 |
Роль Белинского в развитии русского литературного языка
|
|
|
|
В. Г. Белинский считается основоположником языка демократической публицистики.
В 20-х годах XIX века проблема народности литературного языка приобретает особое значение. Главным принципом творчества Белинский считал принцип народности.
Белинский постоянно сталкивался с привлечением в литературу таких простонародных слов и выражений, которые засоряли и портили язык, так как от них веяло «ямщицким ухарством» доведенной до последней крайности «мило-забубенной» поэзией. Вот образец ее, извлекаемый критиком из альманаха «Эхо»:
Бог поэтов, Аполлон,
С Марсиаса содрал кожу!
Берегись его детей:
Эпиграммой хлопнут в рожу,
Рифмой бешеной своей
В поэтические плети
Приударят дураков...
«Нельзя не согласиться, — замечает Белинский, — что это немножко пошло, немножко грязно, даже отчасти глуповато».
Весьма неодобрительно отзывается он о простонародных выражениях у Майкова: «Полно, барин, беса тешить», «затылок чешет» и др.; у Державина, к числу «дурных стихов» которого он относит, например: «Боги молча удивлялись на красу разиня рот» (из оды «Рождение красоты») и т. д. Между
тем в песни Кольцова «смело вошли и лапти, и рваные кафтаны, и всклокоченные бороды, и старые онучи — и вся эта грязь превратилась у него в чистое золото поэзии». Из этого следует, что народность языка находится в зависимости не столько даже от характера привлекаемых народных слов и выражений, сколько от самих принципов и норм их применения, от своеобразия стиля писателей, определяемого социально-идеологической направленностью их творчества.
Белинский неоднократно разъяснял, как надо правильно понимать существо и идейную значимость народности. Народность, писал он, «состоит в образе мыслей и чувствований, свойственных тому или другому народу», в «верности изображения картин русской жизни»; это — «отражение индивидуальности, характерности народа, выражение духа внутренней и внешней его жизни, со всеми ее типическими оттенками, красками и родимыми пятнами». Признаками народности писателя и его языка является также «живое сочувствие к нему русского народа и его непереводимость ни на какой язык в мире» (о Крылове).
|
|
|
Развитие литературного языка Белинский тесно связывал с развитием художественной литературы, с ее благотворным влиянием на все стили литературного языка. Показательно, что увлечение в XVIII веке французским языком Белинский, в числе других факторов, объяснял и тем, что в это время была плохо развита отечественная литература.
Красной нитью через все высказывания Белинского о литературном языке проходит мысль, что историю языка нельзя рассматривать в отрыве от развития общественной мысли. Поэтому всякую реформаторскую деятельность в языке Белинский непосредственно связывал с общественной жизнью.
Он считал, что «движение языка» необходимо объяснять развитием мысли: «всегда важно движение языка вследствие движения мысли».
Другое положение, которое развивал Белинский, характеризуя состояние литературного языка в начале XIX века, — необходимость освобождения литературного языка от условностей, которые сковывают его развитие и не дают писателю свободы творчества. Этим объясняется его критическое отношение к ломоносовской теории трех стилей, а также неодобрительная оценка шишковской программы развития языка. Выступая против условностей и сковывающих развитие литературного языка приличий, Белинский писал: «Было время, когда язык литературный был скован условными приличиями, чуждался всякого простого выразительного слова, всякого живописного и энергического выражения народной речи; когда наивной народной поэзии все чуждались, как грубого мужичества. Романтическая реакция освободила нас от этой узкости литературных воззрений …мир творчества расширился, и человек, без всяких отношений к его званию, получил в нем права гражданства».
|
|
|
· Отношение к заимствованиям
Борясь с чрезмерным увлечением иноязычиями, Белинский, однако, указывал, что изолировать один язык от других языков нельзя, что некоторое количество иноязычных слов, бесспорно, должно входить и входит в язык вместе с теми идеями, которые этими словами обозначаются.
Белинский верно подметил, что иностранное слово, вошедшее во всеобщее употребление, обживается и теряет свой иноязычный облик, и поэтому интересоваться и раскапывать, чье это слово и откуда оно, в ряде случаев нет особой необходимости (если не иметь в виду специалистов-языковедов). Он рассуждал так: «Что за дело, какое и чье слово, лишь бы оно верно передавало заключенное в нем понятие: из двух сходных слов, иностранного и родного, лучшее есть то, которое вернее выражает понятие. Языки голландский и английский всегда были, есть и будут богатейшими для выражения понятий, относящихся к мореплаванию и флоту вообще; так же, как итальянский — для терминов по части искусства, в особенности музыки и живописи; французский — как язык общества; немецкий — как язык ученый и, в особенности, философский. Все народы меняются словами и занимают их друг у друга. В Западной Европе, по ее географическому положению, нет предмета, который дал бы понятие о степи, следовательно, нет и слова степь, и оттого во французский язык вошло русское слово stepe. Хорошо, когда иностранное понятие само собою переводится русским словом, и это слово, так сказать, само собою принимается: тогда нелепо было бы вводить иностранное слово».
Белинский приводит целый ряд слов, которые имеют право на существование в русском литературном языке: ассоциация, атрибут, претендовать, компрометировать и др.
· Отношение к живой разговорной речи
Белинский понимал, что между языком художественной литературы и живой разговорной речью народа не должно быть пропасти, что основной порок ложноклассических стилей XVIII века заключался в том, что они были оторваны от языка, каким говорил народ. Назрела необходимость решительного сближения книжной речи с разговорной.
|
|
|
Талантливым использованием живого разговорного языка народа Белинский объясняет оригинальность, силу и жизненность крыловских басен. Он писал: «Басни Крылова — сокровищница русского практического смысла, русского остроумия и юмора, русского разговорного языка: они отличаются и простодушием и народностью»; «они будут читаться до тех пор, пока русское слово не перестанет быть живой речью живого народа».
· Отношение к архаичным словам
Утверждая, что «стихотворный язык точно так же, как и прозаический, должен быть правилен грамматически, верен своему духу, свободен, развязен, чужд вычурных книжных оборотов», что «драматический слог есть
по преимуществу разговорный», он выступает против употребления в них архаичных слов. Такие слова, как сей, оный, ибо, таковой и другие, по его мнению, не слышатся в ежедневной разговорной речи, а поэтому и в драматических произведениях они «всеми единодушно признаны негодными к употреблению».
Поэтому критик не одобрял, например, пристрастия Пушкина к некоторым устаревшим книжным словам: «В «Цыганах» есть даже погрешность в слоге. Так, например, в стихе: «Тогда старик, приблизясь, рек» — слово рек отзывается тяжелой книжностью, равно как и эпитет «под избранными шатрами», вместо изодранными».
· Совершенствование языка публицистики
Белинский первым разрабатывает принципы отбора средств, способных выражать отвлеченные понятия и категории. Главным критерием, который делает употребление слова допустимым, он называл «дух народа».
|
|
|
