 |
Поэт создает произведения, стилизованные под фольклор.
|
|
|
|
Первым произведением, где «поэт вошел в царство народности как ее полный властелин» (В. Г. Белинский), была «Песнь про царя Ивана Васильевича».
· Здесь использованы традиционные эпитеты устного народного творчества: добрый молодец, плечи богатырские, к сырой земле, парчевой кафтан, с грудью белою, саблю острую, очи соколиные, буйную головушку, приложения: правду-матушку, за Москву-реку, на святой Руси, нашей матушке, злого пса-ворчуна, краткие прилагательные в роли определений: красно солнышко, молода жена, стар человек,
· полные прилагательные, находящиеся в постпозиции по отношению к определяемому слову:
А боярин Матвей Ромодановский
Нам чарку поднес меду пенного,
А боярыня его белолицая
Поднесла нам на блюде серебряном
Полотенце новое, шелком шитое.
· Как и в фольклорных произведениях, в «Песне про царя Ивана Васильевича» широко употребляются слова с эмоционально-экспрессивными суффиксами (Задрожала вся моя голубушка, затряслась, как листочек осиновый),
· глаголы с двойными приставками (поистратилась, призадумавшись, приосанится),
· формы инфинитива с суффиксом -ти- (гнушатися, покатитися),
· возвратные формы глагола с суффиксом -ся (затаилася, повалилася, заливалася),
· деепричастия с суффиксом -ючи (распеваючи, играючи, пируючи).
· Один из самых употребительных стилистических приемов фольклора — повтор. Этим приемом во всех его видaх широко пользуется и Лермонтов. В «Песне…» находим повторение предлогов:
Ой ты гой ecu, царь Иван Васильевич!
Про тебя нашу песню сложили мы,
Про твово любимого опричника
Да про смелого купца, про Калашникова
Повторы отдельных слов: горько-горько она восплакалась;
Уж ты где, жена, жена, шаталася?;
|
|
|
· параллелизм синтаксических конструкций:
Пройдет стар человек — перекреститсяг
Пройдет молодец — приосанится,
Пройдет девица — пригорюнится,
А пройдут гусляры — споют песенку.
Растущий интерес Лермонтова к языковым средствам народной речи был связан с ростом реалистических тенденций в его творчестве.
Лермонтов совершенствует стиль реалистической поэзии («Парус», «Бородино», «Спор», «Родина» и др.).
В ставшем хрестоматийным стихотворении «Бородино», по словам В. Г. Белинского, «в каждом слове вы слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо простодушным, в то же время благороден, силен и полон поэзии». Здесь мы находим морфологические, синтаксические и лексические средства живой разговорной речи:
Что ж мы? на зимние квартиры;
Есть разгуляться где на воле!
У наших ушки на макушке!
Постой-ка, брат мусью!
Полковник наш рожден был хватом и т. п.
В зрелых произведениях Лермонтова, как и в произведениях Пушкина, элементы литературного языка и отобранные поэтом средства народной речи сливаются настолько органически, что их невозможно отделить друг от друга («Узник», «Три пальмы», «Дары Терека», «Соседка», «Валерик», «Завещание»).
В основе многих стихотворений Лермонтова 1837—1841 гг. — нейтральные, общеупотребительные языковые средства современного русского литературного языка, на фоне которых употребляются разговорные и книжные элементы.
Что же делать?... Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано.
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
(«А. О. Смирновой»)
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье.
Разливы рек ее, подобные морям
(«Родина»)
Итак, роль Лермонтова в развитии стилей поэзии определяется в первую очередь созданными им художественно-поэтическими ценностями, а главное, теми новыми принципами отбора и употребления речевых средств, которые он разработал и осуществил в своей творческой практике.
|
|
|
Развитие языка прозы
В прозе Лермонтова довольно отчетливо обнаружилось стремление автора создать новые формы сжатого и образного выражения мыслей. При этом как в стихотворных произведениях, так и в прозаических прослеживается единство принципов отбора и использования речевых средств.
Новаторство Лермонтова в развитии речевых средств прозы заключалось в том, что он выработал и противопоставил искусственно-романтической системе повествования систему реалистическую.
Растущий интерес Лермонтова к стилям народной поэзии, постепенное расширение живой русской разговорно-бытовой струи в его языке, усиливающаяся тенденция к широкому воспроизведению и отражению современной действительности, к изображению психологии своего поколения и героев своего времени — были в творчестве Лермонтова органически связаны с формированием нового стиля психологического реализма.
Язык романа «Герой нашего времени» — современный русский литературный язык со всем богатством его форм и стилей. Здесь нашли отражение
· книжные стили с отвлеченной лексикой, иноязычными заимствованиями, научными терминами, синтаксическими периодами, синтаксическими конструкциями, свойственными монологизированной речи (дневниковые записи Печорина, его беседы с Вернером, внутренние монологи героя), и
· разговорные стили с общеупотребительной бытовой лексикой; лексико-грамматическими категориями, свойственными живой речи: частицами, междометиями, вводными словами, диалогами, вопросно-ответными репликами, продолжающими речь собеседника и т. п. (беседы Печорина с Грушницким, Мери, Верой, Максимом Максимычем, беседа рассказчика с Максимом Максимычем).
· В языке романа находят отражение особенности публицистических и научных стилей, используемые автором в целях эстетического воздействия на читателя, и различные приемы языка художественной литературы (приемы устного народного творчества в главах «Бэла», «Тамань» и пародирование романтической манеры речи в монологах и репликах Грушницкого, пространные, психологически насыщенные дневниковые записи Печорина, пытающегося познать самого себя, и лаконичные реплики Печорина-собеседника, не заинтересованного в познании других людей, сокращенность протяженности его реплик в конце романа до минимума).
|
|
|
Афористичность речи — также характерный признак лермонтовской прозы, отличающейся лаконизмом и смысловой емкостью выражений. Вот типичные для него по своей синтаксической структуре, смысловому и стилистическому своеобразию из «Героя нашего времени»:
«Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя».
«Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины».
«Мало ли людей, начиная жизнь, думают кончить ее как Александр Великий или лорд Байрон, а между тем целый век остаются титулярными советниками».
«Мы всегда извиняем то, что понимаем».
В отличие от повествовательной системы Пушкина и его ориентации на такую структуру предложения, в которой весьма активную роль играет глагол, Лермонтов часто отдает предпочтение определениям, выраженным именами прилагательными и наречиями. В связи с этим глаголы и другие элементы повествовательно-динамического характера в его прозе своеобразно сочетаются и удачно сменяются средствами описательно-характеристическими, среди которых ведущую роль играют эпитеты.
Например: «Я возвращался домой пустыми переулками станицы: месяц, полный и красный, как зарево пожара, начал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права».
Значение Лермонтова в развитии стилей прозы определяется тем, что он осуществил тот «национальный синтез повествовательного и «метафорического», отвлеченно-книжного языка, к которому стремился Пушкин. Лермонтов углубляет семантическую систему литературного языка, создав новые формы сжатого и образного выражения мысли и сложных чувств».
|
|
|
Осуществляя этот синтез повествовательной и отвлеченно-книжной речи, Лермонтов постоянно включал в словесную ткань своих произведений лексику абстрактно-отвлеченного характера, в которой так нуждался литературный язык того времени. Лермонтов заметно активизировал отвлеченную лексику, обозначавшую внутреннее состояние и переживания его героев, а также сложных и тонко развитых «житейских отношений».
Например, он так характеризует чувства, которые Печорин испытывал во время дуэли с Грушницким:
«Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого рода чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такой уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку...
В отношении словообразовательных средств употребляемая Лермонтовым абстрактная лексика отражает общие закономерности развития словарного состава русского языка в первой половине XIX века. Это преимущественно суффиксальные образования,
· причем в качестве наиболее продуктивного выступает суффикс -ниj-/
-ениj-: внимание, волнение, воображение, воспоминание, впечатление, заблуждение, намерение, наслаждение и др.
· Значительная часть слов с отвлеченным значением употребляется с суффиксом -ость: любезность, храбрость, справедливость, опрятность, наклонность, недоверчивость и др.;
· -ств-: любопытство, лукавство, торжество;
· -иj-: простодушие, безумие, хладнокровие,
· -ствиj-: удовольствие, сумасшествие, самодовольствие.
· К этой лексике примыкают также субстантивированные слова: смешное, печальное, прошедшее и др., употребляемые главным образом в журнале Печорина.
В употреблении подобного рода отвлеченной лексики у Лермонтова прослеживается характерная закономерность: он часто прибегает к ярким определениям, выразительным эпитетам, с помощью которых уточняет и подчеркивает значение абстрактных слов.
Например, во взгляде оскорбленной княжны Мери «блистало самое восхитительное бешенство». Ср.: «Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей»; «... холодная злость овладела мною при мысли, что... я мог бы сделаться посмешищем этих дураков»; «Я чувствовал, что ядовитая злость мало-помалу наполняла мою душу». Укажем также на словосочетания: безумное отчаяние, неистовая храбрость, глубокое презрение, притворная холодность, мелкие слабости, сладкие заблуждения, холодное, бессильное отчаяние и т. п.
|
|
|
Как и в современных художественных произведениях, в романе сочетаются средства литературного языка и живой народной речи (в сказе Максима Максимыча).
· Речь действующих лиц обусловлена социально (Печорин — Максим Максимыч, рассказчик — Максим Максимыч), национально (передача особенностей речи кавказских народностей), профессионально (передача особенностей речи военных) и психологически (психологический портрет Печорина создается за счет авторской характеристики, характеристик со стороны, самохарактеристики и речевой характеристики, предвосхищая портреты героев Толстого и Достоевского).
· В истории русского литературного языка роман «Герой нашего времени» важен в плане дальнейшего развития синтаксической системы русского литературного языка и в плане дальнейшей разработки «метафизического языка». Лермонтов усложняет синтаксис, сохраняя логическую ясность и стройность пушкинских синтаксических конструкций, являясь в этом отношении предшественником Тургенева, Л. Толстого, Достоевского.
Точный, живой, сжатый, образный и местами отвлеченный язык «Героя нашего времени» является высшим достижением Лермонтова в области прозы (Виноградов).
Успех Лермонтова в развитии речевых средств прозы был настолько значительным, язык его произведений так выразителен и обаятелен, что уже Гоголь дал в 1846 году восторженную оценку его произведениям, указав на важнейшие их достоинства: «Никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной прозой».
«Я не знаю языка лучше, чем у Лермонтова, — говорил Чехов. — Я бы так сделал: взял его рассказы и разбирал бы, как разбирают в школах, — по предложениям, по частям предложения... Так бы и учился писать».
В лермонтовском языке художественная сила и выразительность сочетаются с предельной смысловой глубиной. Идейная содержательность настолько рельефно выступала даже в стиховом стиле Лермонтова, что Белинский заявил: «Для Лермонтова стих был только средством для выражения его идей, глубоких и вместе простых своею беспощадною истиною»
|
|
|
