Социальные предпосылки появления ТК

Еще одним обстоятельством, обусловившем развитие ТК, оказались два, на первый взгляд, противоположных, но тесно связанных между собой социальных процесса: массовизация общества, появление «человека массы», но при этом атомизация, все меньшая зависимость отдельной личности от других.

Индустриализация и развитие капитализма приводят к стремительной урбанизации, росту городского населения и возрастанию роли города в жизни общества (к примеру, в Петербурге в конце XVIII века жило около 200 тысяч человек, а через сто лет его население превысило миллион). Эти же процессы приводят к резкому повышению как горизонтальной, так и вертикальной социальной мобильности. Иными словами, если в предшествующие века правящий слой почти целиком формировался из представителей высшей аристократии, сын крестьянина с очень высокой вероятностью стал бы крестьянином, ремесленника - ремесленником, а члены одной семьи на протяжении многих поколений чрезвычайно редко меняли место жительства и род деятельности, то теперь все изменилось, крестьянин может стать рабочим, его дети и внуки – университетскими профессорами, генералами, крупными чиновниками и т.п. Одновременно с этим идут процессы «отчуждения», в терминологии, в частности, К.Маркса, который говорил об отчуждении работника от продукта труда (он принадлежит не ему), это ведет к отчуждению от процесса труда (он превращается в лишенную высшего смысла деятельность), к отчуждению человека от самого себя и людей друг от друга, т.е. сам процесс и результат социальной деятельности становится неподвластным человеку и непонятным ему, а окружающий мир воспринимается как чуждый.

Все эти процессы обусловливают разрушение привычных, традиционных общественных связей. Атомизированный индивид оказывается не членом какого-либо спаянного сообщества с ясными целями и интересами (деревенская община, цех ремесленников и др.), но человеком массы, толпы, объединяющих людей часто по случайным признакам и во имя достижения сиюминутных интересов.

Уолтер Липпманн (1889-1974) - американский публицист, политолог, общественный деятель, один из основателей теории связи с общественностью, один из пионеров изучения пропаганды, наиболее известная его работа – «Общественное мнение». «Люди располагают меньшим числом слов, чем числом идей, которые они хотят выразить».

Соответственно, возникает интерес к изучению массового человека. Появляется такой феномен, как общественное мнение, следовательно, и стремление на это мнение воздействовать, управлять массами с помощью убеждения и внушения; не случайно, что в конце XIX века начинает исследоваться психология «толпы» и способов коммуникации с «толпой». Работы Г. Ле Бона, первым начавшего изучать данные проблемы, оказали большое влияние на многих социальных психологов, социологов и действующих политиков ХХ века. А понятие «социальный стереотип», введенное У.Липпманном давно перестало быть научным термином, продолжая оставаться важнейшим инструментом воздействия на общественное сознание.

Густав Ле Бон (1841-1931) - франзуский психолог и антрополог, один из основателей социальной психологии как науки, наиболее известные его работы – «Психология революции» и «Психология толпы». «Самый поразительный факт, наблюдающийся в одухотворённой толпе, следующий: каковы бы ни были индивиды, составляющие её, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности.

 

 

Легко заметить из этого краткого обзора, что становление теории коммуникации во многом обусловлено теми глобальными социальными, психологическими, технологическими изменениями, которые пережило человечество за относительно короткий период своей истории. Не случайно поэтому, что практически при любом подходе к пониманию коммуникации обязательно выделяются ее технологический, социальный, психологический аспекты. Поскольку коммуникация (не говорим о телепатии) представляет собой символический обмен, необходимо также выделять ее семиотический аспект. Основной знаковой системой, на основе которой строятся все остальные знаковые системы и без которой они не могут существовать, является естественный язык. Именно поэтому основное внимание мы сосредоточим в дальнейшем на лингвистическом аспекте коммуникации, не забывая при этом о значимости всех остальных.

В связи со сказанным выше следует добавить, что в становлении теории коммуникации важную роль сыграло активное развитие таких научных дисциплин, как психология, социология, семиотика, лингвистика и др., что позволило заложить научный фундамент под изучение как межличностной, так и массовой коммуникации, вооружить исследователей соответствующими методологиями анализа. Это явилось одним из обстоятельств, обусловившим то, что теория коммуникация с самого начала своего становления оказывается «зоной пересечения» самых разных наук. Соответственно, и существующие подходы к определению коммуникации, выявлению ее структуры во многом зависят от особенностей подхода – социологического, психологического, математического, филологического и др.Мы свое основное внимание сосредоточим на вербальной коммуникации, обращаясь к такому предмету, который условно можно назвать «речеведением», исследованием речевой деятельности в человеческом обществе. Для понимания современного состояния этой дисциплины и той проблематики, к которой она обращается, представляется необходимым остановиться на истории ее становления.

Речевая коммуникация как предмет научной теории

Возникновение речеведения

Нет ничего более привычного, необходимого, неизбежного в нашей жизни, чем речевое взаимодействие. То, что последовательные усилия по его теоретическому осмыслению стали предприниматься только в ХХ веке, кажется странным.

Разумеется, вопросы о роли слова в общении и роли общения в обустройстве человеческих отношений, поднимались и раньше, но стихийно и в плоскости скорее практической. Науки о слове были озабочены другими предметами: так, риторика изучала высокие образцы красноречия; литературоведение, наследовавшее в XIX веке риторике, сосредоточилось на шедеврах художественного слова; языкознание последовательно занималось устойчивыми единицами и порядками языка или исторической эволюцией его систем. В глазах солидных ученых речевая коммуникация распадалась на явления, подлежащие изучению («возвышенная» речь, письменная речь – в виде образцовых памятников), и - недостойные внимания (бытовая, деловая и т.п. речь «обыкновенных людей», развертывающаяся в изменчивых обстоятельствах). Отголосок этого векового предубеждения мы слышим в противопоставлении языка (как объективной системы) – речи (как субъективной, во многом случайной совокупности практик), на котором даже в начале ХХ века настаивал Фердинанд де Соссюр.

Фердинанд де Соссюр (1957-1913) – швейцарский лингвист, один из основоположников семиотики (он называл ее семиологией) и структурализма как ведущего направления гуманитарной мысли 1-й половины ХХ века. Наиболее известная работа – «Курс общей лингвистики». «Разделяя язык и речь, мы тем самым отделяем: 1) социальное от индивидуального; 2) существенное от побочного и более или менее случайного».

 

Период зарождения серьезного теоретического интереса к речи как социально-коммуникативному феномену, требующему внимания, определить непросто. В качестве условной точки отсчета можно принять «коперниканский переворот», совершенный в философии Иммануилом Кантом (1724-1804) - его положение о том, что человеческое сознание, производя синтез чувственного опыта и доопытных понятий, не отражает пассивно сотворенный мир, но творит его и тем самым участвует в его становлении. Развивая эту интуицию Канта, его младший современник Вильгельм фон Гумбольдт (1767–1835) предположил, что работа синтеза осуществляется в языке, который может и должен поэтому рассматриваться как созидающий процесс, деятельность или «энергейя».

Вильгельм фон Гумбольдт (1767–1835) – немецкий филолог и философ, один из основателей лингвистики как науки. Наиболее известная работа - «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества». «Что же есть язык, как не расцвет, к которому стремится вся духовная и телесная природа человека, в котором впервые обретает форму всё неопределённое и колеблющееся, а утончённое и эфемерное предстаёт в переплетении с земным?»

 

 

Многих мыслителей и художников романтической эпохи интригует спонтанно-творческая сила языка, которая обнаруживает себя в способности человека воздействовать посредством слов на других людей и порождать таким образом новое в обществе, культуре, мира. Для примера можно рассмотреть рассуждение из эссе немецкого драматурга и прозаика Генриха фон Клейста (1777-1811) «О том, как постепенно составляется мысль, когда говоришь»: этот этюд о динамической взаимосвязи мысли, слова и поступка в ситуации общения и сегодня поражает остротой и точностью обобщения:

«…Французы говорят: l'appétitvientenmangeant ( Аппетит приходит во время еды ), и сия истина, основанная на опыте, остается справедливой, если в шутку переиначить ее и сказать: l'idéevientenparlant ( идея приходит во время разговора)… Странный источник вдохновения для говорящего - человеческое лицо перед ним; и часто всего лишь один взгляд, указывающий нам, что наша наполовину выраженная мысль уже понята, дает нам возможность выразить всю другую ее половину. Я думаю, что иной великий оратор, открывши рот, еще не знал, что он скажет. Но уверенность, что нужное изобилие мыслей он так или иначе извлечет из обстоятельств и из волнения, которое они у него вызывают, делала его достаточно дерзким, чтобы начать наудачу. Мне приходит на память "перун" Мирабо, обрушенный им на церемониймейстера, когда 23 июня, по прекращении последнего монархического заседания, в котором король распустил Генеральные штаты, церемониймейстер вернулся в зал, где еще оставались выборные, и спросил их, слышали ли они приказ короля. "Да,- отвечал Мирабо,- мы слышали приказ короля". Я уверен, что во время этого гуманного начала он еще не думал о штыках, которыми кончил. "Да, сударь,- повторил он,- мы его слышали". Видно, что он еще толком не знает, чего хочет. "Но что дает вам право,- продолжал он, и вдруг перед ним отверзается кладезь поразительных идей,- говорить нам о каких-то приказах? Мы представители нации!" Вот что ему нужно было: "Нация отдает приказы, а не получает их",- для того чтобы сразу взлететь на вершину отваги. "А если сказать еще яснее,- и лишь теперь он находит то, что выражает всю строптивость, к которой готова его душа,- то передайте вашему королю, что мы не уйдем со своих мест, покуда нас не принудят к этому штыками".

Разбираемый Клейстом пример показывает, что мысль не просто оформляется в словах, а может порождаться в ходе общения[2], а речь не транслирает значения, но производит действие - формирует социальную ситуацию, грозящую перерасти в катаклизм. Для современника Великой Французской революции – это повод задуматься над действием могучих сил, сокрытых в непритязательных как будто практиках говорения и письма.

Романтики прославляли жизнь как «вечный, тысячеустный разговор» (Новалис), однако большинство из них склонно думать, что доступ к творческим потенциям слова открыт не всем людям, а исключительно гениям, - отсюда мечты о «звездном» языке, принятом в кругу избранных индивидов, или образ художника-мага, всесильного повелителя слов и одновременно бессильного, отчужденного одиночки. Фридрих Ницше (1844-1900), продолжая эту традицию романтического философствования, соединит прославление слова-как-действия с опасливым и высокомерным отношением к общераспространенной, общедоступной коммуникации. Мир социального обмена, - пишет он в трактате «Веселая наука» (1882), - это «обобщенный, опошленный мир», в котором неизбежно «усреднение» значений, в свою очередь чреватое утратой смыслов. Защитой слова «от коммуникации» будут озабочены так или иначе все интеллектуальные авангарды ХХ века: действенность слова они склонны связывать с элитарными формами искусства (поэтическим языком), противопоставляя их обывательской болтовне (бытовому языку) и жвачке газетной информации (языку СМИ).

Увы, именно средствами популярных медиа в ХХ веке осуществлялись самые масштабные в истории манипуляции человеческим сознанием и поведением. В чем секрет этой «черной магии»? есть ли возможность ей противостоять? свободен ли индивид в использовании речевого ресурса или заключен в нем, как в тюрьме? можно ли вообще сохранить свободу речи в коммуникативной среде, все плотнее «обволакивающей» нас и никем индивидуально не контролируемой (даже если конкретные речевые явления порождаются индивидуально)? От десятилетия к десятилетию эти вопросы не только не исчезали с «повестки дня», но вставали все более остро, - служа катализатором развития современной теории речевой коммуникации.

На рубеже XIX-XX столетий, в ряде научных программ слово и действие сближаются уже вполне последовательно и «программно». Например, философы-прагматисты Чарлз Сэндерс Пирс (1839-1914), Уильям Джеймс (1842-1910), Джон Дьюи (1859-1952 предлагают взглянуть на действительность вообще сквозь призму человеческой деятельности и речь, соответственно, рассматривать в составе социально-коммуникативного опыта.

 

Чарлз Сэндерс Пирс (1839-1914) – американский философ, логик, математик, основоположник прагматизма и семиотики как отдельной научной дисциплины. «Знак замещает собой нечто, придерживаясь некоторой идеи, которую он производит или изменяет. Он представляет собой средство, передающее сознанию нечто извне».

 

«При посредстве речи, - пишет Дьюи в работе «Опыт и природа» (1929), - человек драматически отождествляет себя с возможными действиями и поступками и выступает во многих ролях не только на разных этапах своей жизни, но и в драме, разыгрываемой сиюминутно». Речевая коммуникация при таком подходе мыслится как важнейшее условие становления сознания (в отличие от более привычного взгляда, трактующего мысль как основу и условие коммуникации), а также и средство становления социальной, культурной реальности.

Идея неразделимости речи, общения и общественного поведения человека вызревает в это же время и в социальных науках. Макс Вебер (1864-1920), один из отцов современной социологии, предлагает называть социальным действием такое, «которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него»[3]. «Предполагание», «соотношение» и «ориентирование» осуществляются посредством речи, - значит, изучать социальное действие, не принимая в учет речевые практики, невозможно. Но так же невозможно изучать слово, отвлекаясь от его социальной функциональности, погруженности в контекст, точнее, - множественные контексты социального взаимодействия.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: