Системы образования в мире и в России

Британские колледжи высшего образования — это бывшие специальные колледжи, получившие после 1992 г. право присвоения степени бакалавра. Система колледжей дальнейшего образования насчитывает около 500 учебных заведений, предлагающих образование примерно соответствующее среднему специальному. Доля студентов колледжей, занимающихся по программам высшего образования, составляет в них немногим более 30% общего контингента. Остальными же студентами по окончании обучения сдаются квалификационные экзамены, основанные на стандартах профессиональной деятельности. С дипломом английского профессионального колледжа можно без экзаменов быть зачисленным на второй курс вуза.

Так студенты, окончившие два курса шотландского колледжа, могут поступить сразу на третий курс университета. В конце 90-х в Великобритании насчитывалось около 200 тыс. студентов, получающих высшее образование в колледжах дальнейшего образования.

Главные университеты — Кембридж и Оксфорд[174] по своей организационной структуре относятся к федеративным или коллегиальным университетам, т.е. университетам, основу которых составляют колледжи, наделённые высокой степенью автономии. Такая организационная структура способствовала динамичной адаптации первых университетов к меняющимся условиям — открытие новых колледжей и факультетов (а затем и исследовательских центров) проходило “безболезненно” для институционального фундамента университета, имеющего государственный статус.

В общем британская система образования практически не оставляет никаких шансов на конкуренцию между научной и политической “элитами” (как это может возникать в германской системе) по той причине, что на выходе из неё чисто научной “элиты” не предусмотрено: вся наука вписана в политические интересы “правящих” кланов [175] ещё на стадии обучения студентов в колледжах.

Французская система обучения основана на системе «школа-колледж-лицей-университет». Её можно условно назвать лицейской. Разница между французской и британской системами в том, что отбор для получения высшего образования производится не по схеме «колледжей» — он более свободный. Высшее образование доступно только при наличии степени бакалавра. Последний класс лицея заканчивается сдачей экзамена на степень бакалавра. Университеты являются единственными учреждениями, которые принимают всех кандидатов без предварительного отбора (хотя негласно и нелегально существует отбор по оценкам на степень бакалавра) и именно поэтому в университетах часто оказываются студенты, просто не поступившие в другие школы. Также высшее техническое образование можно получить в лицеях, либо в институтах при университетах.

В общем во Франции высшая школа формировалась как госучреждение, ориентированное на производство госчиновников (функционально-полезных государству служащих). Здесь преобладало специально-научное, техническое, практическое образование. Также как и в Англии, конкуренция между научной и политической “элитами” не предусмотрена системой образования. Интересы “правящих” кланов Франции учитываются ещё на стадии лицейского обучения — самое позднее.

Россия в XVIII веке скопировала немецкую систему университетов. С одной поправкой — с куда меньшей их самостоятельностью. Впрочем, в общем контексте российских реалий университеты все равно оставались одними из самых свободных государственных учреждений. Уже в XIX веке обнаружился очевидный раскол между “элитой”, формируемой университетской системой, и управляющей политической номенклатурой. Государственная система управления оказалась оторванной от научной “элиты”, её взглядов.

Относительно свободное (от текущего политического курса) научное мышление, вырабатываемое в недрах высших учебных заведений, не укладывалось в политическую доктрину правящих кругов России. Самое позднее к середине XIX века российский университет стал не только источником научных знаний для его выпускников, но и рассадником прогрессивных политических взглядов, не совпадавших (а в большинстве случаев — противоречащих) с политическим курсом государственных властей. Зачастую именно через университетские кадры, науку Запад проводил свою политику в отношении России. Всё это оказало немалое влияние на ход революций начала XX века.

С началом советского периода власти решили больше не давать свободы университетской системе формирования кадров. Учитывая свой прошлый опыт, понимая, что даже научное свободомыслие обязательно приводит к критическому отношению на действия властей — университетскую систему образования в СССР вписали в систему подготовки политической “элиты”.

В советское время университеты потеряли даже относительную самостоятельность и, в довершение ко всему, перестали являться единственными научными центрами —параллельно была выстроена система научных институтов.

Дальнейшая политизация университетского образования предусматривала отбор кадров — как научной, так и политической “элит” — таким образом, что этим кадрам не оставалось ничего иного, как проводить линию правящей партии во всех сферах народного хозяйства. Кадры воспитывались и обучались в духе покорности властной вертикали[176]. В противном случае в отношении инакомыслящих начинала работать карательная система, защищающая власть.

В то же время необходимость постоянной жёсткой конкуренции в области научно-технического прогресса со странами Запада и США обязывала власти поддерживать один из самых высоких уровней подготовки научно-технических кадров в СССР. Это справедливо как для довоенного периода (готовились к войне), так и для послевоенного периода первого десятилетия “холодной войны”.

Государство заботилось о сохранении первоприоритетности развития научно-технической сферы в СССР, где ведущим в сфере высшего образования оставался университет. Участие в жёсткой конкурентной гонке научно-технических и военных вооружений с Западом обязывало власти СССР делать ставку на всеобщее среднее образование[177] и обязательное наиболее широкое высшее базовое образование (первые три курса вуза)[178]. Такая система подготовки специалистов самого широкого базового профиля, охватывающая потенциально в перспективе всё население страны, обеспечивала наилучшее в мире воспроизводство грамотных специалистов широкого профиля, то есть — научную и техническую элиты. Последние как правило имели возможность к карьерному росту лишь при условии лояльности к курсу партии и правительства. В противном случае кадров, которые были склонны к оппозиционным настроениям, выявляли и удалили из “элитной” сферы.

Система подготовки политических “элит” в СССР была выстроена по другому принципу. Отбор “элит” мог производиться в том числе и из технических и научных учреждений. Но одновременно с этим была предусмотрена специальная политическая подготовка кадров в высших партийных школах, в гуманитарных вузах и на гуманитарных факультетах университетов. Такие кадры как правило (за некоторым исключением) не получали общего базового научно-технического высшего образования, что резко сужало их творческий потенциал до уровня обслуги высших политических “элит”.

К моменту начала “перестройки” под давлением западного влияния (в первую очередь США) система подготовки политических “элит” стала быстрыми темпами деградировать. Одновременно с этим, благодаря объявленным “демократии” и гласности, высшая вузовская система подготовки кадров в СССР получила относительную свободу от государственного политического диктата.

Научно-техническая “элита” и до этого момента не сильно поддерживала угасающий потенциал власти КПСС. Поле получения свободы слова и потери политической ориентации весь “революционный” потенциал, накопленный в недрах советской системы воспроизводства “элит” выплеснулся из сферы научно-технического сектора в сферу политики (как это уже было в конце XIX - начале XX вв.). Итак университетская система подготовки кадров в СССР к “перестройке” опять обрела относительную самостоятельность от политики союзных властей (в чём ей помог заинтересованный Запад)[179].

Политическая “элита”, будучи изначально не дееспособной к убедительной научной аргументации своих идей — повелась на поводу у поднявшей голову университетской технической “элиты”, недовольной курсом КПСС в целом (вообще-то было чем быть недовольным: власть постепенно сдавалась агентам западного влияния). Академическая и университетская “элиты” (какие бы они не были: технические либо гуманитарные) в своём “свободном” творчестве способны лишь на “научно-аргументированное” противостояние[180] политике любых властей[181]. В результате СССР рухнул: на этом научный потенциал российской университетской “элиты” был утерян на два следующих десятилетия. Максимум на что способны сегодня научно-университетская мысль это — стоны о необходимости воссоздания советской системы образования.

Последующие десять лет после краха СССР российская система среднего и высшего образования стала активно деградировать[182] под воздействием разлагающей либерализации всего и вся, монетаризации системы образования, деградации кадрового потенциала. Некий научно-технический потенциал, оставшийся от бывшего СССР, а также и научно аргументированное вольномыслие, всегда присущее университетской “элите” сумели сохранить лишь некоторые крупные государственные вузы России — в первую очередь те, которые во времена СССР были университетами.

Ещё десять лет назад высшим политическим “элитам” России было не до университетской науки: они пытались удержать политическую власть. Однако в последнее десятилетие (2000-е годы) вопрос о российском образовании опять попал в поле интересов российских властей. С чего бы это?