 |
Воинствующий безбожник. Ванька
|
|
|
|
Воинствующий безбожник
Бабушка. Что же, бога, скажешь, нету?
– Нету!
– О господи! И души нету?
– И души нету.
– Ну, ты подумай: дух‑ то есть? Дышишь ты?
– Не дышу!!
Примусы отшумели и теперь рядком стояли на черной плите. Жильцы разошлись по комнатам, в кухне никого не было. Только Сима сидела, напевая, за кухонным столом и рисовала. Мать ее Арина, работница «Москвошвея», выгнала ее из комнаты за то, что она кидалась за обедом хлебом и обозвала мать дурой. Сима болтала ногами, сосала огрызок карандаша и рисовала на оберточной бумаге трамвайный вагон.
В мягких туфлях неслышно прошла в ванную Мурка, студентка Первого МГУ. Не зажигая света, умылась. Поглядела, как Сима сидит к ней спиною за столом, и потихоньку брызнула в нее водою.
Сима с удивлением потрогала голову, взглянула на потолок. Мурка притаилась в темной ванной. Сима побежала к матери. Арина гладила на столе Симину блузку.
– Мама, вода откуда‑ то на меня капает! Капает сверху, а на потолке сухо!
Арина озлобленно крикнула:
– Это бог тебя обкапал, так тебе и нужно! Он тебя и по‑ настоящему водой обольет! А и тогда не станешь слушаться, – огнем тебя начнет жечь! Ты понимаешь, это самый большой грех на свете – матери не слушаться! Нет больше греха. Если какая девочка не слушается матери, у нее руки и ноги отнимутся.
Сима с жадным любопытством спросила:
– А почему его не видать?
– Разве бога можно видеть? Он невидимый, ну… как ветерок. Старичок такой. С седенькой бородкой.
– Невидимый? С седенькой бородкой?
Сима воротилась в кухню и в раздумье остановилась перед столом. Мурка смотрела из ванной. Не одолела искушения: душа смех, выплеснула на Симу четверть стакана воды.
|
|
|
Сима, как зверенок, с воплем помчалась по коридору, вбежала к матери.
– Мама! Он на меня плеснул! Смотри, вся голова мокрая!
Арина не взглянула, она все еще была в своей злобе.
– Ага! Вот видишь! Я тебе говорила. Он тебя еще огнем будет жечь! Сейчас же проси прощения! Это он тебя за то, что матери не слушаешься!
– Мамочка, прости! Никогда больше не буду! Ой, как страшно‑ ужасно!
Помирились. Сели пить чай. Сима взволнованно расспрашивала, кто такой этот бог.
– Он и теперь здесь?
И опасливо оглядывалась.
– Нет, ты стала послушная, он теперь к другим непослушным детям полетел. А не будешь слушаться, опять воротится.
Утром на следующий день Сима встретилась в коридоре с Муркой и с глубочайшим волнением рассказала ей о вчерашнем событии.
– Ой, как страшно‑ ужасно! Я за столом сижу, вдруг как хлистинуло (хлестнуло)!
– Кто же это был?
– Как его? (Стала вспоминать. ) Дедушка Мороз? Нет. Знаешь кто? Сама не знаю. (Вспомнила. ) Вот кто: бог.
– Видала ты его?
– Нет, его нельзя видеть. Он, как ветерок, дует. Он ветерок сам. Невидимый. С седенькой бородкой.
– Что ж, он и сейчас здесь?
– Нет, он сейчас к другим непослушным детям поплыл.
Мурка не могла сдержать смеха. Сима с удивлением взглянула на нее. И потом на все расспросы о происшествии отвечала неохотно:
– Мне скучно.
И ясно было из ее тона, что «скучно» для нее значит: «страшно, жутко». В глазах были тревога и вопрос.
И стала она тихая, послушная. Мурка раз увидела в кухне ее задумчивую мордочку с большими глазами, стало ей стыдно за свою шутку. Она сказала Симе, что это она брызгала в нее из темной ванной.
Сима ахнула, засмеялась:
– Взаправду?!
Мурка показала Симе, где она стояла в ванной, как брызнула в нее. Сима хохотала.
Но все‑ таки тревога и вопрос остались в ее глазах. И через три дня она вдруг сказала Мурке:
– Есть такие, что в бога не верют. А я же сама видела, как он из воздуха брызжется.
|
|
|
Иду в Крыму по саду нашего дома отдыха. С горы навстречу, выпучив глаза, мчится со всех ног мальчугашка лет пяти.
– Дяденька, беги!
– Чего мне бежать?
– Беги скорей! Сторожа пришли!
– Чего мне бежать от сторожей?
Он остановился на бегу, с недоумением оглядел меня:
– За уши оттреплют!
И помчался дальше.
Вот подите: такая ужасная опасность, каждая минута на счету, а он все‑ таки остановился, чтобы предупредить меня. Спасибо, товарищ!
Ванька
Большой мой приятель. Ему лет семь, не так давно из деревни. Крепкий, приземистый мужичок с большой головой, на щеке шрам: года два назад, в деревне, подошел сзади к жеребенку и хлестнул по ноге прутиком, а жеребенок его лягнул в лицо.
Идем по улице.
– Это солнце и в деревне светит?
– Да.
– Как же она одна хватает?
Смешно? А когда древний человек впервые задал себе такой вопрос, – родилась астрономия.
– Игде солнышко живет? Она под землей схоранивается? Она что же, живая?
Очень любит маленьких ребят.
– Когда буду большой, у меня тоже дети будут. (Вздохнул. ) Только вот не знаю, – как их сродить?
Спрашивает мать:
– А когда ты меня сродила, яйцо, чай, вот какое было, – с собаку?
Спрашивает меня:
– Ты что больше любишь – мармалад или меня?
– Тебя.
Изумился.
– Шутишь!.. Почему?
– Мармелад съешь, и его не будет. А ты вырастешь, – может быть, хорошим человеком станешь: ребенка от собак отобьешь, человека вытащишь из воды.
Высоко поднял брови, обдумывает. Спрашиваю:
– Ну, а ты кого больше любишь – меня или мармелад?
– Тебя. Мармалад съешь, ничего не останется, а ты… э… э… ты – вона какой!
Изводит вопросами:
– Ты что больше любишь – яблоко или гулять?
Я ему в ответ:
– Ты что больше любишь – яблоко или клопа?
– Яблоко. А ты?
Сердито:
– Клопа.
– Клопа? (Подумал. ) Ну и ешь его!
– Как тебе, Ванька, не стыдно? Какие ты дурацкие вопросы задаешь!
Это было за обедом. И он вдруг:
– Да‑ а!.. Я умных разговоров не знаю, а поговорить‑ то с вами хочется!
– Завтра мамушка из деревни приедет.
– Ты рад?
– Да. Она мне яблок привезет.
– А если яблок не привезет, будешь рад?
|
|
|
– Ну… Тогда чего другого привезет.
– А если совсем ничего не привезет? Самой ей будешь рад?
Неуверенно:
– Б‑ буду… (Подумав. ) Нет, все‑ таки чего‑ нибудь привезет.
Мать водила его на могилу умершего отца. Ванька заявил, что больше не будет ходить.
– Почему?
– Чего ходить? Он мне коньков не покупает, конфет не приносит.
Мать и тетки:
– До чего умный мальчонка!
– Я бы шофером хотел быть. Да не на что будет жить: платить не станут.
– Почему не станут платить?
Ванька удивился:
– За что же платить?
– Ты, Ванька, хочешь помереть?
– Не! Я бы все жил ба!
|
|
|
