которая, забыв о своих буйных годах, стала «хорошим тоном», привилегией дилетантов. Эй, вы, входящие после нас в непротоптанные пути и перепутья искусства, в асфальтированные проспекты слова, жеста, краски. Знаете ли вы, что такое футуризм: это босоножка от искусства, это ницшеанство формы, это замаскированная современностью надсоновщина.
Нам смешно, когда говорят о содержании искусства. Надо долго учиться быть безграмотным для того, чтобы требовать: «Пиши о городе».
Тема, содержание — это слепая кишка искусства — не должны выпирать, как грыжа из произведений. А футуризм только и делал, что за всеми своими заботами о форме, не желая отстать от парнаса и символистов, говорил о форме, а думал только о содержании. Все его внимание было устремлено, чтобы быть «погородскее». И вот настает час расплаты. Искусство, построенное на содержании, искусство, опирающееся на интуицию (аннулировать бы эту ренту глупцов), искусство, обрамленное привычкой, должно было погибнуть от истерики. О, эта истерика сгнаивает футуризм уже давно. Вы, слепцы и подражатели, плагиаторы и примыкатели, не замечали этого процесса. Вы не видели гноя отчаяния и только теперь — когда у футуризма провалился нос новизны, — и вы, черт бы вас подрал, удосужились разглядеть.
|
|
|
Футуризм кричал о солнечности и радостности, но был мрачен и угрюм.
Оптовый склад трагизма и боли. Под глазами мозоли от слез.
Футуризм, звавший к арлекинаде, пришел к зимней мистике и к мистерии города. Истинно говорим вам: никогда еще искусство не было так близко к натурализму и так далеко {91} от реализма, как теперь, в период третичного футуризма. Поэзия: надрывная нытика Маяковского, поэтическая похабщина Крученых и Бурлюка, в живописи кубики да переводы Пикассо на язык родных осин, в театре — кукиш, в прозе — нуль, в музыке — два нуля (00 — свободно).
Вы, кто еще смеет слушать, кто из-за привычки «чувствовать» не разучился мыслить, забудем о том, что — «футуризм существовал», так же, как мы забыли о существовании натуралистов, декадентов, романтиков, классиков, импрессионистов и прочей дребедени. К чертовой матери всю эту галиматью.
42‑ сантиметровыми глотками на крепком лафете мускульной логики, мы, группа имажинистов, кричим вам свои приказы.
Мы, настоящие мастеровые искусства, мы, кто отшлифовывает образ, кто чистит форму от пыли содержания лучше, чем уличный чистильщик сапог, утверждаем, что единственным законом искусства, единственным и несравненным методом является выявление жизни через образ и ритмику образов. О, вы, слышите в наших произведениях верлибр образов.
Образ и только образ. Образ — ступнями от аналогий, параллелизмов, сравнения, противоположения, приложения политематического многоэтажного построения — вот орудие производства мастера искусства. Всякое иное искусство — приложение к «Ниве».
Только образ, как нафталин, пересыпающий произведение, спасает это последнее от моли времени. Образ-это броня строки. Это — панцирь картины. Это-крепостная артиллерия театрального действия.
Всякое содержание в художественном произведении так же глупо и бессмысленно, как наклейки из газет на картины. Мы проповедуем самое точное и ясное отделение {92} одного искусства от другого, мы защищаем дифференциацию искусств. Мы не предлагаем изображать город, деревню, наш век и прошлые века, — это все к содержанию, это нас не интересует, это — разберут критики. Передай, что хочешь, но современной ритмикой образов. Говорим современной, потому что мы не знаем прошлой, в ней мы профаны, почти такие же, как и седые пассеисты.
|
|
|
Мы с категорической радостью заранее принимаем все упреки в том, что наше искусство головное, надуманное, с потом работы. О, большего комплимента вы не могли нам придумать, чудаки. Да, мы гордимся тем, что наша голова не подчинена капризному мальчишке — сердцу. И мы полагаем, что если у нас есть мозги в башке, то нет особенной причины отрицать существование их. Наше сердце и чувствительность мы оставляем для жизни, и в вольное, свободное творчество входим не как наивно-отгадавшие, а как мудро-понявшие. Роль Колумбов с широко раскрытыми глазами, Колумбов поневоле, Колумбов из-за отсутствия географических карт — нам не по нутру.
Мы безраздельно и императивно утверждаем следующие материалы для творцов.
Поэт работает словом, беромым только в образном значении. Мы не хотим подобно футуристам морочить публику и заявлять патент на словотворчество, новизну и пр., и пр., потому что это обязанность всякого поэта к какой бы школе он ни принадлежал.
Прозаик отличается от поэта только ритмикой своей работы.
Живописцу — краска, преломленная в зеркалах (витрин или озер) фактура.
Всякая наклейка посторонних предметов превращает картину в окрошку.
Актер — помни, что театр не инсценировочное место литературы. Театру — образ движения. Театру — освобождение от {93} музыки, литературы и живописи. Скульптору — рельеф, музыканту… музыканту ничего, потому что музыканты и до футуризма еще не дошли. Право, это профессиональные пассеисты.
Заметьте: какие, мы счастливые. У нас нет философии. Мы не выставляем логики мыслей. Логика уверенности сильнее всего.
Мы не только убеждены, что мы одни на правильном пути, мы знаем это. Если мы не призываем к разрушению старины, то только потому, что уборкой мусора нам некогда заниматься. На это есть гробокопатели, шакалы футуризма. В наши дни квартирного холода — только жар наших произведений может согреть души читателей, зрителей. Им, этим восприемникам искусства, мы с радостью дарим всю интуицию восприятия. Мы можем быть даже настолько снисходительны, что попозже, когда ты, очумевший и еще бездарный читатель, подрастешь и поумнеешь, — мы позволим тебе даже спорить с нами.
|
|
|
От нашей души, как от продовольственной карточки искусства, мы отрезаем майский весенний купон. И те, кто интенсивнее живет, кто живет по первым двум категориям, те многое получат на наш манифест.
Если кому-нибудь не лень — создайте философию имажинизма, объясните с какой угодно глубиной факт нашего появления. Мы не знаем, может быть, оттого, что вчера в Мексике был дождь, может быть, оттого, что в прошлом году у вас ощенилась душа, может быть, еще от чего-нибудь, — но имажинизм должен был появиться, и мы горды тем, что мы его оруженосцы, что нами, как плакатами, говорит он с вами.
Передовая линия имажинистов.
Поэты: Сергей Есенин,
Рюрик Ивнев,
Анатолий Мариенгоф,
Вадим Шершеневич.
{94} Художники: Борис Эрдман,
Георгий Якулов.
Музыканты, скульптора и прочие: ау?
«Сирена», Иллюстрированный двухнедельник. Воронеж, 30 января 1919 г.
|
|
|
