Концептуализация, конкретизация и операционализация

Если категории, понятия и термины, о которых мы уже говорили, обра­зуют то, что можно именовать строительным материалом, из которого созда­ется структура ТМПИ, то концептуализация, конкретизация и операционали­зация могут называться процессом самого строительства, средством созда­ния теоретической модели.

Концепция и концептуализация. Построение ТМПИ происходит во мно­гом при помощи такой операции, как концептуализация. Концептуализация принимает в методологии несколько значений.

Во-первых, она напоминает индукцию и представляет собой процесс ге­нерализации. Иными словами, обобщение или возведение конкретного по­нятия в степень абстрактного. К примеру, вам встретилась текучесть кадров. Что она означает: разновидность социальной мобильности, миграции, струк­турной нестабильности, институциональную динамику, дисфункцию трудо­вого процесса или что-то еще? Для того чтобы правильно понять текучесть

кадров, надо знать, частью какого целого выступает этот элемент. Текучесть кадров действительно более элементарное и конкретное понятие, чем соци­альная мобильность. Для ее осмысления социолог проводит процедуру кон­цептуализации. Образно выражаясь, он ищет адрес и родителей потерявше­муся ребенку. Спрашивать самого ребенка бесполезно, он не знает свой ад­рес. Можно заглянуть в адресную книгу, расспросить прохожих и соседей, обратиться к всезнающей полиции и т.п. Перепробовав разные способы, вы наконец находите тот дом, где живет ребенок. Задача концептуализации — поиск теоретического жилища, того дома или страны, откуда родом данное понятие или термин. От конкретного мы движемся к абстрактному, от час­ти к целому, снизу вверх, восстанавливая по деталям общую картину.

Во-вторых, концептуализацией за рубежом именуют такую процедуру, которая общую идею переводит в систему конкретных понятий. Когда завод­ской социолог (воспользуемся старым наименованием социолога-приклад­ника) получает от своего клиента или заказчика некую идею, он должен ее обязательно конкретизировать. Предположим, директор завода, нанимая социолога, говорит ему, что у него в коллективе что-то не в порядке, но что конкретно, он сказать не может: то рабочие слишком часто увольняются, то дисциплина хромает, то производительность труда ползет вниз. Надо поизу­чать — предлагает директор. Иногда он более конкретен: в сварочном цехе

испортился психологический климат, конфликты и «разборки» ему уже надо­ели. Общие соображения, сформулиро­ванные на языке здравого смысла, соци­олог обязан перевести на научный язык, чтобы тем самым сделать проблему по­нятной для себя. Он уже представил в своем воображении, из чего складыва­ется психологический климат, что ему придется измерять, кого опрашивать и т.д., теперь остается сесть за стол и набросать в общих чертах теоретичес­кую или концептуальную схему ситуации. Что он совершил? Он концептуа­лизировал идею, т.е. перевел ее во взаимосвязанную систему понятий, кото­рые используются в социологии и применяются ею в аналогичных ситуаци­ях. Позже смутный концептуальный образ проблемной ситуации обретет более конкретные и очевидные штрихи: социолог почитает литературу, оз­накомится с работами предшественников по этой теме, возможно, проведет пробные обследования. Он распишет набросок портрета всеми цветами тео­ретической палитры, даже установит предполагаемые связи между многочис­ленными понятиями, но это уже будет шаг в будущее. От концептуализации социолог переходит к построению теоретической модели предмета исследо­вания.

В-третьих, под концептуализацией надо понимать метод теоретического мышления. Большинство социологических теорий в строгом смысле не яв­ляются научными теориями, но представляют собой более расплывчатые, менее доказанные, не такие строгие образования. Их необходимо называть концепциями. Это как бы эскиз или заготовка научной теории, ведь послед­няя представляет собой плод сотрудничества многих ученых, результат кро­потливой опытной работы целого коллектива людей. Мало изобрести нечто оригинальное — таких попыток бесчисленное множество. Гораздо сложнее

доказать правильность своей концепции, продемонстрировать ее предсказа­тельные возможности и объяснительную мощь. Мало быть известным у себя в деревне, надо быть признанным научным сообществом. В мировой соци­ологии очень много концепций, но очень мало настоящих теорий. В зрелых науках, в том числе в математике и физике, ситуация противоположная: здесь очень мало концепций, но много подлинных теорий. В естествознании не считаются с попытками дилетантов совершить научное открытие, здесь ве­рят профессионалам, а потому любой плод теоретической фантазии много­кратно проверяют и перепроверяют. Чрезмерное количество концепций, их превышение над теориями, по-видимому, свидетельствует о молодости со­циологии.

Концептуализация — определение теоретического смысла слов и превра­щение их тем самым в понятия. Так, «автомобиль» можно теоретически обоб­щить в «транспортное средство». Экономист превратит его в «потребитель­ский товар», психолог — в «фигуру отца», социолог — «статусный символ». Таким образом, концептуализация — это подведение частного под общее, но в рамках и средствами конкретной науки.

Концептуализировать означает нагрузить исходное понятие такими тео­ретическими признаками, каждый из которых принадлежит к другой теории или другой дисциплине, и увязать их в логическую систему, т.е. «вписыва­ние», если так можно выразиться, в чу­жую теорию называется концептуализа­цией. В чем ее суть? Свои теоретические догадки и пару-тройку теоретических конструктов мы хорошенько прописа­ли, обосновали, доказали при помощи обращения к общепризнанным научным теориям. Подчеркиваю: не просто сослались на них, а хорошенько прописали свои догадки через призму боль­шой теории.

Чтобы помочь теории спуститься до того уровня, с которого начинается построение инструмента, скажем анкеты, мы должны разбить всю совокуп­ность теоретических утверждений, которая описывает ТМПИ, на две груп­пы: конкретизация и операционализация.

Перевод категорий в понятия мы будем называть конкретизацией (эмпи­рической интерпретацией, концептуализацией), а перевод понятий в терми­ны либо наделение терминов эмпирическими признаками — операционали-зацией; она подразумевает процесс сближения частных понятий с инструмен­тальными терминами, при условии, что дальше они не распадаются на более конкретные единицы. В общем случае операционализацией в науке называ­ется сведение целого к частям, из которых оно состоит.

Например, строение атома водорода изучалось эмпирическими метода­ми, но при огромной, определяющей роли теории; она подсказывала, что и где именно надо искать в эксперименте. Даже вооруженным глазом никаких орбит увидеть невозможно. Можно обнаружить след в пузырьковой камере Вильсона, который затем и интерпретировать как электронную орбиту. Нельзя увидеть и сплоченность. Оба явления не наблюдаемы эмпирически. Строение атома водорода, как и строение сплоченности, представляет coooi комбинацию многих элементов, часть которых можно наблюдать непосред ственно на опыте, а часть требует дополнительного разложения на б°^л

дробные элементы и затем уже эмпирического изучения каждого элемента в отдельности.

Целое чаще всего представляет очень сложное образование, которое непо­средственно наблюдать практически невозможно. Никто никогда не видел все­ленной, даже в сверхмощный телескоп. Астрономы способны видеть лишь ее отдельные фрагменты, скажем Млечный путь, а затем уже из них теоретически конструировать явление в целом. Никто никогда не видел капитализм, но с его конкретными проявлениями мы сталкиваемся каждый день.

Однако на практике социологу иногда попадаются несложные перемен­ные, или понятия, например «электоральная установка», которые можно перевести всего в один анкетный вопрос: «За кого Вы собираетесь голосо­вать?» — и тем самым операционализировать ее.

Когда мы имеем дело с операционализацией, то первый и основной воп­рос, который встает перед каждым из нас, выражается так: те ли части мы признаем за критерии целого? Может быть, наблюдаемые нами элементы свидетельствуют о другом явлении? В 90-е гг., когда Россия развернулась полным ходом от социализма к капитализму, мы столкнулись с такими ди­кими проявлениями нового строя, что задумались: а капитализм ли это во­обще? Рост преступности, криминальный бизнес, мошенничество, корруп­ция, падение материального уровня жизни, рост смертности и т.д. служили эмпирически наблюдаемыми признаками чего-то, что объединяло их в одно целое. Но чего именно? На цивилизованный капитализм, который существо­вал в этот момент на Западе и к которому стремились наши демократы, та­кие проявления явно не походили. Тогда что это такое?

Ученые предлагали разные наименования: дикий капитализм, нецивили­зованный рынок, советский капитализм, капитализм с российской специ­фикой, период первоначального накопления, капитализм в отсталой стране и др. Но не выбрали ни одного. Почему так труден выбор подходящего наи­менования? А потому что за словом скрывается социальная реальность. Прежде чем применить к реальности 90-х гг. понятие «советский капита­лизм», надо прежде описать его теоретически. Иными словами, установить сущность явления, его структуру, законы функционирования, формы про­явления. И если окажется, что под них подходят те самые эмпирические признаки, которые мы с вами наблюдаем в быту, ученые вправе соединить то и другое — теоретическое понятие и его эмпирические признаки — в одно целое. Но просто так изобретать названия в науке нельзя.