 |
Нам родная Москва дорога... 16 глава
|
|
|
|
Оборонительный рубеж противника был прорван, и вслед за танкистами пошли вперед мотострелковые батальоны.
Наступление продолжалось без остановки, в высоком темпе. Стояли теплые, по-весеннему солнечные дни. Артиллеристы работали у своих орудий, сбросив шинели и ушанки, пехота шла вперед в одних гимнастерках. Каждый день гвардейцы мехкорпуса встречали ясный солнечный рассвет на новом, отбитом у противника рубеже. Трудная вьюжная зима кончилась. Наступила последняя военная весна. Теперь это отлично знали все — от маршала до рядового.
Для нас, советских воинов, — в большинстве своем жителей средней полосы России и Сибири — было непривычно видеть в эту раннюю весеннюю пору быстро зеленеющие [227] поля и виноградники. Яркая молодая зелень радовала глаз, и, проезжая по дорогам меж оживших полей, я невольно думал: «Этот урожай будет собран под мирным небом. Крестьянам не придется с опаской глядеть на пролетающие самолеты, не будет слышно орудийной канонады. И как же давно шли мы по пылающим селам Белоруссии! Давным-давно брели по обочинам пыльных шляхов охваченные страхом жители белорусских городов и деревень и гибли на этих шляхах от пуль и снарядов гитлеровцев. Как же давно я воюю! Пора, пора ставить точку».
Ломая последний зимний лед, вздулись половодьем реки. Поднялась в каналах еще очень мутная и холодная вода.
23 марта пал крупный и сильный узел немецкой обороны в Венгрии город Секешфехервар. В течение нескольких месяцев этот город фигурировал в боевых приказах, сводках и донесениях. Гвардейцы пробивались к самому его центру и снова отходили — теперь он остался в наших тылах и последний раз был назван в приказе: Москва салютовала войскам 3-го Украинского фронта, и воины 1-го гвардейского мехкорпуса в числе других получили благодарность Верховного Главнокомандующего.
|
|
|
28 марта войска 3-го Украинского фронта форсировали реку Раба и освободили города Чорно и Шарвар. Еще один салют в родной Москве и еще одна благодарность Родины.
29 марта — третья благодарность Верховного Главнокомандующего за отличные боевые действия при овладении городами и важными узлами дорог Сомбателель, Капуваром и Кёсегом. Причем последний уже на границе Австрии.
Участвуя во втором этапе наступательной операции фронта (с 26 марта по 4 апреля), корпус 1 апреля 1945 года во взаимодействии с другими соединениями овладел городом Шопрон — важным опорным пунктом обороны гитлеровцев на подступах к Вене.
За отличные боевые действия при взятии города Шопрон всему личному составу корпуса приказом Верховного Главнокомандующего № 324 от 1 апреля 1945 года была объявлена благодарность. Все танковые полки механизированных бригад, личный состав которых проявил высокое мужество и воинское мастерство, были награждены орденом Александра Невского. [228]
За отличные боевые действия юго-западнее Будапешта 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус был награжден орденом Кутузова II степени, а 382, 1463 и 1821-й самоходно-артиллерийские полки — орденом Суворова III степени. Все красноармейцы, сержанты, офицеры и генералы корпуса, принимавшие участие в боях по уничтожению окруженной в Будапеште группировки противника, были награждены медалью «За взятие Будапешта».
Успешные бои на венгерской земле за Чорно, Капувар, Кёсег были отмечены Советским правительством награждением 1-й гвардейской механизированной и 9-й гвардейской Запорожской танковой бригад орденом Суворова II степени.
В боях за освобождение Венгрии отдали свою жизнь командир 3-й гвардейской ордена Ленина механизированной бригады гвардии полковник К. Н. Вязников и его заместитель гвардии подполковник А. И. Грошев, командир 9-й танковой бригады гвардии подполковник В. А. Шудров и начальник политического отдела этой же бригады гвардии подполковник Н. К. Бодряков. Погибшие гвардейцы похоронены в столице освобожденной ими Венгрии — Будапеште; их имена высечены на граните величественного памятника на горе Геллерт.
|
|
|
Да, много наших замечательных однополчан осталось лежать в венгерской земле.
* * *
Итак, 1 апреля 1945 года части нашего корпуса, взаимодействуя с другими соединениями 3-го Украинского фронта, вышли к австрийской границе. Гвардейцы пересекали границу Австрии в четких походных колоннах, мотострелки встали в эту волнующую минуту в кузовах автомашин, офицеры взяли под козырек. Так мы выражали свое уважение к стране, к ее суверенитету, восстановить который нам предстояло, сокрушив фашизм.
Для гитлеровской Германии Австрия была мощной военно-промышленной и сырьевой базой. Ее столица представляет собой крупный узел коммуникаций: здесь сходятся десять железнодорожных и 12 автомагистралей, которые ведут во многие города Европы. Наконец через Вену протекает Дунай — важнейшая водная артерия Западной Европы.
Местность районов Эбенфурта и Вены представляет [229] собой широкую котловину, изрезанную каналами и реками, слегка холмистую, поросшую лесами. В этой части страны очень хорошо развита дорожная сеть. В то же время наличие огромного количества рек и каналов представляет большие трудности для маневра механизированных и танковых соединений.
Непосредственные подступы к Вене представляли собой узел естественных и искусственных препятствий и укреплений. Все высоты восточнее и южнее Вены были превращены гитлеровцами в долговременные опорные пункты.
Придавая особое значение удержанию Вены, фашистское командование создало для непосредственной обороны города группировку войск в составе восьми танковых и одной пехотной дивизии и до 15 отдельных пехотных батальонов и отрядов фольксштурма.
Гитлеровцы сильно укрепили город и ближние подступы к нему. На улицах были сооружены баррикады и завалы. В угловых домах кварталов противник расположил хорошо укрытые пулеметные точки, каждая из которых могла держать под огнем до трех улиц. В верхних этажах и на чердаках высоких зданий также были установлены пулеметы, здесь же занимали позиции автоматчики. Все мосты через Дунайский канал и Дунай гитлеровцы подготовили к взрыву, а подступы к ним заминировали. Наиболее танкоопасные направления прикрывались противотанковыми рвами и заграждениями различных систем.
|
|
|
Значительная часть артиллерии противника была установлена для стрельбы прямой наводкой. Огневые позиции артиллерии размещались в парках, садах, скверах и на площадях. В разрушенных домах стояли замаскированные орудия и танки, предназначенные для ведения огня из засады.
Считая, что основной удар советские войска нанесут с юга, гитлеровское командование уделило особое внимание инженерной подготовке обороны в южной части города. Там же была создана и наиболее сильная группировка войск.
Превращая Вену в крупный узел сопротивления, гитлеровцы не задумывались над тем, что будет разрушен замечательный город и бои приведут к многочисленным жертвам среди его населения. Немецко-фашистское командование обратилось к жителям Вены с призывом обороняться до последней возможности. Однако многие из [230] них не только не хотели оказывать сопротивление Красной Армии, но принимали участие в борьбе против гитлеровских оккупантов.
Начальником обороны Вены был назначен командующий 6-й танковой армией СС, все тот же пресловутый Зепп Дитрих.
В Вене свирепствовал фашистский террор, рассчитанный на подавление движения Сопротивления, которое с приближением советских войск заметно активизировалось.
Однако до Вены еще предстояло дойти, предстояло овладеть несколькими австрийскими городами, превращенными неприятелем в сильные узлы обороны. Предстояло напрячь все силы, чтобы овладеть Веной не позднее 12–15 апреля, как это было запланировано командованием 3-го Украинского фронта. Силы же наши в ходе кровопролитных боев в Венгрии заметно уменьшились. Достаточно сказать, что к началу апреля в составе 1-го гвардейского механизированного корпуса имелось только 85 исправных танков и САУ. Личный состав бригад, полков и батальонов далеко не соответствовал штатным расписаниям.
|
|
|
В эти апрельские дни я чувствовал себя прескверно. После сырой зимы дали о себе знать все старые болезни, ранения и контузии. Я пытался не поддаваться хвори, но все же слег. О моей болезни доложили маршалу Толбухину, а он в свою очередь сообщил товарищу Сталину. По поручению Верховного Главнокомандующего меня посетил главный невропатолог Красной Армии полковник Тихомиров. Он внимательно осмотрел, выслушал меня и сказал:
— Надо отдохнуть и полечиться. Это предложение не только мое — врача, но и Верховного.
— Передайте большую благодарность товарищу Сталину, — ответил я, — но от предложения отдохнуть должен отказаться. Под Минском дал себе клятву дойти с однополчанами до победы и отступить от этого слова не могу. Тем более теперь, когда мы с вами находимся уже в Австрии.
Несколько дней командовал лежа на КП, а потом снова сел в «виллис» и вместе с неизменным своим адъютантом Лясковским мы покатили по военным дорогам — на этот раз эти дороги были австрийскими.
В один из этих немногих «лежачих» дней принесли из штаба корпуса наградной лист, подписанный гвардии [231] полковником Затулеем. Командир 1-й гвардейской мехбригады ходатайствовал о присвоении звания Героя Советского Союза командиру 1-го мотострелкового батальона В. А. Баранову. В наградном листе говорилось: «В наступательных боях в районе юго-западнее озера Балатон на территории Венгрии исключительные образцы мужества и отваги показал командир мотострелкового батальона гвардии капитан Баранов В. А.
Мотострелковый батальон под командованием гвардии капитана Баранова 22.03.45 г. успешно форсировал водную преграду — канал Шарвиз и совместно с другими подразделениями перешел в наступление, нанося сокрушительные удары по врагу. Своими решительными и дерзкими ударами батальон не давал ни на одном рубеже закрепиться противнику, стремительно продвигался вперед, уничтожая живую силу и технику врага. Командир батальона гвардии капитан Баранов всегда находился в боевых порядках наступающих подразделений и своим героизмом воодушевлял личный состав на героические подвиги.
28.03.45 г. батальон под командованием гвардии капитана Баранова, действуя в подвижном отряде танковым десантом, форсировал реку Раба и стремительным ударом первым ворвался в г. Чорно и овладел им. Атака батальона на г. Чорно была настолько неожиданной для немцев, что они не успели вывезти автомашины, орудия и военные склады. Таким образом, крупный железнодорожный узел и сильный опорный пункт обороны немцев, прикрывающий пути к границе Австрии, был взят гвардейцами батальона тов. Баранова.
|
|
|
В боях за г. Чорно батальон уничтожил пять танков противника, 22 автомашины, более 300 немецких солдат и офицеров, взял в плен 400 немецких солдат и офицеров, захватил шесть складов военного имущества.
Продолжая успешно наступать, исключительно малочисленный батальон тов. Баранова, нанося удар за ударом по противнику, 1.04.45 г. совместно с другими подразделениями бригады овладел г. Шопрон — крупным железнодорожным узлом и важным пунктом обороны немцев на подступах к Вене.
В боях за г. Шопрон батальон уничтожил около 200 немецких солдат и офицеров, 14 автомашин, два бронетранспортера и захватил в плен более 600 немецких солдат и офицеров. [232]
2.04.45 г. батальон гвардии капитана Баранова первым перешел австрийскую границу и, развисая наступление, овладел населенным пунктом Хирм, где захватил авиазавод с большим количеством моторов и 50 автомашин.
За время наступательных боев батальон под командованием гвардии капитана Баранова прошел с боями более 200 км. Все эти успехи достигнуты благодаря личному героизму и отваге тов. Баранова, его умению управлять боевыми действиями батальона»{17}.
Когда в штаб корпуса поступило это представление, мотострелковый батальон гвардии капитана Василия Баранова вышел на окраину небольшого австрийского городка Хирм. Здесь враг сосредоточил крупные силы пехоты и артиллерии. Под сильным огнем правофланговая рота залегла.
Батальон в наступлении поддерживали артиллеристы. Баранов связался с командиром батареи по телефону, указал ему новые цели перед фронтом правофланговой роты.
Капитан принял решение: как только батарея подавит немецкие огневые точки, поднять лежавшую под огнем роту и увлечь ее вперед.
Двинулись в роту неглубокой лощиной. Вокруг рвались мины, над головой пролетали невидимые осколки, и, когда до цепи роты осталось каких-нибудь сто метров, ординарец, чуть отставший от бежавшего впереди комбата, увидел, как гвардии капитан Баранов, остановившись на мгновение, упал.
Не обращая внимания на рвущиеся мины, ординарец бросился к командиру батальона, наклонился, доставая из кармана индивидуальный перевязочный пакет.
Ноги у капитана были в крови.
— Плащ-палатку. И автоматчиков, — не открывая глаз, сквозь зубы сказал Баранов.
Ординарец побежал обратно, принес плащ-палатку, привел трех автоматчиков; Перебитые ноги командира батальона перетянули жгутами, положили раненого на плащ-палатку, чуть приподняв над землей, понесли в тыл на передовой медицинский пункт.
— Отставить! — приказал капитан. — Давайте связь...
Бой за Хирм закончился через несколько часов. Все это время гвардии капитан Баранов, бледный от потери [233] крови, лежал около рации и руководил действиями подразделений. Ординарец и три автоматчика внесли его на плащ-палатке в освобожденный от врага город Хирм. Комбата по телефону связали со штабом бригады, и он лично доложил командиру бригады о выполнении задания.
29 июня 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии капитану Василию Андреевичу Баранову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Капитан Баранов умер от ран в медсанбате, когда Вена была уже взята, а до конца войны оставалось меньше месяца.
* * *
Трудно забыть, с каким восторгом встречали советских гвардейцев на австрийской земле недавние узники фашистских концлагерей — русские, украинцы, белорусы, латыши, французы, поляки, литовцы, чехи, югославы, болгары, словаки, угнанные гитлеровцами с родной земли. Под огнем, не страшась рвущихся мин и снарядов, ломая ворота и ограду лагерей, бросались они навстречу нашим воинам, обнимали их, целовали, искали и находили среди бойцов своих земляков, знакомых и родных. Длинные колонны измученных, изможденных, но радостных и уже навсегда свободных людей с самодельными флажками своих стран шли в те дни навстречу стремительному наступлению Красной Армии...
Ночью 3 апреля 1945 года я получил устный боевой приказ командующего 4-й гвардейской армией генерал-лейтенанта Н. Д. Захватаева (корпус находился у него в оперативном подчинении): «С 8 часов 30 минут 3 апреля корпусу продолжать решительное наступление, ворваться в Вену и приступить к энергичному очищению города от противника».
Поразмыслив над картой и посоветовавшись со штабом, я решил выдвинуть в качестве передового отряда 3-ю гвардейскую мехбригаду и 53-й мотоциклетный полк и стремительными атаками овладеть переправами через реки Швехат и Вербах в районе Ланцендорфа, с тем чтобы к вечеру 3 апреля ворваться в восточную и юго-восточную часть Вены.
Однако выполнить эту задачу удалось только 5 апреля. Все переправы через ручьи и реки, преграждавшие продвижение корпуса к столице Австрии, были взорваны [234] противником, поэтому приходилось менять направление наступления, искать броды.
5 апреля разведкой 9-й гвардейской танковой бригады был обнаружен брод через реку Швехат в районе Ланцендорфа. С рассветом части корпуса, воспользовавшись этим бродом, возобновили наступление.
Последний важный рубеж перед Веной — реку Лизинг противник оборонял с особым упорством. Для этой цели фашисты поставили близ берега зенитный дивизион, используя его как противотанковый; по северному берегу Лизинг в районе Унтер Лаа было сосредоточено до батальона автоматчиков, десять танков, семь самоходных орудий, до дивизиона артиллерии, большое количество минометов. Кроме того, переправы в этом районе прикрывались огнем артиллерии и минометов, установленных на высотах и южной окраине Вены.
Ведя тяжелые наступательные бои, 3-я механизированная и 9-я танковые бригады перенравились через реку Лизинг. Пытаясь восстановить положение, враг предпринял пять контратак танками и пехотой, поддержанных сильным артиллерийско-минометным огнем и истребительной авиацией. Гвардейцы удержали захваченный плацдарм.
С наблюдательных пунктов командиров механизированных бригад и танковых полков уже без бинокля в сиреневой туманной дымке были видны южные пригороды Вены, заводские трубы Зиммеринга и Швехата, высокая стрельчатая башня Старого Стефеля — Стефанскирхе в центре города, в кольце по-весеннему зеленеющих бульваров Ринга.
Наступал ответственный момент подготовки к последнему штурму. Я сам, политработники и офицеры штаба отправились в части и подразделения корпуса, чтобы довести до каждого гвардейца всю ответственность момента.
В 20-й гвардейский Запорожский танковый полк я приехал к концу дня 5 апреля. Танкисты и автоматчики десанта отдыхали после трудного форсирования реки Лизинг, во время которого было потеряно несколько танков, погибло немало боевых товарищей.
Речь моя была очень короткой.
— Товарищи солдаты! Дорогие мои боевые друзья! Я всех вас называю солдатами, потому что в этих боях каждый из вас — красноармеец, сержант, офицер — сражается, как подобает сражаться солдату-гвардейцу... Не [235] дадим опомниться врагу, не дадим ему возможности организовать оборону, стремительно и смело пойдем вперед. Это приблизит долгожданный час победы. За Родину! За Победу! На Вену, боевые друзья! Вперед!
Утром 6 апреля был получен приказ командующего 4-й гвардейской армией продолжать наступление, ворваться в Вену и в течение дня овладеть Зиммерингом и Арсеналом.
Вену приказано было взять быстро и решительно, не позволить врагу превратить бои за этот город в кровопролитное, затяжное, а значит, и разрушительное побоище.
Вена! Немного знали о ней советские воины, пришедшие сюда в центр Европы, с Волги, из донских степей, от предгорий Кавказа. На коротких привалах, ночами, когда стихал бой, в передовых частях, в подразделениях второго эшелона работники политотделов, замполиты батальонов и полков, агитаторы собирали вокруг себя солдат, рассказывали им об Австрии и ее прекрасной столице, об исторических памятниках Вены, вновь напоминали, что советские люди пришли на австрийскую землю как освободители, выполняя свой интернациональный долг. Из рук в руки переходили экземпляры корпусной многотиражки «В бой за Родину!», агитаторы читали обращение Военного совета 3-го Украинского фронта к войскам.
«Товарищи красноармейцы, сержанты, офицеры и генералы! — говорилось в нем. — В жестоких боях на территории Венгрии вы измотали и обескровили противника, разгромили его и остатки отбросили в пределы Австрии...
Выполняя приказ Верховного Главнокомандования, вы вступили в пределы Австрии не с целью захвата австрийской территории, а исключительно с целью разгрома вражеских немецко-фашистских войск и освобождения Австрии от немецкой зависимости...
Боевые друзья! Сокрушительными ударами прокладывайте дорогу к логову фашистского зверя, обрушивайтесь на врага, разгадывайте и срывайте вражеские замыслы, действуйте в горно-лесистой местности Австрии так же умело и отважно, как действовали в победоносных боях в Югославии и Венгрии. Смело применяйте маневр, окружайте сопротивляющиеся гарнизоны врага и беспощадно громите их... Напряжем свои силы, соберем всю свою волю, чтобы приблизить час окончательного разгрома [236]проклятого гитлеризма, час грозной мести за все его кровавые злодеяния на нашей земле. Огнем и сталью разите фашистских извергов! Удвой, удесятери свой богатырский шаг, воин!»
Стремясь предотвратить ненужные жертвы и сохранить Вену, ее исторические памятники культуры и искусства от разрушения, командующий 3-м Украинским фронтом маршал Ф. И. Толбухин 6 апреля обратился к жителям австрийской столицы со специальным воззванием. В нем говорилось:
«Жители города Вены! Красная Армия, громя немецко-фашистские войска, подошла к Вене...
Час освобождения столицы Австрии — Вены от немецкого господства настал, но отступающие немецкие войска хотят превратить и Вену в поле боя, как это они сделали в Будапеште. Это грозит Вене и ее жителям такими же разрушениями и ужасами войны, которые были причинены немцами Будапешту и его населению»{18}.
Маршал Толбухин от имени Советского правительства призвал австрийцев не покидать город, чтобы помешать фашистам минировать его. Обращение заканчивалось словами:
«Граждане Вены! Помогайте Красной Армии в освобождении столицы Австрии — Вены, вкладывайте свою долю в дело освобождения Австрии от немецко-фашистского ига»{19}.
Это воззвание было необходимо, потому что противник, как уже говорилось выше, собирался всеми силами оборонять Вену. Начальник обороны приказал удерживать город остаткам своей танковой армии, которой чудом удалось выскользнуть из мешка у Балатона, а также резервам, подошедшим к этому времени. Все мужское население Вены — от 16 до 60 лет — эсэсовцы согнали в отряды фольксштурма и вооружили в основном фаустпатронами.
Понимая, что враг окажет отчаянное сопротивление, я принял решение пробивать оборону противника с ходу, собрав все части корпуса в единый кулак. Замысел полностью был выполнен, и уже к исходу дня 6 апреля мехбригады и танковые полки ворвались на окраину Вены, захватив городскую радиостанцию. [237]
Действия обороняющихся частей противника поддерживались мощным огнем артиллерии и минометов, установленных на берегу Дуная. Танки и самоходные орудия противник поставил в засадах и укрытиях, поддерживая отдельные очаги сопротивления.
Основным приемом действий противника были сдерживающие уличные бои. Особенно упорными бои были на подступах к центру города.
Как мы и ожидали, противник отчаянно сопротивлялся, бросая в контратаку пехоту и танки, действуя мелкими группами, просачиваясь в наши тылы. Бои на окраинах города осложнялись наличием многочисленных мелких населенных пунктов, густой сети железных и шоссейных дорог, различных естественных препятствий.
Первыми на окраины Вены после тяжелых боев у ее предместий ворвались гвардейцы-танкисты 9-й гвардейской Запорожской танковой бригады, 18-го и 19-го гвардейских танковых полков. В танковом десанте с ними были мотострелковые батальоны гвардии майора Козубенко, гвардии капитанов Пичугина и Соколовского.
Картина предстала глазам гвардейцев необычная. Из окон зданий на окраинах Вены свисали белые флаги — полотенца, наволочки, платки, а с чердаков по танкам и пехоте били вражеские пулеметчики, летели фаустпатроны.
Штурмовые группы мотострелковых батальонов пробивались от здания к зданию, забрасывали гранатами вражеские огневые точки, находили и уничтожали фаустников, обезвреживали противотанковые и противопехотные мины. 62 вражеские мины обезвредил в первый день уличного боя красноармеец сапер Клочков, несколько огневых точек противника подавили гвардейцы-автоматчики сержант Мазур и рядовой Джанджгарадзе.
Танк гвардии младшего лейтенанта Караичева, вырвавшись на одну из главных улиц южной части Вены — Фаворитенштрассе, столкнулся с вражеской самоходной пушкой. Караичев воспользовался замешательством противника, двумя орудийными выстрелами вывел самоходку из строя и бросился преследовать отступавшую пехоту. На одном из перекрестков Караичев разбил штабной автобус врага, уничтожив большую группу гитлеровских офицеров.
На площади, где сходилось несколько улиц, Караичев заметил дальнобойную батарею, которая вела интенсивный [238] огонь по нашим наступающим частям. Караичев принял решение уничтожить батарею. Танк гвардейцев ринулся на шесть тяжелых орудий противника. Экипаж открыл огонь из пушки и пулеметов, уничтожая прислугу, автомашины, орудия. Через полчаса на площади от батареи остались обломки 15 разбитых автомашин, до сотни трупов гитлеровцев и шесть поврежденных дальнобойных орудий.
Вслед за танкистами на Фаворитенштрассе ворвался бронетранспортер гвардии старшины Огурцова. Над городом стелился черный, удушливый дым. Горели здания, подожженные отступавшим противником, окрестности плохо просматривались. Второй номер пулеметного расчета гвардии рядовой Юрий Гольцев высунулся из бронетранспортера, осмотрелся. Гвардейцы только полчаса назад вышли из боя, в котором Гольцев уничтожил из своего пулемета несколько десятков фашистов. Неожиданно, метрах в 40 от остановившейся машины, разорвался тяжелый снаряд... Трое красноармейцев в бронетранспортере были тяжело ранены. Присмотревшись, Гольцев увидел в глубине улицы перебегающих гитлеровцев, которые намеревались обойти машину с тыла и взять в плен ее экипаж. Гвардеец прильнул к пулемету и, направляя его то в одну, то в другую сторону, поражал солдат противника длинными, меткими очередями.
Более двух часов отважный разведчик отбивал атаки большой группы вражеской пехоты. Стойко и мужественно сражаясь с врагом, он не отошел ни на шаг, не бросил машины и спас жизнь раненым товарищам.
Три года подряд Гольцев воевал в разведке. В боях за Вену был награжден двумя орденами Красной Звезды. Легко раненный, Гольцев пробыл в медсанбате три дня и снова, не долечившись, вернулся в роту. «Надоело по своим тылам ходить, — сказал он командиру, — хочу опять по немецким...»
У венского предместья Кайзерэбердсдорф дрались с противником гвардейцы-танкисты другого подразделения. Враг отступал. Преследуя его, танковая рота гвардии старшего лейтенанта Вахрушева ворвалась на взлетную площадку немецкого аэродрома.
Гитлеровские летчики, возившиеся у машин, пустились бежать, но попадали под меткий огонь танковых пулеметов. Расчеты зенитной батареи, не успев повернуть орудия против советских танков, были перебиты и [239] передавлены гусеницами. Четыре зенитных пушки врага были уничтожены. Все 30 самолетов, стоявшие на аэродроме, превратились в груду обломков.
Отвагу и мужество проявляли в уличных боях за Вену и боевые товарищи танкистов — саперы, пехотинцы, артиллеристы.
Гвардии старшина Василий Степаненко и сапер гвардии сержант Панфилов получили задание разведать передний край вражеской обороны. На перекрестке двух улиц они попали под огонь противника и залегли. Мина разорвалась почти рядом с ними, ударив осколками в стену трехэтажного каменного здания. Кругом никого не было. Впереди — тяжелой темной громадой на фоне неба, озаренного заревом пожара, чернел знаменитый венский Арсенал, к которому пробирались разведчики. Прислушиваясь к вою мин, поминутно прижимаясь к земле, они добежали до углового дома и быстро свернули на соседнюю улицу.
Степаненко перевел дыхание и осторожно выглянул из подъезда. По улице двигалось до двух десятков вражеских солдат.
Оглядевшись, Степаненко увидел на тротуаре брошенный кем-то длинный черный клеенчатый плащ. Быстро надев его на себя, он пошел навстречу группе и, подойдя на верный выстрел, направил автомат в лицо офицера, возглавлявшего группу фашистов.
Гитлеровцы, ошарашенные таким оборотом дела, подняли руки вверх. Они по плащу приняли вначале Степаненко за своего.
Подбежавший Панфилов помог старшине собрать сложенное в кучу оружие и отконвоировать пленных в штаб.
На следующую ночь, когда бой немного затих, командир роты послал старшину Степаненко проверить боевое охранение, расположившееся в соседнем здании. Возвращаясь, старшина решил заглянуть в один подвал, который днем, в суматохе боя, не был как следует осмотрен. Минут двадцать, освещая дорогу карманным фонариком, ходил он под сырыми каменными сводами, пока наконец не наткнулся на маленькую, едва заметную дверь. Он распахнул ее и в ярком электрическом свете увидел сидевшего за столом вражеского радиста.
Двадцать пять пленных доставил в штаб части гвардии [240] старшина Василий Степаненко за первые два дня венских боев...
Рядовой Илья Бумаков, посланный в разведку к Арсеналу на другую ночь, вместе с напарником осторожно проник в расположение противника и, воспользовавшись тем, что гитлеровцы начинали ужинать, вытащил у них из-под носа пулемет. Бесшумно отнеся его метров на 20, он повернул ствол в сторону противника и открыл огонь. Перепуганные фашисты, оставив автоматы и котелки, кинулись врассыпную, но меткие очереди Бумакова укладывали их на землю.
Смелость и инициативу в боях за Арсенал проявил командир стрелковой роты гвардии капитан Шулятьев. Трофейные фаустпатроны он использовал для уничтожения дотов противника, его орудий и пулеметных гнезд.
Большую помощь нашим наступающим частям оказали гвардейцы-саперы 54-го отдельного гвардейского ордена Красной Звезды саперного батальона, которым командовал гвардии майор Смирнов. Они снимали мины, расчищая проходы для танков и пехоты. Только в бою за Арсенал отделение гвардии рядового Клочкова обезвредило 157 мин, 60 из которых разрядил сам командир отделения. Саперы обезвредили на одном важном объекте пять тяжелых фугасов.
Решительным штурмом гвардейцы овладели Арсеналом, который противник превратил в мощный опорный пункт, и подошли к Дунайскому каналу. Здесь они полупили дальнейшую задачу — выйти к самому Дунаю в районе улицы адмирала Шеера.
Дунайский канал был серьезной водной преградой, на которую враг возлагал большие надежды, пытаясь сдержать натиск наступающих советских частей.
Одним из первых бросился в холодную воду канала гвардии рядовой Джанджгарадзе. Противник открыл огонь по отважному гвардейцу, но он смело поплыл вперед, увлекая своим примером товарищей. Следом за ним начал форсирование канала весь батальон. Станковые пулеметчики гвардии сержанты Курилов и Король переправили свои пулеметы на плотиках и, выбравшись на противоположный берег, выбрали удобные огневые позиции и открыли губительный огонь по врагу, поддерживая продвижение своих товарищей.
|
|
|
