Б. Специфика первобытного мышления и его кризис

Сначала несколько вводных мыслей.

Человеческая деятельность всегда опосредствована сознанием. Отвлечемся пока от бессознательных автоматизмов человеческой психики, фрейдовских и юнговских бессознательных мотиваций и архетипических реакций. Здесь мы ведем речь о самых общих масштабах соотношения бытия и сознания: человеческая деятельность всегда сознательная, теряя сознание, человек перестает быть человеком. Это первая вводная мысль.

Вторая вводная мысль — человеческое сознание имеет структуру, включающую в себя, по меньшей мере, два компонента, или две стороны — эмоциональную и рациональную. Человеческие эмоции восходят к животной эмоциональности, являются непосредственными реакциями на события внешнего мира, организуют непосредственное поведение, они принципиально практичны, являются формой практического отражения, или элементом практического сознания. Здесь поведение человека равно или приближено к животному поведению, ушло от него не далеко. А рациональность — это мышление, размышление, внутренняя деятельность субъекта (его психики), опосредствующая внешнее поведение. Мышление, прежде всего, не практично, а «теоретично», рационально, логично. Эмоциональная жизнь индивидуальна, организует только индивидуальное поведение (хотя оно имеет и сигнальную сторону, другие животные заражаются эмоциями своих сородичей, но все равно дальнейшее их поведение — индивидуально). Мышление коллективно, универсально и строит поведение, необходимое, прежде всего, сообществу, обществу в целом. (Хотя и оно может быть индивидуалистичным, частичным, не всеобщим).

Третья вводная мысль: человеческое сознание исторически меняется, принимает формы, необходимые обществу в те или иные эпохи. Такими формами являются преобладание в сознании либо элементов эмоциональности, либо — рациональности. Либо третье — сбалансированность этих элементов, устанавливаемая специальными психологическими и духовными механизмами — волей, ценностями, целями, идеологией.

Первоначальное мышление человека разумного (гомо сапиенс, верхний палеолит, кроманьонский человек) было синкретически единым, нерасчлененным в соотношении эмоциональных и рациональных его сторон. Эмоции не только на равных с мышлением включались в подготовку поведенческих актов, но зачастую опережали их, главенствовали во внутренней жизни и практике. Это и есть те ситуации, «когда чувства побеждают рассудок». Мы считаем, что у нас сегодня логика и эмоции уравновешены, гармонизированы. Но кто определит необходимую здесь меру того и другого? У сухих рационалистов на заднем плане оказываются чувства, у натур художественных мысли плетутся за эмоциями. Страстями или разумом жив человек? Конечно, тем и другим, но наверняка, чем дальше мы посмотрим в прошлое, тем большую роль в жизни людей играют эмоции. Можем ли мы сегодня представить, чтобы двое молодых людей, поднявшись в Москве на Воробьвы горы и, восхитившись открывшимися синими далями, впали в такое эмоциональное возбуждение, что упали друг другу в объятья и, облившись слезами (в буквальном смысле!), поклялись друг другу в том, что всю полноту своей жизни, все силы ума и души они отдадут служению Родине? А всего каких-то сто пятьдесят лет назад такое было вполне реальным. Читайте «Былое и думы» А. И. Герцена.

Важной чертой первоначального мышления было неразличение (или слабое, смутное различение) объекта и субъекта. Практически не различались, не отделялись друг от друга объект мышления (внешний мир) и его субъект, то есть сам человек. Мыслил как бы и не сам человек, а ему мыслилось, и он не осознавал, от него ли начинается мысль о предмете или от самого предмета, объекта его мысли. Свои он имеет мысли или это мысли предмета, о котором он мыслит. В результате этого отношение человека к внешнему миру не было отношением к чему-то внешнему и чуждому. Человек не противопоставлял себя как субъекта природе как к объекту, объектам. Не было той дуальности мышления и, следовательно, разорванности мира, которые характерны для обыденного, массового миропонимания сегодня. Природа не была внешним объектом, не была полем преобразования, преодоления, покорения. В сознании людей преобладало любовное, бережное отношение к окружающему миру, к природе в целом. Это и понятно, чего можно ожидать от людей, погруженных в собирательное хозяйство!

Далее, можно говорить о том, что сама рациональность первоначально была (не могла не быть), так сказать, некачественной. В ней отсутствовало или, лучше сказать, было слабо развито различение адекватных и неадекватных предикатов в суждениях. «Предикат» в логике — это то же, что сказуемое в предложении, то есть указание на действие или свойство предмета. Соответственно, действующий или обладающий свойствами предмет мысли обозначается термином «субъект». Например, в суждении «Солнце светит» субъект мысли — «солнце», а предикат – «светит». Так вот в первоначальном мышлении (первобытном, детском) любому субъекту мысли может быть приписан любой предикат, и все они воспринимаются как реальные свойства субъекта мысли. Солнце светит, но оно же и любит меня, и не любит, прячется за тучи и т. п. Первоначальная мысль не отличает адекватные предикации от ложных. Собственно говоря, это сквозное свойство сознания. Любая наша научная гипотеза — это предположительно придаваемый предмету предикат, реальность, реальное наличие которого в предмете проверяется специальным его исследованием. Первобытные предикации безбрежно разнообразны, произвольны, фантастичны. Постоянное отбрасывание ложных предикатов постепенно сужает круг приписываемых предметам свойств. Сегодня мы не строим гипотез на счет того, беседуют ли между собой деревья, есть ли душа у гор, морей, камней, есть ли сверхприродный бог, может ли быть реальным богочеловек. Для первобытного же человека все эти вопросы далеко не бессмысленны. Может быть и есть! Ведь ЧТО-ТО ЕСТЬ! - говорят даже и не первобытные люди сегодня, имея в виду христианского бога (языческие боги для них уже очевидно ложные предикации).

Первоначальное мышление при всех описанных недостатках (да и недостатки ли это? Может быть, лучше сказать: характерных особенностях) давало целостную, гармоничную картину мира и человека в нем. Человек чувствовал себя равным любым другим частям и предметам мира и потому сама картина мира была не пугающе-враждебной, а, наоборот, доброй и гармоничной. Страх перед природой, порождающий представления о всесильных и жестоких богах? Конечно, были и страхи (как у детей — детские страхи), но они не преобладали в психике, в целом в ней, несомненно, преобладали чуство и картина гармонии и доброты, умиротворенности и защищенности, благоговения и спокойствия. Природа человека любила и наказывала, миловала и прощала, спасала и хранила. Природа была тем, что позже христиане назвали своим Богом. Она выполняла те функции, которые христиане приписали богу.

Еще одна особенность (Достоинство? Недостаток?) первоначального мышления — его неиндивидуализированность, непосредственная коллетивность, лучше сказать — стадность, конформность (подражательность) и суггестивность (внушенность, внушаемость). Стадно-общинный человек и мыслил стадно-общинно — конформистски и суггестивно. «Мы с товарищем друзья, куда он, туда и я». В одиночку, сам по себе, человек мыслить не решается, боится. Субъектом мышления оказывается не индивид, а группа, сообщество, в конечном итоге — общество, человечество. Так легче: нет индивидуальной ответственности. За мысли, как и за поступки и проступки отдельного человека отвечает не он, а группа в целом. Я ни при чем, я как все, как все, так и я. «Как сладко быть ни в чем не виноватым, совсем простым солдатом, солдатом!». Коллективные действия, коллективная ответственность. Этим тоже наградила нас первобытность: клановая зависимость в олигархических «семьях», кровная месть у «диких кавказских народов» (П. И. Пестель).

Такое мышление было первым, можно сказать, пробным освоением людьми своей человеческой, социальной сущности. Система общества — вещь чрезвычайно сложная, и первые формы ее освоения не могли не быть именно такими: первоначально простыми, примитивными. Одновременно и сама обшественная система росла и усложнялась. Что такое первобытное собирательное хозяйство! Разве это достойное человека занятие? Животные питаются дарами природы, но мы же люди, не животные, не скоты. Первоначальное необъективное, многопредикпатное, с преобладанием эмоциональности, стадно-конформистское мышление «кормило» людей тридцать тысяч лет, но сколько же можно лишь собирательствовать и ждать милостей от природы! Она, конечно, мать, но нельзя же вечно держаться за мамкину юбку (или набедренную повязку из листьев бамбука). Так или иначе, с ходом истории, с развитием техники (пращи для метания дротиков и ременные путы на оленей!) кроманьонские люди стали чувствовать «нерентабельность» примитивного, первоначального, фантастического и мистического собственного мышления.

Такое мышление опосредствовало, наполняло, составляло основу первоначальной мифологии. Здесь мы не будем давать подробную характеристику этой формы мировоззрения, или формы общественного сознания. Просто примем этот термин и в дальнейшем будем называть описанное нами первоначальное мышление термином «мифологическое мышление».

Ìèôîëîãè÷åñêîå ìûøëåíèå äåñÿòêè òûñÿ÷ ëåò òîëüêî òåì è çàíèìàëîñü, ÷òî ïûòàëîñü ðåàëèçîâàòü âñå ñâîè ñâîáîäíî ïðèõîäÿùèå â ãîëîâó àññîöèàöèè è ïðåäèêàöèè, íå будучи â ñèëàõ ïîíÿòü, êàêèå èç íèõ àäåêâàòíû ìèðó, à êàêèå – ÷èñòûå ôàíòàçìû. Река дает рыбу — и человек идет на рыбную ловлю. Но река — живой дух, и человек поклоняется ему, просит его дать улов, а потом приносит часть улова в дар духу реки, «кормит» его. Потом строит этому духу жилище, капище. Потом воздвигает чудовищно огромные скульптуры острова Пасхи, потом отнимающие колоссальные производительные силы общества храмы богам. Храмы обслуживаются жрецами, требующими гарантий их прокормления, создается целая иерархия церковников, которые сегодня приезжают на Пискаревское кладбище в своих дорогущих «мерседесах» продемонстрировать поклонение праху ленинградцев, погибших в блокаду (27 января 2011 года я насчитал там этих «мерседесов» не менее тридцати, не считая экскорта самой губернаторши). Зачем всё это? Даст ли река больше рыбы или ленинградцам будет легче лежать в братских могилах от камлания шаманов и паникаждения церковников?

Люди не могут не видеть пробуксовки их жизнедеятельности, обусловленной всей этой фантастикой, и мèôîëîãè÷åñêîå ìûøëåíèå исторически âûòåñíÿëîñü мышлением ëîãè÷åñêèì, ïîñëåäîâàòåëüíûì, äîêàçàòåëüíûì, îáúåêòèâíûì, áåçýìîöèîíàëüíûì, èíäèâèäóàëüíûì (âìåñòî êîëëåêòèâíî-ñòàäíîãî ïåðâîáûòíîãî) è ïîòîìó, íà íîâîé îñíîâå, âñåîáùèì, êîììóíèêàòèâíî-îáùåîáÿçàòåëüíûì. Такое мышление с самого начала получило название рассудка, или здравого рассудка, и эта форма ìûøëåíèя çà íåâèäàííî êîðîòêèå èñòîðè÷åñêèå ñðîêè ðåçêî èçìåíèëî ÷åëîâå÷åñêèé ìèð. Зäðàâûé ðàññóäîê íîâîãî ìûøëåíèÿ исторически ìãíîâåííî, за ничтожные несколько столетий, äàë öèâèëèçàöèþ – ãîðîäà, ðåìåñëà, èððèãàöèîííûå ñîîðóæåíèÿ, ïðîèçâîäñòâåííóþ è âîåííóþ òåõíèêó, ñòðîèòåëüñòâî êðåïîñòåé, äâîðöîâ è õðàìîâ, ñëîæíîå ãðàäîñòðîèòåëüñòâî è êîììóíàëüíîå õîçÿéñòâî, ðàçâèòèå èñêóññòâ, íàóê, ïîÿâëåíèå ÷åëîâå÷åñêîãî äîñóãà, ñïîðòà, òåàòðà.

Эпоха неолита, отцовский род, эпоха начала производства, расслоение общества на группы с разными интересами, территориальное обособление племён и родов, рост населения и первые великие переселения народов — это эпоха вымывания из первоначального мифологического мышления элементов необъективности, излишней эмоциональности, излишне свободной предикации, фантастичности. Нарастают элементы отделения объекта от субъекта, отношения к миру как внешнему и мертвому, которым можно распоряжаться по своему усмотрению, вытесняются страхи и любовные привязанности к стихиям природы, мышление становится всё более последовательным, непротиворечивым, доказательным, однозначным в своих выводах. Формируются категории причины, времени, пространства, структуры, иерархии и т. п.

Исторически краткий период неолита – отцовского рода (десятое – пятое тысячелетия до н. э.) сменяется эпохой первых полурабовладельческих и рабовладельческих государств, основанных на так называемом азиатском способе производства. Здесь мифология, став государственной идеологией (Веды в Индии, Цзины («Книги») в Китае, религиозно-мифологические конгломераты в Двуречье и Египте, орфеевские и гесиодовские систематизации мифологии в античной Архаике) сосуществовала с развивающимся логическим мышлением. Формировался новый тип мышления, а вместе с ним новый тип человека. К середине первого тысячелетия до н. э. в развитых регионах планеты в мышлении людей стали преобладать элементы логики — объективность, последовательность, непротиворечивость, доказательность, безэмоциональность, беспристрастность. Мир представился отделёным от человека, стал лишь объектом, неодушевленной «окружающей средой», предметом преобразования и покорения. Человек представился самому себе никак с миром не связанным, ничем ему не обязанным. Любовная валентность к миру стала представляться наивным пережитком прошлого, системная связь с обществом – рецидивом азиатского тоталитаризма, прежняя универсальность человека прогрессирующе размывалась, человек специализировался, индивидуализировался, становился частичным, и в этом находил предмет достоинства и гордости. Мир как целое, общество как ценность интенсивно вытеснялись из сознания и обихода. Свобода индивида, первенство его прав по отношению к обществу становились высшими ценностями. Общество, государство стали представляться лишь средствами достижения индивидуальных целей человека. Никаких взаимных тяготений, никаких надындивидных стркутур, никакой религии, никакой церкви – выборность и свободная сменяемость жрецов и оракулов. Боги, религия, мифология – это лишь сказки и страшилки для несовершеннолетних детей либо сюжеты и персонажи театра. Атеизм, вульгарный потребительский материализм, единственность посюстороннего мира, никакой метафизики, простор для позитивного, прагматичного научного познания и практического использования законов природы. Мир – это логос, и нет в нем никакого пафоса, умысла, промысла. Всё просто и однозначно, никаких страхов и тайн.

Âìåñòî áîÿçëèâîãî, êîíôîðìèñòñêîãî, ïåðâîíà÷àëüíîãî ìèôîëîãè÷åñêîãî ÷åëîâåêà ôîðìèðîâàëñÿ íîâûé ÷åëîâåê, è его ïåðñîíèôèöèðîâàííûì îáðàçöîì ñòàëà âûðàáîòàííàÿ ýïîñîì ôèãóðà царя Îäèññåÿ – ýòîãî ïðîéäîõè è ðàöèîíàëèñòà, èíäèâèäóàëèñòà è ðàçâðàòíèêà, ëþáîïûòñòâóþùåãî èññëåäîâàòåëÿ è ïîêîðèòåëÿ ïðèðîäû, ñòÿæàòåëÿ è ãîñïîäèíà ñàìîìó ñåáå è ñâîèì ïîääàííûì. È åùå òà æå ðàííÿÿ Àíòè÷íîñòü ñîçäàëà îáðàç àðãîíàâòîâ. Çäåñü ãåðîèçì ïðåíåáðåæåíèÿ ïðèðîäíûìè ñòèõèÿìè (Áîãàìè!) è æàæäà èíäèâèäóàëüíîé íàæèâû âûðàæåíû åùå ÿð÷å. Ïî ïðåäàíèþ, â ïîõîäå àðãîíàâòîâ ó÷àñòâîâàë è легендарный певец Îðôåé. Íå îçíà÷àåò ëè ýòî òîãî, ÷òî сухие и рассудочные àðãîíàâòû óæå ìîãëè äåðæàòü åãî íà ñâîåì êîðàáëå ëèøü â êà÷åñòâå ñêîìîðîõà, óñëàæäàâøåãî èõ ñëóõ ñâîèìè ýòíè÷åñêè-ïåðåæèòî÷íûìè ïåñíîïåíèÿìè?

В набирающем обороты рационализме Древней Греции (V век до н. э.) пàôîñ ñóâåðåííîñòè ÷åëîâåêà ïîäõâàòûâàþò ñîôèñòû. «Ìíîãî â ïðèðîäå äèâíûõ ñèë, / Íî ñèëüíåå âñåõ ÷åëîâåê" – ýòà ôðàçà Ñîôîêëà ôèëîñîôñêè ñêîíöåíòðèðîâàíà â çíàìåíèòîì ïðîòàãîðîâñêîì àôîðèçìå «×åëîâåê åñòü ìåðà âñåõ âåùåé – ñóùåñòâóþùèõ è íå ñóùåñòâóþùèõ». Íåêòî Ïðîäèê óñèëèë ýòó «ãíîìó» äî óòâåðæäåíèÿ, ñîãëàñíî êîòîðîìó «êàêîâû ïîëüçóþùèåñÿ âåùàìè ëþäè, òàêîâû è ñàìûå âåùè»[1]. Íåò îáúåêòèâíî îáóñëîâëåííûõ, îáúåêòèâíî âñåîáùèõ çíàíèé, íîðì ìîðàëè, èñêóññòâà, ïîëèòè÷åñêîé æèçíè, åñòü òîëüêî ëþäñêèå ìíåíèÿ (это совершенно то же, что делают современная герменевтика либо феноменология). Ïðîäîëæàÿ ðàöèîíàëèçì ïåðâûõ ôèëîñîôîâ, ñîôèñòû ðàçðàáàòûâàëè ëîãèêó äîêàçàòåëüñòâà è îïðîâåðæåíèÿ, òó ëîãèêó, êîòîðóþ ïîçæå ñèñòåìàòèçèðîâàë Àðèñòîòåëü è êîòîðóþ Ãåãåëü ñòàë íàçûâàòü ôîðìàëüíîé. Ýòî áûëà ëîãèêà ðàññóäêà – ïåðâîé ôîðìû ëîãè÷åñêîãî (ëîãè÷íîãî) ìûøëåíèÿ, ïðèøåäøåãî íà ñìåíó ìèôîëîãèè.

Ñóáúåêòèâèçì è èíäèâèäóàëèçì ñîôèñòîâ áûë ïðîäîëæåí è ñêîíöåíòðèðîâàí Ñîêðàòîì. Ýïîõà Ñîêðàòà, êàê è ñîôèñòîâ – ýòî ýïîõà ïîçîðíîé áðàòîóáèéñòâåííîé Ïåëîïîíåññêîé âîéíû, âîéíû ìåæäó Àôèíàìè è Ñïàðòîé. Âñ¸ ñìåøàëîñü â ýòîé ýïîõå. Êëàññè÷åñêèå ïðåäñòàâëåíèÿ î ÷åñòè è èñòèíå, î êðàñîòå è ñïðàâåäëèâîñòè, íàñòðîåíèÿ ïàòðèîòèçìà è îïòèìèçìà, óâåðåííîñòü â èñòîðè÷åñêîé ïåðñïåêòèâíîñòè íàéäåííîãî íàðîäîì äåìîêðàòè÷åñêîãî æèçíåóñòðîéñòâà óñòóïàëè ìåñòî çàâèñòè è ïîäëîñòè, èíòðèãàì è çàãîâîðàì, ïðåäàòåëüñòâàì èíòåðåñîâ ãîñóäàðñòâà.  îáùåñòâåííîé ïñèõîëîãèè ðàñïðîñòðàíèëèñü íàñòðîåíèÿ íåóâåðåííîñòè è ñòðàõà. Ìèð ðàñïàäàëñÿ íà ãëàçàõ, íèêîìó óæå íåëüçÿ âåðèòü, âñå ñëîâà è ðå÷è ëæèâû (è ñîôèñòû ýòî òîëüêî âçâèí÷èâàëè ñâîèì îáó÷åíèåì âñåõ æåëàþùèõ ðèòîðè÷åñêîé êàçóèñòèêå), íóæíî óìåòü ÷èòàòü ìåæäó ñòðîê è ñëûøàòü ìåæäó ñëîâ. ßçûê äàí ÷åëîâåêó, ñ÷òîáû ñêðûâàòü ñâîè ìûñëè. Ñîêðàò è Ïëàòîí ïðèäàëè òåîðåòè÷åñêóþ îáîñíîâàííîñòü ýòîìó ðàçäâîåííîìó ìèðó (ñóáúåêòèâèñòñêèå «äàéìîíèîíû» Ñîêðàòà, âíåïðåäìåòíûå «ýéäîñû» âåùåé Ïëàòîíà).

Óõîäÿùàÿ â ïðîøëîå ìèôîëîãèÿ âñåé åå ãóìàíèñòè÷åñêîé ñòîðîíîé ïðîòåñòîâàëà ïðîòèâ ýêñïàíñèè «íîâîãî ìûøëåíèÿ». Народ ностальгировал по прошлому. Стоят ли сомнительные достижения цивилизации той цены, которую за них платит человечество? Ïàðìåíèä, Гераклит, Демокрит, Àðèñòîòåëü, äðóãèå êîñìèñòû è ñòîðîííèêè ñèñòåìíîãî ìèðîïîíèìàíèÿ ñîçíàâàëè, ÷òî íàäâèãàþùàÿñÿ ýïîõà ðàññóäêà è èíäèâèäóàëèçìà (à ýòî – âçàèìîîáóñëîâëåííûå âåùè) íè ê ÷åìó õîðîøåìó íå ïðèâåäåò. Ðàññóäîê ýòî ïðîòèâîïîñòàâëåíèå ÷åëîâåêà ÷åëîâåêó, ýòî ñóõîå, áåçýìîöèîíàëüíîå, áåçäóøíîå îòíîøåíèå êî âñåìó: ê ÷åëîâåêó, ïðèðîäå, îáùåñòâó, Áîãàì êàê âûðàæåíèþ öåëîñòíîñòè ìèðà. Ïîáåäíîå øåñòâèå ðàññóäêà óæå îáîðà÷èâàåòñÿ слезами è êðîâüþ, âñåîáùèì ïîðàæåíèåì ÷åëîâå÷íîñòè â ëþäÿõ. Íè÷òî íå ñâÿòî, íè÷òî íå ëþáèìî, äàæå ñåáÿ, ëþáèìîãî, ðàññóäî÷íûé èíäèâèäóàëèñò íå ëþáèò, à ëèøü èñïîëüçóåò êàê ðàçìåííûé êàïèòàë â áîðüáå ñ ÷óæèì èíäèâèäóàëèçìîì è ýãîèçìîì. À òî ëè åùå æäåò íàñ âïåðåäè, åñëè ÷åëîâå÷åñòâî è äàëüøå ïîéäåò ïî ýòîìó ïóòè? Âåäü óæå ñåé÷àñ íàëèöî ÿâíûé êðèçèñ общества êàê êðèçèñ èíäèâèäíî-ðàññóäî÷íîãî ÷åëîâåêà. Íå «îñåâîå âðåìÿ», íå ïîâîðîò âîêðóã îñè îò íèçà ê âåðõó, íå ïðîâîâîçâåñòèå íàðàñòàíèÿ ïîëîæèòåëüíîãî êà÷åñòâà бытия âîïðåêè îòðèöàòåëüíîìó, ÿâíûé è íåìèíóåìûé òóïèê, êàòàñòðîôà è ãèáåëü áûòèÿ, êðèçèñ, à âîâñå íèêàêàÿ íå «îñü». Íàäî ñðî÷íî ÷òî-òî ïðåäïðèíèìàòü, íàäî ïåðåîñìûñëèâàòü ñëîæèâøèåñÿ öåííîñòè è, ïðåæäå âñåãî, ïîíèìàíèå ÷åëîâåêîì ñîáñòâåííîãî äîñòîèíñòâà, ñâîåé ñóùíîñòè è ñïîñîáîâ åå îñóùåñòâëåíèÿ.

Îäíèì èç âàðèàíòîâ âûõîäà èç êðèçèñà ðàññóäêà áûëî ïðåäëîæåíèå èçáàâèòüñÿ îò íåãî êàê òàêîâîãî. Ðàññóäîê – ýòî èçîáðåòåíèå äüÿâîëà, íàø ïîãðÿçàþùèé â ðàññóäêå ìèð – ýòî áåçëþáîâíàÿ территория Ñàòàíû, è âñåì íàäî îñîçíàòü ýòî è óñòðåìèòüñÿ ïðî÷ü ñ ýòîé òåððèòîðèè, êóäà ìû ñàìè, ïî ñâîåé ãëóïîñòè, çàáðåëè. Íàçàä, íà Ðîäèíó, ãäå íàñ æäåò íåèññÿêàåìàÿ ëþáîâü Áîãà è áëàæåíñòâî ãàðìîíèè. Ýòîò ïóòü – âîçíèêíîâåíèå òàê íàçûâàåìûõ ýòè÷åñêèõ ðåëèãèé, â êîòîðûõ ÷åëîâåê ïðåäñòàâëåí êàê ãðåõîâíîå ñóùåñòâî, êîòîðîå, îäíàêî, èñïðàâëåíèåì, ñïàñåíèåì îò ãðåõîâ ñàìîãî ñåáÿ ñïîñîáíî ïîìî÷ü Áîãó èñïðàâèòü ýòîò ìèð. Òàêîâ ãëàâíûé ìîòèâ, íàïðèìåð, возникшего в эту эпоху (У11 – У1 века до н. э.) çîðîàñòðèçìà. Âîçíèêàþùèå ïàðàëëåëüíî è ïîçæå èóäàèçì è õðèñòèàíñòâî äîáàâëÿþò ê ýòîìó òîëüêî òî, ÷òî ÷åëîâåê ñàì íå ñïîñîáåí «èñïðàâèòüñÿ» è äîëæåí îáðàùàòüñÿ çà ïîìîùüþ ê âñåñèëüíîìó Áîãó, ïðèчем, ðàçóìååòñÿ, ÷åðåç ïîñðåäíè÷åñòâî ñîñëîâèÿ ñâÿùåííîñëóæèòåëåé. Ýòî, ïî ñóòè, тот же древний áðàõìàíèçì. Ýòî – ïóòü ê ïåðâîíà÷àëüíîìó, äîèíäèâèäíîìó ÷åëîâåêó, â êîòîðîì ïóñòü íå áóäåò öèâèëèçîâàííîñòè, íî çàòî íå áóäåò ñêâåðíû èíäèâèäóàëèçìà, ëîãèêè, ðàññóäî÷íîñòè è íàóêè. Öèâèëèçàöèÿ è íàóêà – ýòî àáñîëþòíîå çëî, è ïîòîìó áëàæåííû – òîëüêî ëþäè ïðîñòûå è «íèùèå äóõîì», òî åñòü òåìíûå, íåîáðàçîâàííûå. Çà÷åì ÷åëîâåêó ìóäðîñòü Àôèí? – ¸ðíè÷àë Òåðòóëëèàí. – Åìó âïîëíå äîñòàòî÷íî «èñòèíû» Иерусалима.