 |
Кто-то вроде Лимонова. Приглашение к балету
|
|
|
|
Кто-то вроде Лимонова
Бархатный коричневый пиджак
Светлая французистая кепка
Два стекла округлых (Он в очках)
Брюки по-матросски сшиты крепко
Кажется в Аравии служил
После пересек границу Чили
И в Бейруте пулю получил
Но от этой пули излечили
Где-то в промежутках был Париж
И Нью-Йорк до этого. И в Риме
Он глядел в середину тибрских жиж
Но переодетым. Даже в гриме
Боже мой! Куда не убегай
Пули получать. Стрелять. Бороться.
Свой внутри нас мучает Китай
И глазами желтыми смеется
«Если в этот раз не попадусь
Брошу все и стану жить как люди
На пустейшей девочке женюсь
Чтоб едва заметны были груди»
* * *
Рабочие пиво пили
И молча потом курили
Рабочего долги часы и минуты
А мимо Волги несут мазуты
Рабочий на мутную воду глядит
В плохом настроении. хмурый вид
Любая работа приносит лишь горе
Как сладки безделия — солнце и море
Вот если ты фермер — ты рад и червям
Ах быть бы вдруг фермером нам!
* * *
Пред лицом мадонны-девы
В пиджачке с укусом Евы
На моем плече
Я стою в немом параличе
Вот считаюсь я писатель
Многодуматель создатель
Как интеллигент (о, этот «класс»! )
Я вложил себя в культуру
Предпочел ее я сдуру
Или это сделал напоказ?
А на деле я поклонник
Воздыхатель и безсонник
У мадонны липких светлых глаз
У мадонны сонных пьяных глаз
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А со мной стояла рота
Люди всякие без счета
В бархатных порою пиджаках
Или те кто спят на чердаках
Все мы ежились ленились
И в лицо мадонны впились
Как бы это раки впились в труп
Не слетало слово даже с губ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
|
|
|
А свечи вдруг венчальные
Стали погребальные
И вокруг мадонны-девы
Проститутки справа-слева
Плачут и поют
Свечи продают
Черные и белые
Проститутки смелые
Страшные в своей беде
И забыли думать о еде
Вся восьмая авеню
Шепчет тихо «Схороню
Схороню младенца моего
Только вот не знаю от кого»
Умер Ирод уж давно
И солдатам все равно
На живых охотиться не в мочь
Если же охотится солдат
Предпочтет не сына он а дочь
Дочери он больше будет рад…
* * *
Кровавая луна над городами
Бактериями станем. станем вшами
А я люблю кровавую луну
В развалинах и впадинах страну
С диктатором — интеллигентом строгим
Хорошим — только сбившимся с дороги
Прекрасным — но имевшим жизнь плохую
Поэтому и льющим кровь людскую
Под пальмами вся та ж тоска и скука
И смерть скушна как каменная бука
Ребенок увидал из лимузина
Большая бука села как корзина
На возвышенной северной скале
Диктатора ребенок на Земле
Имеет нерешенные вопросы
Вокруг него солдаты красноносы
И ветер с моря шевелит бананы
А жители глядятся как цыганы
И верхний свет. И вспененное море
И бука — знак войны что будет вскоре
* * *
В темном саду лежал апельсин
На деревянном столе
(Руки и ноги были во мгле
у женщин и у мужчин)
Сплетаясь с моей прихотливой судьбой
Шар возлежал тугой
Сзади судьба моя как сатин
Оттеняла собой апельсин
Когда-то я молод был. И у вокзала
Вместе со мною она стояла
Держа в руке столь забавный плод
Выпуклым был живот
«Довольно выпуклы вы и манерны
Так я сказал с придыханием серным
И высоки и совсем худы
Пьете много воды…»
«Животик всегда выступает вперед
У тех кто игриво живет
У тех кто играется всякий день
Часто под глазом тень»
Это так мне она отвечала
|
|
|
Та чудесная дама вокзала
Проживавшая в прошлые века
Для судьбы и забав человека
Приглашение к балету
— Пойдем посмотрим на балет
Один лишь раз за много лет
Хоть я и не люблю балета
В одной из секций туалета
Любимый встречу мне назначил
Где джентльмен себя разрачил
Там где всегда вода журчит
В антракт свиданье предстоит
— А я иду из-за буфета
Шампанское и шок. конфета
Пойдем посмотрим на балет
Один лишь раз за много лет
Пойдем пойдем чего упрямиться
Там Чайковский ниткой тянется
Там музыка грохочет громыхает
И некрасивая красавица летает
У ней черты напряжены
Как бы при чтеньи «Мира и войны»
Балета бездна поглощает зрителей
Как звери поглощают укротителей
Пойдем посмотрим на балет
Один лишь раз за много лет
Там и ничтожному и ложному
Во фраке юноше тревожному
Наполненному шепотом и криками
Исколотому внутренними пиками
Откроется какая-то педаль
И ничего и никого не жаль
Резиновая грязная педаль
заполнила у юношества даль
Глядя балет я вспомню есть Уайльд
Оскар и иллюстрации Бердслея
Как после грубо пошло Саломея,
В Америке заплевывать асфальт
Пойдем ей Богу поглядим балет
Пойдем вдвоем чего же нет
* * *
Осень. Холодно. Капают листья
В рощах ходят холодные старики
Я чувствую меня гимназистом средней руки
И у рук ветер дергает кисти
А ближние вершины гор далеки
Теплое дыхание твое. Где оно?
Вы разлюбили меня на пустой белый свет
А глупый слепой белый свет без демона
Страшного и прекрасного волосистого облика нет
Не сияют очи. Не бегут напрасно
Очей лиловые — его ручьи
Жизнь не прошла но стало беспощадно ясно
Что мы ничьи и Вы ничьи
Так чего же Вы голову клоните к чаю
Я делаю вид что я не замечаю
Как грустней от встречи к встрече твои черты
Что уже видела когда-то гордая ты
Мир тебя заставил искалечиться
Ну что передо мной ты говоришь
Куда ни едешь а нигде не лечится
Милан ли то. Нью-Йорк. Париж.
Везде ты чувствуешь что грудь тесна и солнца мало
И говоришь внезапно «Все пропало! »
Не плачешь но сидишь в очках
Стеклом скрывая темным страх
Скрывая глаз во что попало
|
|
|
Поникли серые твои жемчужины
Сейчас в них боль и стыд кусками
Какими были юными и нужными
Но мы копаем ямы сами
* * *
Я изменился. душа изменилась
Что-то прошло. Словно только приснилось
Помню в зимний морозный день
Было учиться стихам не лень
Помню в такие же зимние ночи
Носил на руках я жену свою очень
Вносил на далекий пятый этаж
Какой был здоровый. отважный. Наш
Но время идет и люди живут
И год равносилен пригоршне минут
И день как десяток тягучих лет
И жизнь нам не скажет ни «да» ни «нет»
Перетянут и папочка был портупеей
Были люди талантливей. Парни умнее
Были собаки и были ежи
Деда Чепигу. по краю межи
Помню идущего. дедовы ноги.
Так бы расплакаться к Богу с дороги
Я тоже ребенок у Божьих ног
Я тоже хочу целовать порог
Дело не в том чтобы не умереть
А чтоб не страдать бы. а чтоб не болеть
А так бы возвышенно к Богу вспорхнуть
И не испугаться его ничуть
Ничуть. ничуть. Совершенно нет
Еще ведь и рад он. Что я поэт
|
|
|
