Последователи Феодосия Косого – иудаизанты середины XVI в.?

Есть основания считать иудаизантами и последователей Феодосия Косого – известного русского религиозного диссидента середины XVI в., который предстает в русских источниках как вдохновитель ереси, распространившейся в русских и украинско‑ белорусских землях в третьей четверти XVI в. [487] Текстами, которые были созданы самим Феодосием, мы не располагаем. Однако, согласно письму Д. Бурхера к Г. Буллингеру[488], по прибытии в Вильно именно Феодосий Косой (а если не он, то его ближайший сподвижник Фома) написал и издал исповедание веры, которое до нас не дошло[489]. Поэтому мы узнаем о Феодосии Косом и его учении преимущественно из косвенных источников и полемических сочинений, опровергавших его идеи.

Первое русское полемическое сочинение, упоминающее Феодосия Косого, датируется приблизительно 1558 годом. Это принадлежащее перу Иоасафа, игумена Данилова монастыря в Новгороде, «Похвальное слово Никите, епископу Новгородскому»[490]. Однако сведения, доносимые этим сочинением о Феодосии Косом и его учении, чрезвычайно скудны и неопределенны.

В источниках, созданных в 1560‑ е годы, мы находим несравненно больше информации о «ереси Феодосия Косого». Это прежде всего два основных полемических сочинения, излагающих и опровергающих учение Косого: написанное Зиновием Отенским «Истины показание к вопросившим о новом учении» и анонимное «Послание многословное…». «Истины показание…» было издано полностью в Казани в 1863 г. [491], но без комментариев, по рукописи первой половины XVII в. [492] и вариантами по другой рукописи XVII в. [493] Хотя казанское издание не удовлетворяет современным требованиям, критическое издание памятника пока не осуществлено.

Из самого текста памятника явствует, что он был создан в 1565–1566 гг. [494] Л. Е. Морозова предполагает, что «Истины показание…» написано по заказу новгородского архиепископа Пимена в связи с Ливонской войной и стало своего рода ответом «на публичные диспуты в Литве в 1558 г., в 1561 г., в 1565 г. по вопросам веры» и на издание Шимоном Будным «Катехизиса» на «руськом» языке в 1562 г. Потому и «Истины показание…» построено по принципу катехизиса. По этой же причине, как полагает Морозова, «Истины показание…» не является надежным источником для реконструкции доктрины Косого, поскольку в нем имелись в виду в большей степени протестанты, чем русский диссидент[495]. Однако в последнем пункте с Морозовой нельзя согласиться, так как неясно, зачем, имея в виду протестантов, понадобилось бы приписывать их взгляды Косому. Кроме того, приписываемые Косому в «Истины показании…» взгляды далеко не во всем соответствуют протестантской доктрине в том виде, в каком она пропагандировалась в это время в Польше и Ливонии.

Анонимное «Послание многословное к вопросившим о известии благочестиа на зломудрие Косого и иже с ним» было издано А. Поповым[496] по рукописи XVI в. из собрания Кирилло‑ Бе‑ лозерского монастыря[497]. Оно состоит из двух частей. В первой, которая озаглавлена «Сказание многословному посланию», содержатся сведения о Феодосии Косом и примкнувших к нему еретиках, данные о развитии их движения, об обстоятельствах, вызвавших к жизни «Послание многословное…». Вторая – основная – часть сочинения составлена в виде ответов на вопросы, присланные некоторыми православными верующими, которые обратились к автору «Послания многословного…» за разъяснениями по поводу учения Феодосия Косого. Вопросы были записаны в «грамоте» и представляют собой конспективное изложение идей Феодосия.

Вопреки мнению, господствовавшему с момента публикации памятника, сегодня можно быть уверенными, что, во‑ первых, «Послание многословное…» принадлежит перу не Зиновия Отенского, а неизвестного нам монаха, скорее всего из Кирилло‑ Белозерского монастыря; во‑ вторых, написано оно не ранее 1565–1566 гг. [498]

1560‑ ми годами датируется и ряд других русских полемических сочинений, сообщающих о Феодосии Косом и его движении. Одно из них, написанное не ранее начала 1560‑ х годов, принадлежит перу Зиновия («Слово об Ипатии, епископе Гангрском»[499]), другое («Слово об обретении мощей» новгородского архиепископа Никиты[500]) написано в 1565 г. и представляет собой переработку «Слова о Никите», созданного одним из «макарьевских книжников» Василием‑ Варлаамом. Автором и редактором «Слова…» 1565 г. был, скорее всего, игумен Данилова монастыря в Новгороде Иоасаф[501]. Еще одно сочинение 1560‑ х годов – «Слово об обретении мощей преподобного Ионы»[502] – написано в 1566–1567 гг. [503], но вряд ли (вопреки мнению публикатора, Ф. Г. Калугина) принадлежит Зиновию[504].

Рассмотрим данные этих сочинений о предполагаемом иуда‑ изантизме Феодосия.

В «Слове об обретении мощей» Никиты (1565), с одной стороны, содержится прямое отождествление ереси Косого с лютеранством (автор пишет, что теперь, весной, разогнана мгла ереси лукавого Феодосия Косого и его единомышленников, которые обновляют «немецкое злословие» «Мартыновой ереси», т. е. лютеранства), а с другой – говорится, что еретики возводят хулу не только на святых, но и на самого Христа, призывая на себя своим «иудейским знанием» анафему и геенну огненную. Согласно этому источнику, Косой также утверждал, что в почитании икон нет благочестия, что умершие преподобные не лучше других мертвецов и не могут помочь тем, кто обращается к ним с молитвами. Автор «Слова…» сообщает также о бегстве Феодосия в Литву и о том, что, оказавшись за пределами Московской Руси, тот женился на еврейке[505].

В «Слове об обретении мощей преподобного Ионы» (1566–1567) Зиновий не называет Косого по имени и пишет только, что дьявол породил волков в овечьих шкурах, неких монахов, которые прежде были рабами и бежали от своих господ. Теперь они изменили не только своим хозяевам, но и христианству, ибо хулят церкви, совершают надругательства над святыми иконами, хулят поповство и святительство. При этом, однако, лицемерно притворяясь православными, они приходят поставляться к епископам и похваляются тем, будто верят в Евангелие Христово, а сами между тем совращают православных и призывают простых людей не поклоняться Христу[506].

Однако основной корпус сведений о Феодосии, его учении и связываемом с его именем движении доносят, как сказано, «Послание многословное…» и «Истины показание…». Согласно «Истины показанию…», последователи Косого заявляли, что «ныне» появилось учение, которое многими одобряется, поскольку оно «открыто» в отличие от «закрытого» учения официальной церкви, которое проповедует «человеческие предания», в то время как Василий Великий запрещает следовать человеческому преданию. В противоположность этому «новое учение» призывает следовать Св. Писанию, и особенно – «столповым книгам»[507]. Согласно словам одного из феодосиан, иконника Федора, Косой всегда ссылался на «столповые книги», всегда их носил с собой, поскольку именно в них заключена истина. А таковыми, если верить «Истины показанию…», Косой называл Пятикнижие Моисеево («Моисеевы книги»). Они сохраняются в монастырях, но лежат там «закрытыми», их не дают прочесть «людям». А Косой учил, что столповые книги нужно читать в первую очередь[508]. Необходимо, однако, подчеркнуть, что и те, кто стал дискутировать с Зиновием Отенским, крылошане, и авторы грамоты, на которую отзывалось «Послание многословное…», апеллируют не только к Пятикнижию, но и к другим частям Ветхого и Нового Завета.

Кроме того, согласно изложению последователей Феодосия, их учитель ставил под сомнение божественность Иисуса Христа: взяв книгу Деяний, он открывал ее на словах ап. Петра: «Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли» (Деян 2: 36).

Толкуя эти слова Нового Завета, Косой якобы комментировал: как можно было дерзнуть писать и говорить: «верую во единого Бога рожденного, но не сотворенного Христа», если ап. Петр говорит, что Бог сотворил Иисуса Христа, а не родил его. Обращаясь же к посланиям ап. Павла, Косой в таком же духе толковал слова: «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (I Тим 2: 5). Опираясь же на книги Ветхого Завета («бытейские»), Косой обосновывал свои взгляды ссылками на Второзаконие (6: 4) («Слушай Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть») и на Исход (20: 3–5) («Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им»). Кроме того, согласно собеседникам Зиновия, Косой заявлял: «Богу единому быти, а не многим, и что Богу восхотети воплотитися, какоже и во чреве ему лежати женете, и како сия достойно будет Богу в месте таком калне лежати и таковым проходом пройти? »[509].

Третья и четвертая дискуссии с последователями Косого были полностью посвящены вопросу о природе Иисуса Христа. Из них явствует, что Косой отрицал догмат боговоплощения. В частности, его последователи утверждали, что человеческое спасение не требует боговоплощения, заявляя Зиновию: «Что убо ты глаголеши, яко созидая человека Бог вначале поможение поползнутию его изготова? Что убо человек, или что есть сие, еже умрет человек? Не умирают ли рыбы великия в мори и гады, и киты, такоже и птица небесныя, и звери, и львы и слоны великия на земли? Вся та создание Божие, якоже и человек. Буди убо, яко и восхоте Бог человеку помощь изготовати: да чесо же убо ради Сыну его воплотитися, а не послати Богу иного кого на помощь худости человечестей, яко же и царь человек свой обрах хитрицем или исправит или поновит»[510]. Отвечая же на возражения Зиновия, феодосиане сказали: «Глаголеши, яко Бог рукою своею созда Адама, обновити же Адама прииде Сын Божий воплотитися, и исправити создание свое. Почто убо сам приходит во плоти? Можаше бо рукою своею и паки поновити образ свой, и не воплотився»[511].

Согласно «Посланию многословному…», с сомнением в божественности Христа был связан и призыв не почитать Богоматери, ибо она «несть честна, но яко же и вси жены, тако же и она. Честна, егда име Христа в утробе, а повнегда родити ей Христа, не имеет святости»[512].

В целом состояние наших источников по истории «ереси Феодосия Косого» таково, что квалификация его учения как разновидности иудаизантизма не исключена. Но главное все‑ таки не в этом, а в двух других обстоятельствах. Во‑ первых, в полемике с Феодосием и феодосианами «иудаизантская тема» звучала вполне отчетливо, отражая тем самым присутствие соответствующих вопросов в русской религиозной мысли середины XVI в. Во‑ вторых, появление иудаизантских мотивов внешне не подготовлено ни долгими, ни глубокими, ни драматическими религиозно‑ интеллектуальными исканиями, какие почти непременно сопровождали рождение иудаизантизма в опыте европейской радикальной Реформации и религиозной мысли вообще.