 |
Суд Соломона
|
|
|
|
В западном крае до недавнего времени еще существовали у нас патриархальные еврейские местечки, где раввин был для местного населения не только посредником между людьми и богом, но был и судьею и всеобщим советчиком. Во всех спорах и ссорах благочестивый еврей прибегал к его суду.
Поссорились две еврейки, жившие в одном доме: сушили на чердаке белье, у одной пропало несколько штук, она обвиняла в пропаже соседку, та в ответ стала обвинять ее. Крик, гвалт, никто ничего не мог разобрать. Женщины отправились к раввину.
Старик раввин внимательно выслушал обеих и сказал:
– Пойдите и принесите сюда каждая свое белье.
Женщины принесли. Раввин объявил:
– Пусть это полежит у меня до утра, а утром придите, и мы попробуем разобраться, в чем тут дело.
Утром пришли женщины, пришло и много других евреев – всем интересно было поглядеть, как рассудит раввин это мудреное дело. Раввин сказал:
– Роза Соломоновна! Ревекка Моисеевна! Я знаю вас обеих как почтенных женщин и благочестивых евреек. Не может быть, чтобы которая‑ нибудь из вас пошла на воровство. Но, может быть, одна из вас по рассеянности сняла с веревки пару штук белья соседки. Переберите каждая еще раз, здесь, у нас на глазах, свою кучу и посмотрите, не попало ли в нее случайно чужое белье.
Роза Соломоновна гордо и уверенно стала разбирать свою кучу. Вынула простыню – вдруг побледнела, лотом покраснела и низко опустила голову.
– Это… это не моя, – сказала она со стыдом.
– Вот ка‑ ак! Не ваша? – торжествующе воскликнула Ревекка Моисеевна. – А какой вы делали скандал, как позорили честных людей!
Судья приказал:
– Смотрите дальше.
Красная от волнения и стыда. Роза Соломоновна еще отложила в сторону полотенце, мужскую сорочку и произнесла упавшим голосом:
|
|
|
– Это тоже не мое.
– Тоже не ваше? Господин раввин, вы сами теперь видите…
Раввин бесстрастно прервал вторую женщину:
– Переберите теперь вы свою кучу и посмотрите, нет ли и у вас чужого белья.
– Извольте. Только я заранее ручаюсь: чужого белья у меня не найдете. Я не из таких, мне чужого не нужно, оно бы мне жгло руки… Ну и конечно же! Вот. Ничего нет чужого. Все мое.
– Все только ваше?
– Только мое.
Судья обратился к первой женщине, горестно ждавшей позорного осуждения, и приказал:
– Переберите кучу вашей соседки и выберите из нее ваше белье.
Все были в изумлении. Первая женщина отобрала из кучи несколько штук и радостно сказала:
– Вот это мое. И это мое.
– Возьмите. Это вправду – ваше.
Вторая женщина в негодовании завопила:
– Как – ее?! Позвольте…
Но судья строго сказал:
– В каждую кучу я ночью подложил по нескольку штук моего собственного белья. Роза Соломоновна даже не побоялась осуждения и честно созналась, что белье не ее. А вы, Ревекка Моисеевна, – если вы и мое белье объявили своим, то, значит, еще легче могли объявить своим и белье Розы Соломоновны.
В Дагестане существует около тридцати пяти совершенно различных языков. Есть аулы, говорящие на своем отдельном языке, которого даже соседние аулы не понимают. Языки эти еще очень мало изучены. Один профессор‑ лингвист изучал их, пользуясь в разговорах русским, арабским и аварским языками. Желая выяснить, как в одном из этих языков образуется прошедшее время, он попросил собеседника написать такую фразу:
Я дал тебе вчера сто рублей.
– Написал?
– Написал.
Но профессор никак не мог разобраться в написанной фразе. Обратился за разъяснением к другому. Оказалось, первый написал:
Никаких ста рублей ты мне не давал.
|
|
|
– Сколько яблоко стоит?
– Рубль.
– Штука?!
– Ну да!
– И находятся такие дураки, что покупают?
– Нет, дураки спросят и дальше идут.
В Крыму. Едем на извозчике в Новый Свет под Судаком. Спрашиваем извозчика о тропинке к гроту, – есть ли там опасные места.
Татарин‑ извозчик: «Не‑ е! Одна место страшно, так нестрашно! »
Председатель ревкома в маленьком городке южной России в годы гражданской войны.
– Заведовал у нас санитарною частью парнишка один, тоже, как я, из рабочих. Приходит ко мне: «Знаешь, говорит, что я надумал? Сады чтоб все в городе разводили, для хорошего воздуху». – «Нет, говорю, это не экономно». А я уже тогда слыхал, что наука такая есть, политическая экономия, – как раз на такие дела. Говорю ему: «Война, везде деревья рубят, а ты сажать. Затопчут. Ты лучше мостовые чини». – «Ладно! » Стал я думать: нужно политическую экономию читать. Достал Богданова «Краткий курс экономической науки». Ничего не понимаю. Созвал ребят: давайте вместе читать, авось поймем; узнаем, что экономно и что не экономно, например, насчет садов и мостовых. Там сразу узнаем, что тут самое первое. Вместе стали читать, – все равно ничего не понимаем. Посмотрели – написано: 1906 год. Ну, потому не понимаем, что устарела. Решили: давайте сами напишем книгу, что экономно и что не экономно. Только так и не собрались: много было дела.
Я спросил пожилую работницу:
– Вы в бога верите?
– Как вам сказать? Отчего бы ему, думается, и не быть. А только уж очень он какой‑ то… бессильный. Как его большевики обижают! Из церквей повыгнали, а он – ничего! Разве только сезонника стенкой придавит, когда церковь разбирают. Я на той неделе видела – к больнице парня подвезли, из‑ под стенки вынули. До чего ужасно смотреть! А разве он тому виновен? Не пошел бы, его бы с учета сняли.
|
|
|
