Система персонажей и «фаустовская» сюжетная линия

«Листва сердца» — камерный, или минималистский, роман. Почти все действие разворачивается в комнате, которую вернувшийся из эмиграции Адамс снял в Бамберге, в том самом доме, где он жил в юности, до войны, — или в ближайших окрестностях этого дома и этой комнаты. Первая часть книги (тетради I/II) сводится к разговорам с хозяйкой, пятидесятитрехлетней фрау Элизабет Симон. Неслучайно, наверное, здесь выбрано имя Симон, означающее по-еврейски «Слушающий». Мы узнаем, что в нацистский период в Бамберге погибли ученик Адамса и его возлюбленная, еврейка Элизабет Р… Адамс, как говорит фрау Симон, «не любит людей», потому что помнит, как они вели себя во время войны, и видит, как легко теперь свели всё к погоне за личным благополучием, к «китчу».

Во второй части (тетрадь III) Адамс знакомится с Мефистофелем (который здесь носит выбранный им самим псевдоним Ф. А. Галланд), заключает с ним договор, а в последней части вступает в конфликт. Одновременно он знакомится с молодой художницей Элизабет Риттбергер, напоминающей ему погибшую возлюбленную, и встречается со своим пятнадцатилетним учеником Х. В. (помогающим ему собирать материалы о Карле Мае).

Еще в первой части Адамс говорит о том, что «Мефистофель есть всего лишь само-проекция Фауста — а не только Г<ёте>«(с. 121). Фигура Галланда как бы рождается из размышлений Адамса о значении нерасшифрованного «Г» в имени его отца: Фридрих Г. Адамс. Михаэль Адамс играет с сочетанием этих трех букв — Ф.А.Г.: делает их собственным псевдонимом; объясняет слово FAG как «рабочая лошадка» (от англ. fag, «тяжело работать, надрываться»); заявляет, что по-английски это слово будто бы означает «заскок» (Webfehler; все три объяснения — с. 108). Позже сам Галланд говорит, что взял себе в качестве псевдонима фамилию знаменитого нацистского летчика-истребителя, генерал-лейтенанта авиации Адольфа Фердинанда Галланда (1912—1996), вполне благополучно жившего и после войны (с. 520—521).

Галланд всегда появляется неожиданно, неизвестно откуда, вроде как в сновидении или в момент лихорадки (технически этот фокус удается осуществить благодаря фрагментарности текста), меняет свою внешность и силу в зависимости от состояния Адамса, воплощает один из вариантов деспотической «фигуры отца». Вот как, например, Адамс описывает свою первую встречу с Галландом в самом начале второй части книги (тетрадь III, с. 209, 211):

Мы in effigie¹⁰ [10] In effigie (лат. «символически, в изображении») — термин, обозначающий, что некоторое действие (как правило, наказание) осуществляется не с объектом действия, а с его символическим изображением.: большой тенью, вокруг меня, Он — Я же маленький, с детским тельцем, куклой на полу: без-молвный — сердечно-крошечный — и только моя комната, кром-кромешная, насвистывает — поет — Сумерки — выпадают со свистом из него <...> и он набрасывает на меня сеть болтовни <...> он делается массивным, громоздким, сверх-наполненным — и потом снова скукоживается в шаркающее смиренное существо: его голос с самого низу — пытается меня ухватить: черный, полный жужжащих слов: одна рука обхватывает меня за плечи: и он поднимает себя — меня — себя надо мной, рука протягивается: ударяет — нет, ударяет: свет мне в глаза из всех ламп …

Договор, который Адамс в конце концов подписывает, кажется крайне неопределенным: Адамс будет продолжать писать свою книгу «Прощание с гуманизмом» и займет чисто представительскую должность председателя некоего «Общества по международному сотрудничеству» (певческого общества, как потом выяснится). Взамен Галланд сразу дарит ему большую сумму денег (которую Адамс вскоре отдаст, даже не пересчитав, Элизабет) и обещает в будущем «Власть! Власть!» (с. 229) — власть над многочисленными почитателями его писательского таланта (включая крупнейших политиков и бизнесменов) во всем мире.

Похоже, что Элизабет и юный преданный ученик — такие же порождения фантазии Адамса, как и Галланд. Во всяком случае, после сцены финального разрыва Адамса с Галландом об Элизабет и ученике В., которые какое-то время были свидетелями этого спора, говорится (с. 531):

оба они давно исчезли — все мои — Все

и всё, уже много дней — все мои действительности: стерты — мною не — мною больше не воспринимаются как реальность —: потому что я их всех — или я сам? — уже не существую как реальность?: в отличие от них — и я сам: стал раз.. — развоплотился сам — стал куском Нереаль

Не-Делом — вдруг сделалось всё, что я делаю: отталкивая — меня от себя — или себя от меня?: пытался — газету — работать над той главой: Другая Музыка — но оставался Не-Я — я: оставался где-то вне моих — отписываясь прочь оттуда

Важно также отметить, что Адамс часто называет свою молодую возлюбленную Элизабет сокращенными именами Лиза, Лисси, Лиз (Lys: по-французски это значит «лилия»). А «лилия» упоминается в стихотворении Метерлинка, давшем название роману Волльшлегера, «Листва сердца»:

…И только лилия, как бледное виденье,
Прямая, хрупкая, влекома высотою,
Она над горестной листвою
Недвижное свершает вознесенье
И посреди лучей струимых ей сияний
(Как будто свет луны печальной)
Возносит к синеве хрустальной
Молитву белых воздыханий.

Лизой звали возлюбленную и музу безымянного писателя, последнего человека на земле, от имени которого ведется повествование в повести Арно Шмидта «Черные зеркала» (1951). Волльшлегер, который считал себя учеником Шмидта, вел с ним многолетнюю дружбу, даже писал статьи о его метафорике, наверняка это произведение знал. Само же имя Элизабет в переводе с еврейского означает «Мой Бог поклялся» или «Клятва Бога моего». Интересно отметить, что все женские персонажи в романе «Листва сердца» носят имя Элизабет: и еврейская тетя Адамса, заменившая ему рано умершую мать (сама уже умершая к моменту начала ведения дневника); и его первая возлюбленная Элизабет, или E.R. (с. 109; ER по-немецки означает «он»); и квартирная хозяйка Элизабет Симон; и, наконец, молодая художница Элизабет Риттбергер (Риттбергер значит что-то вроде «Скачущая по горам»), которая умела совмещать в одном городском пейзаже разные исторические времена (как бы просвечивающие друг сквозь друга) и в конце концов изменила Адамсу с его юным учеником (что вызвало со стороны Адамса лишь просьбу не быть с этим мальчиком жестокой). [11] Этот конфликт, или Корейская война, длился с 25 июня 1950 по 27 июля 1953 года и часто рассматривается как опосредованная война между США c их союзниками и силами КНР и СССР.

[17] Hans Wollschläger. Erste Annäherung an den «Silbernen Löwen», S. 109.

Отношение Адамса к Галланду принимает всё более параноидальный характер: Адамс начинает подозревать его в сотрудничестве с нацистами во время Второй мировой войны и в том, что в послевоенном мире он занимается конспирологической деятельностью — способствует гонке вооружений, изготовлению водородных бомб, началу вооруженного конфликта между Северной и Южной Кореей¹¹, резне на острове Формоза (Тайвань)¹². Адамс грозит «партнеру» разоблачением. Галланд не отрицает своего участия во всем этом, но говорит Адамсу, что тот не станет его разоблачать, потому что сам «не без греха»: будучи в военные годы сотрудником би-би-си, он вынужден был, как военный корреспондент, летать в качестве наблюдателя в самолетах, сбрасывавших бомбы на Кёльн и Дрезден, — и немцы никогда ему этого не простят, его писательской карьере придет конец… На этом неразрешимом конфликте кончается первый том романа. Точнее, кончается — на осознании Адамсом своей вины, вины всех участников крупного военного конфликта перед цивилизацией (с. 517 и 526):

как факел догорала — церковь Св. Геро¹³ —: но он в своих инструкциях имел в виду Кёльнский собор — этот вице-подлец Болдуин¹⁴:»- да, вот эту церковь — с двумя остроконечными башнями: ее легко опознать — она и есть главная цель -»: я должен это — против всего этого — даже если это против меня —: прежде чем нападать на него — на Г. —: а в 1943-м: американские варвары… даже на Помпеи сбросили 150 бомб <...>

бодрый голос комментатора би-би-си 16 февраля 1945: «В Дрездене сегодня уже не купишь фарфора -»: через два дня после жесточайшей бомбардировки Культурной истории, какую когда-либо предпринимали военные —: но Харрис¹⁵ ни получил не ордена, ни титула за то, что уничтожил 300 лет красоты…