 |
4.5. Модернизационный проект как фактор выживания
|
|
|
|
4. 5. Модернизационный проект как фактор выживания
В последние восемь лет в России сложилась политическая система, не просто органически не способная к развитию, но неуклонно и слепо разрушающая сама себя безумной, тем не менее, являющейся ее закономерным порождением социально-экономической политикой. Ее крах в ходе предстоящего системного кризиса представляется неизбежным, и все будущее нашего общества зависит от того, удастся ли в момент этого краха провести комплексную политическую модернизацию и оздоровить государство, создав тем самым предпосылки для проведения разумной политики и постепенного оздоровления, как экономики, так и всего общества в целом.
Альтернатива проста, очевидна и ужасна: не просто территориальный распад России, но и, что представляется вполне возможным, ее полная и окончательная гибель.
Чтобы свести вероятность гибели к минимуму, к началу системного кризиса общество должно успеть подготовить позитивную созидательную программу действий, предъявляемую в качестве обязательного консолидированного и категорического требования любым претендентам на государственную власть.
Без такого позитивного императива системный кризис, как это было во время дефолта 1998 года, не приведет к политической модернизации, оздоровлению государства и обеспечению его ответственности перед обществом. Правящая развращенная и вполне безнадежная элита либо сохранит свою власть, либо уступит ее еще менее дееспособным конкурентам, воспитанным ее ложью, корыстью и безответственностью и воспринимающим их как единственно возможный и достойный образ жизни.
Соответственно, после первичной стабилизации, когда пройдет первый испуг, политическая система вернется на круги своя, и Россия, ведомая толпой сменяющих друг друга воров и бандитов, в сжатые сроки завершит свой путь к могиле.
|
|
|
Поэтому разработка и, возможно, более глубокое внедрение в общественное сознание модернизационного проекта является не просто актом стратегического планирования, но одним из важнейших направлений работы по восстановлению, а в конечном счете — и спасению нашей Родины.
Отказ от него или его неудача в один из самых критических моментов всей истории российского общества превратят его в беспомощного слепца и потому существенно повысят вероятность его гибели — а с ним и нас как его членов.
Категорическая необходимость конкретной позитивной программы обусловила появление этой книги как одного из первых шагов выработки проекта модернизации России.
Такой проект, кардинально повышающий конкурентоспособность России в кратчайшие сроки, реален, несмотря на постоянно нарастающую жесткость глобальной конкуренции, потому что человечество приближается к драматическому слому сложившегося мирового порядка и формированию качественно новых «правил игры».
Сложность современного момента заключается в высокой вероятности одновременной замены самых различных групп правил, обладающих совершенно разной степенью универсальности — от прикладных, сложившихся после Второй мировой войны, в результате распада Советского Союза иди вовсе фактической отмены международного права в результате нападения НАТО на Югославию в 1999 году, до фундаментальных, выработанных в рамках Вестфальского мира.
Почти одномоментная замена правил и принципов самой различной глубины на некоторое время погрузит мир в хаос и неопределенность, в которых и будет, с одной стороны, осознанно вырабатываться, а с другой — неосознанно кристаллизовываться новый мировой порядок.
|
|
|
В этом хаосе (что, насколько можно понять, интуитивно ощущает Путин, идя на системный конфликт с Западом) даже ультраслабые воздействия могут приобретать решающий характер, и даже слабый и неразумный игрок вроде сегодняшней России может войти в число победителей (хотя, безусловно, может и сгинуть без следа).
Модернизационный проект качественно повышает наши шансы; описанию же тех факторов, благодаря которым эти шансы вообще есть, посвящена следующая глава.
Глава 5
СТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО «МИРОВОГО ПОРЯДКА» БУДЕТ ИДТИ ЧЕРЕЗ ГЛОБАЛЬНЫЙ ХАОС
5. 1. Предпосылки краха Pax Americana объективны
В настоящее время уже практически ни у кого, кроме наиболее оголтелых сторонников «теории заговора», не вызывает сомнения, что стремительное разрушение сначала «социалистического лагеря», а затем и Советского Союза оказалось полностью неожиданным как для Запада в целом, так, в частности, и для США, несмотря даже на титанические усилия, немало способствовавшие этому разрушению.
При этом внезапность и определенная незаслуженность победы, как представляется, сыграли с победителями злую шутку.
С одной стороны, они потратили огромное время и значительные силы на то, чтобы просто привыкнуть к ней и объяснить ее самим себе. В результате этого упустили достаточно короткий период своего рода «наибольшей пластичности мира». В течение этого периода целые регионы и континенты (не только Восточная Европа и Советский Союз, но и пораженные их примером Китай, Индия, Латинская Америка и исламский мир) были в наибольшей степени готовы к формированию новых, гармоничных «правил игры» на основе взаимных уступок и честного стремления к учету неотъемлемых интересов друг друга. Это время искреннего романтизма, связываемое обычно с горбачевским «новым мышлением», действительно приоткрыло перед миром качественно новые возможности, но практически никто в этом мире не сумел даже на короткое время освободиться от привычного цинизма и в результате не смог не то что воспользоваться этими возможностями, но даже оценить их подлинный масштаб и потенциал.
В результате нравственность (или наивность) Горбачева оказалась бессмысленной и обернулась чудовищной аморальностью по отношению к собственному народу. Однако вся полнота вины за то, что созданный им чудовищной ценой шанс не был принят миром, лежит именно на Западе как наиболее значимой в то время части человечества и единственной силе, действительно способной принять вызов и использовать открывшиеся возможности для общего блага, а не только для удовлетворения своих эгоистичных инстинктов.
|
|
|
С другой стороны, лишившись традиционного противника и доказав себе историческую неизбежность своей победы, развитые страны уверовали в свою абсолютную историческую правоту, в то, что обладают, по сути деда, монополией на истину. Утрата способности к критическому самовосприятию наложилась на уникальные для истории Запада условия «исторического вакуума», зияющей «стратегической пустоты», возникшие благодаря практически полному исчезновению всякой внешней «сдерживающей силы». Результат оказался плачевным: из-за затянувшегося «головокружения от успехов» развитые страны попросту забыли о существовании остального человечества и о наличии у него интересов, которые могут по вполне объективным причинам не только не совпадать с интересами Запада, но даже и противоречить им.
Наиболее полное выражение этот лишившийся всяких ограничителей разнузданный эгоизм нашел в деятельности глобальных монополий, стремительно завоевавших практически весь мир (точнее, его часть, по тем или иным причинам представлявшую для них какой-либо интерес) и уже к последней четверти 90-х годов в полном соответствии с экономической теорией начавших загнивать.
Внешним выражением этого загнивания стали кризисы развивающихся экономик 1997–1999 годов, за которыми последовала болезненная «посадка» американского фондового рынка и растущая разбалансированность мировой экономики в последующие годы. Однако значительно более важной представляется содержательная сторона этого загнивания, заключающаяся в практическом лишении возможностей развития и приемлемого существования двух третей современного человечества. Понятно, что это создает колоссальные напряжения, так как, с одной стороны, вызывает естественный протест относительно неразвитых обществ, а с другой — ограничивает возможности рыночного развития самих развитых стран. Ведь поддерживаемая ими бедность неразвитого мира представляет собой весьма жесткий барьер на пути потенциального расширения рынков сбыта их собственной продукции и технологий.
|
|
|
Это противоречие, как представляется, со всей неизбежностью приведет к слому центрального, системообразующего элемента сложившегося «мирового порядка» — глобальных монополий. Насколько можно себе представить, этот слом будет осуществляться, как и при прошлых в принципе аналогичных ситуациях, на путях стремительного распространения качественно новых, значительно более производительных и, вероятно, более дешевых и простых, чем доминирующие в настоящее время, технологий. Это распространение будет, скорее всего, стихийным и приведет к значительным социально-экономическим потрясениям в глобальном масштабе.
Однако, перед тем как приступить к рассмотрению возможных сценариев развития событий, принципиально важно осознать, что глобальный технологический переворот, ослабление доминирования США и радикальная смена либо поэтапная трансформация установленных ими «правил игры» будут решать не только описанные выше проблемы глобальной конкуренции, но и — по крайней мере частично — системные управленческие и мировоззренческие проблемы современного этапа развития человечества, именуемого глобализацией. Эти проблемы угрожающе нарастают и в целом остаются без приемлемого разрешения на протяжении вот уже скоро двух десятилетий нечаянного и потому чрезмерно эгоистичного триумфа Запада.
|
|
|
