 |
1. Отсутствие объективного критерия экономических решений на фоне смены способа производства
|
|
|
|
1. Отсутствие объективного критерия экономических решений на фоне смены способа производства
В нашу эпоху происходят поиски новой модели социально-экономического развития, поскольку развитие за счет рыночной стихии не только характеризуется кризисами, но и вызывает тревогу за судьбу будущих поколений — существуют опасения, что им достанется планета с хищнически разграбленными ресурсами.
Независимо от модели экономики, эффективность должна измеряться объективным критерием и обязательно — по всему циклу производства (от изъятия веществ из природы до их возвращения в нее). Если в целом на получение материальных благ уходит меньше времени, чем раньше, имеет место развитие. Если больше — имеем регресс.
Развитие — движение от простого к сложному, от низшего к высшему.
Речь идет о труде людей и его организации. Труд объективно измеряем через затраченное на него время. Значит, единым и обобщающим ресурсом, который следует оптимально использовать, является время. Этот ресурс нужен также и для развития — овладения более эффективными способами получения материальных благ.
Прибыль, углеродный след, цели устойчивого развития Организации объединенных наций являются наборами внешне благих пожеланий, которые не образуют системы целей. Поскольку непонятно, как прогресс в одной цели влияет на другие. И не влияет ли в сторону ухудшения? Как разрабатывать стратегии и проекты, которые действительно улучшат положение человечества, а не приведут к непредсказуемым результатам?
Производство — процесс присвоения предметов природы в рамках определенной формы общества и посредством нее. Возможно производство на заказ или производство товаров для продажи на рынке обезличенному потребителю.
|
|
|
Заказ — задание (поручение) на производство продукта или оказание услуги.
Заказное массовое производство (массовое производство на заказ) — производство для конкретного, известного производителю потребителя. Известность может быть обеспечена в том числе применением математических методов (data science, big data, artificial intelligence), и они же делают такое производство массовым.
На этом фоне в экономике происходит отступление массового товарного производства перед массовыми производствами на заказ — монополии учитывают объективные данные благодаря технологиям big data и data science, конечные потребители участвуют в проектировании потребительных свойств будущего продукта, государственные сектора публикуют свои планы развития и заказов и дают возможности создавать под них производства. И в этот период в традиционных противоречиях экономики проявляются свои, характерные моменты.
2. Основное социально-экономическое противоречие
Что же является основным социально-экономическим противоречием в нашу эпоху? Это противоречие между формальным поощрением рыночной конкуренции и преобладанием монополизма, развития монополий и в рамках их деятельности — реального социально-экономического развития. При этом конкурентное развитие максимизирует частную прибыль, монополистическое — задает норму прибыли и цену производства. Таким образом господствуя над конкурентным развитием. У малого и среднего производителя шанс имеется лишь в новых направлениях, еще не освоенных монополиями. И всегда — временный. Можно какое-то время бежать впереди паровоза, но рано или поздно придется сойти с его пути.
Основное социально-экономическое противоречие при государственно-монополистическом капитализме — между конкурентным развитием (максимизация частной прибыли, создание локальных максимумов) и монополистическим развитием (максимизация нормы прибыли, создание общественных максимумов).
|
|
|
Непосредственно сейчас это противоречие проявляется в провалах управления социально-экономическим развитием рыночными методами — когда отсутствует планомерное воспроизводство высококвалифицированной рабочей силы (она поставляется стихийно формирующимся рынком труда), конечное потребление также стихийно — это с одной стороны (по данным компании Deloitte только на рынке США к 2030 году возникнет 2. 1 миллиона вакансий рабочих специальностей, незаполненных из-за недостаточного уровня квалификации кандидатов. Стоимость проблемы — триллион долларов[3]. И рынок труда неспособен ее решить, так как он не является системой воспроизводства рабочей силы).
С другой стороны — осознается необходимость учитывать объективные природные ограничения естественных производительных сил (стремление к устойчивому развитию). По данным ОЭСР, климатическое финансирование[4] в 2018 году составило $78, 9 млрд[5]. В отчете показано, что из общего финансирования борьбы с изменением климата в 2018 году 70% было направлено на мероприятия по смягчению последствий изменения климата, и лишь 21% — на адаптацию, а оставшаяся часть — на комплексные мероприятия[6]. Хотя научного консенсуса по поводу эффективности от «смягчения» нет, (здесь, в основном, речь идет о борьбе с выбросами СО2 в производстве и потреблении, хотя сама гипотеза об их решающем влиянии на климат планеты не доказана и вызывает массу обоснованных сомнений). А вот «адаптационные меры» — это как раз создание жизненно важной инфрастуктуры в развивающихся странах. Но рынок требует продвижения товаров — поэтому выгоднее доказывать, что продукция углеродонейтральна, чем на самом деле улучшать параметры обмена общества веществами с природой. Снова имеет место фиаско рынка, как и с воспроизводством рабочей силы.
Устойчивое развитие — комплекс мер, нацеленных на удовлетворение текущих потребностей человека при сохранении окружающей среды и ресурсов, то есть без ущерба для возможности будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности.
Разрешается это противоречие многочисленными попытками найти новые, нерыночные методы обоснования инвестиций в инновации (цели устойчивого развития ООН, зеленая экономика, открытые инновации, ESG, трансграничный углеродный налог — мы считаем, все это только начало поиска метода устойчивого развития). Эти тенденции осознаны многими. Так, в наиболее богатых по потреблению странах 71% потребителей откажутся от бренда, работающего только ради денег, который не заботится о клиентах, влиянии на окружающую среду, внутреннем потреблении[7]. В тех же странах 81% потребителей будут доверять бренду, только если он будет поступать в соответствии с интересами общества[8]. Все эти настроения так или иначе связаны с желанием компенсировать недостатки рыночных методов регулирования.
|
|
|
ESG — это набор стандартов деятельности компании, которые социально сознательные инвесторы используют для проверки потенциальных инвестиций на соответствие целям устойчивого развития. Экологические критерии определяют, как компания выступает в роли хранителя природы. Социальные критерии исследуют, как она управляет отношениями с сотрудниками, поставщиками, клиентами и обществом. Корпоративное управление касается руководства компанией, оплаты труда руководителей, аудита, внутреннего контроля и прав акционеров.
Настоящая же работа посвящена возможности разрешения данного противоречия за счет планомерного развития массового производства на заказ с использованием объективного критерия отбора проектов развития (инновационных проектов) — критерия максимизации свободного времени общества (времени для развития, то есть для расширенного воспроизводства общества).
План — система заданий участникам производства, ведущих к достижению цели производства.
Планирование — оптимальное распределение ресурсов для достижения целей. Функция, аргументом которой является время.
Прибыль в любом случае перестает быть единственным критерием принятия решений для корпораций, формулируются так называемые цели устойчивого развития и им подобные, крупнейшие корпорации подписывают обязательства по их достижению[9]. Частные интересы определяли развитие с того момента, как рыночная экономика свободной конкуренции стала значительным и в свое время передовым достижением человечества. «Экономический человек» Адама Смита, преследующий частную выгоду через обмен благами на рынке[10], действительно целую эпоху был передовым. Эпоху товарного производства и рыночного капитализма. Но в наше время людям нужно что-то еще, кроме полезных вещей. Мы пытаемся ставить какие-то общие цели — экологические, технические, общеэкономические. В 2020 году более 515 инвесторов с активами выше 106 триллионов долларов США и более 150 крупнейших компаний-заказчиков, управляющих средствами в размере 4 трлн долларов США, отправили запрос компаниям раскрыть данные о воздействии на окружающую среду, рисках и возможностях (оценка эффективности была проведена через платформу CDP)[11]. Так или иначе мы стремимся к ликвидации бедности, мы не хотим проедать ресурсы будущих поколений. При этом мы научились развиваться за счет постоянного переформирования того, что сделали раньше — отрасли устаревают и заменяются новыми, при этом центры благополучия перемещаются из региона в регион и из страны в страну, и некогда передовые центры теряют свою ведущую роль. Уровень развития производительных сил растет, но принцип максимизации частной выгоды приводит к борьбе группировок и сковывает их.
|
|
|
Прибыль — доход, источником которого является прибавочная стоимость. В широком смысле — превышение доходов от продажи товаров и услуг над затратами на производство и продажу этих товаров.
Прибавочная стоимость — стоимость, создаваемая неоплаченным трудом наёмного рабочего сверх стоимости его рабочей силы и безвозмездно присваиваемая капиталистом.
Прибыли норма — мера прибыли в процентах от инвестиций.
Более того. Сейчас мир вошел в очередную эпоху появления новой индустрии. Это можно называть новым «технологическим укладом», можно «индустрией 4. 0». Можно как-то еще. Новая индустрия будет основана на искусственном интеллекте, новой энергетике[12] и новом воспроизводстве труда. Кто сумеет найти наилучший способ концентрации гигантских ресурсов для этого перехода, будет иметь наилучшие шансы на лидерство. Американский историк Адам Туз считает здесь наилучшими шансы США, так как они являются лидерами во многих из этих технологий и у них есть успешная история достижения мирового лидерства не за счет выдающегося человеческого капитала или качественного превосходства в вооружениях, но благодаря возможности тратить колоссальные ресурсы на развитие технологий[13]. Но найдут ли они способ вовремя сконцентрировать ресурсы, адекватный именно нашему времени?
|
|
|
Как же их нужно концентрировать для развития в нашу эпоху, с ее новыми возможностями и методами? Многие экономисты все еще твердят, что для содействия развитию нужно поощрять конкуренцию и проводить антимонопольную политику. То есть применять стандартное рыночное регулирование, игнорируя передовые достижения монополистического развития. Принцип поощрения конкуренции слепо переносится даже на валютные системы — говорят и о конкуренции валют, хотя они эмитируются по совершенно различным принципам и, по сути, не являются сопоставимыми. Между тем уже более столетия производительные силы развиваются в основном в крупных, монопольных комплексах, концентрирующих ресурсы для разработок и их внедрения и защищающих свою интеллектуальную собственность патентами. Только они способны экономически оправдать нововведения за счет крупного масштаба их внедрения. За счет мозаики миллионов юридических лиц создается видимость конкурентного моря производителей, однако не секретом является тот факт, что около 90 процентов активов в мире принадлежит нескольким сотням групп бенефициаров[14]. Или даже всего четырем группам[15]…
Развитие конкурентное — рост богатства за счет поставок на растущий рынок.
Развитие монопольное — рост богатства за счет концентрации ресурсов в монополиях и повышения эффективности их использования, широкого внедрения передовых технологий.
Причем это касается не только стран ядра мировой экономической системы. В исследовании Организации экономического сотрудничества и развития по практике корпоративного управления в 2021 году статистически выявлены доли открытых компаний в десятках юрисдикций, где крупнейшему акционеру (или трем крупнейшим вместе) принадлежит более 50% уставного капитала компании. На половине рынков, по крайней мере, одна треть всех листинговых компаний имеет одного собственника, владеющего более 50% капитала. В России, Перу, Колумбии и Индонезии более 60% компаний имеют одного акционера, владеющий более чем половиной уставного капитала[16]. По-видимому, эти страны просто недостаточно овладели искусством прятать реальных бенефициаров…
Таким образом, де-факто созданы мировые монополии, но они подчинены не всеобщим интересам, не цели устойчивого развития, а частным интересам нескольких групп людей. Вот эта ситуация и стала преградой в развитии производственных отношений, которые в свою очередь тормозят развитие производительных сил (техники и трудящихся). Попытки решить эту проблему за счет политики социальной и экологической ответственности корпораций оказываются недостаточными, нужно что-то посильнее.
Меньшевизм — власть малых групп или меньшинств. Может маскироваться под большевизм. Является развитием страхов мальтузианства, как большевизм является научным развитием стихийного стремления к справедливости.
Требуется идея, которая реализует потенциал существующих и нарождающихся производительных сил. Эта идея должна подходить более всего для передовых отраслей. Это должна быть новая концепция инновационного развития.
Большевизм — поддержка прогрессивной тенденции в развитии общества. Реализация коренных, то есть основополагающих, обеспечивающих свободное развитие, интересов большинства членов общества.
За счет ее поддержки во всех группах, приводит к реализации творчества масс с опорой на разнообразие человеческих способностей, использование достижений развивающейся системы знаний (науки). Требует понимания самодвижения общественного развития, что и дает возможность опираться не на группы, а на прогрессивные тенденции в обществе. Приводит к увеличению свободы от материальных ограничений за счет знаний.
Прогресс — развитие в сторону удовлетворения коренных интересов большинства, а в конечном итоге — всех членов общества.
Наука — система знаний.
|
|
|
