Коллективная система займов

Нет никакого сомнения, что без активного и творческого вмешательства властей кризис международных займов привел бы к полному коллапсу банковской системы с катастрофическими последствиями для мировой экономики. Последний раз подобный коллапс имел место в 1930-х гг. С учетом этого опыта были выработаны институциональные рамки для предотвращения возврата к прошлому. Поэтому невозможно себе представить, что события могли бы разворачиваться безо всякого внешнего вмешательства. Но именно форма этого вмешательства создала ситуацию, не имеющую параллелей в истории.

Созданная институциональная система обязывает центральные банки выступать в качестве источника займов последней инстанции и дает им на это полномочия. Но долговая проблема была слишком крупной, чтобы ее можно было решить путем предоставления банкам ликвидных активов. Суммы, о которых шла речь, значительно превышали собственный капитал банков; если бы странам, получившим займы, было бы позволено прекратить выплаты процентов, банковская система стала бы неплатежеспособной. В связи с этим центральные банки превысили свои традиционные полномочия и объединились для того, чтобы оказать поддержку странам-должникам.

Прецедент для событий такого рода был создан в Англии в 1974 г., когда Английский банк решил оказать поддержку так называемым вторичным банкам, которые находились вне сферы его ответственности, и не допустил утраты доверия к клиринговым банкам, у которых вторичные банки сделали значительные займы. Но кризис 1982 г. был первым случаем, когда стратегия поддержки должников была применена на международном уровне.

Центральные банки не имели достаточных полномочий для того, чтобы применять такой подход, и необходим был ряд договоренностей, изменяющих это положение, в которых бы приняли участие правительства всех стран-кредиторов, а ведущую роль играл бы МВФ. Пакет мер помощи составлялся последовательно для каждой из стран. Как правило, коммерческие банки расширяли свои обязательства, международные денежно-кредитные институты организовывали новые денежные "вливания", а страны-должники соглашались принять участие в жестких программах экономии, направленных на улучшение их платежного баланса. В большинстве случаев коммерческим банкам пришлось также предоставить дополнительные средства, которые позволили бы странам-должникам производить выплаты процентов по своим займам. Эти пакеты мер помощи явились значительным достижением в области международной кооперации. Среди участников были Международный валютный фонд, Банк международных расчетов, значительное число правительств и центральных банков, а также значительно большее число коммерческих банков. В случае с Мексикой, например, в этом процессе приняло участие более 500 коммерческих банков. Я буду называть участников этого процесса "Коллективом".

Процесс этот повторялся несколько раз в течение короткого периода времени. История событий, имевших место реально, была бы попросту гипнотизирующей, но здесь мы должны ограничиться лишь рассмотрением результатов.

Система займов, которая возникла в результате кризиса, является во многих аспектах противоположной системе, потерпевшей крах в 1982 г. Предыдущая система была конкурентной: банки добровольно одалживали средства в погоне за прибылью в жесткой конкуренции друг с другом. Новая система является кооперативной: банки одалживают средства под давлением в надежде защитить свои уже вложенные активы и действуют с этой целью совместно с другими банками. Предыдущая система была рефлексивной в позитивном направлении: готовность и способность банков предоставлять заемные средства усиливали как способность, так и готовность стран-должников выплачивать долги, и наоборот. В теперешней ситуации рефлексивность работает в противоположном направлении: именно неспособность и неготовность банков предоставлять займы наряду с неспособностью и неготовностью стран-должников выплачивать задолженности взаимно усиливают друг друга. Эта система не могла бы выжить без активного стремления участников к сотрудничеству с целью предотвращения коллапса. Действия, предпринимаемые заимодавцами, выливаются в расширение кредитования с тем, чтобы позволить странам-должникам обслуживать уже имеющиеся задолженности; действия заемщиков включают в себя участие в жестких программах экономии, которые поддерживают потребность в новых кредитах на минимальном уровне. Вопрос о том, что представляет собой этот минимум, решается в процессе деликатных переговоров между заимодавцами и заемщиками. МВФ взял на себя ведущую роль в проведении таких переговоров, хотя страны-должники, как правило, не склонны позволять МВФ постоянно играть ведущую роль в отслеживании этих соглашений.

Система эта является очень ненадежной, поскольку как заимодавцы, так и заемщики должны подавлять узость своих интересов в целях сохранения остальной части системы. Что касается должников, приносимые ими жертвы измеряются объемами оттока средств; для банков такой мерой являются объемы роста новых кредитов. Приносимые жертвы, однако, несимметричны, поскольку заемщики выплачивают проценты на недавно увеличенные кредиты, в то время как заимодавцы их получают. Только если бы банки простили заемщикам некоторую часть процентов по займам или некоторую часть основных сумм, они понесли бы действительные убытки. Но Коллективная система займов основана на принципе ненарушения целостности долга — именно этот принцип держит вместе все элементы Коллектива. К сожалению, это оставляет нерешенной критически важную проблему: странам-должникам необходимы ссуды, чтобы выплачивать проценты по задолженностям, но каждая ссуда лишь увеличивает их будущие обязательства. Понимая наличие такой проблемы, банки создают резервы на случай невыплаты долгов; но не было найдено способа передачи этих резервов странам-должникам без нарушения основного принципа, держащего вместе всех участников Коллектива.

Создание Коллективной системы займов не было запланированным и о нем не было объявлено. Она была переходной с самого начала и она должна привести к чему-то иному. Наиболее интересный вопрос, который можно задать о ней — каков же будет итоговый результат? К сожалению, это не тот вопрос, на который можно дать удовлетворительный ответ. Прежде всего, рефлексивный процесс не имеет предопределенного результата: результат определяется в ходе самого процесса. Кроме того, прогнозы как таковые также могут повлиять на результат. В этом случае надежда на то, что Коллективы выполнят свою задачу, является одной из основных сил, держащих вместе их участников; любое заявление, которое может подорвать эту надежду, немедленно становится частью ситуации, к которой оно относится. Таким образом, подобная дискуссия не может быть объективной. Тем не менее, вопрос требует ответа. Может ли выбранный мной подход помочь в поисках такого ответа? И будет ли ответ способствовать дальнейшему развитию теории рефлексивности?

Я опубликовал две работы — одну в июне 1983 г. и одну в марте 1984 г., — в которых я пытался проанализировать проблему международного долга с использованием теории рефлексивности, однако не объяснял этого доходчиво. Вот что было мною написано (с незначительными изменениями).

Странам, имеющим значительные задолженности, в результате коллапса системы добровольных займов пришлось пройти через жесткий процесс приспособления. Это приспособление можно разделить на четыре фазы. В первой фазе наблюдается падение импорта; во второй фазе — увеличение экспорта. В течение первых двух фаз внутренняя экономическая активность падает. В третьей фазе внутренняя экономическая активность восстанавливается инаблюдается рост как импорта, так и экспорта. В четвертой фазе рост ВНП и объемов экспорта превышает рост обязательств по обслуживанию долга и процесс перемен завершается.

Первая фаза происходит под давлением извне. Когда потек кредитных средств пресекается, торговый дефицит автоматически устраняется благодаря резкому срезанию импорта. Уровень жизни падает, процесс производства может быть нарушен, и страна вступает в период депрессии. Объёмы средств, которые необходимо получить от Коллективной системы, определяются неспособностью страны-должника в сжатые сроки создать положительный торговый баланс, достаточный для покрытия требований по обслуживанию долга.

Реальный процесс корректировки начинается во второй фазе. С точки зрения реальных условий курс валюты падает и средства производства, побуждаемые резким снижением внутреннего спроса, переориентируются на экспорт. Торговый баланс улучшается, и способность страны обслуживать свой долг улучшается вместе с ним.

Именно в этот момент готовность выплачивать долги и готовность предоставлять займы становятся критически важными. Страна, о которой идет речь, должна увеличить объемы своего импорта, чтобы поддержать восстановление внутренней экономики. Это означает сокращение сумм, которые могут быть вывезены. Если этот барьер преодолевается, начинается третья фаза. Восстановление экономики смягчает последствия оттока средств. По мере экономического роста кредитоспособность страны начинает повышаться при условии, что объем экспорта растет быстрее, чем ВНП. Если это происходит, процесс корректировки завершен.

С точки зрения заимодавцев, Коллектив работает с хронической нехваткой ресурсов. Коммерческие банки могут быть разделены на две категории: те, для которых решается вопрос выживания, и те, кто лишь частично вовлечен в этот процесс. Первая категория банков составляет ядро Коллектива; они могут считаться участниками, но реальные возможности их участия ограничены. Члены системы, лишь частично вовлеченные в процесс, нуждаются в более сильных аргументах. Как только безотлагательность смягчается, эти частичные участники стремятся выйти из игры, предоставляя выделять новые кредиты лишь основным участникам. Между этими категориями нет жесткой границы. Крупные американские, английские и японские банки всегда будут оставаться среди основных участников; американские региональные и многие европейские банки первоначально были частичными участниками. В промежутке — множество банков, само существование которых находится сегодня под вопросом, но которые могли бы создать достаточные резервы в течение некоторого периода времени и в будущем стать частичными участниками.

Вследствие реального или потенциального сокращения числа участников ресурсы Коллективов, как правило, остаются полностью распределенными. Коллективы не могут удовлетворять предъявляемые им требования без поступления дополнительных средств от международных заемных институтов, а средства этих институтов также очень плотно распределены. Таким образом, Коллективам приходится требовать максимальных объемов выплат, что делает барьер между второй и третьей фазами трудным для перехода.

Я пришел к заключению, что Коллективная система займов является системой, порожденной чрезвычайными обстоятельствами. Для того, чтобы она продолжала существовать, нужны чрезвычайные обстоятельства, и она построена таким образом, чтобы создавать чрезвычайные обстоятельства, необходимые для ее существования.

В общем и целом, этот аналитический подход выдержал испытание временем, хотя, оглядываясь назад, я могу сказать, что совершил две серьезных ошибки. Во-первых, я утверждал, что страны-должники согласились бы на вывоз средств по двум причинам: (1) чтобы сохранить доступ на рынок капитала и (2) для того, чтобы избежать ареста активов, но не учел того, что оказалось наиболее важной причиной: (3) сохранение доступа на экспортные рынки. При развале внутренних рынков угроза того, что может быть закрыт доступ на экспортные рынки, была чрезвычайно действенной. Аргентина находилась в самой благоприятной позиции, поскольку большую часть ее экспортной продукции составляли заменяемые товары общего потребления, но даже Аргентина продает много товаров, как, например, обувь или сталь, предназначенных для специализированных рынков. Более того, недавно избранное аргентинское правительство не желало оставаться в изоляции от западного мира. Оно было преисполнено желания избежать "экономических Фолклендов". В результате опасность невыплат так и не стала настолько серьезной, как я это предполагал.

В моих исследованиях я не придал большого значения первым двум побудительным причинам. Что касается свободного доступа на рынок капитала, я считал, что система займов, которая преобладала до 1982 г., разрушена навсегда. Она была основана на неких ошибочных концепциях, позднее они были признаны таковыми. Позитивные предпочтения сменились негативными, и потребовалось бы длительное время, чтобы их преодолеть. События подтвердили эти выводы: банковские займы менее развитым странам намного ниже предполагавшихся ранее. Что же касается угрозы ареста активов, я отмел ее как более или менее необоснованную. С тех пор появилось множество документов², подтверждающих эту точку зрения. Проигнорировав третью, наиболее важную побудительную причину, я пришел к заключению, что «единственный путь обеспечить выплату странами-должниками их задолженностей состоит в том, чтобы сделать кредит доступным в объемах, приблизительно равных издержкам по обслуживанию их внешнего долга».

Это заключение оказалось ложным. В 1984 г. менее половины объема процентных выплат по кредитам было авансировано в форме новых кредитов, а большая часть новых кредитов поступила не от коммерческих банков, а из других источников. В результате отток наличности из коммерческих банков был менее сильным, чем я предполагал, и напряженность между основными и частичными участниками не достигла точки разрыва. На практике даже основные члены системы смогли начать накопление резервов (против необеспеченных долговых обязательств) и улучшить свой коэффициент покрытия.

Вторая моя ошибка состояла в том, что я недооценил способности стран-должников по увеличению объемов экспорта. Мировая экономика оказалась более сильной, чем я предполагал. Причины этого будут обсуждены в следующей главе. В частности, Бразилия достигла гораздо более высокого активного сальдо торгового баланса, чем я предполагал. Официальная цель на 1984 г. составила 9 млрд. долл.; реальная цифра превысила 12 миллиардов. Сильные позиции в области экспорта привели к умеренному оживлению внутренней экономики и позволили Бразилии вступить в третью фазу.

Этих двух ошибок в совокупности оказалось достаточно, чтобы сделать мой анализ излишне пессимистичным. В феврале 1984 г. я утверждал, что "достижение значительного прогресса в третьей фазе становится все менее вероятным, и четвертая фаза представляется все менее доступной в рамках существующей системы". Тем не менее к 1985 г. некоторые основные должники вступили в третью фазу и казалось, что худшее позади. Затем наступил период резкого спада в ценах на нефть в 1986 г., и Мексика попала в аварию. Это чрезвычайное происшествие можно было бы объяснить внешними причинами, но недавние перемены в Бразилии носят намного более зловещий характер. В результате так называемого "Плана Крузадо"* экономика мгновенно оказалась перегретой и внешнеторговый баланс опасно ухудшился. Как только правительство одержало убедительную победу и было избрано на новый срок, оно приступило к управлению экономикой. Даже при этих условиях внутриполитические соображения, очевидно, взяли верх над обязательствами по выплатам международных задолженностей, и 1987 г. может оказаться кризисным годом для переговоров по поводу бразильского долга.

Позиции стран-кредиторов значительно смягчились. Американский государственный казначей Джеймс Бейкер (James Baker) признал необходимость внутреннего роста стран-должников в своем плане, который он представил на встрече стран—участниц Всемирного банка в Сеуле в октябре 1985 г. Впоследствии план Бредли (Bradley) открыто выступал за то, чтобы простить странам-должникам часть процентных выплат и часть основной суммы аккумулированного долга. Реальность заключается в том, что положительный торговый баланс стран-должников начал представлять трудности для Соединенных Штатов. Банки имеют более значительные резервы, чем несколько лет назад, поэтому в 1987 г. могут быть введены некоторые защитные меры в сочетании с некоторыми мерами по аннулированию долговых обязательств. Если опыт последних пяти лет может служить для руководства, изменения не будут достаточно радикальными и не смогут вызвать крах всей системы.

Несмотря на некоторые ошибки в деталях, мои аналитические соображения в целом остаются верными. Они не являются руководством к успешному исправлению ситуации, а скорее представляют собой модель выживания при крахе. Как мы уже видели, Коллективная система сохраняет свою целостность только благодаря страху перед развалом, и, как мы увидим, эта черта присуща многим договоренностям, вступившим в силу после 1982 г.