Ф проблема художественного стиля (2)

22. Художественный стиль не есть и нечто личное, индивидуальное, но он в такой же мере, как индивидуально-личное, содержит в себе и общественное. Спросим себя, можно ли вообще мыслить личность вне всякой общественности? Ведь если существует какая-нибудь личность, это значит, что существует и какая-нибудь другая личность, от которой она отличается и с которой она находится в тех или других отношениях. Личность есть понятие соотносительное. Ведь если мы говорим, что этот предмет белый, здесь мыслится, что возможны и черные предметы. Но если существует только один белый цвет и никаких других цветов не существует, то это значит, что не существует и белого цвета. Можно ли понимать "плюс", не понимая того, что такое "минус"? Поэтому и личность возможна только в обществе, а общество может состоять только из личностей. Следовательно, если мы в данном художественном стиле нашли нечто личное, например, то личное, что привнес с собой художник, то это значит, что мы должны допустить возможность и совсем других личностей, т.е. должны личностную характеристику данного художественного стиля понимать общественно, а общественную характеристику данного художественного стиля понимать в том или другом личном преломлении.

Нам понятно следующее суждение Ж. Бюффона и Маркса, а за ними и советского эстетика М. Дудучавы. Общеизвестное суждение Ж. Бюффона "Стиль - это сам человек" Маркс повторяет в следующем контексте: "Истина всеобща, она не принадлежит мне одному, она принадлежит всем, она владеет мною, а не я ею. Мое достояние - это форма, составляющая мою духовную индивидуальность"7. М. Дудучава, переводя эту формулу Бюффона и Маркса в сферу художественного стиля, предлагает понимать ее в том смысле, что "художественный стиль - это художник"8, и пишет: "Стиль - творческий портрет художника, его художественно-творческое отношение к действительности"9.

Все это совершенно правильно. Художественный стиль произведения есть человек, создавший это произведение, т.е. художник, т.е. определенная личность. Но весь вопрос в том и заключается, можно ли свести весь художественный стиль на личность художника? Отнюдь нет. Тот же Маркс пишет10: "Наши потребности и наслаждения порождаются обществом; поэтому мы прилагаем к ним общественную мерку, а не измеряем их предметами, служащими для их удовлетворения". Следовательно, художественный стиль не есть ни чисто личное достояние художника, ни чисто общественное достояние той или другой исторической эпохи.

23. Художественный стиль не есть ни чисто созерцательная предметность, ни чисто производственное н утилитарное использование данного произведения. Что касается этого нашего очередного негативного определения художественного стиля, то здесь особенной остротой отличались споры и в отдаленном прошлом, и в настоящем. Споры эти опять-таки основаны на полном игнорировании диалектического понимания и искусства, и всей действительности.

Всегда почему-то считалось, что если мы отдаемся созерцательному любованию каким-нибудь предметом, то этот предмет уже ни в каком случае не имеет никакого отношения к своей производственно-утилитарной ценности. А если мы утилитарно используем какую-нибудь вещь или интересуемся ее производственным значением, то это значит, что она никогда и нигде не может быть предметом непосредственного и вполне бескорыстного созерцания и любования.

Конечно, рассуждая теоретически и абстрактно, любовное созерцание не есть производственная деятельность, а производственная деятельность вполне противоположна всяким чистым созерцаниям и восторженному любованию. В настоящее время можно сказать, что эта противоположность созерцания и действия, теоретически вполне правильная, практически и на деле является сущим вздором. Почему чашка, из которой мы пьем чай, обязательно должна быть безобразной? И почему та чашка, которую мы любовно созерцаем как художественную, ни в каком случае не годится ни в каком хозяйстве? Почему удобная и прочная обувь должна быть обязательно безобразной? А подлинно красивые туфли ни в каком случае нельзя надевать и носить? Все эти абстрактно-метафизические противоположности принципиально уже давно ушли в далекое прошлое.. И тем не менее все же находятся люди, которые резко противопоставляют созерцательную ценность и утилитарное употребление.

Что касается нас, то подобного рода противопоставления имеют для нас только научно-теоретическое и предварительно-рабочее значение. Фактически же диалектика со своим законом единства и борьбы противоположностей в корне уничтожает эту устаревшую дуалистическую концепцию.

К этому прибавим еще и то, что утилитарность можно понимать и очень широко, доводя ее, например, до правил морального поведения, до политики, до законодательства, до общего строительства жизни. Везде и в этих областях мы нисколько не находим обязательного дуализма созерцательного любования и практической деятельности. Само собой разумеется, мораль, взятая в чистом виде, не есть ни произведение искусства, ни какой-либо художественный стиль, равно как и само искусство вместе со всеми своими стилями вовсе не есть еще мораль или моральная деятельность. Является и теоретически, и практически весьма порочным предприятием ставить мораль на место искусства и искусство на место морали. Эти стороны надо строго различать. Но почему мы все же должны находить какую-то бездонную пропасть между моралью и эстетикой? Моральный поступок может быть красивым, а красота может воспитывать нравы. Герой, павший на поле сражения, совершил свой моральный, общественный и политический подвиг. Но разве это не есть в то же самое время и захватывающая нас красота, возвышающее нас прекрасное деяние? Поэтому и понимание художественного стиля, созданного для целей нашего далекого от жизни созерцания и любования, равно как и понимание художественного стиля как утилитарно-производственного процесса, оба эти понимания никуда не годятся, если их брать только в изолированном виде, но оба они являются безусловной ценностью, и личной, и общественной, и исторической, и созерцательной, и утилитарной, если их объединять в единое целое при помощи диалектического закона единства и борьбы противоположностей.

26. Художественный стиль не есть только природное явление, хотя и возникает в природе, не есть только явление искусства, хотя и возникает в искусстве, не есть только личное переживание или общественное событие, но создается, процветает н умирает исключительно исторически. То, что художественный стиль не есть явление природы, явствует из того, что он создается руками человека, а не вырастает сам собою, как существует в природе неорганический, одушевленный и человеческий мир. Это - ясно. Тут, однако, нужно бояться тех порочных теорий, которые связывают художественный стиль только с творческими глубинами личности художника. Да, художественный стиль есть самое глубокое, самое завораживающее и самое интимное, что таится в личности художника и что он хочет выразить. Этот трепет личности художника непосредственно чувствуется нами при созерцании любого художественного произведения. Но не будем забывать и того, что и сам человек, т.е. и сам художник все же, в конце концов, является произведением природы. А это значит, что он несет в себе всю ту скованность, всю ту неотвратимость, всю ту неодолимую закономерность, которой определяется появление всякого живого и неживого существа в природе. Как это ни удивительно, но во всяком художественном стиле сразу и одновременно чувствуется и его природная обусловленность, и его сверхприродная, чисто личностная, чисто художническая стихия.

Сложное соотношение природы, искусства, творческих глубин человеческой личности, общественно-политической значимости и историзма художественного стиля очень часто сбивает с толку теоретиков художественного стиля и заставляет выдвигать в нем то одну, то другую, то третью, то четвертую стороны, которые, будучи взяты сами по себе, безусловно наличны во всяком художественном стиле, но которые для теоретика являются предметом очень тонкого диалектического исследования.

1. Каким образом в стиле соотносятся общественное и индивидуальное?

2. Можно ли художественный стиль свести к личности художника?

3. Покажите своеобразие диалектической трактовки стиля.

МИХАИЛ МИХАИЛОВИЧ БАХТИН