 |
Н. В. Гоголь в истории русского литературного языка
|
|
|
|
Определяя значение Гоголя в истории литературного языка, Белинский указывал на такое качество гоголевских произведений, как их стилистическое совершенство. О мастерстве Гоголя — этого неистощимого изобретателя средств образного выражения — Белинский писал: «... у Гоголя есть нечто такое, что заставляет не замечать небрежности его языка,— есть слог. Гоголь не пишет, а рисует; его изображения дышат живыми красками действительности. Видишь и слышишь их. Каждое слово, каждая фраза резко, определенно, рельефно выражает у него мысль, и тщетно бы хотели вы придумать другое слово, или другую фразу для выражения этой мысли. Это значит иметь слог, который имеют только великие писатели...» «Гоголь вполне владеет слогом... Сам Пушкин в своих повестях далеко уступает Гоголю, имея свой слог и будучи, сверх того, превосходным стилистом, т. е. владея в совершенстве языком».
Гоголь очень высоко оценивал русский язык. В статье «Предметы для лирического поэта в нынешнее время»: «Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье еще драгоценней самой вещи».
В статье «В чем же, наконец, существо русской поэзии?»: «Наконец, сам необыкновенный язык наш есть еще тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно, почерпая, с одной стороны, высокие слова из языка церковно-библейского, а с другой стороны, выбирая на выбор меткие названия из бесчисленных своих наречий, рассыпанных по нашим провинциям, имея возможность таким образом, в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку, и опускаться до простоты, ощутительной осязанию непонятливейшего человека».
|
|
|
В.В.Виноградов выделяет следующие особенности языка Гоголя:
· Своеобразие и широта захвата словесных образов, ритмов, фразеологических оборотов и синтаксических приемов украинской народной поэзии в повестях и романах из быта и истории Украины;
· расширение сферы украинского словесного народного творчества в стиле «Тараса Бульбы», глубоко вобравшем в себя элементы украинских дум, украинских исторических песен;
· свобода и смелость в отношении художественного применения самых разнообразных по экспрессии, по стилевому качеству и профессиональной окраске форм русской народно-разговорной речи, все возраставшие и достигшие предельной степени в языке «Мертвых душ»;
· вольное и широкое использование стилей книжной и письменно-деловой речи;
· новаторское отношение к жанровым разновидностям языка предшествующей художественной литературы;
· тенденция к смещению границ между ними;
· неудержимое стремление совместить, синтезировать стилистически далекие формы и типы литературно-художественной речи (например, в «Старосветских помещиках», в «Невском проспекте», «Портрете», в исторической эпопее «Тарас Бульба»);
· быстрые переходы от одного литературного жанра к другому (ср. «Записки сумасшедшего», «Портрет», «Нос» и «Коляску»).
В смысле раздвижения границ и привлечения новых источников, обогащающих литературный язык, Гоголь в ряде случаев пошел далее Пушкина. В своих произведениях он использует все единицы русского языка, включая социально-профессиональные жаргоны, диалектизмы, арготизмы, грубое просторечие и т.д.
Расширение состава языковых средств художественной литературы происходило за счет включения:
1) различных слоев просторечной и простонародной лексики и фразеологии:
|
|
|
Например, в «Мертвых душах»: «Герой наш трухнул, однако ж, порядком»; «пришла... блажь вдруг заржать»; «выставить свою физиономию под публичную оплеуху»; «Да, — подумал Чичиков, — у этого губа не дура» и т. п.
В повести о капитане Копейкине: «родился не в мать, не в отца, а в проезжего молодца»; ср. также: «как с быком ни биться, а все молока от него не добиться».
Значительно шире, чем Пушкин и Лермонтов, Гоголь использует различные пласты просторечной лексики и фразеологии в речи персонажей и авторской характеристике героев. Например, в речи Ноздрева: продулся в пух; какая дрянь; убухал четырех рысаков; все спустил; просадил; тресну со смеха; втроем и покатим!; смерть не люблю таких растепелей!.. Ну, черт с тобою, поезжай бабиться с женою, фетюк. В речи городничего в комедии «Ревизор»: брякнул; разопрев; чертово семя; трещотки проклятые; Эк, куда хватил!; взашей, приплел, отбояриться и т, п.
Подобная лексика до сих пор не входит в состав литературного языка, являясь достоянием языка художественной литературы.
2) слов и выражений, характерных для различных социально-профессиональных жаргонов:
а) чиновничьего жаргона («сунуть барашка в бумажке», «подмаслить», «написать объясненьице с приплетеньицем» и др.).
В языке Гоголя нашли отражение канцеляризмы, рассматриваемые как атрибуты письменных документально-канцелярских стилей. Прекрасно изучивший быт чиновничества Гоголь использовал много речевых средств чиновничье-канцелярского характера.
Элементы чиновничье-канцелярского стиля выполняли у Гоголя различные функции:
· служили материалом для создания речи персонажей и
· употреблялись пародийно-иронически, выступая как речевые средства сатиры. В этом отношении весьма показательно прошение Ивана Никифоровича в миргородский суд. Оно обнаруживает в Гоголе большого знатока этого канцелярского крючкотворства, а главное — умение талантливо пародировать канцеляризмы.
Наряду с пародированием канцеляризмов Гоголь использовал многие атрибуты разговорно-бытовой речи чиновничества для речевой характеристики персонажей, что особенно ярко представлено в «Ревизоре» и в «Мертвых душах». Так, им создана весьма характерная речь городничего, который, начиная официальную беседу с подчиненными ему чиновниками, употребляет ряд выражений документально-делового характера: «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие»; «а я вас, господа, предуведомил»; «вы, господа, приготовляйтесь по своей части»; «входящие и исходящие»; «течение дел» и т. д.
|
|
|
б) купеческого жаргона (барыш, магарыч, вылететь в трубу, ударить по рукам, не обманешь — не продашь и т. п.) Гоголь отбирает наиболее характерные, при этом употребляя их не только в речи персонажей, но и в языке авторского повествования.
в) бытовых жаргонов охотников (Ну так купи собак. Я тебе продам такую пару.ю просто мороз по коже подирает! Брудастая, с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатость ребр уму непостижимая, лапа вся в комке, земли не заденет!»), игроков в карты (шулер первой степени.ю течение карт, тройка взяла, съешь семерку, ва-банк и др.), служилых людей (послужной список, эскадра, выйти в отставку, эполеты, баталия, служить в пехоте и др.) и др.
Интересны также функции жаргонно-бурсацкой лексики в повести «Вий», где она тоже служит целям создания типичных и характерных образов («попробовать крупного гороху», «человек, вразумленный святому писанию», и т. п.).
Отбирая из различных социально-речевых стилей разговорной речи многие средства выражения, Гоголь в то же время весьма неодобрительно относился к социальным жаргонам. Например, неодобрительное отношение к салонно-дворянскому жаргону тесно связано у Гоголя с общей его оценкой роли высшего общества и развития национальной речевой культуры. Он заявлял, что от представителей высшего общества не услышишь ни одного порядочного русского слова, зато иностранными наделят в огромном количестве. В соответствии с такой оценкой Гоголь изобразил дам города, которые не говорили: «я высморкалась, я вспотела, я плюнула», а заменяли эти слова более изысканными оборотами: «я облегчила себе нос, я обошлась посредством платка»; вместо «этот стакан... воняет» — «этот стакан нехорошо себя ведет».
|
|
|
Не менее характерно и показательно для Гоголя его отношение к церковно-богословскому жаргону, который культивировался в среде священнослужителей в семинариях и бурсах и который тоже отличался набором некоторых специфических слов и выражений архаично-книжного характера. Всего лишь несколько характерных жаргонных выражений понадобилось Гоголю, чтобы создать яркий и запоминающийся образ поповича («Сорочинская ярмарка»). Пробираясь на свидание и свалившись с плетня в бурьян, Афанасий Иванович так отвечает на вопрос Солохи: «Тс! ничего, ничего, любезнейшая Хавронья Никифоровна!»— болезненно и шепотом произнес попович, поднимаясь на ноги: «выключая только уязвления со стороны крапивы, сего змиеподобного злака, по выражению покойного отца протопопа».
Отрицательное отношение Гоголя к жаргонам различных слоев имущих классов, а также созданные им способы и приемы использования жаргонной лексики и фразеологии оказали заметное влияние на Щедрина, Островского, Чехова и других писателей.
Мастерское использование элементов различных социально-речевых стилей хорошо обнаруживается, например, в «Мертвых душах», где каждый из персонажей в отношении своеобразия речи существенно отличается от других. Манилов, Чичиков, Собакевич, Ноздрев и другие действующие лица пользуются одним провинциально-дворянским просторечием. Но при всем этом Гоголь сумел дать весьма типичные речевые характеристики своих героев: например, Манилова с его несколько «пересахаренной» речью, претендующей на утонченность, изысканность и вежливость. Разговаривая, с Чичиковым, он прибегает даже к некоторой тавтологии: «Позвольте вам этого не позволить». Из рассказов Манилова следует, что он некогда был в армии. Но Гоголь не привел в его речи ни одной черты, которая обнаружила бы в Манилове военного, зато обильно насытил ее прилагательными превосходной степени: превосходнейший, любезнейший, предобрейший и т. д.
3) бытовой крестьянской лексики, обозначающей предметы сельскохозяйственного труда, сельскохозяйственные процессы, продукты сельскохозяйственного труда. Например: подготовка семян, переборка хлеба, пересушка, сев, посевы, покосы, жатва, молотьба, запашка, метать стога, класть клади, рожь, пшеница, ячмень, овес, амбар, рига, скотный двор, гумно
и т. п.
4) диалектизмов (колосилась рожь, кустилось просо, складывали снопы копнами, метали стога и др.). Изображая быт, трудовую деятельность, занятия крестьян, Гоголь органично вводит в художественный текст слова, свойственные речи носителей того или иного говора. Иногда он дает пояснение к диалектному слову: «Дом господский стоял одиночкой на юру, то есть на возвышении, открытом всем ветрам…»
|
|
|
5) Одним из источников, из которых Гоголь привлекал речевые средства, расширяя границы литературного языка, были украинизмы. В отличие от предшественников и многих современников Гоголь обильно привлекал в свои произведения лексику, фразеологию и различные, экспрессивные средства украинского языка, ибо русский и украинский языки, на протяжении многих столетий развивавшиеся во взаимосвязи и единении, отражают извечную дружбу и братскую связь русского и украинского народов.
Многие украинизмы, вполне доступные для русского читателя, органически входили в словесную ткань гоголевских произведений. Особенно обильно они представлены в тех произведениях, где Гоголь описывает жизнь и быт Украины, в частности в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».
· В числе украинизмов, употребляемых Гоголем, выделяются:
кавун — «арбуз», покут — «красный угол», тендитный — «нежный»; вечерницы — «посиделки», смутный — «печальный», туркеня — «турчанка», Туретчина — «Турция»; громада — «собрание, общество»; гетман, казак, курень, казачество, палица, рада, наймыт, наймычка, пан, паня, панич, пасичник, чумак, москаль и др.
· Укажем также на украинизмы, которые обозначают различные кушанья, блюда, напитки: буханцы, варенуха, вертычки, галушки, гречаники, горилка и т. п.
· Гоголем привлекаются также слова, обозначающие отношения родства и возраст: маты, батька, жинка, дитина, дядько, дитвора, хлопцы, хлопьята, сынку.
· Наконец, в его произведениях использованы различные названия людей и прозвища украинского происхождения: Бульба («пузырь»), Горобець («воробей»), Голопузенко, Голопупенко, Перерепенко («потрескавшийся»), Паливода («сорвиголова») и др.
Таким образом, украинизмы выступают:
– средством речевой характеристики героев: В речи Тараса Бульбы: Ну, здорово, с ы н к у/ п о ч е л о м к а е м с я!;
– средством изображения местного колорита,
– средством лирической поэтизации и др.
Внелитературные языковые средства употребляются Гоголем на фоне различных средств литературного языка: нейтральных, книжных и разговорных. Книжная лексика преобладает в авторском повествовательном тексте, особенно в лирических отступлениях поэмы «Мертвые души» и в произведениях малого жанра.
В повести «Страшная месть»: Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все засыпает, и человек, и зверь, и птица; а бог один величаво озирает небо и землю и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды. Звезды горят и светят над миром и все разом отдаются в Днепре. Всех их держит Днепр в темном лоне своем. Ни одна не убежит от него: разве погаснет на небе …
В поэме «Мертвые души»: Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают и стремятся в душу и вьются около моего сердца? Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем все, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством.
|
|
|
