4.2. Смысл либерального проекта: подчинение страны глобальному бизнесу

Либеральный проект в том виде, в котором он исторически сложился и по-прежнему осуществляется в России, неприемлем для нее по принципиальным, фундаментальным причинам. Ведь сам смысл этого проекта заключается, прежде всего, в полном подчинении страны и всего общества интересам развития бизнеса и в коренном преобразовании ее в соответствии с этими интересами.

Так как интересы общества в целом далеко не совпадают с интересами бизнеса, реализация этого проекта очень скоро начинает им противоречить. В частности, интересы социальных слоев и групп, не связанных с управлением или получением доходов от бизнеса, последовательно ущемляются или же, в самом лучшем случае, игнорируются. Представляется также весьма существенным то, что ущемление интересов наемных работников (а значит — и преобладающей части общества) приобретает гипертрофированный характер, так как в России наиболее влиятельны экспортеры, для которых оплата труда работников — не создание рынка сбыта для своей продукции, но издержки в чистом виде, подлежащие по неумолимой коммерческой логике всемерной минимизации.

Принципиально важно, что либеральный проект лишь на словах выражает интересы бизнеса в целом. На практике же то, что крупный бизнес обладает качественно большими ресурсами, чем мелкий и средний, в условиях принципиального отрицания сторонниками либерального проекта активной творческой роли государства в силу естественной логики конкуренции, автоматически разворачивает этот проект против интересов мелкого и среднего бизнеса, которые приносятся в жертву интересам их более крупных конкурентов. Это с неизбежностью приводит последовательных исполнителей либерального проекта к отрицанию собственно либеральных ценностей (которые могут быть гарантированы лишь государством как выразителем совокупной воли и интереса общества) ради эгоистичных интересов исключительно крупного бизнеса. Российские либералы прошли этот путь до конца уже к дефолту 1998 года, когда разные их представители выражали интересы различных олигархических групп, а мысль о необходимости защиты интересов общества в целом вызывала у них даже не столько отторжение, сколько искреннее и глубокое недоумение.

По аналогичным причинам — так как транснациональный капитал в целом заведомо сильнее национального — последовательные исполнители либерального проекта приходят (а в России пришли еще на самой заре «радикальных экономических реформ») к последовательному отрицанию и национальных интересов своей страны.

Разумеется, такая ситуация наблюдается, только если интересы транснациональных корпораций не полностью совпадают с национальными интересами соответствующей страны. Если она в силу незначительных размеров и внутренней неоднородности может целиком и на неопределенно длительное время встроиться в технологическую цепочку крупных транснациональных корпораций в качестве ее элемента, не возникает никакого противоречия интересов и, соответственно, предательства национальных интересов. Однако подобные ситуации настолько редки, что практически полностью разобраны либеральными фундаменталистами в качестве примеров для их учебников.

Таким образом, начинаясь в качестве общенационального, либеральный проект постепенно вырождается во все более эгоистичный, откровенно враждебный своему собственному обществу, мелкому и среднему бизнесу проект исключительно крупного бизнеса, причем в экономически слабой стране — еще и с преобладанием иностранных интересов.

Он разрушает общество, в котором развивается, еще и тем, что вызывает в нем сильнейший рост внутренней напряженности и общую враждебность к государству, являющемуся ключевым инструментом реализации либерального, как, впрочем, и любого другого проекта общенациональных масштабов. Именно в этом состоянии нарастающего раздражения, переходящего в протест, и расширяющейся враждебности к государству и находится в настоящее время по-прежнему обуянное бесом либерализма российское общество.

Реагируя на парадоксальный в условиях улучшения экономического положения, но совершенно очевидный и едва ли не повсеместный рост напряженности и неблагополучия, государство инстинктивно пытается самоукрепиться.

Однако оно не самостоятельно и не свободно, а является всего лишь выразителем совокупных общественных интересов, хотя бы и вынужденным. В силу самого его положения такая деятельность объективно может быть успешной лишь в той степени, в которой она соответствует этим интересам. Попытки укрепления власти, пока они продолжают осуществляться в рамках не просто отжившего, но и принципиально враждебного и обществу, и государству (как выразителю интересов этого общества) либерального проекта, парадоксальным образом будут с неизбежностью вести к прямо противоположным результатам.

Чтобы быть успешным, государство (ив этом оно ничуть не отличается от всех остальных общественных явлений) должно действовать в соответствии со своей природой, то есть в интересах общества. В современной России это означает, прежде всего, разработку нового, нелиберального национального проекта, направленного на обеспечение интересов всех основных слоев общества, ущемленных либеральным проектом, то есть с теоретической точки зрения всех, кроме крупного российского и транснационального иностранного бизнеса.

На практике же инстинктивная, неосознанная и потому чрезмерная реакция общества на либеральный проект, выразившаяся в пугающем и разрушительном подавлении старой, коммерческой олигархии времен Ельцина новой, силовой олигархией, автоматически делает модернизационный проект благотворным и для крупнейшего бизнеса тоже. Причина этого кажущегося парадокса проста: модернизационный проект хотя бы в силу своей системности неизбежно заместит хаотичный произвол и ситуативное, но массовое насилие силовой олигархии над бизнесом четкими рамками правил, возможно, жестких и стесняющих, но, во всяком случае, определенных и общеизвестных заранее. Относительно сегодняшнего положения это является безусловным благом для бывших коммерческих олигархов хотя бы потому, что, за некоторыми исключениями, «самая плохая стабильность лучше самого хорошего хаоса». Как стало хорошо известно в последние восемь лет, «криминальные «понятия» отличаются от закона тем, что никто не предупреждает об их изменениях заранее, и оповещение об этих изменениях проводится на плачевной судьбе тех, кто не успел увернуться».

Таким образом, в противовес расколовшему общество либеральному проекту проект модернизационный объективно будет вынужден играть консолидирующую, объединяющую и сплачивающую роль.