Коды и каналы коммуникации

Коды коммуникации

Коммуникация представляет собой символический обмен. Обязательным условием коммуникации является наличие у коммуникантов общего кода. Сразу оговоримся, что мы рассматриваем только те случаи, когда адресант сознательно отправляет сообщение адресату, и не обращаемся к так называемой «уликовой парадигме»: сыщик находит оставленный преступником окурок, археолог откапывает остатки посуды определенной формы, охотник видит следы зверя – все это важные знаки для специалиста, который может их «прочитать», но оставившие эти знаки вовсе и не думали с их помощью отправлять какое-либо сообщение. Под кодом мы будем понимать систему знаков. Знак всегда указывает на нечто, чем сам не является, соответственно, необходимо различать «тело знака», его материальный субстрат, и то, что этот знак обозначает, его значение. Из этого следует, что в любой семиотической системе можно выделить три составляющие, три типа отношений: 1) отношения знаков к тому, что они обозначают, к тем «вещам», которые находятся за пределами системы (особым является случай, когда знак указывает на другой знак, находящийся в границах той же семиотической системы, что характерно для художественной литературы, особенно для лирической поэзии), это называется семантикой знака, 2) отношения знаков между собой, особенности их взаимодействия, правила и способы их дифференциации и сочетания, их иерархия, место в семиотической системе, этот тип отношений принято называть синтактикой, 3) отношение между знаком и теми, кто этим знаком пользуется, называемые прагматикой.

Существуют различные классификации знаковых систем или кодов, опирающиеся на различные критерии. Остановимся на двух из них.

В самом общем виде коды могут быть разделены на вербальные и невербальные. На первый взгляд, деление это очевидно и не требует особых комментариев. Но на самом деле все не так просто. Если мы возьмем некий текст, например, газетную статью, то ясно, что формирующие его знаки следует отнести к вербальному коду, дорожные же знаки (за исключением, пожалуй, «STOP») – к невербальному. Но как быть, скажем, с паралингвистическими составляющими речи (темп, громкость, тембр и др.)? Они играют важную роль в коммуникации (ср.: одна и та же фраза, произнесенная ровным спокойным голосом и выкрикнутая на пределе громкости, может быть проинтерпретирована нами совершенно по-разному), но традиция не относит их к собственно языковым знакам. Еще сложнее теми знаками, которые имеют точные вербальные аналоги, называемые «соматическими речениями»: пожать плечами, замотать головой, махнуть рукой и т.д. Можно назвать и множество других жестов «замещающих» слова. Достаточно спорным является вопрос и о том, можно ли однозначно отнести к языковым знакам междометия. Этим, конечно, не исчерпывается проблема разграничения вербального и невербального, но очевидно, что в реальном человеческом общении они теснейшим образом взаимосвязаны (скажем, в интернет-общении, казалось бы, исключающем, жесты, мимику и т.п., активно используются «смайлики» и иные подобные символы, которые вряд ли можно отнести к языковым), их разделение является в достаточной степени условным.

Невербальные коды, в свою очередь, могут быть разделены на вещные и акциональные, иными словами, на обладающие неким значением предметы и значимые действия. К вещным кодам относятся, к примеру, одежда, аксессуары, автомобили и др., они призваны не просто выполнять некоторую жизненно важную функцию – пальто не просто защищает от холода, наручные часы не только показывают время, машина служит не только для комфортного передвижения – все эти предметы призваны многое сказать о своем владельце: его поле, возрасте, социальном положении, характере и т.д. К акциональным знакам можно, скажем, отнести походку, манеру подавать руку, жестикуляцию и многое другое. В реальной коммуникации вербальный, предметный и акциональный коды в большинстве случаев оказываются задействованы комплексно, теснейшим образом взаимодействуя друг с другом. В живом общении единицы этих кодов выступают как знаки одного порядка и, как правило, нами не дифференцируются. В самом деле, вряд ли для нас столь уж значимо, почему не удалось добиться поставленных нами коммуникативных и практических целей при общении с тем или иным лицом: потому ли, что мы неверно построили свою речь и сказали то, чего говорить не следовало, потому ли, что не сняли шляпу в помещении, что было воспринято как неуважение к собеседнику, или потому, что пришли, на академическое собрание с массивной золотой цепью на шее.

Значимость невербальных кодов обусловливается и их этнокультурной спецификой, которая зачастую слабо осознается коммуникантами, воспринимающими, например, мимику и жестикуляцию как нечто естественное и универсальное. Но это совсем не так. Есть жесты и позы, часто используемые в одной культуре и жестко табуированные в другой, один и тот же жест может по-разному толковаться в разных сообществах. Хрестоматийные примеры: кивок головы сверху вниз у болгар, в отличие от нас, означает не утверждение, но отрицание, в разных культурах жесты по-разному делятся на «мужские» и «женские». Все это обусловливает необходимость изучения и учета «языка тела» (body language), а также иных невербальных кодов (одежда, прическа, аксессуары и др.) при анализе коммуникации как таковой и, особенно, межкультурной коммуникации.

Важность, многочисленность и разнообразие невербальных кодов позволяет некоторым исследователям утверждать, что именно они играют главную роль в коммуникации, с их помощью передается большая часть информации. Правда, не очень ясно, как, по каким методикам рассчитывается объем информации, передаваемый и воспринимаемый при естественном диалоге двух или более лиц, но значимость невербальных кодов в коммуникации не может подвергаться сомнению.

Согласно другому критерию, многочисленные коды, используемые нами, могут быть разделены на «мягкие» и «жесткие». Деление это, конечно, тоже в достаточной степени условно. «Жесткие» коды предполагают однозначность своего толкования, ясность интерпретации. Классическим примером такой символической системы являются знаки дорожного движения. Отправитель сообщения не предполагает, что соответствующий знак может толковаться по-разному в разных ситуациях и разными адресатами, нет, посылаемое с помощью этого знака сообщение должно пониматься совершенно определенным образом и никак иначе. Иное дело, скажем, одежда, нет, наверное, смысла объяснять, что посылаемое с ее помощью сообщение не является столь же конкретным и однозначным.

Человек, в отличие от животных, обладает способностью к символической деятельности. Он постоянно создает новые знаки или приписывает знаковую функцию тому, что по своей природе знаковостью не обладает (простейший пример – приписывание тех или иных «значений» животным: лев выступает символом силы и власти, лиса – хитрости и т.д.). Это приводит к тому, что мы живем одновременно как бы в двух мирах: мире природы и той артефактивно-вещной среды, которую создает цивилизация для сохранения и улучшения жизни человека, и в мире знаков, семиосфере. Под семиосферой мы будем понимать всю ту совокупность знаковых систем, то семиотическое пространство, в которое погружен каждый из нас.

Символическая, знаковая деятельность человека столь значима для него, что, например, немецкий философ Э.Кассирер (1874-1945) предлагал именовать наш вид homo simbolicus. По мере развития человеческой культуры количество и роль знаковых систем в жизни цивилизации все возрастает. Знак в значительной степени вытесняет реальность. Скажем, операции с золотыми или серебряными монетами для современного человека выглядят экзотикой, мы в большинстве случаев используем бумажные деньги, себестоимость которых ничтожна, ценность они обретают именно как знаки, но и они постепенно выходят из оборота, заменяясь совсем уж виртуальными электронными платежами. Подобная символизация и виртуализация происходит, конечно, не только в финансовой деятельности, но и в экономике, в быту, в политике. Видя в этом основную особенность нашей эпохи, французский философ Ж.Бодрийяр (1929-2007) утверждал: «Мы живем под покровом знаков, в отрыве от действительности». Можно, вероятно, не соглашаться со столь пессимистическим выводом, но нельзя спорить, что современный человек живет прежде всего в семиосфере, сложной совокупности знаковых систем.

При этом процесс декодирования даже простого высказывания-сообщения в контексте не так уж и прост – оба участника коммуникации пользуются сложным набором кодов и субкодов. Рассмотрим в качестве примера фрагмент пьесы «Дни Турбиных»:

Ал е к с е й (входя). Да, да... А, здравствуй, Володя.

Т а л ь б е р г. Здравствуй, Алеша.

А л е к с е й. Что за суета?

Т а л ь б е р г. Видишь ли, я должен сообщить тебе важную новость. Нынче ночью положение гетмана стало весьма серьезным.

А л е к с е й. Как?

Т а л ь б е р г. Серьезно и весьма.

А л е к с е й. В чем дело?

Т а л ь б е р г. Очень возможно, что немцы не окажут помощи и придется отбивать Петлюру своими силами.

А л е к с е й. Что ты говоришь?!

Т а л ь б е р г. Очень может быть.

А л е к с е й. Дело желтенькое... Спасибо, что сказал.

Т а л ь б е р г. Теперь второе. Так как я сейчас еду в командировку...

А л е к с е й. Куда, если не секрет?

Т а л ь б е р г. В Берлин.

А л е к с е й. Куда? В Берлин?

Т а л ь б е р г. Да. Как я ни барахтался, выкрутиться не удалось. Такое безобразие!

А л е к с е й. Надолго, смею спросить?

Т а л ь б е р г. На два месяца.

А л е к с е й. Ах вот как.

Т а л ь б е р г. Итак, позволь пожелать тебе всего хорошего. Берегите Елену. (Протягивает руку.)

Алексей прячет руку за спину.

Т а л ь б е р г. Что это значит?

А л е к с е й. Это значит, что командировка ваша мне не нравится.

Т а л ь б е р г. Полковник Турбин!

А л е к с е й. Я вас слушаю, полковник Тальберг.

Т а л ь б е р г. Вы мне ответите за это, господин брат моей жены!

А л е к с е й. А когда прикажете, господин Тальберг?

Т а л ь б е р г. Когда... Без пяти десять... Когда я вернусь.

 

Мы видим простейший коммуникативный акт: диалог двух человек. Прибегнув к научной редукции, отрешимся пока от того весьма значимого обстоятельства, что это фрагмент художественного произведения, что он занимает значимое место в композиции этого произведения, что пьеса «Дни Турбиных» вписана в определенный историко-литературный контекст, продолжая русскую литературную традицию и полемизируя с ней, а также от многих других обстоятельств, безусловно, значимых для филолога, анализирующего текст. Посмотрим на данный диалог как на стенограмму беседы двух реальных людей, оставляя за скобками то, что, повторим, речь должна идти о художественных образах.

Зададимся пока только одним вопросом: что нужно, чтобы понять приведенную беседу? Знание грамматики и лексики русского языка, конечно, необходимо, но этого мало. Следует знать некоторые особенности речи на русском языке, скажем, правила речевого этикета, чтобы понять, что значит переход от общения на «ты» и называния друг друга по именам в уменьшительной форме (Володя, Алеша) к обращению на «вы» и по фамилиям или званиям (полковник Турбин, господин Тальберг). Система языка не указывает прямо, что такой переход является маркером ссоры собеседников, но наш коммуникативный опыт однозначно свидетельствует именно об этом.

Следует также учитывать предшествующие данному разговору обстоятельства и ту конситуацию, в которой он происходит. Почему «командировка в Берлин» не нравится Турбину, почему недовольство шурина оскорбляет Тальберга? Нужно учитывать, что к городу приближается неприятельская армия, а кадровый офицер, вместо того чтобы биться с врагом, бежит от него, бросая жену, пренебрегая своим долгом мужчины и воина. Именно на это указывает Турбин Тальбергу, что и оскорбляет последнего. Заметим, что значимым здесь оказывается и социальный контекст, а именно статус Тальберга. Ведь если бы от врага бежал мирный обыватель, не обремененный семьей, такое поведение мы вряд ли бы характеризовали как героическое, но, наверное, и не назвали бы его позорным.

Но ведь ничего подобного Турбин не говорит прямо, его собеседник делает подобный вывод из, вроде бы, не слишком обидных слов и отказа пожать протянутую руку (невербальный знак). Следовательно, для понимания сути происходящего необходимы особые когнитивные процедуры по дешифровке смысла, получению выводного знания.

Для понимания этого диалога необходим также учет тех исторических, культурных, социальных, психологически и других обстоятельств, которые позволяют произносить те или иные высказывания и понимать их смысл определенным образом (или запрещают такие высказывания и подобные интерпретации). Так, фраза Вы мне ответите за это..! является вызовом на дуэль и именно так интерпретируется тем, кому она адресована. Но подобный смысл мы придаем ей, понимая, что это диалог кадровых офицеров царской армии. Представим, что подобное высказывание принадлежит полковнику современной российской армии и адресовано другому полковнику той же армии. Очень сомнительно, что последний воспримет это как требование стреляться, гораздо вероятнее, что в его сознании окажутся актуализированными совсем иные сценарии. Не говорим уж о том случае, при котором подобные слова будут принадлежать чиновнику какого-нибудь министерства, обращающемуся к другому чиновнику.

Завершая этот краткий разговор о кодах коммуникации, заметим, что первичной, базовой семиотической системой, на основе которой формируются все иные окружающие нас многочисленные коды (математические символы, дорожные знаки, комиксы и т.д. и т.п.) является естественный язык. Именно языку принадлежит ведущая роль в коммуникации. Поэтому, повторим, сознавая значимость нелингвистических составляющих коммуникативного взаимодействия и определенную искусственность их отделения от лингвистических, мы, говоря о коммуникации, обращаемся прежде всего к ее вербальным аспектам.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: