Ленинград 2 страница

На этих же площадках было также организовано хранение жидких и твердых радиоактивных отходов.

Реакторы с жидко‑ металлическим теплоносителем для атомных подводных лодок начали одновременно создаваться как в нашей стране, так и в Америке. Преимущество такого реактора в том, что теплоемкость жидко‑ металлического теплоносителя гораздо выше теплоемкости воды, что позволяет существенно уменьшить размеры реактора при той же мощности. Кроме того, давление в системах жидко‑ металлического теплоносителя меньше, чем у водяного, что повышает безопасность работы реактора. Построили по одной лодке у нас и в Америке. Опытовая эксплуатация выявила много неприятных неожиданностей, из‑ за которых в Штатах эту программу прикрыли, а в нашей стране их сумели преодолеть, и была построена целая серия таких лодок. Это были хорошие многоцелевые АПЛ с высокой степенью автоматизации всех процессов и с самым малым по количеству людей экипажем.

Из‑ за особенностей реактора базирование этих лодок требовало выполнения ряда условий. Первое из них заключалось в том, что при стоянке в базе с заглушенным реактором необходимо было береговыми средствами подогревать жидко‑ металлический сплав теплоносителя, чтобы он не застыл, что привело бы к полному выводу реактора из строя. Это была сложная техническая задача, которая решалась поэтапно, сперва паром, потом электричеством. Была построена котельная с котлом высокого давления, изготовленного по специальному заказу. Трубы везде – нержавеющая сталь, вода – высокой чистоты, получаемая из особой установки. Когда перешли на электрический подогрев, эксплуатация упростилась.

Главным и уникальным было решение по перезарядке лодок, которую можно было производить только на твердом основании. Был построен специальный сухой док, по стенам которого ходил стационарный козловой кран большой грузоподъемности. АЛЛ заходила в док, док осушался, лодка садилась на кильблоки, вырезалась сверху часть прочного корпуса, кран вынимал конструкцию с застывшим теплоносителем и переносил ее на берег в специальное бетонное гнездо. Сверху это гнездо с помощью крана накрывалось толстенной железобетонной плитой. Решение куда, когда и как потом отвозить эту конструкцию с застывшим сплавом в то время принято не было. Таких гнезд было сделано достаточное количество для того, чтобы нормально эксплуатировать и во время производить перезарядку уже построенных лодок.

АЛЛ, как и все другие корабли Военно‑ морского флота, при стоянке в базе могут находиться в различных степенях боевой готовности. При определенной степени боевой готовности офицеры и матросы должны находиться в непосредственной близости от лодки. Для этой цели были запроектированы и построены специальные казармы с поэкипажным размещением личного состава, где для офицеров были предусмотрены спальные комнаты гостиничного типа.

Начиная со второго поколения АЛЛ с баллистическими ракетами, погрузка ракет на лодки осуществлялась у стационарных причалов специально запроектированными и построенными кранами‑ кантователями. Это были и есть уникальные погрузочные средства, не имевшие ранее аналогов в мировой практике. За их разработку были выданы авторские свидетельства и вполне приличные по тем временам премии за изобретение, в том числе и сотрудникам 23 ГМПИ. Особенно впечатлял своими размерами и четкостью инженерных конструкций двуконсольный кран‑ кантователь для морских баллистических ракет тетьего поколения. Прямо Эйфелева башня в Заполярье, только с двумя мощными растопыренными руками.

Все операции по приготовлению к выдаче на лодки ракет и их погрузке отличались скрупулезной педантичностью и страховкой от всех возможных негативных последствий. Одной из возможностей катастрофического плана была гипотетическая вероятность самопроизвольного пуска ракеты во время погрузки. Ракету подняли над лодкой, в это время гром и молния, гром по ушам, а молния в ракету, что‑ то в ней сработало, двигатель ракеты запустился, и она полетела туда, куда была ранее запрограммирована. Началась третья мировая война. Инструкцией были категорически запрещены погрузочные работы в плохих погодных условиях. В Заполярье гроз не бывает, и молнии никогда не сверкают. Строительными нормами молниезащиту там делать не требуется. Но вдруг: начали грузить в хорошую погоду, что‑ то в погрузчике испортилось, ракета висит. Неполадку не могут исправить несколько часов, ракета все висит, погода портится, и сверкнула молния, которая была в этом месте последний раз десять тысяч лет назад, а следующая будет еще через десять тысяч лет. Молния в ракету, ракета полетела. Вот на этот гипотетический случай 23 ГМПИ запроектировал молниезащиту погрузчика. С двух сторон погрузчика были установлены мачты, высота которых настолько превышала высоту погрузчика, что молнии, если бы она вдруг появилась, к погрузчику и ракете было бы не добраться. Ее бы перехватили мачты молниезащиты.

Хранение и транспортировка морских баллистических ракет одного из видов требовала особой технологии по линии медицинской и экологической безопасности. Топливо и окислитель этих ракет – вещества токсические, загрязненные ими поверхности нейтрализации практически не поддаются. При аварийной протечке возможен выход хранилища из строя или экологически опасное загрязнение территории. Проектом 23 ГМПИ были предусмотрены все необходимые устройства, блокирующие возможные негативные последствия при аварийной протечке.

Во время создания другого вида морских баллистических ракет разработчики потребовали от 23 ГМПИ создать в хранилище определенный температурно‑ влажностный режим. В числе этих требований была задана минимально допустимая температура стен помещения. Хранилища проектировались в скальной выработке. Как хорошо известно, в глубине скалы температура постоянная. Как ее ни нагревай, всю толщину никогда не прогреешь. Этим с давних пор пользуются виноделы, закладывая на длительное хранение свои марочные вина. Не надо никакой автоматики по поддержанию постоянной температуры. В скале она все равно будет постоянная и как раз такая, какая нужна, чтобы со временем получилось первоклассное вино. На совещании главных конструкторов, участников создания этого нового типа ракеты, которое проводил генеральный конструктор академик А. П. Макеев, я доложил, что выполнить требование разработчика по температуре стены помещения не представляется возможным. Макеев был очень жесткий генеральный конструктор и умел заставить большой коллектив главных конструкторов подчиняться его воле и его замыслу. От моей просьбы снизить требования по температуре стены он моментально и с раздражением отмахнулся, так как посчитал эту просьбу просто вздорной. Тогда я рассказал про виноделов и показал ему строительные нормы и правила, где регламентировались температуры стен для всех возможных вариантов строительства. Самые жесткие требования были для тех комнат родильных домов, где содержались только что родившиеся малыши. Требования разработчиков новой ракеты к температуре стен хранилища были жестче, чем требования к температуре стен в родильных домах. Тут Макеев оставил меня и взялся за разработчиков: «Зачем флоту нужна такая ракета, которую можно хранить только в родильных домах? » Кончилось тем, что разработчик снял свои непомерные требования.

По проектам 23 ГМПИ были построены учебные центры для подготовки экипажей атомных подводных лодок. Один из них, самый крупный, остался за границей – в Эстонии, в городе Паддиски. В центре были установлены действующие реакторы АПЛ двух типов, на которых экипаж отрабатывал свои задачи. Центр в основном был нацелен на подготовку экипажей АПЛ с баллистическими ракетами. Подготовка велась по двум принципам. Первый – подготовка по специальности. Каждый специалист отдельно тренировался на тренажере своего профиля. Второй – экипажный. Весь экипаж во главе с командиром отрабатывал совместные действия в различных ситуациях.

В центре вели подготовку вновь сформированных экипажей, а также межпоходовую тренировку. В связи с модернизацией лодок и появлением новых проектов центр постоянно реконструировался, в том числе к нему пристраивали дополнительные помещения. В начале главный учебный центр выглядел вполне прилично, можно сказать, даже внушительно. После пристроек у главного корпуса внешний эффект был потерян. По линии военной технической информации мы познакомились с американским учебным центром для АПЛ. Они сделали умнее. Сперва построили одно здание, стали расширяться, построили точно такое же здание, параллельно первому, и соединили их по центру коридорной вставкой, потом еще одно, далее еще одно. Получилась стройная композиция, позволяющая постепенно наращивать емкость, не затрагивая и не мешая работать существующему. При учебном центре был построен вполне приличный жилой и казарменный городок.

Палдиски – знаменательное место в истории российского и советского флотов. Петр I начал строить в Пал‑ диски главный порт Балтийского моря. Эта стройка продолжалась даже при Екатерине II. На каторжные работы в Палдиски был сослан Салават Юлаев – легендарный герой башкирского народа, ближайший сподвижник Емельяна Пугачева. Природные условия в этом месте крайне неблагоприятные для портового строительства, поэтому главного порта здесь не получилось, но дизельные подводные лодки Балтийского флота базировались здесь вполне нормально.

Непосредственно перед развалом Союза в Палдиски была построена по проектам 23 ГМПИ опытовая база для испытания подводных лодок новых типов. Все это теперь тоже за границей.

Упрощенно «холодную войну на море» можно представить так. АЛЛ с баллистическими ракетами, как советские, так и вероятного противника, постоянно несут боевую службу на просторах Мирового океана, готовые в любой момент по команде выпустить ракеты по заранее определенным целям на территории противника. Многоцелевые подводные лодки, надводные противолодочные корабли и противолодочная авиация, как советская, так и противника, постоянно несут боевую службу на этих же просторах Мирового океана, стараясь обнаружить АПЛ противника с баллистическими ракетами. Обнаружив лодку, стараются как можно больше по времени отслеживать ее местонахождение и по команде уничтожить преследуемую лодку. Кто первый уничтожил АПЛ противника с баллистическими ракетами, тот выиграл войну. Конечно, приведенным выше не ограничивается сфера «холодной войны на море». Но принцип остается. За любой корабельной группировкой противника – слежение и готовность к ее немедленному уничтожению. За любой попыткой противника с моря вмешаться в дела дружественных стран постоянное дежурство десантных кораблей с морской пехотой на борту, готовность немедленно высадиться на берег и провести равновеликую с противником контроперацию.

Из сказанного выше ясно, что первым элементом войны на море является комплекс «скрытность – обнаружение». Каждый старается быть невидимым для противника. И в то же время своевременно обнаруживать врага. Шумы и физические поля – вот что надо скрывать и вот что помогает обнаруживать противника. Эти проблемы были одним из главных направлений фундаментальной и отраслевой науки, конструкторских бюро и промышленности.

В Хари‑ Лахте, вблизи Таллина, по проектам 23 ГМПИ был построен научно‑ исследовательский полигон Военно‑ морского флота, занимавшийся исследованием и испытанием шумности и физических полей как отдельных видов оборудования, так и кораблей в целом. Хороший полигон и отличные специалисты. На этом полигоне была специальная камера для испытания акустических характеристик оборудования и приборов. Ее размер был приблизительно как размер кухни в хрущевских домах. Ради интереса я зашел в камеру, меня там закрыли секунд на сорок. Прошло почти два десятка лет, а я до сих пор помню это жуткое ощущение абсолютной тишины. Сейчас все это за границей, все не наше, все эстонское.

В Балаклаве, на Черном море, по проектам 23 ГМПИ был построен еще один научно‑ исследовательский полигон Военно‑ морского флота. Там был большой бассейн для испытания моделей кораблей и морской полигон для опытовых подводных лодок. Там же, в Балаклаве, по проектам 23 ГМПИ было построено и эксплуатировалось первое в Союзе подземное укрытие для дизельных подводных лодок. Все это тоже теперь не наше, все‑ все украинское, другой страны.

Атомные подводные лодки в базе – отличная цель для вероятного противника. Не надо их искать в море, все на виду. Нападай авиацией, посылай ракеты, направляй подводных диверсантов – все средства приемлемы.

Член Политбюро КПСС, министр обороны А. А. Гречко во время визита в Швецию посетил скальные укрытия для боевых кораблей, сразу оценил их высокую эффективность и принял решение создать подземные базы – укрытия для атомных подводных лодок.

В середине семидесятых годов началось проектирование и строительство подземных баз – укрытий для атомных подводных лодок. Строительству баз был присвоен повышенный гриф секретности и установлен жесткий режим допуска к этим работам.

Конечно, укрытия были нужны флоту. Но строительство было организовано так, что вместо пользы принесло нашей стране только вред.

Сейчас недостроенные укрытия показывают по телевизору как свидетельство неоправданной траты громадных средств. А ведь это была одна из самых великих и крупных флотских строек за всю историю российского и советского Военно‑ морского флота.

Заместитель министра обороны по строительству Комаровский, после полученного от Гречко распоряжения организовать создание укрытий, собрал руководящий состав инженерно‑ строительных органов Министерства обороны и Военно‑ морского флота, на котором поставил задачу по проектированию и строительству баз‑ укрытий АПЛ. На этом совещании присутствовал начальник 23 ГМПИ Соломонов. По его рассказу, он попытался уточнить у Комаровского поставленную задачу, в том числе какие типы лодок будут находиться в укрытии, какие виды ремонтных работ там будут проводиться, какой степени защиты следует добиваться при проектировании и т. п. Вместо того, чтобы вникнуть в суть задаваемых вопросов и оценить всю неопределенность начинаемой работы, Комаровский вспылил, расценил уточнение задачи попыткой саботажа и нежеланием участвовать в этой работе. Заместитель министра обороны по строительству сказал, что с таким настроением, как у 23 ГМПИ, участвовать в такой важной и ответственной работе недопустимо, поэтому поручил разработку проекта одному из армейских проектных институтов. Это был хороший институт с высококвалифицированными специалистами по общестроительным и подземным работам. Армейский институт, не имея достоверных исходных данных, в меру своего понимания поставленной задачи в течение нескольких дней определил сугубо ориентировочно объемы и стоимость строительства, которые оказались высокими по тем временам, но реальными. Экспертизы проделанной работы организовано не было. По этим сугубо ориентировочным прикидкам был оформлен очень серьезный документ, разрешающий строительство. Конечно, Комаровский был отличным организатором: через Совет Министров СССР привлек к работе лучшие и квалифицированные организации других министерств, немедленно выделил все требуемые фонды, добился существенных льгот для участников реализации проекта и т. п. Но он так и не смог сделать основного – утвердить установленным в Союзе порядком задание на проектирование и сам проект. Там было столько нелепостей, что должностные лица, не подконтрольные Комаровскому, которые должны были согласовывать документы, отказались это сделать. Самая крупная стройка ВМФ началась без утвержденного проекта. Комаровский добился финансирования стройки без утвержденного проекта, включив ее в разряд особо важных, для которых был установлен особый порядок кредитования.

Началась разработка рабочих чертежей: в армейском проектном институте специалисты были высокой квалификации, отлично понимали, что без технологов им ничего не удастся сделать, поэтому они обратились к Комаровскому с просьбой изменить его решение относительно 23 ГМПИ. Комаровский согласился, и мы подключились к проекту. Работали армейский и флотский институты дружно. Через некоторое время стало ясно, что генеральным проектировщиком должен быть институт, который решает технологию. 23 ГМПИ был назначен генеральным проектировщиком.

С самого начала стройка пошла не только хорошо, но и красиво. Проектом были определены габариты главных туннелей. Начались проходческие работы, которые велись современными методами на высоком техническом и организационном уровне.

Года через полтора после начала строительства баз‑ укрытий мне довелось на крейсере, который шел к одной из таких баз, участвовать в докладе министру обороны Гречко проектных материалов по развитию системы базирования флота. Доклад происходил в кают‑ компании. На нем присутствовали только Главнокомандующий ВМФ, заместитель командующего флотом по строительству, начальник ГИУ ВМФ и я. Гречко слушал внимательно, моментально схватывал суть, обсуждение происходило в спокойной деловой обстановке. Министр одобрил основные проектные решения по развитию системы базирования, в том числе и по подземной базе‑ укрытию АПЛ. На месте министр ознакомился со строительством укрытия и остался удовлетворен ходом работ.

Неприятности всплывали перманентно по мере разработки проекта. Все оказалось гораздо сложнее, больше по объему и дороже. Когда года через три после начала строительства была завершена разработка проекта, то оказалось, что первоначальная стоимость, которую Комаровский докладывал министру обороны и по размерам которой было принято решение о строительстве, была занижена во много раз. Дело было сделано. Много, даже очень много денег потрачено, конца не видно. К власти пришел Горбачев. Финансирование капитального строительства Военно‑ морского флота было резко уменьшено. Для завершения стройки у страны денег не было. Стройка была остановлена.

23 ГМПИ поручили разработать варианты завершения стройки под объекты другого назначения. Разрабатывались самые различные предложения. Все получалось очень дорого и не очень удобно.

Недостроенные штольни остались как чрезвычайно дорогой по затратам памятник эпохи холодной войны.

Наши военно‑ морские базы находились на значительном расстоянии от тех мест, где корабли несли боевую службу. Переходы снижали эффективность использования корабельных сил и убыстряли износ материальной части. Советским правительством по просьбе командования Военно‑ морского флота было подписано соглашение с правительством Вьетнама об аренде военно‑ морской базы Камрань, которая находилась гораздо ближе к местам несения боевой службы. В Камрани была только бухта и один почти развалившийся от старости причал. Все было советской стороной заново построено по проектам 23 ГМПИ. Сейчас все это возвращено Вьетнаму. Наш флот плавает только около своих баз, а в Мировом океане один хозяин – Америка.

В семидесятых – начале восьмидесятых годов Военно‑ морской флот нашей страны проводил очень серьезные исследования Мирового океана. Одну из океанографических экспедиций возглавлял адмирал Владимирский Л. А. Среди множества задач этой экспедиции была задача найти в океане атолл, не имевший еще государственной принадлежности, который можно было бы путем его надстройки превратить в остров и на нем построить пункт базирования для ВМФ. После возвращения из экспедиции Владимирский в целях ознакомления с результатами работы посетил 23 ГМПИ, которому было поручено дать заключение о технической возможности такого строительства. Для меня Владимирский был легендой. Его фамилию как адмирала, командовавшего обороной Севастополя, я знал еще мальчишкой в суровые военные годы. Он остался в моей памяти умным, образованным и высококультурным человеком.

Лет через пять после экспедиции Владимирского изыскательская партия 23 ГМПИ с гидрографическим судном была направлена на один из атоллов в Южном полушарии, чтобы произвести инженерные изыскания для проектных работ, имеющих целью выявить техническую возможность и обосновать целесообразность превращения этого атолла в остров для строительства на нем пункта базирования. Изыскательная партия была оснащена плавучей буровой установкой и всем другим оборудованием для геологических, топографических и гидрологических работ. Работы были начаты, но затем – свернуты. Больше к этой теме возврата не было.

По планам военно‑ технического сотрудничества специалисты 23 ГМПИ работали во многих странах, занимались проектированием сооружений, обеспечивающих использование военно‑ морской техники и вооружения, которые эти страны приобретали в СССР. У начальника 23 ГМПИ был заместитель по заграничным делам инженер‑ полковник Лубянский М. Я., в подчинении которого работали отделы экспортной технической документации.

Система базирования советского Военно‑ морского флота, объекты которой располагались только на территории Советского Союза, не могла в полной мере обеспечить несение боевой службы наших сил на просторах Мирового океана.

Использование базы Камрань и тех возможностей, которые оговаривались Варшавским договором, давали дополнительные плюсы нашей системе базирования, но этого все равно было недостаточно.

По договорам со странами, с которыми у нас было военно‑ техническое сотрудничество и для которых наша страна проектировала и строила пункты базирования, Советский Союз получал возможность использовать эти пункты для временного захода наших кораблей с целью пополнения запасов и отдыха личного состава.

Последнее также способствовало увеличению возможностей нашей системы базирования.

Новый 1977 год я встречал в Могадишо – столице Сомали, куда был командирован по нашим проектным делам. В Сомали работала самая крупная советская группа специалистов‑ строителей, которая по проектам 23 ГМПИ построила две отличные военно‑ морские базы: в Кисмайе и в Бербере.

Правительство Сомали обратилось к правительству Советского Союза с просьбой обследовать морской порт Могадишо с целью выявить возможность создания там военно‑ морской базы, чем я с группой специалистов и занимался в той командировке. Работал я совместно с командующим флотом Сомали, его начальником штаба и начальниками главных управлений флота. Все они учились в Советском Союзе, прилично знали русский язык, поэтому в процессе работы мы все говорили на одном языке – русском. Как только начинались официальные переговоры, сразу переходили на итальянский – с советским переводчиком.

Результаты проделанной работы я совместно с советским главным военным советником в Сомали докладывал вице‑ президенту Сомали товарищу Самантару. Тогда они к нам, а мы к ним обращались со словом «товарищ».

Через пару дней Самантар через главного военного советника передал, что президент страны Сиад Барре по политическим мотивам изменил ранее принятое решение и просит рассмотреть возможность создания новой военно‑ морской базы в другом, удаленном от столицы месте. Я запросил центр и стал ждать решения.

В ожидании решения центра командующий флотом пригласил меня посетить военно‑ морскую базу Кисмайя. Ехали по пустыне на автомобилях колонной с вооруженной охраной. Перед началом поездки меня спросили, пересекал ли я когда‑ нибудь экватор. Я ответил, что нет. На каком‑ то участке моя машина остановилась, мне предложили выйти и пешком перейти условную линию экватора. Все остальные проехали на машинах. Это – традиция. На корабле новичков окунают в бочку с водой, на суше заставляют переходить экватор только пешком.

После песчаной безлюдной и безлесной пустыни с редкими нищими поселками на пути, Кисмайя смотрелся отлично. Парк с тропической растительностью, вода, обезьяны прыгают, страусы ходят, красивые сомалийки гуляют, приличный ресторан, хорошая гостиница – в общем, все то, что может привлечь туристов со свободно конвертируемой валютой.

При въезде на территорию базы командующего флотом встретил почетный караул из десятка матросов, которые в качестве приветствия выделывали с оружием цирковые номера, подкидывая его вверх, хлопая ладошками и стуча прикладами об асфальт. Командующий флотом вышел со стеком, как это было принято ранее в итальянском флоте, ему отдали рапорт и тут же распустили строй. Командующий флотом пригласил меня осмотреть базу. Все было новенькое, только что построенное, полностью укомплектованное оборудованием, поэтому смотрелось вполне прилично. База небольших размеров, за полчаса всю ее и осмотрели. Меня удивило, что в казарме кроватей не было, матросы на циновках спали на полу. На судоподъемнике у сомалийцев возникли проблемы, пошли взаимные обвинения, они – нас, мы – их. Этим мы и занимались до возвращения в Могадишо.

Вернулись в Могадишо, решения из Москвы еще нет. Командующий флотом пригласил посетить Берберу, куда мы с ним и полетели на самолете. Бербера – это не Кисмайя. Раскаленный песок вокруг, он же и в городе, он же и в базе. Растительности практически нет. В Бербере советские строители с привлечением сомалийских специалистов сделали много. Во‑ первых, первоклассный аэродром с взлетно‑ посадочной полосой длиной 4 км. На такую полосу можно базировать любые тяжелые сверхдальние самолеты как военные, так и гражданские. Во‑ вторых, арсенал оружия. В‑ третьих, пункт базирования с судоремонтной мастерской. Последнее – жилой и казарменный городок, в котором был и лазарет. Отлично спроектированный, хорошо построенный и оборудованный для Сомали лазарет был почти чудом.

Вернулись в Могадишо – из Москвы пришло решение. Новое место посмотреть, никаких документов сомалийской стороне не оставлять, на словах сказать, что все пришлем из Союза.

На новое место выехали автомобильной колонной с охраной. Я находился в одном автомобиле с начальником штаба флота. Все автомобили были марки ландровер, только один советский – уазик, на котором везли воду и продукты. Дороги не было – ехали по пустыне. Ландроверы – отличные комфортабельные машины, специально приспособленные для бездорожья. Начальник штаба флота хвалил их и притворно сожалел о том, что советскому уазику еще далеко до ландровера. Все шло хорошо, пока ехали по твердым пескам. Когда пошли рыхлые, то ландроверы забуксовали и уазик поочередно помогал им преодолевать трудные участки, которых по мере углубления в пустыню становилось все больше. Тут уж я с полным правом при каждой буксировке повторял начальнику штаба: «Советское – значит лучшее».

Когда прибыли на место, то нашим первым желанием было искупаться в море. Подошли в берегу – одно очарование: пологий плотного песка берег плавно уходит в воду идеальной чистоты и прозрачности, в которой мерно качаются водоросли чудной красоты и мелькают невиданные ранее нами рыбки. Невдалеке от берега увидели кучу камней, явно дело рук человеческих. Спросили, что это такое. Ответили: во время прошлой войны на это побережье, плоское, как стол с хорошо утрамбованным морскими волнами и ветром песком, одновременно приземлились двенадцать итальянских самолетов. Летчики выскочили из самолетов и бросились в море, живым остался только один, остальные погибли от укусов акул. Куча камней – это памятник над их могилой. Купаться нам как‑ то сразу расхотелось. Нам объяснили, что в море вдоль берега идет коралловый риф, который акулы не могут преодолеть, поэтому вблизи уреза воды купаться безопасно. Итальянские летчики погибли потому, что заплыли в море за этот барьер. Мы выкупались, но быстренько и все‑ таки находясь в напряжении. Барьер барьером, а вдруг там дырка появилась.

Место обследовали основательно, составили обстоятельный отчет по установленному порядку, который представили в Москву. Перед отъездом вместе с главным военным советником я еще раз был на приеме у Самантара. Вице‑ президент сказал, что Сиад Барре ожидает ответа советской стороны, можно ли построить военно‑ морскую базу в обследованном нами районе и какова будет помощь Советского Союза в ее строительстве. Самантар посетовал на то, что объем помощи со стороны Союза меньше того, на что рассчитывала сомалийская сторона.

Моя командировка в Сомали совпала со временем, когда отношения между нашими странами стали резко ухудшаться. Это чувствовалось во время всех встреч и переговоров. При всяком удобном и неудобном случае на всех уровнях было одно и то же – Советский Союз помогает мало, надо давать Сомали больше, больше и еще раз больше. Через некоторое время после моего возвращения из командировки в Сомали наше правительство отозвало из этой страны советских специалистов.

Современный и качественный судоремонт – важнейший фактор боеготовности Военно‑ морского флота. К началу семидесятых годов строительство нового флота шло во много раз быстрее наращивания мощностей и модернизации существующей судоремонтной базы ВМФ. Главное инженерное управление и Главное управление судоремонтных заводов (ГУСРЗ) подготовили предложение по совершенствованию судоремонтной базы флота, которое послужило основой для принятия соответствующего постановления ЦК КПСС и Совмина СССР. Головной проектной организацией по выполнению этого постановления был определен 23 ГМПИ, его субподрядчиками были конструкторско‑ технологические бюро (СКТБ) ГУСРЗ и десятки специализированных организаций страны, в том числе на первом месте – Московский промстройпроект – автор проектов всех новых крупнейших автозаводов Советского Союза.

Начальник ГУСРЗ А. М. Геворков и все без исключения начальники его заводов и СКТБ делали все возможное, а иногда и невозможное для того, чтобы в 23 ГМПИ работа по судоремонту шла без задержек. С самого начала был взят курс на создание современного производства, способного мгновенно перестраиваться при изменении технологии ремонта, оборудования, назначения цехов или типа ремонтируемых кораблей. Шло поэтапное рассмотрение и сопровождение проектных работ. Разрабатывается технико‑ экономическое обоснование завода – ГУСРЗ и завод, рассматривают его до выпуска из 23 ГМПИ, то же было и с разработкой документации на стадии рабочего проекта. Не было ни одного случая, чтобы ГУСРЗ прислало рекламацию на стадии рабочего проекта. Все притирки, вся ругань, все эмоции были в процессе разработки, а не после выпуска проекта.

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: