Сколько раз человек может перенести предательство? 17 глава

***
Я шла к подъезду, держа в обеих руках сумки с продуктами, когда дорогу мне перегородил черный мерс.
Чуть не упав лицом вперед на мокрый асфальт, мне с трудом удалось удержать равновесие. Хмуро взглянув на вышедших из машины мужчин в темной одежде, я спокойно поинтересовалась:
-Может, отгоните машину?
Они были одеты во все черное: черные плащи, ботинки, шапки и перчатки.
«Кажется, в магазин они точно не направляются», - с беспокойством подумала я.
Только внешностью эти двое и отличались. Один был с густой бородой и усами, а второй сверкал в мою сторону золотыми вставными зубами. Когда они медленно направились в мою сторону, я с четкостью осознала, что пришли по мою душу.
-Что вам надо? – грубо спросила, отступая назад, пока не уперлась спиной в чей-то джип.
Ответил тот, что с бородой:
-Мы пришли предупредить, - басистым, низким голосом почти сплюнул.
Я непонимающе уставилась на него. Даже страх отступил от изумления. Предупредить? О чем?
Легко прочитав проскользнувшие по моему лицу эмоции, бородатый ухмыльнулся.
-Будто ты не понимаешь, - грубо протянул он. – Из-за тебя у нас возникли крупные проблемы. Теперь, Серый просит тебя разобраться с ними поскорее. Так чтобы ни один полисмен не сел нам на хвост.
До меня начало доходить. Покрепче схватившись за сумки, чтобы не выдать своей дрожи, я постаралась разузнать больше информации:
-«Нас» - это кто?
-А вот это ты сама знаешь, детка, - бородатый полез в карман, и в следующую секунду на меня уперлось дуло пистолета.
Я дернулась и зажмурила глаза, ожидая выстрела и последующей за ним боли, но ничего не произошло. Лишь донесся издевательский смех.
-Считай, что это предупреждение. В следующий раз ты схлопочешь пулю прямо в этот миленький лоб.
Открыть глаза я решилась только, когда послышался шум отдаляющейся машины. Руки разжались, роняя пакеты.
Яблоки рассыпались по снегу, привлекая внимание. Красный и белый…
Сейчас на земле могла лежать я, и не цвет яблок бы так гармонировал со снегом, а моя кровь.
Колени подогнулись, вынуждая опуститься на колени. Руками закрыв лицо, чувствуя как покатились слезы, беспомощно затряслась всем телом.
Промозглый ветер обдувал лицо сквозь растопыренные пальцы, щипал мокрые щеки и трепал волосы в легкой ласке.
Казалось, только вчера сама целилась в мишень и шутливо угрожала Илье, а сегодня так позорно струсила. Но ведь это было настоящее оружие и угрожали мне по настоящему.
Мне же можно, да? Побыть слабой…
Рука машинально опустилась на шею и сквозь плотный воротник пальто нащупала колье. Это заставило немного прийти в себя.
Дрожащими руками расстегнув пуговицы, я с остервенением достала двойную цепочку и, превозмогая резкую боль, сорвала ее с себя. Сжала, глядя с ненавистью и быстро вскочила на ноги, обуреваемая странной жаждой крохотной мести.
Рядом с магазином находились мусорные баки, и я направилась туда. Остановилась.
Задрав голову, поглядела на звезды, так ярко светившиеся зимним вечером. Разглядела самую большую и с болью высказалась:
-Ненавижу тебя, отец. Ненавижу… ненавижу… - слова вырывались с хрипом.
Последний раз взглянув на цепочку, которая и вправду оказалась пустой безделушкой, я безжалостно выкинула её в мусорный бак.
И не оборачиваясь покинула злачное место, желая больше никогда не видеть этот кулон. Пусть сгорит в пламени и унесет с собой всю боль, что до сих пор мучает Илью.
Собрав яблоки, я сперва проверила телефон. Стояло девять пропущенных: семь от Ильи и два от Влада.
Проигнорировав второго, позвонила Илье и успокоила разволновавшегося парня. Его беспокойство бальзамом легло на новые раны.
Не давая себе возможности думать о происшедшем, я взяла пакеты и, не оглядываясь назад, неспешным шагом пошла по мокрому тротуару. Домой! К Илье.
Именно в этот момент пришло осознание, что правду об отце придется рассказать. То, что внезапно ударило в голову требовало осведомленности Сокола. А еще стоит разобраться с сектой, что так нагло разбрасывается угрозами.

Глава 14

Февраль медленно двигался к концу, против воли уступая место весне и напоследок оставляя память жителям Москвы в виде долгих сильных морозов. Даже в квартире у Ильи я пряталась под одеялом целыми днями, хоть отопление и работало хорошо. Простуда мстительно переросла в грипп, не давая встать с постели.
Сокол в очередной раз проверил температуру, нежно коснувшись лба губами. Думаю, для него это был повод лишний раз прикоснуться ко мне – по-другому я не позволяла подходить к себе. Всю эту неделю он только и делал, что не отходил от кровати, пичкая разными лекарствами и бульонами.
Аппетита не было. Голова трещала, угрожая взрывом нервных клеток. Нос заложило, а горло не давало нормально спать ночами, противно ноя.
На время Илье пришлось перебраться в гостиную и спать на диване. Но максимум часов, которые он провел там всю эту неделю, можно было пересчитать по пальцам. Он не желал оставлять меня одну. Даже клуб не посещал, хотя по его беспокойным глазам было заметно, что ему не терпится разузнать о своем отце больше.
Его беспокойство обо мне приятно отдавалось в душе, но именно сейчас я бы не отказалась побыть одна. В другое время, мой иммунитет быстро справился бы со своей прямой обязанностью, но мне была известна причина, по которой болезнь так долго держалась в ослабшем теле.
Поэтому я, уже не надеясь на положительный ответ, попросила:
-Со мной все отлично, правда. Хоть сегодня оставь меня одну.
Сокол непоколебимо расправил плечи, готовясь отпираться, сколько придется.
-Нет!
Я со вздохом откинулась на подушки, чувствуя тошноту. Глаза закрывались сами собой. Но сейчас не время спать. Нужно было уговорить Илью посетить этот клуб.
Мне не хотелось, чтобы из-за меня он потерял человека, владеющего важной информацией. В один из вечеров, Илья признался мне, что принял решение устроиться в клуб, когда ему было всего 18. Тогда он посчитал это место самым информативным и, что таить, прибыльным.
-Послушай, - тихо протянула я, пытаясь несильно напрягать больное горло, - я хочу остаться одна. На время. Мне нужно кое о чем подумать.
В глазах Ильи промелькнула обида, но он быстро взял себя в руки.
-И не проси, Лили, - прошептал он, отвернувшись. Быстро взял пакет с лекарствами и вышел.
Я застонала от бессилия и накрылась одеялом. Все тело пробирал холод.

***
Илья вернулся спустя пару часов. За ним следом тянулась, подобно пчелиному рою, смесь аппетитных запахов. Рот мигом наполнился слюной, а желудок предвкущающе заурчал. Один разум встретил поднос, наполненный вкусностями, безразлично.
Ради одного этого я готова была снова слечь от болезни. Кто знал, что Илья мог так вкусно готовить. Да еще так романтично все преподносить. Не было и дня, когда бы поднос кроме еды, не был полон лепестков орхидей, которые источали дивный сладкий аромат. Только для нас двоих.
Кроме подноса, в руках у Ильи был еще один пакет знакомой марки. Я поморщилась, когда поняла от кого он. Влад на протяжении всей этой недели присылал подарки прямо в квартиру Сокола, не стесняясь и не скупясь на ласковые словечки. Сперва приносили лилии, которые по его мнению были моими любимыми цветами. Затем, спальню начали заполнять различные украшения, мягкие игрушки, стильная одежда. Вчера же он додумался прислать мне ноутбук и планшет.
Илья был предельно спокоен. Вначале просто извещал от кого подарки и ставил рядом со мной. После же, видя мое полное безразличие к ним, просто молча тащил в комнату.
Но, пусть он и не возникал, по его яростным взглядам, которые он кидал на синие пакеты, было понятно, что он на пределе.
Я была готова поговорить с Владом прямо сейчас с глазу на глаз, но проклятая болезнь нагрянула слишком внезапно. На работе пришлось взять больничный из-за чего все и началось. Влада хорошо проинформировали.
Но польза от него все же была. Про случай на дворе, Илье я не рассказала. Не хотелось, чтобы он взваливал на свои плечи и эту проблему.
И, в конце концов, я уже взрослая и самостоятельно могла разобраться со всем без посторонней помощи. Но Владу и прокуратуре сообщить пришлось. Теперь на экране ноута я могла со злорадством следить за испуганными лицами «братьев» из секты, которых сажали в тюрьму. Мне же была обеспечена премия.
Поставив на пол пакет, Илья отряхнул руки о спортивные штаны, словно ему было противно прикасаться к нему. Это вызвало улыбку. Ведет себя как маленький ребенок.
-Сегодня ты съешь все до последней крошки, - категорически заявил Сокол, усаживаясь рядом и помогая мне подняться на подушках. Поднос он предварительно поставил на прикроватную тумбочку.
-Ты говоришь так постоянно, - заметила я, следя за его пальцами, которые бережно отрывали кусочек от мягкой свежей булочки и протягивали мне. Покорно открыла рот, проглотила и напоследок не упустила возможности облизнуть длинные пальцы.
Илья вздрогнул, но сделал вид, что не заметил моего маневра.
-На этот раз я сдержу свое слово.
-Я ничего против не имею. Каждый кусок ведь сопровождает такой сладкий десерт,- на этот раз прикусила его пальцы.
Илья стойко продолжал кормить меня. Только вот пальцы все дольше задерживались у меня во рту, а глаза потемнели.
-Я согласен, - вдруг хрипло протянул он, медленно проводя мокрыми пальцами по моим губам.
Я вопросительно подняла брови и повторила его путь языком.
-Сегодня пойду в клуб. Считай, что уговорила.
Сказав это, он подскочил с кровати и, схватив поднос, стремительными шагами покинул комнату. И только немаленькая выпуклость внизу живота объясняли причины побега.
Я обиженно схватила упавший с подноса лепесток и надкусила кусочек. Он даже не дал мне попробовать яблочное пюре, от которого бы точно не смогла отказаться.
Поправив подушки, я перевернулась на бок и уставилась в темноту зимнего вечера за окном. Неуютно поежилась, сгибая ноги в коленях.
Кто будет справляться с моей проблемой, если я даже душ нормально принять не могу?

***
Пользуясь отсутствием Сокола, я пролежала в ароматической ванне несколько часов. Чуть не заснув там, осторожно выбралась, держась за стенки. Неудержимо клонило в сон, но я постаралась бороться с ним, приняв несколько таблеток.
Прошлась по дому босыми ногами и поморщилась: к стопам неприятно липли крошки и пыль. За время моего лечения, Илья совсем забыл об уборке. Обычно он постоянно по утрам пылесосил и протирал полы влажной тряпкой. В последнюю же неделю, боясь, что шум потревожит мой сон, он даже электрический чайник включал с опасением.
Когда голова перестала невыносимо покалывать, я вновь потопала в ванну, по дороге заскочив в кухню и прихватив с собой бутылку холодной минералки. Смочила ноги теплой водой и на этот раз надела тапочки с милыми голубыми хрюшками на них – подарок Ильи.
Сокол не позволял мне заниматься уборкой, даже помогать запрещал, объясняя это тем, что еще успеется.
Достав из недр невысокого шкафа потертые старые штаны и футболку, я переоделась и заглянула в зеркало. Одежда Ильи была мне велика. Я подтянула штаны, закрепила их на талии своим ремнем, а футболку безжалостно обрезала до середины талии. Вот сейчас все отлично.
Найдя свой айфон, подключила наушники и врубила громкую музыку. Мокрые волосы пришлось завязать в небрежный пучок на макушке.
Вооружившись метлой и тряпками, с удовольствием взялась за работу. После долгого лежания кости нужно было размять.

***
Звонок в дверь я услышала только, когда в очередной раз присела отдохнуть. Болезнь давала о себе знать, мучая слабостью и сонливостью.
За окном бушевала разъяренная скорым расставанием погода, стучась в окно пронизывающим ветром и мелкими хлопьями снега.
Стянув перчатки, я тыльной стороной ладони потерла вспотевший лоб и перед тем, как пойти открывать, оглядела свой труд. Пыли, что устроила пир, пользуясь занятостью хозяев, больше не было. Ни на видных поверхностях, ни на полу. На всякий случай сбросила тапки и прошлась по комнате, жмурясь от удовольствия. Как же давно мышцы так сладко не ныли.
Кто знал, что такая ноющая боль может доставлять удовольствие после столь длительного «отдыха».
Звонок повторился, заставив нахмуриться. Сокол вряд ли бы вернулся так рано.
Хотя… Беспокойство, терзающее его из-за моей болезни, могло заставить пересмотреть свои планы. Радостно улыбнувшись, я почти бегом кинулась открывать дверь.
Но, к моему ужасу, на пороге стоял совсем не Илья.
-Привет!
Приятный низкий голос прозвучал так нелепо в таком месте, что я на мгновение зажмурилась. Может, глюки?
Но высокая фигура мужчины никуда не исчезла. Влад стоял на лестничной площадке, чуть сгорбив плечи, и смотрел настороженно. Тяжелый темный взгляд прошелся по всему телу, выискивая новые детали, и постепенно наполнился удивлением. До самых краев.
Я неуютно поежилась, ощущая, как холод постепенно наполняет помещение. Да и под его взглядом хотелось прикрыться. С головой.
-Проходи, - обреченно выдохнула, понимая, что разговора не избежать.
Когда-то это должно было произойти.
Закрыв за ним дверь, кивком головы указала в сторону кухни. Форточка была приоткрыта, чтобы проветрить комнату, поэтому я накинула на себя черную, вязаную ветровку Сокола.
Влад окинул помещение долгим пристальным взглядом, не упуская ни одной мелочи, и стянул с себя черную куртку. Аккуратно сложил и повесил на спинку стула. Присел, дерганым движением расслабил узел галстука. Кажется, он заглянул сюда прямо с работы, но как узнал, что Ильи не будет дома?
Я следила за его нервными движениями, встав напротив и не предлагая чая или чего еще. Язык не поворачивался заговорить первой.
Казалось, нарушу тишину, и уже нельзя будет остановиться. Буря просто могла снести нас обоих. Не зная, что предпринять, подошла к плите и поставила чайник на огонь.
-Не стоит, я ненадолго.
Голос Влада звучал тускло, немного скованно. Я кивнула и отошла. Присела на краешек стула, исподлобья поглядывая на него.
-Влад, - осторожно начала я, - скажи честно, ты считаешь меня шлюхой? Извини за грубость.
Было видно, что я огорошила Влада. Он смотрел на меня, удивленно выгнув брови. Потом неожиданно расхохотался.
-Шикарно. Сейчас я окончательно уверился в том, что тебя отсюда нужно срочно увозить. Он тебя испортил, Лили.
Я сразу же подобралась, гневно сузив глаза.
-Не нравится, когда говорю прямо? – вскочив, я понеслась в спальню и вернулась с горой пакет на руках. Бросила их у его ног. – Забирай их, Влад и уходи.
Но он даже с места не сдвинулся. Сидел, упрямо выпятив широкий подбородок и сверкая карими глазами в мою сторону. Потом грустно ухмыльнулся и чуть хрипловато произнес:
-Я люблю тебя, Лили. Ты никогда так не выглядела при мне.
Я окинула себя недоуменным взглядом.
-Как так?
-Так по домашнему. Так по свойски. Так потрясающе уютно и так… волнующе.
Жалость вновь приоткрыла глаза, выбирая мишень. Но я сдержалась.
-Я просто занималась уборкой. У вас ведь приходящая горничная и не было нужды прибираться.
Это походило на оправдания, и я резко осадила себя, сжимая кулаки.
-Прости, Влад, но я не могу принять твои подарки. Я счастлива с ним, очень.
-Ты любишь его?
-Безумно.
Влад кивнул. Встал нарочито медленно. Взял свои вещи и, пряча глаза, направился к выходу.
Я прикрыла глаза, чувствуя, как все тело пробирает дрожь. Холодная и липкая, неприятно колющая прямо внутрь. Опустила глаза и наткнувшись на все еще стоящие пакеты, опомнилась и кинулась следом.
-Влад, стой! Возьми свои…
-Выбрось.
-Но…
-Мне плевать на них.
Крик разнесся по комнате громко и вибрирующе. Казалось, вздрогнули стены, и пошатнулась мебель, стремясь спрятаться. Я отшатнулась, прижав руку к груди. Влад заметил это и немедленно успокоился. Взъерошил уложенные гелем волосы и нормальным голосом протянул:
-Извини. Кстати, нужно было сразу спросить, но твой внешний вид меня чуть смутил. Как ты? Выздоровела?
Я настороженно кивнула, не понимая, что от него ждать дальше. Раньше таких резких перепадов настроения за ним не наблюдалось.
-Да, спасибо.
Он, как ни в чем не бывало, накинул куртку и перчатки. Обмотал шею шарфом и, наклонившись, надел зимние ботинки.
-И еще, Вера завтра возвращается. Пока не забыл, видел твоего отца на днях. Он тут, в Москве. Приходил к нам в контору с какой-то женщиной, увидел меня и прошел мимо, будто не узнал.
Влад сыпал все новые новости, не замечая, как постепенно бледнеет мое лицо и опускаются руки. Я покачнулась и схватилась за стену. Перед глазами заплясали черные круги, постепенно утягивая за собой во тьму. На периферии сознания послышался разъяренный голос с порога, потом какой-то шум и вскоре меня бережно обняли теплые, родные руки.
-Малышка, ты меня слышишь? Все в порядке. Я тут, с тобой.
-Илья, - просипела я, протягивая руки вслепую и натыкаясь на что-то мягкое, оказавшееся мокрым и шерстяным. Пальто.
Меня осторожно подняли на руки, прижали головой к груди. Илья прошелся холодным носом по щеке, скуле, виску.
-Я тут, малыш. Никуда не уйду. Все в порядке.
Теперь можно было расслабиться. В любимых, таких ласковых объятиях.

***
Мне было невыносимо слышать об отце. Не зная где он, далеко ли, не так больно обвинять и ненавидеть, но когда ты буквально чувствуешь его близость, то уже ничего не можешь с собой поделать. Убиваешь себя. Мучительно медленно по кусочкам отдираешь воспоминания, оказавшиеся лживыми. Сдираешь кожу пополам с душой, понимая, что уже нет пути назад.
Передо мной стоит нелегкий выбор: отец или Илья. Но чаша весов всегда склоняется только к одному человеку. Сердце давно все решило за меня, только разум сопротивляется, но уже не так рьяно как прежде.
Отец совершал ужасные вещи, прячась под маской заботливого человека. Мне больно за мать, которой он изменял все время… Больно за Илью, чья судьба была разрушена таким страшным методом, что он уже не подлежит полному восстановлению. Душа никогда не исцелится до конца, раны покроются выпуклыми шрамами.
И мне больно за Диму, взгляд которого полыхал ненавистью при взгляде на отчима, укравшего у него мать.
Но, какими бы ни были его злодеяния, Андрей остается моим отцом. Кровь никогда не смоется, узы не сотрутся, а чувства маленькой пятилетней девочки, что с визгом каталась на спине боготворимого отца, не исчезнут без следа.
И всё же, выбор всегда будет в пользу лишь одного мужчины, ради которого я пожертвую всем.

***
-Я же предупреждал тебя, что не стоит подниматься с постели. Купалась в ванной, пила воду из холодильника, занималась уборкой, а еще этот… Черт! Я как чувствовал, что нужно поскорее возвращаться.
Сокол был в бешенстве. Его щеки полыхали, румянец окрасил их мягким розовым свечением. Хотелось дотянуться и провести рукой по этим восхитительным скулам, губами прочертить дорожку к бушующему кадыку и дергающейся венке на шее. Было так приятно, что он бросил все ради меня и вернулся раньше.
Илья прилег рядом со мной, прижимая голову к своему плечу и непрестанно гладя по волосам, которые сам же и распустил. Илья успел только переодеться в домашнюю одежду и его глаза в темноте казались еще чернее из-за карандаша, проведенного ровно по внутренним веками. Рядом с виском наливался багровым цветом небольшой синяк, вызывая у меня бессильную злость на Влада. Они все-таки сцепились у порога.
-Не волнуйся, у него остался фонарь похлеще моего, - улыбнулся мне Илья, когда я обеспокоенно осматривала его.
-Тут везде было грязно, - оправдывалась я, но он не слушал.
-Теперь я точно больше ни ногой не то, что в клуб – НИКУДА! Тебя же одну нельзя оставлять. Моргнуть не успеешь, как украдут из-под носа.
-Да ладно тебе, Илья. Куда от тебя убежишь? Я ж цепями к тебе прикована.
Илья рассмеялся польщено и чмокнул в губы. Потом пристально заглянул в глаза и серьезно поинтересовался:
-Что с тобой происходит?
Я замерла, боясь даже пошевельнуться. Ком застрял в горле, мешая произнести хоть слово.
-Болею, - собралась я в конце концов.
Сокол усмехнулся и покачал головой:
-Дело ведь не только в этом, да?
Его голос звучал так проникновенно и заботливо, что я не сдержалась. Дамба обрушилась, разрывая последние барьеры и цунами пронеслось по нашим душам. Слезы полились из глаз, размазались по щекам неровными линиями, икота выбивалась из горла вместо слов.
Илья обнял меня, прижал к груди и начал медленно укачивать, убаюкивая.
-Малыш, успокойся. Прости, если сказал не то. Прости, малыш.
Его голос был полон тревоги, а руки беспокойно дрожали, гладя вздрагивающие плечи и напряженную спину. Эта ласка стала последней каплей, что кислотой опала на кожу.
Признание вырвалось из меня дрожащим заикающимся голосом. Сокол слушал внимательно. Не произнес ни слова, только руки как холодные глыбы застыли на лопатках. Их тяжесть придавливала к кровати, пугала до смертельного ужаса, посылая стаю колючих мурашек по всему телу.
В конце он просто застыл, пустыми глазами глядя в потолок. Я осторожно выбралась из его рук, безумно шепча про что-то холодное и неприятное.
В комнате скользила обреченность, ложившаяся на сердце непосильным грузом.
Мои босые ноги коснулись холодного пола, когда сзади послышался ровный, бесстрастный голос:
-Мама всегда говорила мне, что мои руки теплеют рядом с ней. Она брала их в свои ладони и согревала, улыбаясь мне. Потом целовала костяшки пальцев и смотрела на меня с такой любовью, что сердце замирало. Он любила повторять, что любовь опаляет жаром и что когда-нибудь я встречу ту, которая развеет холод навсегда. «Не упускай её что бы ни было, ибо судьба не дарит второго шанса!». Только тут она была неправа. Мне подарили шанс вновь обрести то, что я чуть не разрушил собственными руками.
Теплые ладони коснулись моей спины, прошлись по выпирающим позвонкам и остановились на опущенных плечах. Он привлек меня к себе, уложил голову на колени и испытующе заглянул в глаза.
-Я больше не упущу своего шанса, Лили. И тебя прошу: не бросай.
Он ласково коснулся щек, стирая слезы. Потом наклонился и подарил нежный, жаркий поцелуй.
Я со всхлипом обвила его шею руками, отвечая так же страстно. Мы целовались долго, бросаясь в крайности: то нежно и ласково, то зло и грубо. Без слов обменивались своими мыслями и переживаниями.
-Я люблю тебя, - прошептала я в мокрые припухшие губы, вновь припадая к ним в поисках живительной влаги, дарившей надежду и любовь. Страх, обреченность и боль медленно покидали тело, оставляя после себя ликующую пустоту. Сладкую пустоту, которую Илья с каждой секундой все больше заполнял собою.
И пусть раньше оставались сомнения на счет искренности его чувств, сейчас они развеялись окончательно. Вспыхнули ярким пламенем и самоуничтожились.

***
-Ты не можешь этого сделать, Илья. Я прошу тебя успокоиться и подумать обо всем здраво.
-Я столько лет грезил местью, Лили. Ты не понимаешь…
-Месть не друг тебе в этом деле. Позволь мне помочь.
Сокол непреклонно покачал головой. Я уже пару часов пыталась убедить его дать мне шанс самой все исправить, но он даже не желал слушать.
-Сосредоточься лучше на поисках отца, Илья, - выпалила свой последний аргумент и стена дрогнула. Сокол замер, положил нож, которым резал помидоры для салата и уперся ладонями о стол. Опустил голову так, чтобы я не смогла увидеть выражение его глаз.
-Почему я должен его вообще искать? Меня кто-нибудь искал? Он же отец и должен был… - он замолк, не договорив. Было видно, как ему трудно.
Я тоже отложила свой нож и подошла к нему. Обняла со спины, положила подбородок на плечо и шепотом попросила:
-Не мучай себя, родной. Твой отец просто мог не знать, что у него есть сын. Ты же знаешь свою мать, она же и сама не ведала об этом.
Напряженные плечи чуть расслабились, но я знала, что он не готов сдаться. Столько лет отдано на описки убийцы и разом разрушить, отказаться от своих планов… Тут нужно время, чтобы смириться.
Руками проведя по его талии, я поцеловала в соблазнительное, просто нестерпимо манящее к себе ухо и продолжила:
-Ты же знаешь где и кем я работаю, Илья…
-Он твой отец. Ты не сможешь.
-Смогу. Он, в первую очередь, преступник. Да, мне больно, Илья, мне ужасно больно. Кажется, что эта боль разорвет на части, но я не могу допустить, чтобы так продолжилось. Он сам выбрал свою судьбу и… ты не один такой, пострадавший.
Илья встрепенулся, замер на минуту и резко развернулся в моих объятиях, чуть не ударив локтем.
Обеими руками схватился за мои плечи, пристально заглянул в глаза, и прошептал:
-Не мучай себя. Ты не виновата в том, что он твой отец, Лили… малышка…
И я таю. Просто расплавляюсь от того, что он думает обо мне в первую очередь.
-Тогда позволь же мне помочь тебе. ТЫ ведь обещал, что не оставишь меня больше. А твоя месть может загнать в тупик. Я знаю, чем оканчиваются такие подвиги, поверь мне.
-Я… я подумаю. Дай мне время, малышка.

***
Я хватаюсь за плечи Сокола и, приподнявшись на цыпочках, утыкаюсь носом в пахнущую потом и мятой шею. Он сгребает в кулаки мои волосы, притягивает еще ближе к себе, удерживая за поясницу. И целует. Мучительно-сладко и сдержанно.
Отвечаю ему с дикой силой, почти кусаю до крови, мысленно умоляя не щадить. И наконец его возбуждение выплескивается наружу. Захлестывает меня с головой, сбивает с ног.
Одежда рвется под беспощадными руками, превращаясь в ненужные лохмотья. Теплая вода бьется из душа острыми каплями, которые впиваются в нашу кожу раскаленным железом. Мы торопливо сдергиваем одежду в четыре руки, не прерывая объятия и страстных поцелуев.
Вода заставляет задыхаться, сгибаться под ее тяжестью. Она ласкает обнаженные тела, выдергивая сладострастные стоны и вздохи.
Руки торопятся пройтись по совершенному телу в неумолимой ласке, наши пальцы сражаются за каждый дюйм плоти, переплетаются в попытках остановить это безумие.
Илья напирает с неожиданной силой, не жалея и почти рыча от дикого желания. И вскоре я уступаю под этим яростным натиском, откидываю голову на холодный мокрый кафель, вскрикиваю от нетерпения и вжимаюсь еще теснее в горячее, обжигающее тело.
И Сокол отвечает почти с грубостью, сгребает в охапку, заставляет обхватить себя ногами за талию и с протяжным стоном соединяет наши тела в единую плоть.
Не оторваться, не убежать от бешеного темпа, пробивающего до дрожи и боли в суставах.
В следующую минуту все вокруг вспыхивает ярким пламенем, бьющим в глаза. Пальцы на ногах поджимаются, ногти вонзаются в мягкую плоть, зубы впиваются в тонкие губы. Горячие струйки семени стекают по дрожащим бедрам, смешиваются с теплой водой.
Ноги подламываются от невыносимого удовольствия, заставляют сползти вниз по мокрому жаркому телу, все еще бьющемуся в судорогах.
Насытившимися движениями, я отстраняюсь от Сокола, беру с верхней полочки шампунь и выдавливаю цветочный аромат себе на ладонь. Нежными касаниями провожу по напрягшимся плечам, зарываюсь в волосы пальцами и вновь возвращаюсь к сильным рукам.
Илья не остается в долгу и сам устремляется навстречу. Отнимает у меня тюбик с шампунем и густая жидкость несколькими дорожками опускается мне на грудь. Вскоре их заменяют руки, которые мнут отвердевшие соски и касаются сладкой чувствительной плоти.
В следующую минуту из душевой кабинки вновь раздаются томительные вздохи и долгие стоны.
А чаша весов все склоняется в одну сторону, неумолимо ведя к правильному решению без права осуждений и сомнений.

***
-Как ты здесь оказалась?
-Ты что, родная, не рада мне?
-Нет, мам. Конечно нет. Просто я удивлена. Это так неожиданно, - за легким весельем пытаюсь спрятать панику и ужас, но даже самой себе смех кажется неуместным и фальшивым.
Сокол вышел в продуктовый магазин, чтобы пополнить запасы и в который раз за эту неделю меня ждал сюрприз за дверью.
Мама выглядела великолепно. Волнистые волосы водопадом опускались на спину, доходя до поясницы; румяные щеки и блестящие глаза делали ее похожей на молодую девчонку, а не взрослую женщину. Когда она сбросила с себя верхнюю одежду, то удивление лишь возросло: зеленое платье до колен, короткое болеро и яркие браслеты на тонких запястьях.
-У нас какой-то праздник? – с сомнением спросила я, оглядывая ее.
Мама улыбнулась, и мягко поцеловал меня в щеку, обдавая запахом лаванд и цитрусов. Неожиданное, но такое родное сочетание заставило улыбнуться в ответ.
-К своей дочери я иду как на праздник, - весело прощебетала мама искристым, звонким голосом и босыми ногами протопала в гостиную, поминутно оглядываясь вокруг.
-Мам, надень тапки, - крикнула я вслед.
-Не надо, у вас очень чисто.
Закрыв дверь, я чувствуя радостное предвкушение внутри поспешила за ней и, наконец, встретила как следовало с самого начала. Крепко обняла и расцеловала в обе щеки.
-Я безумно соскучилась, - прошептала жалобно, ощущая, как надежно укутывает меня родное тепло, словно в плотный кокон из одеяла.
-Я на тебя в обиде, - протянула мама, сощурив глаза. В противовес своим словам пощипала за щеки, заставляя отстраниться со смехом. – Маме даже ничего не сказала про Илью. Вот я и принарядилась, чтобы познакомиться с будущим зятем.
Я смущенно опустила голову, понимая, что мама права. Нужно было сообщить ей все первой, а не бояться чего-то там.
-Ты права, мам. Прости. Я просто подумала, что сообщу тебе, когда все хоть немного устаканится. Ну, когда я точно смогу сказать, что это все серьезно.
-А это серьезно? - голос стал вкрадчивым и строгим, как в детстве.
-Да. Теперь я уверена.
Мама немного грустно улыбнулась и, протянув руку, ласково погладила по щеке:
-Ты у меня стала такой взрослой. Даже не верится, что время так быстро пролетело. Андрей…
Она оборвала себя, но имя уже прозвучало и казалось, напустило грозу. В комнате стало темнее и холоднее. Я поежилась и обхватила себя за плечи. Мама продолжала что-то верещать, пытаясь сгладить промах, но до меня уже ничего не доходило.
С какой-то обреченностью я поняла, что ей нужно все рассказать. До того, как план начнет осуществляться, разбивая прошлое и прокладывая новую дорогу в будущее.
Отчаянно молилась по ночам, чтобы мама поняла и простила. Потому что себя простить я не смогу никогда.
Сокол с трудом согласился на мой план, взвесил всё и принял верное решение. Он прислушался к моему мнению, что было чудом. Он не поддался мести, не отвернулся и развеял страхи, что обуревали меня постоянно. С тех пор, как узнала горькую правду.
И такое доверие я собиралась оправдать, пусть после этого мне будут тошно и противно от самой себя.
Взяв маму за руку, провела ее на кухню и усадила за стол. Она смотрела настороженно, будто чувствовала, что происходит что-то плохое.
-Мне нужно с тобой поговорить. Прошу, сперва выслушай, не перебивая, а потом…- я сглотнула, ощущая, как больно сдавливает сердце внутри, - потом будет просто потом.
И пусть мне не хотелось портить такое радостное настроение матери, я понимала, что должна сделать это именно сейчас. Когда решимость еще выветрилась не полностью, оставив крылья и уверенность в безопасном полете.
Сокол ушел недавно, поэтому времени достаточно, так как магазин находился от нашего подъезда не близко. Вряд ли после такого разговора, маме захочется познакомиться с моим женихом.
Прости, мам и пожалуйста… пойми. Как понял Илья.