Глава 1. Некоторые особенности экономического развития Швеции (до середины XIV в.) 3 страница

Зато птицеводство, судя по областным законам, играло в Швеции в XIII – первой половине XIV в. меньшую роль, чем скотоводство. Из домашних птиц в них упоминаются лишь гуси (gas) и куры (hö ns). Гуси упоминаются в областных законах, кроме Смоландслага и Хельсингелага. Согласно законам Уппланда, Вестманланда и Даларна, гуси входили в состав церковной десятины (220). Куры упоминаются в законах Эстеръётланда, Сёдерманланда, Уппланда, Вестманланда и Даларна (221). Согласно законам Уппланда и Вестманланда, каждый бонд обязан был ежегодно давать королю одну курицу (222). Однако Уппландслаг предусматривал казус, когда у бондов не было кур. В таком случае двое бондов сообща обязаны были дать вместо трех кур ягненка или козленка, или поросенка и гуся в придачу. В Далалаге и в Вестманналаге сказано: " Петух и две курицы – это нашест бонда" (223). Очевидно в изучаемый период куры были в Швеции редкостью.

Из областных законов видно, что наряду с земледелием и скотоводством большую роль в хозяйстве в Швеции в XIII – первой половине XIV в. продолжали играть охота и рыболовство.

В законе Готланда упоминается только охота на белок и зайцев. В законе Вестеръётланда говорится об охоте на медведей, волков, лисиц, лосей, выдр, зайцев и белок, а в законе Эстеръётланда – об охоте на медведей, лосей, волков, лисиц, зайцев, бобров и косуль. В законе Сёдерманланда упоминается охота на, белок, волков и медведей. В Сёдерманланде церковная десятина давалась " со всех диких зверей и птиц". В законах Уппланда и Вестманланда говорится об охоте на медведей, волков, лисиц и белок. В Уппланде церковная десятина взималась " со всех серых мехов" (graskin), т. е. беличьих шкурок. В законе Даларна упоминается только охота на белок. В Даларна государственные налоги платились мехами (224). В Хельсингелаге говорится об охоте на лосей, медведей, волков, росомах, бобров, птиц и тюленей (225). В Северной Швеции церковная десятина взималась с " птиц и диких зверей". Приходский священник получал " лопатку каждого лося и медведя", а епископ – каждого пятнадцатого тюленя и каждую пятнадцатую беличью шкурку (226). В Медельпаде, Онгерманланде и севернее государственные налоги платились мехами (227). Охоту на хищников, приносивших, по-видимому, большой вред, областные законы поощряли. Законы Вестеръётланда, Эстеръётланда, Сёдерманланда, Уппланда и Вестманланда обязывали всех жителей под угрозой штрафов сооружать волчьи ямы и участвовать в облавах на волков. В Эстъёталаге сказано, что на медведя должны охотиться все. Согласно Уппландслагу, медведя, волка и лисицу мог убить безнаказанно каждый, где угодно и когда угодно. По Хельсингелагу, медведь, волк и росомаха " нигде не должны иметь мира" (228). Согласно Сёдерманналагу, если кто-нибудь убивал медведя не во время облавы, каждый бонд из данного фьердинга (четверти сотенного округа) должен был заплатить ему в награду один пеннинг (229). Зато областные законы пытались регулировать охоту на некоторых зверей и прежде всего на белок. Согласно Гуталагу, на Готланде охота на белок и зайцев разрешалась только с 28 октября по 25 марта. В Сёдерманланде охота на белок разрешалась с 15 сентября по 2 февраля, в Уппланде – с 1 ноября, в Вестманланде – с 14 октября по 25 марта, в Даларна – примерно с 14 октября до 14 апреля (230). Эстъёталаг запрещает бондам охотиться на косулю, " ибо это – зверь конунга" (231). Некоторые областные законы содержат сведения о способах охоты. Так, в Гуталаге упоминается охота силками на зайцев. В Уппландслаге и Вестманналаге говорится о медвежьих, волчьих и лисьих капканах. В Хельсингелаге упоминаются птичьи силки и бобровые капканы, в Сёдерманналаге – охотничья собака и собака, натасканная специально для охоты на белок (232).

Все областные законы, кроме Гуталага, содержат предписания, регулирующие пользование местами рыбной ловли. Из них видно, что рыбу ловили сетями, неводами, вершами, вентерями, удочкой, били острогой ночью при факелах. Согласно Эстъёталагу, бонды обязаны были давать епископу рыбу. В Сёдерманланде, Уппланде, Вестманланде и Даларна церковная десятина рыбой взималась " со всех путин", а в Уппланде – также и со всех " сетей, забрасываемых зимой". В Северной Швеции приходский священник получал десятину " со всех небольших рыб (smafisker)", а епископ – " каждого пятнадцатого лосося и каждый пятнадцатый пунд салаки" (233).

Особенно большую роль охота и рыболовство играли в хозяйстве Северной Швеции. В одном послании 1344 г. архиепископа Уппсальского к архиепископу Нидаросскому сказано о Северной Швеции, что " люди этой страны являются по большей части охотниками как в лесах, так и в водах" (234).

В законах Вестеръётланда, Эстеръётланда и Сёдерманланда имеются сведения о занятии бондов бортничеством. В Эстъёталаге есть данные о настоящем пчеловодстве; там упоминаются " свои пчелы" (sira bin), " пчельник" (bigarþ er) и " улей" (skruver). Согласно Вестъёталагу, бонды обязаны были давать мед для епископа и его свиты. В Смоланде, Эстеръётланде и Сёдерманланде в церковные платежи бондов входил воск (235).

Из предписаний областных законов, содержащих данные о составе церковной десятины и налогов (236), видно, что в XIII – первой половине XIV в. в Швеции существовало несколько сельскохозяйственных районов. В хозяйстве Южной Швеции (Смоланда, Вестеръётланда, Эстеръётланда и Готланда) основное значение имели, по-видимому, земледелие и скотоводство. В Средней Швеции (в Сёдерманланде, Уппланде, Вестманланде и Даларна) наряду с земледелием и скотоводством большую роль играли охота и рыболовство. Еще большее значение охота и рыболовство имели в Северной Швеции. Разумеется, внутри этих больших районов существовали также районы с преобладанием или земледелия, или скотоводства, или охоты, или рыболовства. Земледелие играло основную роль на равнинах. В лесных районах в основном были развиты скотоводство и охота, а в прибрежных – рыболовство. Областные законы и Ландслаг Магнуса Эрикссона содержат данные о крестьянской домашней промышленности.

В Вестъёталаге упоминается " выдувальщик железа" (iarnblaesaere), который " продает плохое железо... и не имеет особого клейма" (237). Очевидно, речь идет о добыче железа сыродутным способом из озерной и болотной руды. Известно, что добыча железа из болотной и озерной руды играла большую роль в Швеции в течение всего средневековья и даже в новое время. Имеются документы, свидетельствующие о том, что в конце XIII в. озерное и болотное железо экспортировалось из Южной Швеции за границу (238). Не исключено, что в Даларна и Нерке крестьяне уже в конце XIII – первой половине XIV в. добывали также горную руду и медь. Однако в источниках об этом нет данных.

В Вестъёталаге и Ландслаге Магнуса Эрикссона говорится о выжигании бондами в лесах древесного угля (239), который, по-видимому, использовался в кузнечном ремесле и в металлургии.

Очевидно, повсеместно в сельских местностях было распространено домашнее ткачество – изготовление домотканого сукна, вадмаля (vaþ mal), и холста (laeript). Известно, что в средневековой Швеции подавляющая часть тканей выделывалась в деревне и что " шведский город (по крайней мере, до XVI в. ) не знал ткачества как отрасли городского ремесла" (240). Судя по областным законам, ткачество играло особенно большую роль в хозяйстве в Эстеръётланде, Даларна и Северной Швеции. Согласно Эстъёталагу, арендная плата за землю платилась зерном или вадмалем. Согласно Далалагу, при венчании каждый бонд должен был давать священнику три локтя " хорошего холста". В Хельсингелаге сказано, что за заупокойные мессы и венчание священнику платили холстом. Холстом в Северной Швеции взималась часть церковной десятины и других церковных платежей. В Сундеде, Медельпаде и Онгерманланде часть налогов платилась также холстом. Вадмаль и холст были одними из основных средств платежа при торговых сделках (241).

Судя по областным законам и Ландслагу Магнуса Эрикссона, в Швеции в XIII – первой половине XIV в. был широко распространен мельничный промысел. В законах Вестеръётланда и Эстеръётланда упоминаются примитивные ручные мельницы (242). Согласно Вестъёталагу, такая ручная мельница приводилась в движение рабыней. Обилие в Швеции быстрых порожистых речек и ручьев создавало предпосылки для сооружения многочисленных водяных мельниц. Первая водяная мельница в Швеции (близ Эребру в Нерке) упоминается в одном дипломе конца XII или начала XIII в. (243) (Во Франции водяные мельницы известны с конца VIII в., а в Дании – с XII в. ) Водяные мельницы упоминаются в законах Вестеръётланда, Эстеръётланда, Сёдерманланда, Уппланда, Вестманланда и Северной Швеции (244). Ветряные мельницы, известные в Западной Европе с последних десятилетий XII в., появились в Швеции, по-видимому, в конце XIII в. Они упоминаются в законах Сёдерманланда, Уппланда и Вестманланда (245). Из Эстъёталага явствует, что иногда водяной мельницей владели сообща несколько человек (246). В законах Вестеръётланда и Эстеръётланда и в Ландслаге Магнуса Эрикссона упоминаются мельники (247).

Очевидно, повсеместно было распространено домашнее пивоварение.

Несомненно – хотя об этом и нет прямых данных в источниках, – что в изучаемый период, как и позднее, шведские крестьяне плотничали, столярничали, ковали, портняжили и сапожничали (248).

Из областных законов – и прежде всего из их предписаний о составе церковной десятины – явствует, что крестьянское хозяйство в Швеции в изучаемый период было многопромысловым, т. е. одно и то же крестьянское хозяйство занималось одновременно и земледелием, и животноводством, и охотой, и рыболовством, а также одним или несколькими видами домашней промышленности. Удельный вес этих видов хозяйственной деятельности был различен в разных областях страны и зависел от естественно-географических условий.

Из областных законов явствует также, что уже в конце XIII в. в шведской деревне появились профессиональные ремесленники. В законах Уппланда и Вестманланда имеются идентичные предписания, гласящие: " Теперь живет в приходе ремесленник (gaerningis man), который ничего не сеет; он должен давать приходскому священнику на пасху пол-эре, если он один. Если их двое, пусть он дает целый эре, и не более, даже если их несколько... " (249). В Далалаге также сказано, что " все те, кто являются ремесленниками (gaerninga maen), должны [ежегодно] давать приходскому священнику за богослужение один эре пеннингами" (250). Из цитированных предписаний видно, что и несемейные и семейные ремесленники совсем не занимались сельским хозяйством. Очевидно их единственным занятием было какое-либо ремесло.

Однако областные законы не называют других специальностей деревенских ремесленников, кроме кузнецов (251) и золотых и серебряных дел мастеров (252). За убийство деревенского кузнеца в его кузнице Уппландслаг предписывал штраф в 40 марок, т. е. обычный вергельд свободного, но Вестманналаг – штраф в 100 марок, а Сёдерманналаг – " тройной штраф". Примечательно, что согласно Вестманналагу, за убийство серебряных дел мастера в его кузнице предписывался штраф в 40 марок, т. е. на 20 марок меньше, чем за простого кузнеца. Из Уппландслага и Вестманналага явствует, что покупателями и заказчиками золотых и серебряных дел мастеров были бонды (253). Городская хартия Векшё 1342 г. показывает, что в первой половине XIX в. в шведских деревнях, кроме кузнецов и золотых и серебряных дел мастеров, имелись котельщики, сапожники, портные и скорняки, а также " другие ремесленники" (254). Однако не следует переоценивать степень развития сельского ремесла в Швеции в изучаемый период. Число деревенских ремесленников могло быть только небольшим. Из налоговых списков начала XIV в. видно, например, что в Уппланде в приходе Вендель было только три кузнеца и один скорняк, в приходе Вола – только один кузнец, в приходе Оландмуру – только один кузнец и один сапожник, в приходе Экебю – только один кузнец (255). В одиннадцати других приходах Уппланда, о которых сохранились подобные источники, не было в то время ни одного ремесленника (256).

Как уже говорилось выше, в XII – первой половине XIV в. в Швеции образовалось более 20 городов. В этот период возникли и получили городские привилегии: (Новая) Уппсала, Энчёпинг, Эстхаммар и Стокгольм в Уппланде; Вестерос и Арбуга в Вестманланде; Эребру в Нерке; Сёдертелье, Эскильстуна, Стренгнес, Турсхелла, Труса и Нючёпинг в Сёдерманланде; Линчёпинг, Шейпинге, Сёдерчёпинг и Йёнчёпинг в Эстеръётланде; Ледесе, Фальчёпинг и Скара в Вестеръётланде; Висбю на Готланде; Кальмар и Векшё в Смоланде. В Даларна и во всей Северной Швеции в это время еще не было ни одного города.

По своей населенности даже наиболее крупные средневековые шведские города соответствовали лишь средним городам передовых стран Европы. Так в середине XV в. в самом большом городе страны Стокгольме жило 8000-8500 человек, в Кальмаре и Сёдерчёпинге в XV в. жило примерно по 4500 человек, в Ледесе и Скаре в XIV в. жило примерно по тысяче человек. Остальные шведские города имели, вероятно, всего по нескольку сот жителей (257).

Большинство средневековых шведских городов выросло из рыночных местечек (258). По мнению шведских исследователей, города в Швеции возникли прежде всего как торговые центры; роль ремесленников в их образовании была второстепенной (259).

Ремесленники составляли незначительную часть населения шведских городов даже в XV в. По подсчетам А. А. Сванидзе, в XV в. в Кальмаре, во втором (наряду с Сёдерчёпингом) по численности населения городе страны, ремесленники, промысловики и лица, занимавшиеся трудом по найму, составляли вместе лишь около 18% общего числа его жителей (260). Очевидно, в изучаемый период число ремесленников в шведских городах было еще меньше. В первой половине XIV в. королевская власть, вероятно, стремясь восполнить недостаток ремесленников в городах, принудительно переселяла сельских ремесленников в некоторые города. Так, в 1315 г. сельским сапожникам, скорнякам и портным было приказано переехать в Сигтуну и Уппсалу (261). Когда в 1342 г. епископской резиденции Векшё впервые были пожалованы городские привилегии, в них предписывалось всем сельским ремесленникам, за исключением имевших в деревне землю, в течение ближайшего полугодия переселиться в Векшё (262). Очевидно, приведенные примеры переселения сельских ремесленников в города нельзя считать попыткой запрещения ремесла в деревне, так как еще Ландслаг Кристофера разрешает сельским ремесленникам свободно заниматься своими ремеслами и продавать свои изделия кому угодно и, по-видимому, где угодно (263).

В первом городском праве Швеции – в Бьёркёаретте (середина XIII в. ) ремесленники еще вообще не упоминаются. В Стадслаге (городском уложении) Магнуса Эрикссона (середина XIV в. ) упомянуты " ремесленники" (gerninis maen) следующих специальностей: торговцы мясом, скорняки, сапожники, портные, пекари, бочары, кузнецы и золотых дел мастера (264). Очевидно, упомянутых здесь торговцев мясом (kö tmangara), составлявших по мнению А. А. Сванидзе, " одну из важнейших групп городского населения" (265), нельзя считать настоящими ремесленниками (266). В дипломах конца XIII – первой половины XIV в. упоминаются также городские седельники, ременщики, каменотесы, каменщики, монетчики и пивовары (267). Возможно, что в сохранившихся источниках говорится о ремесленниках не всех имевшихся в то время специальностей, однако несомненно, что в Стадслаге перечислены ремесленники наиболее распространенных специальностей.

О слабом развитии городского ремесла в Швеции в изучаемый период косвенно свидетельствует отсутствие там цехового строя. Как известно, первый ремесленный цех в Швеции – цех стокгольмских портных (Universitas sartorum) – возник в 1356 г. Другие ремесленные цехи в Стокгольме и в некоторых других городах появились уже в XV в. Купечество составляло меньшинство населения шведских городов. В XV в. в Кальмаре купцы составляли около 10% его населения (268).

Большая часть населения шведских городов в изучаемый период состояла из домовладельцев или землевладельцев " без определенных занятий" (по определению А. А. Сванидзе), собственников, входивших в среднюю и отчасти даже в высшую имущественную категорию горожан. По подсчетам А. А. Сванидзе, в XV в. в Стокгольме эта группа составляла примерно 20%, а в Йёнчёпинге и Арбуге – до 50% населения. " По-видимому, в мелких городах указанная группа населения должна была преобладать". По мнению А. А. Сванидзе, какие-то представители этого слоя городского населения могли от случая к случаю заниматься ремеслом и торговлей, барышничать, продавать свои услуги, сдавать в аренду землю (под мастерские, лавки и огороды) или жилые помещения, и выносить на рынок продукты питания и различные поделки. " Но нет сомнения и в том, что какая-то, возможно немалая, часть этих земле- и домовладельцев была занята по преимуществу различными видами сельскохозяйственного труда и вела хозяйство деревенского типа. Очевидно, что аграрный отпечаток, свойственный средним и особенно мелким городам феодальной Европы, был весьма ощутим даже в наиболее значительных городах Швеции" (269).

Стадслаг содержит данные о том, что горожане занимались, сельским хозяйством: держали домашний скот (лошадей, коров, овец, коз и свиней), имели огороды капусты, хмельники и сады (270). Не исключено, что некоторые из них занимались также пашенным земледелием (271). Из источников XV в. явствует, что горожане, в том числе и ремесленники, держали скотину, а также занимались огородничеством и рыболовством (272).

Как уже говорилось выше, в XIII – первой половине XIV в. большая часть городского населения Швеции состояла из немецких иммигрантов. Немецкие купцы " составили основу патрициата всех сколько-нибудь значительных шведских городов". " Немцы были представлены и в городском ремесле, но они преобладали или в " аристократических", наиболее богатых ремеслах (ювелиры и т. п. ), или в тех, которые были новыми, нетрадиционными для Швеции (монетчики, художники, скульпторы и т. п. )" (273). В этот период немцы, очевидно, господствовали в магистратах шведских городов. Об этом, в частности, косвенно свидетельствует Ландслаг Магнуса Эрикссона, предписывавший, что половина членов городских магистратов должна состоять из шведов. Это предписание, очевидно, служило предохранительной мерой против того, чтобы немцы не составляли большинства в городских магистратах (274).

В изучаемый период в Средней Швеции возникла новая отрасль хозяйства – горное дело. Вопрос о времени возникновения горного дела в Швеции – спорный (275). Первые сохранившиеся документы, свидетельствующие о добыче в Швеции меди и горной железной руды, относятся к концу XIII – первой половине XIV в. Однако из договора ярла Биргера с Любеком 1250 г. явствует, что еще шведский король Кнут Эрикссон (1167-1196) заключил договор с герцогом Саксонии и Баварии Генрихом Львом, в котором обусловил право нанимать на службу немецких рудокопов (276). Это указывает на то, что горный промысел возник в Швеции по крайней мере во второй половине XII в. Из имеющихся источников можно сделать вывод, что в первой половине XIV в. горные промыслы существовали еще только в Даларна и в Нерке. Медь добывалась в Коппарберге в Даларна, железо – в Норберге и Сильвберге (и возможно, уже в это время также в Викаберге и Линдесберге) в Даларна и в Вестраберге и Эстраберге в Нерке, серебро – в упомянутом выше Сильвберге в Даларна. Железные рудники в Вестманланде, Уппланде, Сёдерманланде, Вермланде, Эстеръётланде и в районе лена Кальмар в это время, по-видимому, еще не разрабатывались (277).

Очевидно, в развитии шведского горного дела большую роль играли немцы. О найме немецких рудокопов на шведские рудники свидетельствует упоминавшийся выше договор Кнута Эрикссона с герцогом Саксонии и Баварии. Немецкие купцы, прежде всего из Любека, с самого начала играли большую роль как горные предприниматели на шведских промыслах и сосредоточили в своих руках торговлю шведскими металлами (278). Среди горных предпринимателей были также и шведы – купцы, дворяне, горные мастера. Однако, как уже говорилось выше, нет данных, что в первой половине XIV в. в Даларна и Нерке горным промыслом занимались бонды. Вопреки мнению А. А. Сванидзе, из цитируемых ею привилегий Коппарбергу 1347 г. и Норбергу 1354 г. (279), по нашему мнению, вовсе не видно, что бонды занимались горным промыслом. Примечательно в этой связи, что в Далалаге не упоминается ни о добыче железа, ни о добыче меди. Налоги в Даларна в это время взимались не металлами, как было позднее, а пушниной (280). По-видимому, бонды Даларна стали заниматься горным промыслом позднее.

По мнению шведского историка Э. Лённрота, район специализированного горного промысла – Бергслаген " был особым районом, обособленным от хозяйственной жизни и экономических интересов остальной страны". " Бергслаген был районом рудников, зависимым от крупного международного экспорта. Города с наполовину или более чем наполовину немецким бюргерством осуществляли экспорт. Немецкая Ганза вывозила медь и железо Бергслагена на мировой рынок, в промышленные центры Западной Германии и Нидерландов". " Бергслаген был форпостом немецкой, континентальной экономики в натурально-хозяйственной" крестьянской Швеции (281).

Внешняя торговля Швеции в XII – первой половине XIV в. стала менее активной по сравнению с эпохой викингов. Шведы стали реже совершать торговые поездки в другие страны, и торговали главным образом с иностранными купцами, прибывавшими в Швецию. Главным центром внешней торговли Швеции в этот период был, как и в конце эпохи викингов, Готланд. С середины XII по середину XIII в. готландцы, получившие право беспошлинной торговли во владениях упоминавшегося выше герцога Саксонии и Баварии Генриха Льва и заключившие выгодные торговые договоры с Новгородом и Смоленском, играли роль торговых посредников на Балтике. В Новгороде у них была фактория – знаменитый " Готский двор" (по-немецки – Gutenhof, по-латыни – Curia gotensium). Готландский город Висбю, возникший в XII в., до конца XIII в. был главным центром международной торговли и складочным местом товаров на Балтийском море. До конца XIV в. он оставался самым богатым торговым городом Швеции. В континентальной Швеции в конце XIII – первой половине XIV в. центрами внешней торговли стали города Стокгольм, Ледесе (единственный порт Швеции на западном побережье в изучаемый период), Кальмар, Нючёпинг, Сёдерчёпинг, Вестерос.

Уже в конце XII в. при короле Кнуте Эрикссоне купцы немецкого города Любека получили право беспошлинной торговли в Швеции и постепенно заняли ведущее положение в ее внешней торговле. К середине XIV в. Любек и другие немецкие города, объединившиеся в Ганзейский союз, захватили в свои руки почти весь шведский экспорт (282).

В областных законах о внешней торговле мало сведений. В Вестъёталаге упоминается торговля его жителей с норвежцами и датчанами (283). В Далалаге говорится об английских и датских купцах, " гостях" (gaeste) (284). Больше сведений о внешней торговле в Стадслаге. В нем упоминаются " гости" из Фландрии, Германии или " откуда угодно". Из Стадслага явствует, что иностранные купцы покупали в Швеции коровье масло, медь, железо, хмель, сало, тюленину, пушнину, зерно и " другие товары", а ввозили сукна, соль, пряности, вина, пиво и " другие напитки". Согласно Стадслагу, " гостям" разрешалось торговать только с горожанами; под угрозой огромного штрафа (в 40 марок! ) и конфискации купленного товара им запрещалось торговать с бондами и " другими" лицами. Однако " гости" имели право покупать у бондов зерно (285). По-видимому, этот запрет иностранным купцам торговать с кем-либо, кроме горожан, был новшеством (286). Из Вестъёталага и Далалага где, как говорилось, сказано о торговле с иностранцами, видно, что до издания Стадслага (середина XIV в. ) они имели право торговать где угодно и с кем угодно.

Зато внутренняя торговля в Швеции в XII – в первой половине XIV в., очевидно, заметно развилась. Этому, между прочим, способствовало улучшение внутренних коммуникаций (287).

Все областные законы содержат предписания, регулирующие торговлю, а в Эстъёталаге, Сёдерманналаге, Уппландслаге, Вестманналаге, Хельсингелаге, а также в Ландслаге Магнуса Эрикссона и в Стадслаге они уже объединены в специальные разделы о торговле.

Среди товаров в областных законах чаще всего упоминаются: скот, мечи, одежда, изделия из серебра и золота, а в законах Уппланда, Сёдерманланда и Вестманланда – также воск, соль, ладан, коровье масло, сало, жир, импортное сукно. В Ландслаге Магнуса Эрикссона, кроме перечисленных выше товаров, названы также зерно, вадмаль, холст, железо и медь, а в Стадслаге – кожи и меха (288).

В областных законах речь идет главным образом о торговле крестьян, бондов. Купцы (kö pmaen) упоминаются только в законах Готланда, Сёдерманланда, Уппланда, Вестманланда, а также в Ландслаге Магнуса Эрикссона и в Стадслаге. Из Стадслага видно, что торговлей занимались также через своих слуг представители знати и духовенства (289).

О торговле крестьян есть данные во всех областных законах, в Ландслаге Магнуса Эрикссона, в Стадслаге, а также в дипломах. В обеих редакциях Вестъёталага имеется предписание, в котором говорится о казусе, когда " один брат едет в торговую поездку, а другой сидит дома у очага" (290). Очевидно, здесь имелась в виду дальняя поездка (возможно, даже в Данию или Норвегию), так как в этом предписании идет речь о возможном разделе наследства между этими братьями. В большинстве случаев в областных законах говорится о торговле крестьян на рынках в городах или в торговых местечках. Согласно законам Сёдерманланда и Вестманланда, при торговых сделках на городских рынках между горожанами и сельскими жителями должны были присутствовать свидетели и из горожан, и из сельских жителей (291). Между прочим, в Сёдерманналаге предусматривается случай, когда сельский житель покупал в торговом городе сукно в кредит (292). Из предписания Стадслага, в котором сказано, что " никакой сельский житель никоим образом не может покупать в городах скот или что-нибудь другое, чтобы снова продавать в городах", видно, что некоторые крестьяне иногда занимались в городах барышничеством (293).

Законы Уппланда, Сёдерманланда и Вестманланда содержат некоторые предписания, свидетельствующие, что в конце XIII – первой половине XIV в. в этих областях экономические связи между городом и деревней возрастали. Так, если около 1280 г., согласно указу Магнуса Ладулоса, цены на фураж и продукты питания должны были соответствовать существующим ценам в данной области, то, согласно законам Уппланда, Сёдерманланда и Вестманланда, они должны были соответствовать ценам, существующим в " ближайшем торговом городе". В Уппландслаге упоминается казус, когда бонд женил своего сына " в торговом городе" и затем приезжал к нему " с мешком и кошельком" и " продавал и покупал" на городском рынке. Из главы о залоге земли в Сёдерманналаге видно, что бонды закладывали землю купцам (294).

Однако крестьяне занимались торговлей и вне городов. В грамоте-привилегии, данной в 1284 г. королем Магнусом Ладулосом городу Йёнчёпингу, сказано, что " бонды имеют обычай устраивать рынок у себя дома друг с другом, так что эти жители Йёнчёпинга не могут ничего получить себе сюда от бондов или привести что-нибудь к ним, чем они могут помочь себе, и что они больше ведут торговлю в сельской местности, нежели в торговом городе, что не может не вести к большому ущербу и погибели для купцов" (295). В Далалаге говорится альтернативно о торговой сделке, совершенной бондом " на рынке или у своего двора" (296). В Стадслаге упоминаются " законные ярмарки" (raetta marknadha), происходившие в определенное время в Даларна, Хельсингланде, Емтланде, Естрикланде, Рудене, Финляндии " или где угодно в сельской местности" (ella hwar thet aer a landeno) (297). Горожане стремились добиться того, чтобы торговля велась только в городах. Однако в областных законах и в Ландслаге Магнуса Эрикссона еще не имеется следов запрещения торговли в сельской местности.

Первое запрещение такой торговли встречается в упоминавшейся выше грамоте-привилегии Йёнчёпингу. В ней сказано, что " никто не должен осмеливаться покупать или продавать, или вести какую-либо другую торговлю вне торговых городов" (ingen skall dierffuis anten kö pe eller selie, eller nå ker annar handel bedrifue utan i torgstadenom) (298). Запрещение торговли в сельской местности повторено затем в городских привилегиях Векшё. Там смоландским бондам запрещалось " покупать или продавать в других местах кроме Векшё" (anwrstä dz kiö pa eller sä lla ä nn i Wexio) (299). Однако общее запрещение торговли в сельской местности впервые встречается только в Стадслаге, где сказано, что " все покупки должны делаться в городах, и между сельскими жителями и между горожанами, а не в сельской местности или в другом месте" (all kö p skulu i stadhenum gö ras, badhe landzmanna ok kö pstadzmanna maellen, ok eig a lande ella annarstadtz) (300). Однако это запрещение не относилось к традиционным сельским ярмаркам. Согласно Стадслагу, после уплаты королевских налогов разрешалось " всем" ездить торговать на " законных ярмарках" (301). Стадслаг разрешал также городским торговцам мясом покупать в деревнях скот между пасхой и троицей (302). Известно, что, несмотря на запрещение торговли в сельской местности Стадслагом и многочисленные более поздние ее запреты, внутренняя торговля Швеции вплоть до конца XV в. и даже позднее в значительной мере шла мимо городов (303).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: