 |
Сталин в 1917 году
|
|
|
|
Ленин приехал в Петроград в апреле, а в марте руководителем большевиков был Сталин. Это было невероятно трудное время, несмотря на то что партия вышла из подполья. Буржуазия, меньшевики, эсеры, кадеты, либералы и все прочие «полуреволюционеры», как называл их Аллилуев, набросились на большевиков, на единственную партию, которая по-настоящему, всерьез заботилась о благе трудящегося народа. Доходило до того, что большевиков называли «врагами революции».
– Да! – отвечал на это Сталин. – Мы враги буржуазной революции! Что получили трудящиеся в феврале? Ничего! Гнет царизма сменился гнетом буржуазии! Был у нас главным царь, стал вместо него у нас главным князь! [205] Хрен редьки не слаще!
Я так скажу – этот хрен был не просто «не слаще», а во много раз горше редьки. В отношении царизма никто не обольщался, все понимали, что свободы существуют лишь на бумаге, что все права у аристократов и буржуев. А тут вдруг кричат на всех углах о «настоящей» свободе, можно выйти на улицу и кричать, что вздумается, и ничего за это не будет. Разве это не «свобода»? А что городовые на улицах по-прежнему стоят, так ничего страшного. У них же красные банты на шинелях. Революционные городовые! Смешно! Я смотрел и от души смеялся. Подошел к одному, крикнул: «Вся власть трудящимся! » Он сделал вид, будто ничего не слышит.
– Что вы получили в результате этой «революции»? – спрашивал на митингах Сталин. – Война до победного конца! Земля по-прежнему принадлежит помещикам, а заводы капиталистам!
Мне Сталин сразу же дал целую стопку номеров «Правды» и сказал:
– Читай, потом обсудим.
За время сидения в тюрьме я сильно отстал от жизни, поэтому сначала многого не понимал. Но потом разобрался. Сталин меня похвалил:
|
|
|
– Молодец, верно рассуждаешь. Это потому, что у тебя внутри большевистский барометр.
Так оно и есть – барометр. Я могу что-то недопонять, но сразу чувствую, правильно это или нет. Статьи Сталина в «Правде» и других газетах я читал и продолжаю читать с особенным вниманием. Читаю и каждый раз удивляюсь: неужели это пишет Сосо, сын сапожника Бесо Джугашвили? Так умно, так правильно только ученый человек написать может, который два или три университета окончил! Когда я после революции, работая на Кавказе, выступал перед народом, все слушали и удивлялись: «Ай, как правильно говорит Камо! » А что я говорил? Я всегда повторял то, что Сталин сказал в Гельсингфорсе[206] в ноябре 1917 года[207]. В этом выступлении он коротко и ясно изложил суть национальной политики большевиков. Он тогда перед финнами выступал, но эти слова и на Кавказе все понимали. А выступая перед моими соотечественниками-армянами, я повторял то, что Сталин написал о Турецкой Армении[208]. И они тоже все понимали и радовались: «Ай, как правильно! » На Кавказе нам не удалось бы победить, если бы мы не сумели донести нашу правду до каждого трудящегося человека. Меньшевики-националисты тянули народ каждый в свою сторону, играя на старых обидах и отсталости. Свободная Грузия! Свободная Армения! Непросто было объяснить людям, что их «свобода» существует только на словах, в воображении. Но у нас было в руках грозное оружие – статьи и речи Сталина, посвященные национальной политике. Для того чтобы уметь убеждать так, как умеет Сталин, надо не только родиться и вырасти на Кавказе, но и много ума иметь, настоящим гением быть.
Когда я в марте 1917-го в обстановке разобрался, то сразу же предложил Сталину:
– Надо нам создать в Петербурге боевой отряд и перестрелять всю эту сволочь, которая морочит народу голову и поливает нас грязью.
|
|
|
– Не горячись, Камо! – сказал Сталин. – Вся эта сволочь только и ждет повода, чтобы выставить нас бандитами и бросить за решетку. В тюрьмах сейчас много свободного места. Нет, мы должны бороться иначе. Мы должны разоблачать тех, кто пытается обмануть народ. Сила в доверии народа, в том, за кем пойдут массы, кому они поверят.
Боевой отряд мне создать поручили, но для охраны наших вождей. Я руководил отрядом до августа, а затем уехал на Кавказ. Я не был рядом со Сталиным в октябре, но я видел его весной и летом 1917 года. Я скажу то, что сейчас многие товарищи «забывают». В 1917 году у большевиков было два вождя – Ленин и Сталин. Я присутствовал при беседах Владимира Ильича со Сталиным. Они обсуждали партийные дела на равных. Сталин, а не кто-то другой, руководил в Петрограде во время отсутствия Ленина. Сталин поднял рабочих на борьбу с Корниловым[209]. Я прекрасно помню, как многие «истинные марксисты» кричали, что помощь Временному правительству, которое держит в тюрьме наших товарищей[210], есть «предательство». Сталин разгромил их при помощи одной-единственной статьи в «Правде». Гений Сталина в том, что в нужный момент он принимает верное решение и находит такие слова для объяснения собственной позиции, которые понятны всем. Сталин не любит, когда его приказы исполняются бездумно, он объясняет, почему надо сделать именно так. Выступая против Корнилова, петроградские рабочие понимали, что они защищают не гнилое Временное правительство, а свою рабочую революцию. Мы шутили: «Спасибо Корнилову! Благодаря ему Керенский вооружил Красную гвардию». Если бы рабочие остались в стороне и позволили бы Корнилову стать диктатором, то сейчас бы на троне продолжал сидеть Николай II.
Огромный объем работы, который проделал Сталин в 1917 году, сейчас замалчивается. Сталин не любит хвастаться своими заслугами, он о них вообще никогда не вспоминает. Этим пользуются другие товарищи для того, чтобы приписать сталинские заслуги себе. Товарищи Зиновьев и Каменев[211] не вспоминают о том, как они выступали против вооруженного восстания и выдали его план Временному правительству[212]. Но зато, выступая перед трудящимися, они называют себя «ближайшими соратниками Ильича». Нет, товарищи! Я понимаю, что вы ошиблись, затем раскаялись и партия вас простила. Но вы не имеете права на звание «ближайших соратников Ленина». Ближайшие соратники в трудный момент подножку не подставляют.
|
|
|
Я хочу перечислить то, что делал Сталин в 1917 году.
Первое – он первым из большевистских руководителей приехал в Петроград и начал руководить работой наших товарищей.
Второе – он возродил и фактически возглавил «Правду», писал в нее статьи по всем главным вопросам. Благодаря предусмотрительности и организаторскому таланту Сталина, когда «Правду» закрыли, она продолжала выходить под другими названиями[213]. Практически ни на один день не умолкал рупор большевиков.
Третье – Сталин проводил большую разъяснительную работу не только в «Правде», но и на митингах. Я (и многие товарищи) навсегда запомнил его слова: «Революция не может удовлетворить всех и вся. Она всегда одним концом удовлетворяет трудящиеся массы, другим концом бьет тайных и явных врагов этих масс. Поэтому тут надо выбирать: либо вместе с рабочими и крестьянской беднотой за революцию, либо вместе с капиталистами и помещиками против революции»[214]. Другие говорят долго, путано и непонятно, а Сталин всегда говорит ясно. Либо ты с народом, либо ты против народа, третьего пути тут нет. Я не раз слышал, как выступал Сталин, и на Кавказе слышал, и в Петрограде. Скажу одно – народ нельзя обмануть. Болтунов народ слушает невнимательно, шумит, кричит, прогоняет. А тех, кто говорит дело, всегда слушают молча. На выступлениях Сталина всегда тихо, его слушают, боясь пропустить хотя бы слово.
Четвертое – Сталин на деле осуществлял все решения Владимира Ильича. Разъяснял товарищам их смысл, следил, чтобы все было сделано так, как надо.
Пятое – Сталин немедленно давал отпор на все попытки Временного правительства и всех прочих внести раскол в наши ряды. Я недавно по совету Ленина изучал историю Французской революции и думал о том, как опасен любой раскол для революционного дела. Вообще для любого дела опасен. В 1917 году запах свободы кружил людям головы. Очень легко было сбить нестойких с истинного революционного пути. Что говорить о рядовых товарищах, если даже Зиновьев с Каменевым чуть не стали меньшевиками. Сталин же не только никогда не колебался сам, но и другим помогал понять истинное положение вещей. Мы так долго боролись с самодержавием, что многие воспринимали отречение царя как победу, не понимая, что это всего лишь начало пути к победе.
|
|
|
Шестое – о том, что Сталин организовал выступление рабочих против Корнилова, я уже написал. Из большевистского руководства только два человека твердо стояли за союз с Временным правительством против Корнилова – Ленин и Сталин. Остальные или колебались, или возражали.
Седьмое – Сталин руководил всеми боевыми операциями большевиков до Октябрьской революции и до осени 1918 года, то есть в самый тяжелый и ответственный период. Именно Сталин, у которого был большой опыт организации боевых отрядов на Кавказе, руководил созданием Красной гвардии. Товарищи, незнакомые с этим делом, не представляют, какой это огромный труд. Надо не просто раздать рабочим оружие. Надо организовать их в отряды, назначить командиров, обеспечить всем необходимым, обучить. Причем все надо сделать быстро, четко. Кто входил в Бюро ЦК после Октябрьской революции? Ленин, Сталин, Троцкий и Свердлов. Товарищ Свердлов умер, Ленин и Сталин об этом не вспоминают, а вот товарищ Троцкий то и дело вспоминает, как он был членом Бюро, причем вспоминает так, будто это Бюро состояло только из него одного. Некрасиво поступает товарищ Троцкий, не по-большевистски. Кто остановил наступление Колчака и погнал его назад? Кто дал отпор Юденичу и Деникину? Кто был создателем Первой конной армии Буденного? [215] Сталин! Разумеется, он сделал все это не в одиночестве, а вместе с другими товарищами.
Восьмое – Сталин не только уберегал партийные ряды от раскола. Он также не позволял поспешных расправ с товарищами, которые однажды совершили ошибку. Помнят ли Зиновьев с Каменевым, благодаря кому они остались в партии? Это Сталин предложил дать им шанс исправить свою ошибку, и Ленин согласился. Сталин беспощаден к предателям и провокаторам. Но если он понимает, что человек оступился, то поможет ему понять и исправить ошибку.
Девятое – в революции приняли участие все народы, жившие в Российской империи. Самодержавие и буржуазия делали все возможное для того, чтобы столкнуть народы между собой, натравить друг на друга, отвлекая их тем самым от революционной борьбы. Большевикам приходилось противостоять этому. Сталин, как человек, родившийся и долго проработавший на многонациональном Кавказе, руководил объединением всех народов в единый пролетарский кулак.
|
|
|
Десятое, последнее и очень важное, – при всей своей невероятной загруженности работой, когда на сон и отдых оставалось по три-четыре часа в сутки, Сталин проявлял постоянную заботу о товарищах. Этому послать денег на дорогу, того встретить и устроить, тому организовать лечение. Он обо всех помнил и успевал проверять, как исполнялись его распоряжения. Помню, какой выговор получил я за то, что в июне 1917 года не проявил должного внимания к нашему старому товарищу Серго Орджоникидзе[216], который вернулся в Петроград из якутской ссылки. Сталин поручил мне встретить и устроить его. Я в день приезда Серго был очень занят и передал поручение другому товарищу, очень ответственному. Вечером Сталин спросил:
– Видел Серго? Как он?
– Не видел, – говорю. – Очень занят был. Но отправил товарища с поручением.
Сталин ругать меня не стал. Посмотрел укоризненно и сказал:
– Знал бы, что так будет, сам бы встретил Серго, не стал бы тебе поручать этого. Человек из Якутска едет. Наш боевой товарищ. Ему приятно будет, если его кто-то из своих встретит. А то что получается? Серго подумает: «Зазнались мои товарищи, знать меня не хотят». Не по-товарищески ты поступил, Камо. Я же нарочно именно тебе, как кавказцу и другу Серго, поручил его встретить.
Я на следующее утро отправился к Серго, рассказал о том, как было дело, и попросил прощения за то, что сам его не встретил. Другие скажут: «Вай, какие пустяки! » Нет, это не пустяки. Наша большевистская партия сильна тем, что мы относимся друг к другу по-товарищески, по-братски. Брат никогда не предаст брата, брат всегда придет брату на помощь. Благодаря нашему единству мы смогли победить в многолетней борьбе с капиталистами. Сталин знает цену дружбе и очень внимательно относится к своим друзьям. Некоторые дружат с человеком при жизни, а после смерти скоро о нем забывают. Сталин не таков. Он помнит наших погибших товарищей, помогает их семьям, заботится об их детях. Совсем недавно я встречался с Ольгой Вячеславовной, вдовой нашего друга Сурена Спандаряна. Один партийный работник (теперь уже бывший) пытался возражать против назначения ей пенсии за погибшего мужа. Возражения его были такими: «Сурен Спандарян умер до Октябрьской революции, участия в ней не принимал, поэтому настоящим революционером считаться не может». Надо знать Ольгу Вячеславовну. Это настолько скромный человек, что другого такого не найти. Вместо того чтобы плюнуть этому негодяю, который вел себя как царский чиновник, в морду, она ушла расстроенная и рассказала о случившемся только своей близкой подруге Маро Коджоян. Та возмутилась и сообщила о случившемся Сталину. Через три дня Ольге назначили пенсию и товарищ, сменивший негодяя, извинился перед ней. Подобных примеров я знаю множество. Все, кто может считать себя другом Сталина, могут рассчитывать на его поддержку в любой момент, в любом деле. Став одним из руководителей Советской страны, Иосиф Джугашвили не зазнался, не отгородился от старых товарищей, а остался прежним Иосифом. Есть такая армянская пословица: «Цену человека узнаешь только тогда, когда он возвысится». Так оно и есть. Я своими глазами видел несколько примеров того, как хорошие наши товарищи, заняв высокий пост, теряли все хорошее, что в них было. Неспроста же недавно возникла необходимость в очистке наших партийных рядов[217].
Когда я сидел в тюрьме (в том числе и в Харькове), Сталин не забывал о моих сестрах, интересовался, как они живут, не нужно ли им чем-то помочь. Будучи в ссылке, немногие заботились о тех, кто остался на воле. Моя сестра Джаваир однажды сказала мне: «Был бы у тебя брат, он бы так не заботился о тебе, как Иосиф». Кто я? Всего-то один из бойцов революции, а Сталин – вождь революции. Но за все время нашего знакомства я не видел с его стороны ни одного проявления высокомерия или чего-то подобного. У товарища Сталина нет собственного поезда. Если ему надо куда-то ехать, то он садится в обычный поезд[218]. Скромность Сталина проявляется во всем, начиная с нелюбви к хвастовству и заканчивая тем, что в быту он обходится только самым необходимым. Роскошь позволяет себе только одну – книги. Причем, какую из его книг ни возьмешь в руки, все они читанные не раз, с карандашными пометками на полях. А некоторые товарищи только держат на виду «Капитал» с «Анти-Дюрингом»[219], желая показать всем свою мнимую ученость. А на книгах лежит слой пыли толщиной в палец. Видно, что их никогда не читают.
Расскажу еще об одном случае. После гибели Алеши Джапаридзе, Степана Шаумяна и других товарищей из Бакинской коммуны Сталин немедленно позаботился об их семьях. Давайте вспомним, когда это было – осень 1918 года, невероятно трудное время, Советская республика окружена врагами, недавно совершено покушение на Ленина. Но в это трудное время Сталин из Москвы организует помощь семьям погибших комиссаров. Кто бы мог упрекнуть его, если бы он не подумал об этом или же понадеялся на то, что это кавказские товарищи сделают сами? Никто! Разумеется, товарищи и сами бы сделали, тут дело не в этом, а в том, что Сталин нашел время, чтобы этим заняться. Иначе и быть не могло, ведь речь шла о семьях его товарищей.
Если в отношении кого-то из товарищей допускается несправедливость, то он смело может рассчитывать на помощь Сталина. Сталин – враг любой несправедливости. Ну а если несправедливо поступают с кем-то из тех, кого Сталин знает лично, то он горы перевернет, чтобы справедливость была восстановлена. Когда враги, проникшие в партийные ряды, оклеветали честного революционера и железного чекиста Геворка Атарбекова[220], обвинив его в злоупотреблении властью и самоуправстве, именно Сталин помог ему оправдаться. Враги, оклеветавшие Атарбекова, действовали очень слаженно, у них даже в Специальной комиссии ЦК, рассматривавшей это дело, оказался свой человек, который сумел повернуть дело в нужную врагам сторону. Выглядело так, будто начальник астраханского Особого отдела товарищ Атарбеков вместе со своими сотрудниками творил в Астрахани произвол, под видом работы сводил личные счеты и даже присваивал ценности, найденные при обысках у буржуев. Я хорошо знаю Атарбекова и могу поручиться за него. Он – честный революционер и не позволит себе обкрадывать партию и пролетарское государство. Сталин тоже хорошо знает Атарбекова. Он попросил товарищей из комиссии тщательно проверить факты, заново допросить тех, кто давал показания против Атарбекова. При проверке выяснилось, что факты искусно подтасованы, а «обвинители» путались в показаниях и отказывались от них. Товарищ Атарбеков и его сотрудники были оправданы, а ведь их чуть было не расстреляли. Провокаторы действовали столь искусно, что ни у кого из членов комиссии не возникало сомнений в виновности оклеветанных товарищей. Только Сталин своим авторитетом сумел заставить комиссию пересмотреть отношение к этому делу. Он сказал, что ручается за Атарбекова как за самого себя. Против этого провокаторы оказались бессильны. В результате расстреляли не честных чекистов, преданных делу революции, а тех, кто организовал эту подлую провокацию. Сразу после победы революции у многих товарищей сложилось впечатление, будто враг побежден окончательно и навсегда. На самом же деле много врагов затаилось, кое-кто проник в партию и даже в ЧК. Поэтому сейчас особенно важно понимать, кому ты можешь доверять, а кому не можешь, на кого можно положиться, а на кого – нельзя. Я рассказал про случай с Атарбековым, но мне известны и другие случаи, когда от оклеветанных товарищей отворачивались те, кого они считали своими друзьями, боевыми товарищами.
Некоторые товарищи ставят Сталину в вину то, что последние годы перед революцией он провел в ссылке, и на этом основании пытаются обвинить его в бездействии. Почему не бежал? Надо было бежать и приступать к работе. Такие демагогические доводы могут подействовать только на тех, кто не знает истинного положения дел. Те, кто пытается бросить тень на Сталина, знают, как и что было, но хотят ввести в заблуждение несведущих. К сожалению, должен признать, что такое позорное буржуазное явление, как интриганство, отмечается и у некоторых руководящих товарищей. Они выдержали испытание лишениями, но не смогли выдержать испытание властью. Я напишу сейчас то, что все мои товарищи и без меня прекрасно знают, но я пишу это не для них, а для тех, кто не знает, и для будущих поколений коммунистов. Знайте, товарищи, что все время, проведенное Сталиным в ссылках и тюрьмах, было продолжением его работы. Я уже писал об этом, повторю еще раз. Даже тогда, когда его сослали к черту на кулички, за Полярный круг, эта работа не прекращалась. «Почтальоном» у Сталина, вся переписка которого читалась полицией, был Спандарян. К нему приходили письма и посылки для Сталина, которые потом доставляли по назначению наши ссыльные товарищи. Он же отправлял письма, написанные Сталиным. Связь Сталина с партией не прекращалась ни на день. Иначе как бы смог он по приезде в Петроград в марте 1917 года сразу же включиться в работу, да еще и столь значительную? Мне, например, потребовалось некоторое время и помощь товарищей для того, чтобы разобраться в тогдашней обстановке. При том что мое дело было гораздо, несравнимо меньше того, что делал Сталин. Я всего лишь организовал боевой отряд, руководил им и выполнял кое-какие поручения[221].
Однажды мы со Сталиным заговорили о его ссылке в Туруханском крае.
– По сравнению с тем, что пришлось пережить тебе, Камо, моя ссылка была пустяком, – сказал Сталин. – Одно было плохо, с большим трудом доставалась литература. Приходилось долго ждать, пока товарищи присылали то, что я просил.
От Свердлова, который был в ссылке вместе со Сталиным, я знал, что «пустяком» их ссылку назвать нельзя. Мало того, что Туруханский край считается одним из самых суровых в России, им вдобавок местные власти всячески усложняли жизнь. Но Сталин никогда ни слова об этом не сказал. Его волновало только то, что под рукой не было нужных для работы книг.
Я закончу тем же, с чего и начал. Я решил написать о моем товарище Иосифе Джугашвили-Сталине для того, чтобы мой рассказ помог людям узнать этого человека, бесстрашного революционера и талантливого организатора. Если выдающийся человек сам не любит рассказывать о себе, то это должны сделать за него другие, чтобы была историческая справедливость. Я рад тому, что мне пришла в голову такая хорошая мысль, и еще больше рад тому, что смог осуществить задуманное. Писателем я никогда не был и скажу честно, что мне легче мешки таскать, чем строчки писать. О себе я начал писать, да бросил, а вот о Сталине написал все, что хотел. Может, и не очень складно у меня получилось, но я очень старался. О себе я тоже порядком написал, но сделал это лишь для того, чтобы показать, как мой товарищ повлиял на мою жизнь, сколько хорошего он для меня сделал. Я же не просто хотел рассказать о Сталине, я хотел, чтобы те, кто будет читать мой рассказ, посмотрели на Сталина моими глазами. Чтобы они почувствовали радость от того, что им встретился наставник, который открыл им глаза и вывел на правильную дорогу. Чтобы они почувствовали, как важно томящемуся в неволе узнику знать о том, что товарищи помнят о нем и стараются освободить его. Написанное мною это не просто рассказ о Сталине. Это рассказ боевого товарища, друга и земляка.
Я счастлив от того, что у меня есть такой друг, как Сталин, и я хочу, чтобы все узнали его так же хорошо, как знаю я.
|
|
|
