Глава 3. Разложение остатков общинно-родовых отношений в Швеции

В предыдущей главе было показано, что в эпоху викингов общественные отношения в Швеции находились еще на последней стадии родового строя. Цель данной главы – попытаться проследить процесс разложения остатков общинно-родовых отношений в Швеции.

Как уже говорилось во введении, С. Пекарчик считает, что еще в VI-VIII вв. в Швеции произошло полное и окончательное разложение родового общества, и возникла частная собственность на землю (1). Ограничения права отчуждения земли, известные из шведских областных законов XIII-XIV вв., он считает не пережитком родовых отношений, а вторичным явлением, " ренессансом родового строя" (2), Однако нельзя согласиться не только с этим выводом С. Пекарчика, но и с его методом исследования проблемы. Он исследует лишь большую семью (главным образом с точки зрения неделимости ее земельной собственности) и взаимные права родственников на земельную собственность, но совершенно не исследует сам род и его общественные функции. Между тем род нельзя отождествлять с большой семьей и взаимные права и обязанности его членов не ограничивались землевладением. Для решения вопроса о том, разлагались или " возрождались" родовые отношения в Швеции в изучаемый период, необходимо проанализировать данные областных законов о роде и его функциях.

В последние годы среди советских этнографов развернулась дискуссия по вопросу о сущности рода. В ходе ее выяснилось, что нет единства взглядов по вопросу об историческом соотношении рода и семьи, рода и общины. Пет единства и во взглядах на сущность самого понятия " род". В большинстве работ, в которых затрагивается проблема рода, исследователи, пользуясь термином " род", не дают его определения. В тех же случаях, когда такие определения даются, они оказываются неидентичными (3).

Как известно, сущность рода впервые раскрыл Л. Г. Морган. С его концепцией о сущности рода согласился Маркс, и развил ее дальше Энгельс (4). Морган определил род как " совокупность кровных родственников, происходящих от одного общего предка, отличающихся особым родовым именем и связанных узами крови" (5). Он показал, что от других социальных институтов родоплеменного общества род отличает, прежде всего, обычай экзогамии, исключавший возможность браков внутри рода. Следовательно, муж и жена неизбежно принадлежали к двум различным родам. Поэтому, как подчеркивали Морган и Энгельс, род не мог состоять из семей (6). Анализируя родовую организацию в ее двух исторических формах – материнской (ирокезский род) и отцовской (греческий и римский роды), Морган установил, что члены рода имели определенные " права, привилегии и обязанности". Для ирокезского, греческого и римского родов можно выделить следующие идентичные права, привилегии и обязанности их членов: 1) взаимное право наследования в имуществе умерших родичей, 2) общие религиозные обряды, 3) владение общим кладбищем, 4) взаимная обязанность помощи, защиты и отмщения обид, 5) право усыновлять в род чужих. Члены греческого рода, кроме того, владели общей собственностью, а члены римского рода коллективно владели землей (7). Как и большинство советских историков и этнографов, мы считаем концепцию Моргана-Энгельса о сущности рода единственно научной и нисколько не устаревшей. Ниже попытаемся проследить разложение остатков родовых отношений в Швеции, исходя из этой концепции.

Шведские областные законы отражают родовые отношения на стадии их разложения. Причем разные областные законы отражают различные стадии этого процесса.

В шведских областных законах род обычно называется термином aett (et). Этимологически это слово связано с готским aihts – " собственность" (8). Реже для обозначения рода и родства употребляется термин kyn (kun, kö n).

Наиболее древние родовые отношения отражает право Готланда – Гуталаг (9). Согласно Гуталагу, род (ett) состоял из ближайших родственников (scyldir menn), членов одной и той же ветви рода (quislar menu) и остальных членов рода (etar menn) (10). Гутский род был патриархальным агнатическим родом, т. е. в его состав входили только родственники по мужской линии в пределах четырех поколений (11). Кроме мужчин – родственников по отцу, в род входили их дочери, дочери их сыновей, их сестры и тетки по отцу, даже если эти женщины выходили замуж за мужчин из других родов (12). Но в род не входили ни родственники их бабок по матери, ни потомки их дочерей и внучек (13). Агнаты-родичи назывались niþ iar (ед. ч. niþ i), Слово niþ iar означало родственников-мужчин и этимологически связано с латинским nepos (14). Гуталаг нигде не называет родственников по матери и не знает никакого термина для их обозначения, так как таковые вообще не считались родственниками. Рисуемый Гуталагом род, несомненно, – реликт первоначального германского патриархального рода. Из " Германии" Тацита видно, что у южных германцев уже в I в. н. э. родственные отношения были когнатическими. Родство у них уже считалось и по отцу и по матери, и родственники по матери получали наследство наряду с родственниками по отцу (15). Это фактически означало разложение патриархального рода; один и тот же человек одновременно принадлежал к двум разным родам, роду отца и роду матери. Когнатическое родство выступает и в варварских: правдах V-IX вв., и в норвежских и датских областных законах XII-XIII вв., и в континентальных шведских областных законах.

Членам гутского рода было присуще родовое самосознание. Из Гуталага видно, что по крайней мере в XIII в. существовали. писаные родословные каждого рода (etarmanna skra) (16).

Из Гуталага можно сделать вывод, что члены гутского рода имели следующие права и обязанности.

Все члены рода имели взаимное право наследования имущества, умерших родичей в порядке близости родства. Как и у остальных, германских племен, у гутов был третий основной порядок наследования: ближайшими наследниками умершего были его дети. Но дочь не получала наследства, если имелся сын: " Если у человека будет несколько сыновей и у всех будут дети, [a] у одного из них не будет сыновей, тогда пусть все (остальные сыновья и их потомки, – С. К. ) в пределах четвертого поколения будут одинаково близки к наследству" (17). Здесь виден пережиток второго основного порядка наследования, при котором наследовали сообща все агнаты (18). Братья получали имущество (движимость и землю) за своих родных сестер, замужних и незамужних (19). Очевидно, братья были обязаны содержать сестер до замужества. Брат обязан был устраивать брак сестры. Если он не хотел этого делать, он обязан был дать ей одну восьмую своей земли на содержание. За ее землей должны были наблюдать ближайшие родичи и жители прихода, " дабы она не могла легкомысленным образом лишиться своей собственности" (20). Если отец при жизни выделял сына и у того не было сыновей, а были только дочери, они должны были оставаться под надзором деда " и ждать своего наследства" (21). После смерти деда, если у их отца были братья, они получали наследство своего отца. Если у их отца не было братьев, они делили наследство деда вместе со своими тетками по отцу, дочерями деда, " по числу голов" (22). Если у умершего не было сыновей, наследство получали дочери или дети (сыновья) дочерей, если у него не было дочерей – его сестры или дети сестер, если не было сестер – тетки по отцу или их дети, если не было и теток – то ближайший родич в пределах четырех поколений. Если такового не было, наследство оставалось " во дворе у родичей" (23). Если наследниками были мужчина и женщина, равной степени родства с умершим, наследовал мужчина (24). Жена не наследовала мужу, а муж жене. После смерти мужа жена получала из его наследства только свое приданое, " hogsl ok id" (25). После смерти жены ей наследовали ее сыновья, а если их не было, наследство после нее получали ее ближайшие родичи-агнаты, мужчины и женщины, в пределах четырех поколений (26). Если женщина имела детей от разных браков, все ее дети делили ее наследство поровну, причем сыновья получали долю наследства своих родных сестер (27).

Гутский род был верховным собственником всей земли, принадлежавшей сородичам. Земля вообще не могла отчуждаться за пределы рода: " Если ближайшие родичи не могут купить землю. у того, кто вынужден [ее] продать, тогда пусть [ее] купят люди из ветви рода или сородичи... Но земля никогда не может покупаться вне рода" (28). Согласно Гуталагу, землю можно было продать только в случае нужды. Это должны были проверить на тинге ближайшие родственники и сородичи вместе с прихожанами. Покупатель, купивший землю без такой проверки, терял свои деньги и должен был заплатить штраф: 12 марок родственникам продавшего, расторгнувшим куплю, и 12 марок ланду (29). Если кто-нибудь был вынужден продать землю " за пищу", он должен был постараться заложить ее, а не продавать (30). Закладывать землю следовало с той же проверкой, что и при продаже (31). Если землю покупали не ближайшие, а более дальние родственники, то продавший обязан был заплатить ближайшим родственникам, и мужчинам и женщинам, так называемый " afraþ r", одну восьмую цены проданной земли (32). Под " ближайшими родственниками" разумелись родственники, не жившие в одном хозяйстве с продавшим землю. Им " afraþ r" не уплачивали только в следующих случаях: когда земля отдавалась в уплату вергельда или штрафа за воровство или когда земля, дающая в виде арендной платы одну марку ежегодно (marclaigi), давалась в качестве приданого (haimfylgi) дочери (33). Тот, кто продавал всю свою отчину (sett feþ rnj), лишался права наследования после братьев и родичей, и за него должен был платиться вергельд не гута (т. е. 10 марок серебром, а не три марки золотом, как за гута) (34). Но его сыновья, если они приобретали землю, приносившую арендную плату в три марки (þ riggia marca laigi), были " в наследстве и в законе с родичами" (j lutum ос j lagum miþ njþ ium) (35).

Согласно дополнению к Гуталагу, гут, без нужды лишившийся земли, приносящей три марки арендной платы, должен был быть даже казнен, а его жена лишалась своего места на скамье в церкви и должна была во время богослужения стоять позади у столба (36). Если кто-нибудь владел не только родовой, но и приобретенной землей, его сородичи имели преимущественное право на ее покупку: " Если люди имеют землю, которая не принадлежит роду, гутскому или не гутскому, и они вынуждены [ее] продать, тогда пусть они продадут [ее] тем, кои должны [ее] наследовать, если они в состоянии [ее] купить" (37). Бездетный человек, ушедший в монастырь, мог сам распоряжаться своей землей, но не имел права ни; обменять, ни продать ее. После его смерти одну треть его земли, получал монастырь, а две трети его родичи. Если у него были дети, то он мог распоряжаться только своей " долей головы" (hafuþ lutr) (38). Без согласия родичей мирянин мог подарить монастырю или церкви только 1/10 своей земли (39). Оба последние предписания возникли явно под прямым влиянием церкви.

Члены гутского рода обязаны были оказывать друг другу помощь и имели право мстить за своих сородичей. Гуталаг, как и все остальные шведские областные законы, допускал кровную месть. Мстить убийце сородича имели право " все, кои имеют право получить после него наследство" (40). Защищать убийцу обязаны были, его отец, сын, брат или ближайшие родичи (41). Согласно Гуталагу убийца мог предложить вергельд (vereld) за убитого его ближайшему родичу только спустя год после убийства. Лишь тогда принявший вергельд считался " неопозоренным человеком" (oskemdermader). Если родичи убитого отказывались принять вергельдг, убийца мог предлагать его еще дважды, каждый раз спустя год. Если вергельд не был принят и в третий раз, его получал " весь народ" и после этого родичи убитого уже не могли мстить убийце (42). Здесь закон стремится ограничить право на кровную месть тремя годами. Право на кровную месть и на вергельд передавалось по наследству (43). Родичи не были обязаны, но имели право выкупить своего сородича из плена или от судебного наказания (44).

В некоторых судебных делах родичи обязаны были выступать в качестве свидетелей и соприсяжников своего сородича. Родичи обязаны были наряду с соседями быть свидетелями в спорах о земле. Причем свидетелями могли быть родичи не ближе четвертой степени родства (45). В случае убийства беременной женщины клятву о том, что она была беременна, должны были давать ее ближайший родственник и 12 ее сородичей (46).

Гутский род был собственником земли, но не был хозяйственной ячейкой. Таковой была большая и малая семья. Ни один сын гута не мог выделиться от отца против его воли, если только отец не был признан слабоумным (oraþ amaþ r) или сам не женил его (47). В последнем случае отец должен был выделить сыну его " долю головы" движимого имущества. Но двор отца оставался неделимым. Из него отец должен был дать выделенному сыну участок земли в аренду или, если они владели несколькими дворами, дать один из них " под отчет" (48). Взрослые сыновья не могли после смерти отца отделиться от своих младших братьев до тех пор, пока те не достигали совершеннолетия, т. е. 15 лет (49). Если несколько братьев оставались жить в неразделенном дворе, имущество, приобретенное одним из них, становилось общим достоянием (50). Если один из них попадал в плен, остальные обязаны были выкупить его за счет общего имущества (51). Но если один из них совершал убийство, он сам должен был платить вергельд за убитого (52).

Право эстъётов, Эстъёталаг, отражает переходную стадию от агнатического к когнатическому счёту родства. В Эстъёталаге родственниками считаются не только родственники по отцу, но и родственники по матери. И те и другие называются niþ iar и fraender. Первоначально слово fraender (53), вероятно, означало только родственников по матери (54). Родственники-агнаты, однако, еще имели большие права и обязанности по сравнению с родственниками-когнатами. При уплате или получении вергельда за убитого родственника агнаты должны были платить или получать, две трети, а когнаты одну треть причитавшейся родственникам части вергельда (55). Опекунами над женщинами и несовершеннолетними должны были быть ближайшие агнаты. Когнаты могли быть опекунами лишь в том случае, если агнаты признавались, " противниками" (viþ erdelu maþ er) опекаемых (56). Это показывает, что переход от агнатического к когнатическому счету родства произошел у эстъётов сравнительно недавно (57).

Членами эстъётского рода считались родственники до шестой, степени родства включительно со стороны отца и со стороны матери (58). Они имели следующие права, привилегии и обязанности: 1) взаимное право наследования имущества умерших родственников, 2) преимущественное право покупать или брать в залог землю у родственника, 3) взаимная обязанность помощи, защиты и отмщения обид, 4) право усыновления в род чужих, 5) право получать подарки от жениха за родственницу-невесту, 6) обязанность участвовать в разделах наследства между родственниками, 7) обязанность приглашать на свадьбу родственников.

По-видимому, эстъётский род имел также общее место погребения, " родовой курган" (aettaehö gh). В Эстъёталаге упоминаются старинные деревни с курганами, основанные еще во времена язычества (gamall, hö gha byr ok heþ nu byr) (59). Очевидно, это были родовые курганы. В разделе о церкви Смоландслага упоминается такой родовой курган (aetaehö gh) (60).

В отличие от Гуталага, Эстъёталаг допускает к наследованию когнатов. Он содержит два порядка наследования, " старый" и " новый". Старый порядок наследования был следующим: 1) сын, 2) дочь (61), 3) отец, 4) мать, 5) брат, 6) сестра, 7) сын сына (62), 8) дочь сына и сын дочери, 9) отец матери и мать отца, 10) сын сестры и дочь брата, 11) брат матери и сестра отца. Сонаследники наследовали поровну (63). Мужчина имел преимущественное право на наследование перед женщиной, агнат – перед когнатом и прямой наследник – перед наследником по восходящей линии (64). Согласно старому порядку наследования, дочь наследовала только в том случае, если у умершего не было сына. Согласно новому порядку наследования, дочь наследовала вместе с сыном, но сын наследовал две, а дочь одну треть имущества (65). Из Эстъёталага видно, что право наследования дочери вместе с сыном возникло незадолго перед записью дошедшей до нас редакции Эстъёталага (66). В " Хронике Эрика" рассказывается, что ярл Биргер (правитель Швеции в 1247-1266 гг. ) издал закон, по которому сестра наследовала вместе с братом одну треть имущества после отца и матери, а также после других родственников (67).

Согласно Эстъёталагу, земля уже могла отчуждаться (закладываться, продаваться и дариться) за пределы рода. Однако родственники имели преимущественное право покупать или брать в залог землю у своего родственника. Если кто-нибудь хотел продать землю, он обязан был предложить (ataer biuþ a) ее своим родственникам. Причем земля, полученная от отца, должна была предлагаться родственникам по отцу, а земля, полученная от матери, родственникам по матери (faeþ rinis fraendum fraeþ rini: ok mö þ rinis fraendum mö þ rini). Таким образом Эстъёталаг стремился воспрепятствовать отчуждению земли за пределы рода. Человек, желавший продать землю, должен был взять с собой двух родственников, созвать тинг и предложить своим родственникам, " одному во дворе и всем на тинге", прийти к нему во двор и купить у него землю в течение пяти дней (faemt). Таким же образом он должен был приглашать их на три тинга и ждать три пятидневки. Если в течение этого времени никто из его родственников не покупал у него землю, он мог поехать на тинг и объявить, что законно предлагал им землю. После этого он мог безнаказанно продать ее, кому хотел 68. Если его родственники доказывали, что земля не была им законно предложена, покупка была недействительна; продавший должен был отдать деньги покупателю и заплатить три марки штрафа (" эре возмещения" – viþ erlags ö ri), а землю должен был купить тот, кто опротестовал покупку (69). Однако человек не обязан был предлагать родственникам меньшую земельную собственность, чем одну шестую аттунга в деревне и землю ценой в три марки вне деревни (i humpum aella hapum) (70). Согласно Эстъёталагу, если землю хотел продать король, он обязан был предложить ее своим родственникам так же, как бонд (71). Если человек хотел заложить свою землю, он обязан был также предложить ее сначала своим родственникам. Очевидно, так же землю отца – родственникам по отцу и землю матери – родственникам по матери. Если родственники не хотели (или не могли) дать ему взаймы за нее деньги, он должен был получить на тинге разрешение заложить ее кому угодно (72).

Эстъёталаг допускал кровную месть (73). Все родственники убитого имели право мстить всем родственникам убийцы до тех пор, пока не получали причитавшегося им штрафа от родственников убийцы: " Родственники человека, который убит, должны искать, мести, чтобы получить штраф, против родственников [убийцы] по отцу, до тех пор пока получат две доли штрафа, и против родственников [убийцы] по матери, до тех пор пока получат третью, часть штрафа... " (74). Все родственники убийцы и убитого по отцу и по матери были обязаны и соответственно имели право платить, или получать " штраф мести" (oranbot) (75) в шесть с половиной марок четыре эртуга. Родственники по отцу платили или получали, две трети, а родственники по матери одну треть " штрафа мести". Родственники более близкой степени родства платили или получали вдвое более высокую долю " штрафа мести" по сравнению с родственниками следующей степени родства (76).

Родственники были обязаны выступать соприсяжниками своего сородича на тингах в гражданских и уголовных делах. В важнейших делах – для доказательства, что человек – не раб, а свободный, при выкупе сородича из рабства, для доказательства, что человек – законнорожденный, при разделах наследства, при продаже наследственной земли (77), в спорах о приданом в виде земли между женихом и опекуном невесты (78) – требовалась " полная клятва родственников" (fuldaer niþ iareþ aer), которую должны, были давать 14 родственников до третьей степени родства включительно (79). Родственники (вместе с неродственниками) должны, были быть соприсяжниками в делах об ограблениях и кражах со взломом. Родственники могли выступать в качестве соприсяжников во всех делах, в которых требовалась клятва трех дюжин соприсяжников. Родственники, однако, не могли быть присяжными заседателями на королевских тингах (80), учрежденных во второй половине XII в.

Как уже говорилось, родственники и в первую очередь агнаты должны были быть опекунами родственниц и несовершеннолетних родственников.

Родственники имели преимущественное право брать на содержание больного или состарившегося родственника вместе со всем его имуществом (81).

По-видимому, каждый член рода имел право " ввести в род" (aettleda), т. е. принять в свой род, чужака. Согласно Эстъёталагу, в род вводились вольноотпущенники (82). Для " введения в род", вероятно, требовалось согласие остальных членов рода.

Не только опекун невесты, но также все ее остальные родственники должны были получать подарки от жениха при обручении (83). Вероятно, это правило было пережитком того времени, когда дочери сородичей считались общей собственностью рода (84).

Родственники до третьей степени родства включительно обязаны были делить наследство между братьями и сестрами (85).

Человек, устраивавший свадьбу, обязан был пригласить на нее всех своих родственников до третьей степени родства включительно (86). Если он не приглашал одного из них, то должен был заплатить три марки штрафа или доказать с 12 соприсяжниками, что он не знал, что тот столь близкий его родственник (87).

Родовые отношения играют в Эстъёталаге огромную роль. От наличия или отсутствия родственников зависел вергельд. За убийство свободного-нищего, который бродил по хераду и " среди своих родственников", но нигде не проживал постоянно, платился вергельд свободного в 40 марок (88). За убийство свободного-нищего, который бродил по всей области и родственники которого были неизвестны, платилось только три марки, т. е. столько же, сколько и за раба. Отпущенный на свободу раб получал права свободного человека только после того, как он был " введен" в какой-нибудь род (89).

Эстъёталаг содержит данные о существовании и больших и малых семей. Большая семья могла состоять из отца и взрослых сыновей, ведущих общее хозяйство. " Старик" (gambli karlin) имел право отдавать своих взрослых сыновей в работники. Сыновья могли самостоятельно делать покупки на сумму не выше стоимости раба, т. е. трех марок. В случае смерти одного из сыновей ему наследовал отец, т. е. имущество семьи оставалось неделимым (90). Большая семья могла распадаться, когда отец женил и выделил одного из сыновей или сам вступал в новый брак. В этих случаях " старик" должен был дать своим сыновьям urgaef, т. е. поделить с ними пополам все имущество. Причем отец получал свою долю в самой деревне (i bolby), а сыновья за ее пределами. В самой деревне они могли получить землю лишь в том случае, если у них не было другой земли. Если один из сыновей был несовершеннолетним, отец распоряжался его долей до достижения им зрелого возраста (т. е. 15 лет). Дочери получали при разделе приданое (91). После смерти выделенного сына ему наследовал отец (92). Если у отца рождались в новом браке сыновья, они должны были получить свою долю из urgaef своих сводных братьев, а не из доли " старика" (93). После смерти отца братья могли остаться в общем хозяйстве. Все, что они приобретали трудом или другим способом, пока жили вместе, было их общей собственностью (94). Главой семьи был старший брат. Он имел право делать покупки на сумму, равную стоимости всего их имущества, но для продажи земли требовалось согласие всех братьев (95). В случае женитьбы одного из братьев расходы на подарки и свадьбу делались из общего имущества. Но если он затем хотел выделиться, остальные братья имели право получить возмещение за эти расходы (96).

Право вестъётов, Вестъёталаг, отражает более позднюю стадию разложения родовых отношений по сравнению с Эстъёталагом. При уплате или получении вергельда за убитого родственника агнаты и когнаты платили или получали половину причитавшейся родственникам части вергельда (97). Когнат, более близкий по степени родства, чем агнат, мог быть опекуном несовершеннолетних (98) и, вероятно, также опекуном незамужней родственницы (99).

Членами вестъётского рода считались родственники по отцу и матери вплоть до шестой степени родства включительно (100), Согласно Вестъёталагу, они имели следующие права, привилегии и обязанности: 1) взаимное право наследования имущества умерших родственников, 2) преимущественное право па покупку земли у родственника, 3) взаимная обязанность помощи, защиты и отмщения обид, 4) право усыновления в род чужих, 5) право получать подарки от жениха за родственницу-невесту. Членов вестъётского рода, по-видимому, хоронили в родовых курганах, Вестъёталаг, так же как и Эстъёталаг, упоминает о деревнях с курганами, основанных еще во времена язычества (hö gha byr ok af neþ nu bygdaer) (101).

Порядок наследования " Старшего" Вестъёталага, составленного в 20-х годах XIII в., почти идентичен порядку наследования Эстъёталага. Он был следующим: 1) сын, 2) дочь, 3) отец, 4) мать, 5) брат, 6) сестра, 7) дети сына, 8) дети дочери, 9) дети брата, 10) дети сестры, 11) дед по отцу, 12) дед по матери, 13) бабка по матери, 14) дядя по отцу (102). Дед по матери и бабка по отцу, дядя по матери и тетка по отцу, сын дочери и дочь сына, сын сестры и дочь брата были сонаследниками (103). Согласно " Старшему" Вестъёталагу, так же как и согласно старому порядку наследования Эстъёталага, дочь наследовала только в том случае, если у умершего не было сына. Женщины других степеней родства и их потомки наследовали только в том случае, если не было мужчин и: их потомков той же степени родства.

" Младший" Вестъёталаг, составленный между 1281-1300 гг., в. целом сохранил прежний порядок наследования, но внес важное изменение: женщины получили право наследования вместе с мужчинами одинаковой степени родства, а их потомки право наследования вместе с потомками мужчин одинаковой степени родства. При этом мужчина получал две трети наследства, а женщина одну треть. В той же пропорции наследовали их потомки одинаковой степени родства (104). Это важное изменение порядка наследования, несомненно, произошло под влиянием вышеупомянутого закона о наследовании ярла Биргера.

Согласно Вестъёталагу, все наследники имели преимущественное право на покупку земли у человека, хотевшего ее продать (105). Таким образом, в отличие от Эстъёталага, по Вестъёталагу когнаты имели возможность приобрести землю агнатов и наоборот. Человек, желавший продать свою землю, обязан был предложить ее своему наследнику (106). Сначала должен он был сделать предложение во дворе у наследника. Затем он должен был позвать наследника на тинг, и присутствующие на тинге должны были установить месячный срок (manaeþ aer staemna). Если наследник (или наследники) не покупал землю в течение месяца, продающий имел право продать ее тому, кто давал самую высокую цену (107). Согласно " Младшему" Вестъёталагу, земля должна была покупаться за цену, установленную особыми оценщиками на тинге (108). Если земля была продана неродственнику за меньшую цену, наследники продавшего имели право выкупить ее у него в течение месяца за ту же цену. В " Младшем" Вестъёталаге подчеркивается, что землю можно продавать только из-за голода и нужды (109).

Вестъёталаг стремился ограничить кровную месть. Наследники убитого имели право немедленно, " у его ног", убить убийцу. В этом случае оба убийства оставались безнаказанными (110). Если убийца не подвергался немедленной мести, наследник убитого мог с помощью установленной процедуры добиться на тинге объявления убийцы " лишенным мира" (friþ lö s). Таким образом тот ставился вне закона и ему можно было безнаказанно мстить (111). Но наследники убитого, если хотели, могли получить за него вергельд. Часть вергельда, равная 12 маркам, называлась " штраф рода" (aettarbot). Половину " штрафа рода" должны были соответственно платить или получать убийца или наследник убитого, а половину – их родственники по отцу и по матери вплоть до шестой степени родства включительно. Три марки платили или получали родственники по отцу и три марки родственники по матери. Родственник более близкой степени родства платил или получал вдвое большую долю штрафа по сравнению с родственником следующей степени родства (112). Согласно " Старшему" Вестъёталагу, родственники обязаны были платить " штраф рода" всякий раз, независимо от того, сколько убийств совершал один и тот же родственник. Согласно " Младшему" Вестъёталагу, " штраф рода" за одного и того же человека должен был платиться только один раз (113). Обязанность родственников платить " штраф рода" была отменена в Вестеръётланде королем Магнусом Эрикссопои только в 1335 г. (114). Из судебных книг Веренда известно, что в южном Смоланде штраф рода платили еще в первой половине XVII в. (115).

В некоторых судебных делах родственники должны были выступать соприсяжниками. Так, человек, обвинявшийся в подстрекательстве к убийству, должен был защищаться от обвинения клятвой 12 родственников по отцу и шести родственников по матери (116). Женщина, обвинявшаяся в воровстве, должна была очиститься от обвинения клятвой 24 соприсяжников и двух ближайших родственников (117).

Родственники должны были быть опекунами незамужних родственниц и несовершеннолетних родственников. Они имели преимущественное право брать на содержание больного или состарившегося родственника вместе со всем его имуществом (118).

Как и в Эстъёталаге, в Вестъёталаге упоминается о праве родственников " вводить в род" вольноотпущенников (119).

Все родственники невесты, как и в Эстъёталаге, должны были получать подарки от жениха при обручении (120).

В Вестъёталаге имеются данные о существовании больших семей. Но их гораздо меньше, чем в Эстъёталаге. В нескольких местах упоминается совместное хозяйство братьев (121). Старший брат имел право бить младших братьев и сестер (122). Братья сообща должны были платить причитавшуюся с них долю " штрафа рода" (123).

Свейские областные законы отражают родовые отношения на более поздней стадии разложения по сравнению с Гуталагом и ётскими законами. Среди свейских законов более раннюю стадию родовых отношений показывают Далалаг и Хельсингелаг (124).

Древнейший порядок наследования содержит Далалаг. Согласно Далалагу, дочь наследовала только в случае, если у умершего не было сына (125). Этим Далалаг напоминает Гуталаг и древний порядок наследования ётских законов (126). " Этот закон действует с тех пор, когда заселялась Даларна" (127), сказано в Далалаге. Очевидно ко времени составления Далалага закон о наследовании ярла Биргера еще не начал действовать в Даларна. Согласно Вестманналагу, сын и дочь умершего уже наследовали вместе, сын две трети, а дочь одну треть. Но дети дочери наследовали только в случае, если не было детей сына. Сестра умершего наследовала только в случае, если не было брата, и т. д. Иными словами, женщина или ее дети наследовали только в случае отсутствия мужчины равной степени родства или его детей (128). Согласно Сёдерманналагу, сын и дочь и их дети, брат и сестра и их дети наследовали вместе. Дети сына и брата наследовали две трети, а дети дочери и сестры одну треть (129). Согласно Уппландслагу и Хельсингелагу, прямые потомки умершего вплоть до праправнуков наследовали раньше всех других наследников. Потомки сына получали две трети, а потомки дочери одну треть наследства (130).

Все свейские областные законы предоставляли родственникам преимущественное право на покупку наследственной земли у родственника. Далалаг, как и Эстъёталаг, предписывал предлагать землю, полученную от отца, родственникам по отцу, и землю, полученную от матери, – родственникам по матери (131). Остальные свейские законы, подобно Вестъёталагу, давали преимущественное право на покупку наследственной земли всем наследникам – и агнатам и когнатам (132).

Все свейские областные законы допускали кровную месть. Наследник убитого имел право выбора, мстить или получить вергельд (133), Хельсингелаг предписывает особый порядок наследования кровной мести (vigharf), отличавшийся от порядка наследования имущества. Он был следующим: 1) сын, 2) отец, 3) брат, 4) сын сына, 5) дед по отцу, б) племянник, сын брата, 7) племянник, сын сестры, 8) сын дочери, 9) дед по матери, 10) дядя по отцу, 11) дядя по матери, далее – " как все другие наследства" (134). Согласно остальным свейским законам, право на месть имел ближайший наследник.

Согласно Далалагу, родственники должны были платить и получать половину вергельда (135). Согласно Хельсингелагу, родственники до четвертой степени родства включительно (fiurmaenningar) должны были платить и получать " штраф рода" (aettaebot). Более близкий родственник должен был платить и получать вдвое больше родственника следующей степени родства. Как и в " Младшем" Вестъёталаге, в Хельсингелаге предписывается, что " штраф рода" за каждого родственника должен платиться лишь один-единственный раз (136). Согласно Уппландслагу, Сёдерманналагу и Вестманналагу, родственники уже не должны были платить " штраф рода"; платить и получать вергельд должен был наследник убийцы и убитого.

Только родственники должны были выступать в качестве свидетелей и соприсяжников в некоторых делах на тингах (137). Но согласно Далалагу, брат не мог быть свидетелем брата, а согласно Хельсингелагу, свидетелями и соприсяжниками друг у друга не могли быть отец, сын и брат (138).

Ближайшие родственники по отцу и матери имели право быть опекунами над незамужними родственницами и несовершеннолетними родственниками (139).

Согласно Хельсингелагу, за обесчещение девицы штрафы платились ее отцу и родным и двоюродным братьям (140).

Согласно Уппландслагу и Вестманналагу, делить наследство братьев должны были 18 двоюродных братьев по отцу и 18 двоюродных братьев по матери (141).

Родственники имели преимущественное право брать на содержание больного или состарившегося родственника вместе с его имуществом (142).

Свейские законы содержат данные, свидетельствующие о существовании больших семей (143). Уппландслаг и Вестманналаг поощряют их раздел. В них описывается казус, когда после смерти отца остаются два брата и один из них требует раздела наследства. Его брат отвечает ему: " У нас был отец, бережливый и хороший, умевший приобретать и беречь. Самое лучшее для нас, – чтобы мы приобретали и оба берегли, ибо самое лучшее имущество братьев – неделимое". " Нет", говорит другой, " я хочу выкроить и разделить, хочу знать мою долю и распоряжаться моим наследством". Тогда он получает право доказательства на право законного раздела (144). В Ландслаге Магнуса Эрикссона упоминаются большие семьи, состоявшие из родителей и их женатых сыновей и замужних дочерей (145). Большие семьи были широко распространены в Швеции вплоть до нового времени (146).

Приведенные данные показывают, что родовые отношения в Швеции в XIII – первой половине XIV в. но " возрождались", а, наоборот, быстро разлагались. Из них также видно, что право преимущественной покупки земли родственниками было пережитком родовой собственности па землю.

Из древнейших областных законов, Гуталага, " Старшего" Вестъёталага, Эстъёталага и Далалага, которые не различают наследственную и приобретенную землю, можно заключить, что первоначально родственники имели право преимущественной покупки и наследственной, и приобретенной земли. Более поздние законы, " Младший" Вестъёталаг, Уппландслаг, Сёдерманналаг, Вестманналаг и Хельсингелаг, устанавливают различие между наследственной землей (aerfþ aiorþ, opal) и приобретенной землей (aflinga iorþ ) (147). Родственники имели право преимущественной покупки только на наследственную землю и землю, купленную у родственника (148). Приобретенная на стороне земля могла свободно отчуждаться (149). Однако после того, как приобретенная земля переходила по наследству, родственники получали на нее право преимущественной покупки.

В городах родственники также имели преимущественное право покупать и брать в залог наследственное имущество (aerfþ aeller aerft goz) родственника (150).

Право преимущественной покупки нас

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: