Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Тема 5 Культура России - между всемириностью и национальным своеобразием




«Русская культура» всегда была воплощением какого-то синтеза разных геокультурно-политических традиций. На разных этапах этот синтез различный, и это тоже предмет для обсуждения, если мы ставим задачу понять способ адаптации данных традиций, их «переваривание» русской культурой.

Российское государство и цивилизация исторически создавались в процессе взаимодействия разных этнических культур в разное время, что послужило образованию как «евразийской», так и «собственно российской» (в отличие от русской) культуры.

Определение того, что такое «русскость» понятно на интуитивном уровне, но выразить ее формальным языком практически невозможно. Рассуждая о подобных парадоксах и своеобразиях, мы больше доверяем чувству, нежели разуму.

Можно ли изучать наш народ путем выявления собственных категорий, препарируя «русскую культуру», разрывая ее на части или необходимо воспринимать ее как целостность.

Чтобы понять, скажем, специфику древнерусской культуры, следует проанализировать культурный словарь, «понятийно-категориальный аппарат», действующий на Руси в тот или иной период и сопоставить его с культурным тезаурусом, скажем, Западной Европы или Востока в соответствующий период.

При этом особое внимание надо уделить не столько внешним параллелям и ассоциациям, сколько выявлению культурной специфики «мелочей», ускользающих от «внешнего» наблюдателя. Эти мелочи - особое восприятие того, что мы называем пространством, временем, властью, собственностью и т.д., т.е. базовых категорий «нашей» и «их» культур. Далее необходимо установить иерархию этих понятий, выяснить, насколько она совпадает в древнерусской и других культурах. Затем следует разобраться в логике, особенностях мышления людей того времени Мышление человека Древней Руси отличалось от мышления современного человека не только ценностными системами, но и по своей структуре. Даже некоторые «элементарные» мыслительные процедуры, видимо, протекают сейчас не так, как у человека Древней Руси. Любопытно выяснить, насколько логические структуры определяются способами счёта, используемыми в тот или иной период времени.

Для России как сложной и многообразной полиэтнической системы культуры на всех этапах её развития исключительно важной была проблема межэтнических контактов. Именно они выступали мощным фактором взаимодействия различных народов страны, обеспечивая социально- экономическое и духовное единство российского суперэтноса. Наиболее активной областью культурных заимствований в процессе межэтнических контактов всегда выступала система жизнеобеспечения.

В ходе процесса становления русской культуры была выработана система ценностей и норм взаимовыгодного сосуществования разных культур. Формирование такого типа культуры имело как положительные (сближение разных культур), так и отрицательные (частичное «растворение» русской, татарской, бурятской и др. этнических культур в российской) стороны. Российский суперэтнос изначально формировался как многонациональная общность, а российская культура имела полифонический характер. Л.Н. Гумилёв указывал, что разнообразие ландшафтов Евразии благотворно влияло на этногенез её народов. Каждому находилось приемлемое для него место: русские осваивали речные долины, финно-угорские народы и украинцы - водораздельные пространства, тюрки и монголы - степную полосу. И при большом разнообразии географических условий для народов Евразии объединение всегда оказывалось гораздо выгоднее разъединения.

Таким образом, проблема определения культурной самобытности народов России связана со спецификой российской цивилизации, и, прежде всего, с ее полиэтничностью.

Различные этносы, населяющие Россию, разновозрастны. Как выразился великий русский историк Н.М. Карамзин, «чудесна» смесь жителей России, разноплеменных, разновидных и столь удалённых друг от друга в степенях образования. «Подобно Америке, Россия имеет своих Диких; подобно другим странам Европы, являет плоды долговременной гражданской жизни». В отличие от судьбы полиэтничного конгломерата американских переселенцев - «национального плавильного котла», в России сохранились все обитавшие на её территории общности, и существует содружество народов с глубокими этническими и историческими корнями, привязанных к определённой территории, имеющих в ряде случаев и традиции самостоятельного государственного развития.

В России при этом есть доминирующий этнос, основной носитель государственности - русские. Существующая в России доминирующая культура не является единственной, исключающей все остальные. Это предполагает наличие такого явления, как «радиация культуры», что означает восприятие и включение в неё социокультурных оснований, исторически ей не принадлежавших, обладающих собственной культурной самобытностью. В.О. Ключевский назвал историю России «колонизирующейся». Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной территорией.

В российском общественном сознании до сих пор необычайно остро стоит вопрос о цивилизационной принадлежности России. Стремление представить Россию как особую цивилизацию, во всём отличную от западной, имеет своим противовесом противоположное стремление, изображающее её как страну недостаточно развитую, отсталую по сравнению с западом. Западническая тема отсталости наряду со славянофильской и евразийской, доказывающей самобытность и своеобразие России, говорит о том, что вопрос о цивилизационной принадлежности России остаётся открытым и провоцирует взаимоисключающие суждения.

Отсутствие единого, разделяемого всеми мнения на этот счёт В.М. Межуев считает свидетельством незавершённости, незаконченности процесса формирования российской цивилизации. Вопреки мнению о том, что Россия уже сложилась как особая и самостоятельная цивилизация, напрашивается другой вывод: она и сейчас находится в состоянии цивилизационного поиска. Россия в этом смысле - страна не столько состоявшейся, сколько становящейся цивилизации, контуры и облики которой пока лишь смутно просвечивают в духовных исканиях её мыслителей. Именно незавершённость цивилизационного развития придаёт России некоторую историческую расплывчатость, неопределённость, вызвавшую ещё в прошлые века бесконечные споры о том, чем она является на самом деле. Отсюда, кстати, и склонность русской философской мысли к поиску так называемой «русской идеи». Если Запад осознал себя как уже сложившуюся цивилизацию, то в

России понятие «цивилизация» воспринималось только как идея (естественно, по-разному толкуемая), существующая более в голове, нежели в реальности.

Столкновение основных русских тем - отсталости и самобытности - является следствием использования разных критериев в оценке роли, места и специфики России в общемировом процессе - цивилизационном и культурном. Если цивилизационный подход к России свидетельствует об её отсталости от Запада, то культурный - о самобытности и своеобразии. Спор между западниками и славянофилами, начатый ещё в 19 в., является тем самым констатацией ещё существующего разрыва, несовпадения между цивилизационным и культурным обликом России.

В сложном и противоречивом облике России, действительно, нельзя не заметить определённого несоответствия между её «душой» и «телом», её культурной зрелостью и ещё недостаточной цивилизованностью - экономической, политической и просто бытовой. С одной стороны, её характеризует несомненная отсталость от развитых стран Запада, которую она стремится преодолеть мощными модернизационными усилиями (начиная с Петра I и вплоть до большевиков), с другой — ей свойственно желание не просто сравняться с ними, но стать лучше их, избежав тех изъянов и противоречий, которые уже выявились в ходе становления западной цивилизации. Если судьба распорядилась позже других «войти в современную цивилизацию», то зачем повторять всё плохое в ней, что уже вышло на поверхность? Взять у запада всё ценное, но не копировать его, а пойти дальше - в сторону гуманных и нравственно оправданных форм жизни - так можно определить суть того, что Россия искала для себя. Отсюда дерзкие попытки как бы опередить время, раньше других прорваться в будущее, всегда и во всём «быть впереди планеты всей». В эпоху национальных государств русские мыслители мечтают о всечеловеческом единстве, «духу капитализма» противопоставляют идеал жертвенного служения «общему делу».

Самобытность России, её историческая уникальность ни в чём не проявилась так ярко, как в её культуре, которую отдельные наши учёные, следуя англо-американской традиции, склонны отождествлять с цивилизацией. Подобное отождествление может быть подвергнуто серьёзному сомнению. Культурный подъём отнюдь не всегда сопровождался в истории подъёмом экономическим и политическим. Примером может служить Германия 19 в. По части своей цивилизованности она явно уступала в то время другим странам Европы (прежде всего Англии и Франции), по части духовности и культуры в чём-то превосходила их. Именно здесь (а затем в России) родилась традиция различения культуры и цивилизации, осознания их несходящейся, а порой и конфликтующей между собой логики развития. Недостаток материального развития и социальной организованности каким-то парадоксальным образом компенсировался избытком развития духовного, бурным ростом культуры.

Русская специфика более точно предаётся термином не «цивилизация», а «культура». Её следует искать не в самодержавном прошлом, не в архаических устоях общественной жизни, не в антропологических особенностях «славянской расы», а именно в культуре, в духовной жизни народа, как религиозной, так и светской. Русская культура и стала душой России, сформировала её лицо, духовный облик. Не отличаясь особыми цивилизационными талантами, русский национальный гений с наибольшей яркостью выявил себя именно в сфере духовно-культурного творчества.

Корректнее отождествлять цивилизацию не с культурой, а с обществом, с той его частью, в какой оно представлено технологическими, экономическими и политическими системами, и институализированными формами совместной жизни людей. Эти формы следует отличать от их чисто духовных форм индивидуального самовыражения и межличностной коммуникации. Традиционное разграничение материальной и духовной сторон общественной жизни вполне укладывается в это различение. В этом смысле история цивилизации, или социальная - экономическая и политическая - история и история культуры (то, что немцы называют «историей духа»), - несовпадающие величины, а на определённом витке общественного развития — далеко расходящиеся между собой. Если в традиционных обществах граница между материальным и духовным, обществом и культурой практически неуловима, то индустриальном обществе она обретает не только отчётливо выраженный, но и остроконфликтный характер. О. Шпенглер, обращаясь к опыту современной ему Европы, имел веские основания определять цивилизацию как закатную, заключительную фазу культуры, как её конец и гибель.

Для Шпенглера именно цивилизация таит в себе угрозу культуре, является признаком её увядания и смерти. Именно в Германии (а затем и в России) впервые зазвучала тема критики цивилизации, её губительных последствий для духовности и культуры.

Цивилизация, с этой точки зрения, - вовсе не благо, если она лишена одухотворяющей силы культуры. Она - только «тело» культуры, тогда как культура - «душа» цивилизации. Бездушное и бездуховное тело столь же нежизненно, как и бестелесная душа. Разрыв между душой и телом, т.е. между культурой и цивилизацией, и есть то, что в конечном счёте разделило Россию и Европу. В этом противостоянии Россия как бы встала на сторону культуры, тогда как Европа предпочла путь цивилизации, порой не без ущерба для культуры. В сознании некоторой образованной части российского общества западная цивилизация стала синонимом полного обездуховления жизни, её предельной разионализации и формализации, дискредитации высших моральных и религиозных ценностей, переноса центра тяжести из духовной в материальную сферу. Русская интеллигенция никогда не относилась враждебно к европейской культуре, в своей значительной части испытала на себе её влияние, сознательно училась у неё. Но и она в большинстве своём не приняла реальности индустриального общества, усмотрев в нём отрицание идеалов и ценностей самой же западноевропейской культуры. Главным итогом развития западной цивилизации стало для неё «мещанство» - диктатура обезличенной в своих желаниях и потребностях массы. Двойственное отношение к Западу, сочетавшее признание его несомненных заслуг в области развития науки, техники, народного просвещения, политических свобод с неприятием выродившейся в «мещанство» цивилизации, определило смысл её собственных поисков путей развития России.

Итак, в лице Запада и России мы имеем дело не с двумя разными цивилизациями, а с одной, хотя и развивающейся в разных направлениях. Если первое из них отдаёт приоритет экономическому росту и укреплению правовой регламентации общественной жизни, то второе, не отрицая роли и значения ни экономики, ни права, апеллирует прежде всего к культуре, к её моральным основаниям и духовным ценностям, стремясь именно их сделать критерием общественного прогресса. Стоящую перед Россией задачу можно сформулировать тем самым не как отрицание западной цивилизации и создание чего-то совершенно непохожего на неё, а как продолжение начатого Западом дела построения общечеловеческой цивилизации, но только в направлении её примирения с культурными и моральными основаниями человеческого бытия.

Под спецификой национальной культуры, как правило, понимается конкретное своеобразие на этнографическом уровне, особенность национального психического склада - национального характера. В результате самых общих описаний возникают весьма условные концепции национальной культуры (типов национальных характеров, религиозного поведения и т.д.). Они в немалой степени формируют общественное сознание данной общности.

Следует иметь в виду ограниченность понятия «специфика». При безоценочном характере, т.е. без противопоставления «своей хорошей» и «чужой плохой» специфики этот термин становится нейтральной характеристикой, присущей любой общности. Понимание специфики как суммы определённых характеристик недостаточно. Требуется исследование этой специфики в историческом разрезе, для того, чтобы раскрыть стадии становления данного общественного образования и выявить причины формирования тех или иных культурных особенностей. Исторический процесс не только выявляет различия, но и трансформирует их, резко меняет черты обществ при сохранении ими своей цивилизационной самобытности.

В чём же выражается особенный образ жизни каждого народа? Как проявляется своеобразие культуры?

Наиболее важные национально-специфические компоненты культур, создающие проблемы межкультурной коммуникации, трудности взаимопонимания:

- обычаи, традиции, обряды;

- бытовая культура, тесно связанная с традициями, вследствие чего ее нередко называют традиционно-бытовой культурой;

- повседневное поведение (привычки представителей некоторой культуры, принятые в некотором социуме нормы общения), а также связанные с этим мимический и пантомимический коды;

- «национальные картины мира», отражающие специфику восприятия окружающего мира, национальные особенности мышления представителей тех или иных культур;

- художественная культура, отражающая культурные традиции того или иного этноса.

Следует учитывать также специфику эмоционального склада, национально-специфические способы мышления, а также особенности национального характера. Вся история изучения национального характера свидетельствует, что любые попытки его определения через выделения культурно-специфических черт не могут быть удачными, даже если было бы реальным выявить распространенность таких черт в этнической общности эмпирическим путем. Уникальны не черты и не их сумма, а сложным образом детерминированная культурой и опытом исторического развития структура ментального мира представителей того или иного народа (менталитет). Менталитет человека формируется под влиянием многих факторов:

• семья,

• обучение в школе и в высших учебных заведениях,

• средства массовой информации,

• собственный опыт в процессе социализации

(в имеющихся публикациях менталитет трактуется как интеллектуальные процедуры, способы мировосприятия, присущие людям определенной эпохи (Л. Февр), основа образа жизни (В. С. Барулин), уровень индивидуального и общественного сознания (А. Я. Гуревич), совокупность взглядов, мнений, стереотипов, форм и способов поведения (А.В. Покровский).

Итак, специфика культуры проявляется практически в любой сфере социальной жизни, например, в том, как люди работают, какими орудиями при этом пользуются. Конструкция сохи - одного из древнейших пахотных орудий - кажется очень простой, но их в Восточной Европе насчитывается несколько десятков. Крестьяне России, Литвы, Белоруссии пользовались разными сохами.

Украинский воз, в который большей частью запрягают волов, сильно отличается от русской телеги, которую обычно тянет лошадь. При этом следует отметить, что традиционная латышская телега сильно отличается от русской, хотя и в ту, и в другую запрягают лошадей.

Своеобразны традиционные жилища у различных народов. Встречаются и свайные постройки, и плавучие жилища, и переносные и т.д. Русские крестьяне в прошлом почти в любых природных условиях по традиции строили дома из дерева, даже если они переселялись в районы, где нет леса. В полярной тундре они возводили срубы из плавника - брёвен, прибитых к берегу моря или реки.

Особой этнонациональной приметой до недавних пор у представителей многих культур оставалась одежда. По величине клеток на юбке русской крестьянки можно было судить о её социальном положении - чем больше клетка, тем больший надел земли у её семьи. По одной лишь тюбетейке у узбеков когда-то можно было определить, из какой местности происходит человек. Одежда разных народов в последнее время становится всё более однотипной, теряет свой этнический характер.

Таким образом, культуру в целом можно рассматривать как адаптивную стратегию. Более того, тот вариант адаптации к среде обитания, который является удачным для общества как целого с точки зрения его выживания и развития, может быть неудобен для конкретных индивидов, входящих в эту культуру. Так, исследователи культуры Севера указывают, что ценой стабильности для культуры северных народов стали повышенные потери и постоянные разрывы в хозяйственно-культурной преемственности.

Если вспомнить основные стадии формирования этноса, то именно на второй его стадии - после образования союза, основанного на родстве и свойстве - при формировании территориальной общины вырабатываются новые - культурные - скрепы. Этнос сохраняет свою целостность за счёт участия всех его членов в одних и тех же событиях и обрядах, общности прошлого, могил предков, приверженности одним и тем же веками освящённым традициям, эпосу, фольклору и т.д.

По мнению К. Касьяновой, функция обрядов в русской культуре — предварительная, профилактическая разрядка «эпилептоида». Они разгружают человека от эмоций до того момента, когда наступит переполнение психики и полетят все защитные механизмы. Таким образом, обряд управляет эмоциями. Он не просто их вызывает или успокаивает, но переводит их в нужную плоскость, придаёт им определённый настрой: так, вполне естественное чувство печали, ликования претворяется, благодаря обряду, в идеальное - священную песнь, ганец, слово, жест.

Известно, что для снятия напряженности необходимо хоть на мгновение мысленно остановить время. Это можно сделать лишь тогда, когда оно воспринимается циклически, как периодически повторяющееся, проходящее одни и те же точки. Такими точками являются праздники. Они рассекают, структурируют и останавливают время. По существу, устойчивыми ритуалами закрепляется упорядоченность времени.

По обрядам, праздникам человек «узнаёт», отличает определённые циклы во времени, к которым он как-то относится, испытывает определённые чувства. Обряд создаёт праздник, а праздник останавливает время и высвобождает человека из подчинения ему. Он позволяет человеку «выпрыгнуть» из бесконечной гонки за своим будущим. Только при этом условии возможны эмоциональные встряски и разгрузки, снятие напряжённости.

По обрядам и праздникам узнают свойства национального характера, но не только. Феноменальность России определяется множеством факторов, которые воспринимаются в совокупности и работают в системе. Один из них - геополитический (расположение России между цивилизациями Запада и Востока, соединение торговой, демократической, земледельческой субкультур с византийски утонченным деспотизмом).

Географическая среда требовала от русских людей солидарных, коллективных усилий, навыков чрезмерного, но кратковременного напряжения своих сил, конкретных форм борьбы за существование.

Социальный фактор породил ряд социально-ментальных установок для русского человека: «быть как все», «быть личностью», «быть другим», приоритет целого («соборность»), установка на равенство и другие.

Культурный архетип сформировал в национальном характере «добродетели и пороки»:открытость, гостеприимство, терпеливость, готовность помочь, миролюбие, надежность и лень, безответственность, непрактичность. Особое значение для понимания русской культуры имеет массовое православие, духовная традиция.

Российская государственность способствовала ориентации общественного сознания на державность, то есть на могущественность и величественность.

Исходя из этого Российское государство строило отношения с внешним миром на принципах мессионизма («Москва - третий Рим», «православное царство», «святая земля»), монументальности, милитаристской мощи.

Все это привело к бинарности и амбивалентности русской культуры и повлияло на восприятие русских другими народами.

В путаных и многоаспектных взаимосвязях русской и зарубежных культур действительно подчас вначале был Образ, и, несмотря на то, что мы нередко недоумеваем или внутренне протестуем, пытаясь его осмыслить,

многочисленные мифы не только сопутствовали, сопутствуют и будут сопутствовать взаимному ознакомлению народов, но и неизбежно и в сильной степени будут ему способствоват ь. Россия воспринималась как

• страна рыжих варваров или край реализованных утопий,

• Святая Русь или Бич народов,

• народ, компенсирующий агрессивностью и размахом экспансий интеллектуальную вялость и аморфность или духовная родина,

• неистовое стремление к свободе личности или рабская покорность и безличность.

Возникновению образа, то есть более или менее устойчивым, наследуемым, хотя нередко и недолговечным, представлениям, предшествовал период накопления впечатлений, просеивания сведений о далекой стране. Несмотря на то, что мы нередко недоумеваем или внутренне протестуем, пытаясь его осмыслить, многочисленные мифы не только сопутствуют взаимному ознакомлению народов, но неизбежно и в сильной степени будут ему способствовать.

Появляющиеся при изучении образа России трудности связаны с накопившимися стереотипами и предвзятыми мнениями, многовековыми предубеждениями, устойчивым недоверием народов к «другим», их ревнивым отношением к мнению о них соседей.

Взгляд со стороны воспринимался всегда как верхоглядство или недопустимое посягательство на нечто сокровенное и не поддающееся истолкованию извне. Между тем простая логика и жизненный опыт подсказывают, что представления любого из нас о самом себе недостаточны, а представления о нас окружающих дополняют и подправляют картину.

Можно привести ряд сравнительных примеров паравербальной коммуникации русских и иностранцев.

Гак, например, образ России в шведской культуре был закреплен на протяжении последних трех столетий дефиницей «наследственный враг». «Русская угроза» являлась своеобразным национальным комплексом шведов.

Шведы, взятые в плен во время Северной войны и расселенные на территории России, неизменно воспринимались местным населением в качестве колдунов. Известны даже заведенные на них следственные дела о сношениях с дьяволом.

В российской политической карикатуре эпохи Екатерины II фигура шведа традиционно изображалась стоящей на весах, что подразумевало двуличность шведского государства. Под изображением помещался своеобразный этнический девиз - «кто больше даст».

В средние века русские фигурируют в шведских источниках как «язычники», «нехристи», «вероломные партнеры». И только в 17 веке шведы признали, что имеют дело не с язычниками, а с христианами, пусть и схизматиками.

Стереотипы о восприятия современными шведами русских наглядно характеризует связанная с последними атрибутика повседневного шведского лексикона:

• сорт грубой кожи - русская кожа;

• вид сорняка - русский мужичок;

• земляная печь- русская печь;

• грипп - русская болезнь;

• грубый человек - русский;

• произвол властей - русский порядок.

В отношении наших соотечественников к шведам доминировал мотив подчеркнутого пренебрежения, отказа в миссии исторической нации. Об этом свидетельствуют шведская тематика русских пословиц. «Погиб, как швед под Полтавой». «Эх ты, швед, нерублена головушка». Даже В.В. Маяковский писал в «Стихах о советском паспорте» о «всяких прочих шведах». Современная фразеологема «шведская семья» отражает представления российского человека о западной распущенности и мало соответствует реальному характеру семейно- брачных отношений в Швеции.

Уникальный статус шведской модели трудовой жизни вызывает интерес других стран и, в частности, России, которая сейчас изучает мировой опыт режимов национального рынка труда.

Таким образом, межкультурное взаимодействие имеет множество переменных, которые меняются от страны к стране и подвержены влиянию исторических обстоятельств.

Однако, часто межкультурное взаимодействие тормозится отсутствием перспектив из-за сложившихся предрассудков.

Уже к началу 20 века этнические стереотипы немцев в отношении ведущих европейских наций определялись константными характеристиками.

Англичане, согласно традиционным немецким представлениям, это «бездушные, лицемерные капиталисты». Нарицательной в германском повседневном лексиконе стала фразеологема об «английском коварстве».

Французская нация характеризовалась целым рядом негативных качеств, среди которых «лживость», «двуличие», «упадничество».

Им противопоставлялись онтологические немецкие черты «мужественность», «твердость», «прямота», «честность».

Русские же вообще выводились за рамки европейского культурного процесса. Их этническая характеристика определялась немцами парадигмой «азиатчины». Среди имманентных качеств русской нации традиционно назывались «необузданность», «леность», «нечистоплотность», «беззаботность», «эмоциональность», «бесплановость».

Карикатурный образ русского Ивана в германской имагологии имел столь же гротескные черты, как и облик немецкого Фрица в российской этносемантике. На тиражированных в Германии плакатах периода обе их мировых войн русский человек преподносился в виде демонического духа, вампира, с ярко выраженными монголоидными чертами внешности, восстающего на фоне колыхающего пожара. Русофобские стереотипы столь укоренились в массовом немецком сознании, что даже такие признанные представители гуманистического направления общественной мысли Германии, как А. Цвейг и Э. Ремарк в публикациях, относящихся к осмыслению событий Первой мировой войны, высказывали в отношении русских (главным образом пленных) уничижительные оценки.

Германской теории об «унтерменшах» российская общественная мысль противопоставила конструирование метафизического образа «немецкого зверя». Русская германофобия периода Первой мировой войны не уступала по масштабности и категоричности соответствующим процессам русофобии, охватившим германское общество.

Психология столь радикальных межкультурных различий между нашими народами изменились после Второй мировой войны и разгрома немецкого фашизма. Воспитание наций в духе сотрудничества, прощения, покаяния, понимания привело к возрождению русско-германской дружбы, к появлению общественного уважения друг к другу.

Столь же запутанными и противоречивыми предстают русско-польские культурные связи. Польские литературные салоны 19 - начала 20 веков являлись главными центрами конструирования русофобских идеомифов на Западе. Русофобские мотивы проходят красной нитью через все творчество национального польского поэта Адама Мицкевича. Польская традиционная русофобия трудно скрываема и в рассуждениях современных изобличителей имманентной авторитарности России.

Впрочем, и к соседям с Запада - немцам поляки относились столь же негативно. Немецкая нация характеризовалась в польской повседневной имагологии крайней тупостью и тяжеловесностью. В свою очередь немцы считали национальной польской чертой отсутствие порядка. Образ Польши в западной распущенности и мало соответствует реальному характеру семейно- брачных отношений в Швеции.2

Уникальный статус шведской модели трудовой жизни вызывает интерес других стран и, в частности, России, которая сейчас изучает мировой опыт режимов национального рынка труда.

Таким образом, межкультурное взаимодействие имеет множество переменных, которые меняются от страны к стране и подвержены влиянию исторических обстоятельств.

Однако часто межкультурное взаимодействие тормозится отсутствием перспектив из-за сложившихся предрассудков.

Уже к началу 20 века этнические стереотипы немцев в отношении ведущих европейских наций определялись константными характеристиками.

Англичане, согласно традиционным немецким представлениям, это «бездушные, лицемерные капиталисты». Нарицательной в германском повседневном лексиконе стала фразеологема об «английском коварстве».

Французская нация характеризовалась целым рядом негативных качеств, среди которых «лживость», «двуличие», «упадничество».

Им противопоставлялись онтологические немецкие черты «мужественность», «твердость», «прямота», «честность».

Русские же вообще выводились за рамки европейского культурного процесса. Их этническая характеристика определялась немцами парадигмой «азиатчины». Среди имманентных качеств русской нации традиционно назывались «необузданность», «леность», «нечистоплотность», «беззаботность», «эмоциональность», «бесплановость».

Карикатурный образ русского Ивана в германской имагологии имел столь же гротескные черты, как и облик немецкого Фрица в российской этносемантике. На тиражированных в Германии плакатах периода обе их мировых войн русский человек преподносился в виде демонического духа, вампира, с ярко выраженными монголоидными чертами внешности, восстающего на фоне колыхающего пожара. Русофобские стереотипы столь укоренились в массовом немецком сознании, что даже такие признанные представители гуманистического направления общественной мысли Германии, как А. Цвейг и Э. Ремарк в публикациях, относящихся к осмыслению событий Первой мировой войны, высказывали в отношении русских (главным образом пленных) уничижительные оценки.

Германской теории об «унтерменшах» российская общественная мысль противопоставила конструирование метафизического образа «немецкого зверя». Русская германофобия периода Первой мировой войны не уступала по масштабности и категоричности соответствующим процессам русофобии, охватившим германское общество.

Психология столь радикальных межкультурных различий между нашими пародами изменились после Второй мировой войны и разгрома немецкого фашизма. Воспитание наций в духе сотрудничества, прощения, покаяния, понимания привело к возрождению русско-германской дружбы, к появлению общественного уважения друг к другу.

Столь же запутанными и противоречивыми предстают русско-польские культурные связи. Польские литературные салоны 19 — начала 20 веков являлись главными центрами конструирования русофобских идеомифов на Западе. Русофобские мотивы проходят красной нитью через все творчество национального польского поэта Адама Мицкевича. Польская традиционная русофобия трудно скрываема и в рассуждениях современных изобличителей имманентной авторитарности России.

Впрочем, и к соседям с Запада - немцам поляки относились столь же негативно. Немецкая нация характеризовалась в польской повседневной имагологии крайней тупостью и тяжеловесностью. В свою очередь немцы считали национальной польской чертой отсутствие порядка. Образ Польши в Германии представляли дырявые мосты. Поляки упрекались немцами за чрезмерное легкомыслие и пьянство.3

Основными качествами поляка, согласно русским этностереогипам, является чванство и фальшь. Этнофобские установки восприятия польской нации прослеживаются в русских традиционных фразеологемах и пословицах. Выражения «поляк надутый», «поляк безмозглый», «поляк безначальный» приобрели нарицательный характер. «На всю Польшу комар мозгу принес». О шуме и бестолковости говорили: «Как на польском сейме». «У нас не Польша, есть и больше», «У нас не в Польше, муж жены больше», «Чем дальше в Польшу, тем разбою больше». И, наконец, речевой оборот позднесоветского происхождения: «Плохо, как в Польше».

Крайне радикальных полонофобских воззрений придерживался Ф.М. Достоевский. Он даже посчитал целесообразным оспорить утверждение так же недолюбливавшего поляков Н.И. Костомарова, о том, что среди них все- таки попадаются хорошие люди. Нет, возражал Ф.М. Достоевский, все поляки враги, предатели, поскольку каждый представитель польской нации инстинктивно ненавидит Россию. Цель, преследуемая Польшей, усматривалась им в том, чтобы «стать на месте России в славянском мире».

Еще более уничижительные по сравнению с поляками характеристики Ф.М. Достоевский давал туркам. Национальная черта турок, рассуждал он на страницах «Дневника писателя» - а соответственно и их армии - оборона, в противоположность русским, склонным к атаке. Турция не имеет какого бы то ни было «правильного и здорового национального организма», никаких «национальных жизненных сил», «это азиатская орда, а не правильное государство», «люди с телами слизняков», «скоты называемые турецкой нацией», «изверги», «подлая нация», с которой нельзя поступать по человечески.

Слово «турок» в русском повседневном лексиконе служило синонимом обозначения глупого человека. Впрочем, и в самой Турции понятие «турки» относилось лишь к простолюдинам, тогда как представители высшего слоя турецкого общества именовали себя османами. Согласно другому русскому имагологическому стереотипу турецкая нация не обладает чувством отваги. 11оэтому турки считались плохими воинами, вступающими в бой лишь при заметном численном превосходстве. «Ты турок, не казак», - говорили человеку, не проявившему должной удали или храбрости.

Русские же в традиционном восприятии турок есть нация, погрязшая в пороках, которую отличает неумеренное пьянство. Русские, согласно турецким представлениям, склонны к чревоугодию. Процесс приема пищи является у них основным времяпрепровождением. Развратность русских женщин стала в турецком обществе нарицательным понятием.

Этнофобскими мифологемами переполнено содержание турецких учебников. Главными историческими врагами турецкой нации, понимаемой как симбиоз всех тюркских народов, преподносятся китайцы и славяне. Турки полагают, что именно они приобщили варварские славянские племена ко всем благам цивилизации. Даже любовь к родине явилась турецким духовным даром славянству. Но славянские народы отличались крайней неблагодарностью, ведя под предводительство<

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...