Капля росы 6 страница

Обыкновенный человек

В жаркой, сухой степи колодец. Возле колодца изба. В ней жи­вут дед с внуком.

У колодца на длинной веревке ведро. Идут, едут люди — заво­рачивают к колодцу, пьют воду, благодарят деда.

Однажды ведро оторвалось и упало в глубокий колодец. Не бы­ло у деда другого ведра. Нечем воды достать и напиться.

На другой день утром подъезжает к дедовой избе мужик в теле­ге. Под соломой у него ведро.

Проезжий посмотрел на колодец, глянул на деда с внуком, уда­рил кнутом лошадей и поехал дальше.

— Что это за человек? — спросил внук деда.

— Это не человек, — ответил дед.

В полдень проезжал мимо дедовой избы другой хозяин. Он дос­тал из-под соломы ведро, привязал к веревке, достал воды и напил­ся сам, дал напиться деду и внуку, вылил воду в сухой песок, спря­тал ведро опять в солому и поехал.

— Что это за человек? — спросил деда внук.

— И это еще не человек, — ответил дед.

Вечером остановился у дедовой избы третий проезжий. Он достал из телеги ведро, привязал к веревке, набрал воды, напился, поблаго­дарил и поехал, а ведро оставил привязанным у колодца.

— А это что за человек? — спросил внук.

— Обыкновенный, — ответил дед.

Камень

На лужайке, под развесистым дубом, жил колодец. Много лет он давал людям воду. Под дубом, у колодца, любили отдыхать пут­ники.

Однажды к дубу пришел мальчик. «А что будет, если я возьму камень и брошу в колодец? Вот, наверное, сильно булькнет! » — подумал он, поднял камень и бросил в колодец.

Раздался сильный всплеск. Мальчик засмеялся, убежал и быст­ро забыл о своей шалости.

А камень упал на дно и закрыл источник. Вода перестала напол­нять колодец, и он высох. Высохла трава вокруг, и дуб высох, так как подземные воды ушли в другое место. Перестал вить гнездо соло­вей. Смолкла соловьиная песня. Тоскливо и пусто стало на лугу.

Прошло много лет. Мальчик вырос, стал отцом, потом дедуш­кой.

Однажды он пришел туда, где когда-то зеленела лужайка, шу­мел развесистый дуб, манила путников чистая колодезная вода.

Не стало ни лужайки, ни дуба, ни колодца. Лишь желтел песок да ветер разносил тучи пыли.,

«Куда же все подевалось? » — подумал дедушка.

— высшая ценность

За лопатой

Послал отец семилетнего сына к соседу, деду Федору:

— Пойди, Миша, попроси на полдня лопату, наша сломалась.

Пришел мальчик к деду Федору, просит:

— Дайте, дедушка, лопату, отец просил...

А дед продолжает свое дело делать, Мишу как будто не слышит и не видит. Словно нет никого перед глазами.

Миша еще раз попросил:

— Дайте, дедушка, лопату, отец просил.

Дед снова молчит. Возвратился мальчик домой ни с чем и спра­шивает:

— Папа, что это случилось с дедом Федором?

Отец внимательно посмотрел в глаза сыну и спросил:

— А ты сказал дедушке «здравствуйте»? Спросил о его здоровье?

— Нет, — ответил Миша.

— Возвратись к дедушке, поздоровайся, спроси о здоровье, по­проси прощения за свое невежество. Если дедушка простит... тогда попроси лопату.

Миша снова пошел к деду Федору, сказал все, как велел отец. Когда он просил прощения, то едва не заплакал: дедушка казался таким суровым.

Дед улыбнулся, погладил Мишу по голве и дал лопату. Потом сказал:

— Пойди к яблоне, что у колодца, сорви яблоко. Выбирай самое лучшее.

Заболел врач

Это произошло в высоких Карпатских горах. После метели го­ры покрылись туманом. Три дня шел снег, метелью занесло доро­ги и тропки. К маленькому горному селу ни дойти, ни доехать, ни са­молетом долететь.

В селе была больница. Там лежали семь больных. Одна малень­кая девочка тяжело больна. Ей надо делать операцию.

И вдруг случилось несчастье: тяжело заболел врач. Он не мог встать, все тело его горело, как в огне.

А в палате стонала девочка.

К дому врача пришло много людей. Они стояли в молчании и скор­би. Люди ждали: может, врачу станет легче, может, он встанет и сде­лает больной девочке операцию.

Квартира врача была рядом с палатой, где лежала девочка. На рассвете, когда к врачу вернулось сознание, он услышал тихий стон. Это стонала девочка.

Собрав все свои силы, доктор встал. Он надел белый халат. Его поддерживали под руки медицинские сестры. Он сделал операцию.

Человек

Когда операция была закончена, доктор опять потерял созна-

Н Л. СJ уои. тшкий ■ ■ Х/птюлштин ': и тип,                        ___________ 104

ние. Он лежал в кровати, и некому было ему помочь, ведь другого вра­ча в селе не было. А туман стоял такой густой, что к горному селу нельзя ни подъехать, ни подойти, ни прилететь на самолете.

Ночью доктор умер.

А девочка выздоровела.

Самое маленькое яблоко

У третьеклассника Михайлика дедушка — садовник. Летом он живет в маленькой хате в колхозном саду. Михайлик часто ходит к своему дедушке Косте. Помогает ему варить обед, мыть посуду. А дедушка угощает внука медом, яблоками, виноградом.

Однажды после обеда дедушка Костя говорит внуку:

— Сегодня ко мне в гости придет товарищ мой — дед Омелько. Приготовим ему угощение.

Он налил в тарелку меда, а рядом поставил еще одну тарелку и положил в нее несколько яблок. Одно было большое — розовое, ду­шистое. Другое — немного меньше, краснобокое, ароматное. А тре­тье — маленькое, белое, как мрамор, и тоже душистое.

Вот и дед Омелько в гости пришел. Посадил дедушка Костя гос­тя за стол, угощает. Дед Омелько долго отказывался. Говорил, что он не голодный. А потом взял самое маленькое яблоко и съел его, макая в мед. Больше не захотел есть гость, сколько ни просил его де­душка Костя.

Старики долго разговаривали, вспоминали прошлое.

Домой пошел дед Омелько, уже когда солнце зашло.

Михайлик спросил:

— Почему дед Омелько взял самое маленькое яблоко? Неуже­ли ему не хотелось кушать?

— Хотелось, — ответил дед Костя.

— А почему же он взял самое маленькое яблоко?

— Потому что он человек.

Михайлик долго молчал и думал.

Лесной домик

Дедушка и десятилетний внук шли через большой лес. Едва за­метная тропинка извивалась между высокими деревьями.

Наступил вечер. Путники устали. Дедушка уже собрался рас­положиться на ночлег где-то под открытым небом, как вдруг маль­чик увидел в чаще домик, что стоял возле лесной тропинки.

— Дедушка, вот хатка! — радостно воскликнул внук. — Может, в ней переночуем?

— Да, это домик для путников, — объяснил дедушка.

Они зашли в лесной домик. В нем было чисто, на деревянной стене висела веточка ели. По народному обычаю это означало гос­теприимство: заходите, пожалуйста, уважаемые гости.

Человек ■ — ehicuuiH цс/нмть

Дедушка и внук подошли к столу и увидели на нем свежий ка­равай хлеба и маленький кувшин с медом.

На окне стояло ведро с водой.

Дедушка и внук умылись и сели ужинать.

— Кто же это все поставил на стол? — спросил внук.

— Добрый человек, — ответил дедушка.

— Как же это так? — удивлялся внук. — Оставил нам добрый человек еду, а мы и не знаем, кто он. Для чего же он старался?

— Чтобы ты стал лучше, — ответил дедушка.

Вы же выросли, папа!

Маленький школьник Витя прочитал в детской газете заметку о том, что в далекой стране Вьетнаме американские солдаты при­шли в одну деревню, согнали всех жителей — стариков, женщин, детей — и расстреляли их. Он с содроганием сердца смотрел на фотографии, опубликованные в газете: плачущая мать прижимает к груди младенца, ее глаза умоляют: пощадите! Но уже направ­лены на детей и женщин стволы автоматов. Вот в канаве лежат растерзанные трупы. Вот мальчик-младенец, с широко открытыми мертвыми глазами, с пробитой пулями грудью.

Когда Витя увидел все это, его маленькое сердце задрожало от боли и ненависти. Он спрашивает у мамы:

— Мама, почему же никто не заступился за детей? Почему никто не накажет богачей-капиталистов?

Мама молчала. Она ничего не ответила сыну.

Витя пошел к отцу — в поле, в тракторную бригаду. Отец за­вел трактор, собирался пахать поле.

— Папа, почему никто не защитил детей? За что же их убили? Почему никто не накажет богачей-капиталистов?

Отец молчал.

— Почему же вы молчите, папа? — со слезами спросил Витя. — И мама молчит, и вы молчите...

Отец слез с трактора, подошел к Вите, покачал головой и тихо сказал:

— Вырастешь, сын, тогда все поймешь...

— Но вы же выросли, папа! — сказал сын и широко открыты­ми глазами смотрел на отца.

Мыльный Пузырь

Мальчик сидел у открытого окна и пускал мыльные пузыри. Они были легкие, красивые. Солнышко играло на пузырях всеми цветами радуги: желтым, синим, зеленым, оранжевым, фиолето­вым. Легкий ветерок подхватывал пузыри, и они летели над цвет­ником, над кустами сирени. Им хотелось подняться выше деревьев, но, прикоснувшись к листьям, они лопались.

А один большой Мыльный Пузырь, подхваченный ветерком, взлетел в синее небо. Увидела Мыльный Пузырь Ласточка, подле­тела к нему, летит рядом и удивляется:

— Какое на вас красивое платье! Какой вы красивый! Вы чу­десная птица!

— Да, я чудесная птица, — гордо надулся Пузырь. — Смотри, одежда на мне радугой играет.

Прикоснулась Ласточка к одежде — Мыльный Пузырь лопнул.

— Куда же она девалась, эта чудесная птица? — удивилась Ласточка. — Только брызги полетели.

Трудно быть человеком

Дети возвращались из леса, где они провели целый день. Путь домой лежал через небольшой хуторок, что расположился в доли­не, за несколько километров от села. Уставшие дети едва дошли до хуторка. Они заглянули в крайнюю хату попросить воды. Из хаты вышла женщина, за ней выбежал маленький мальчик. Жен­щина достала из колодца воду, поставила ведро на стол посреди двора, а сама пошла в хату. Дети напились воды, отдохнули на траве. Где и силы взялись!

Когда они отошли на километр от хуторка, Марийка вспомнила:

— А ведь мы не поблагодарили женщину за воду. — Ее глаза стали тревожными.

Дети остановились. В самом деле, они забыли поблагодарить.

— Ну что же... — сказал Роман, — это небольшая беда. Жен­щина уже и забыла, наверное. Разве стоит возвращаться из-за такой мелочи?

— Стоит, — сказала Марийка. — Ну разве тебе не стыдно само­му перед собой, Роман?

Роман усмехнулся. Видно, что ему не было стыдно.

— Вы как хотите, — сказала Марийка, — а я вернусь и побла­годарю женщину...

— Почему? Ну, скажи, почему это нужно обязательно сде­лать? — спросил Роман... — Ведь мы так устали...

— Потому что мы люди...

Она повернулась и пошла к хуторку. За ней пошли все.

Роман постоял с минутку на дороге и, вздохнув, пошел вместе со всеми.

— Трудно быть человеком... — подумал он.

Стук топора

В воскресенье девятилетний Яша возвращался с отцом из со­седнего села. Они ходили к бабушке. Дорога шла через лес.

Стоял ясный весенний день. Жары еще не было, но солнышко уже припекало. Под тенистыми деревьями было прохладно. Отец

Человек - - нысилиг цены

сказал:

— Отдохнем немного.

Они сели на траву.

Вдруг услышали: где-то недалеко стучит топор.

— Кто-то дерево рубит, — сказал встревоженно отец. — Разве можно это делать? В этом лесу рубить деревья запрещено. Пойдем, Яша, быстрее, поймаем вора.

Быстренько встали и пошли туда, откуда доносился стук топо­ра. Вот уже и людей видно. Возле стройного дубка двое. Один ру­бит, другой отдыхает.

Яша видел, что отец все больше волнуется.

— Так можно и лес уничтожить, — с возмущением говорил он.

Но, когда отец с сыном подошли к людям так близко, что их

можно было узнать, отец вдруг наклонил голову и сник. Ему стало как будто стыдно. Он спрятался за кустами и Яшу за собой увел.

— Дядя Николай рубит... — вздохнув, промолвил отец. — Пой­дем домой, сын.

Тихо, чтобы остаться незамеченными, отец вышел из леса и сына повел за руку.

Яша не мог понять, почему отцовское возмущение сменилось неловкостью. Он спросил:

— Папа, это же воры?

Отец молчал.

Одни и те же слова

Летом пятиклассник Андрей пошел работать на животноводче­скую ферму. Его прикрепили к бабушке Марине — поварихе. Анд­рей помогал бабушке: воду носил, картошку чистил, дрова рубил, хлеб резал.

Весело, привольно работать летом в степи. Солнышко греет, ветер веет, птицы щебечут, можно в пруду искупаться, если ба­бушка разрешит.

Утром бабушка говорит Андрею:

— Пойди воды принеси.

И такой тихий, добрый, ласковый голос у бабушки, что Андрей быстро берет ведро и бежит к колодцу. А колодец довольно дале­ко — у самого леса. Вытянет ведро воды и минут через. десять при­несет.

Но вот прислали на ферму еще одного работника — деда Кар­па. Стал работать он сторожем.

Не понравился дед никому — ни бабушке Марине, ни Андрею. Молчаливый, хмурый. Однажды вечером Андрей попросил:

— Дедушка, расскажите сказку.

Дед что-то буркнул сердито, а потом сказал:

— Нечего тебе делать, сказку захотелось... Пойди воды при­неси.

Л' Л. ( \ * ii ¹; ij п, -ХреетоматЮ! этике

Такими холодными и бессердечными были эти слова, что Анд­рей с большой неохотой пошел за водой. Вытащил полное ведро, сел возле колодца и долго сидел. Не хотелось возвращаться к деду Карпу.

Принес воду Андрей и сразу же побежал к бабушке Марине.

Утром встал мальчик до восхода солнца. Начистил картошки. С нетерпением ждал, чтобы бабушка послала за водой. Наконец услышал тихие, ласковые слова:

— Пойди воды принеси.

Андрей побежал, быстренько вытащил воду и принес на кухню.

Отломленная ветка

По аллее парка бежал мальчик. Был ясный весенний день, на деревьях пели птицы, среди цветов порхали красивые бабочки. Мальчику было очень весело. Он бежал, размахивая руками.

Вдоль аллеи росли липки, их недавно посадили. На маленьких веточках зеленели душистые листочки. Мальчик срывал листочки и бросал их на аллею. Это было для него развлечением. И вот он наклонился к одной липке. Не листочек оторвал, а веточку отло­мил. Веточка упала на аллею. Мальчик на минуту остановился, взглянул на дрожащие листочки. Посмотрел и на липку. С одной стороны вместо веточки зияла ранка... Мальчику стало жаль лип­ку, но жалость жила в его сердце недолго. Ведь на улице был та­кой радостный, солнечный день... Мальчик переступил через ве­точку и побежал дальше.

Прошло много-много лет. Мальчик вырос, стал взрослым. У него родились дети. И дети выросли, стали взрослыми. А бывший маль­чик стал дедушкой.

Теплым весенним днем он пришел в тот парк, где бегал когда- то маленьким шаловливым мальчиком. Вдоль ровной дорожки росли высокие стройные липы. Но одна липа была как будто ране­на. У нее как будто руки не было. Вместо ветки — глубокий шрам.

Дедушка остановился. Он узнал липу. Это он много лет назад отломал от нее маленькую веточку. И вот теперь на высоком строй­ном дереве не было большой ветки. Меньше стало листа зеленого, меньше стало цвета липового, меньше стало пения пчелиного — потому что он сломал ветку. Меньше стало радости на свете.

Дедушка вздохнул. Он стоял на аллее и смотрел вперед. Вдоль дорожки бежал маленький мальчик.

Улыбка

Было тихое солнечное утро. На зеленом лугу, начинавшемуся сразу же за селом, расцвели желтые цветы одуванчика, жужжали пчелы и шмели, в голубом небе играл жаворонок.

В эту красивую утреннюю минуту из хаты вышла маленькая

UN                                                          ______  ______ ______ 4, -нмт - ыя»«» цл, шнт>.

девочка трех лет. У нее были голубые глаза и белые, как созрев­шая пшеница, волосы. Девочку звали Маринка. Она пошла по зеленому лугу. Увидев пеструю бабочку, она улыбнулась. В эту минуту ей захотелось, чтобы весь мир видел ее улыбку.

Улыбаясь, Маринка шла за бабочкой. Бабочка летела медлен­но, как будто понимала, что девочке хочется хорошенько к ней присмотреться.

Вдруг Маринка увидела деда. Он шел ей навстречу. Взгляд его был мрачный, брови — нахмуренные, а в глазах — зло. Марин­ка несла навстречу деду улыбку. Она надеялась: сейчас и дед улыб­нется, разве в такой радостный день можно быть хмурым и непри­ветливым?

Уже в глубине души девочки поднялась маленькая волна стра­ха, но она улыбалась, несла навстречу деду свою улыбку и при­зывала его: улыбнитесь же и Вы, дедушка.

Но дед не улыбнулся. Взгляд его оставался хмурым, брови на­супленными, а глаза — злыми.

Страх овладел сердцем Маринки. Улыбка угасла в ее глазах. И в то мгновение ей показалось, что помрачнел, нахмурился весь мир.

Зеленый луг стал серым, желтые солнышки одуванчика — фио­летовыми пятнами, голубое небо — бледным, а серебряная песня жаворонка стала дрожать, как ручеек, что вот-вот умрет.

Маринка заплакала. Через минуту дед уже был далеко. Она видела теперь его спину, но и спина казалась ей злой и непривет­ливой.

Девочка шла и шла по лугу. Ее сердце задрожало, когда она увидела, что навстречу снова кто-то идет. Это шла бабушка — ста­ренькая, с посошком.

Маринка настороженно и вопросительно взглянула в глаза ба­бушке. Бабушка улыбнулась. И такая это была добрая и чистосер­дечная улыбка, что весь мир вокруг девочки снова ожил, заиграл, запел, переливаясь десятками красок и оттенков. Как маленькие солнышки, снова запылали цветы одуванчика, зазвенели пчелы и шмели, заиграл на серебряных струнах жаворонок...

Маринка улыбнулась, перед ее глазами снова затрепетали пест­рые крылышки бабочки. Бабушка остановилась на тропинке, смот­рела вслед девочке и тоже улыбалась...

А может быть, он ничего не знает?

Пришла весна. Растаял снег в поле, пошел пар от земли, затрепе­тал жаворонок в небе.

Послал председатель колхоза в поле четырех стариков: посмот­рите, пора ли пшеницу яровую сеять, прогрелась ли земля.

Пошли четыре колхозника в поле. А вместе с ними побежал и

и и

маленький шестилетний мальчик Василек — интересно и ему узнать, пора ли сеять.

Пришли в поле. Посмотрели колхозники на небо и на землю. Взяли по горсти земли, размяли, понюхали. Приложил каждый к земле ладонь на минуту: не холодная ли земля?

Один старик говорит:

— Почва хорошо прогрелась. И вчера уже можно было сеять.

Второй говорит:

— Нет, вчера еще было рано. Сегодня — в самый раз.

Третий говорит:

— Еще пусть почва немножко прогреется. Сегодня сеять рано. Начнем завтра — как раз в пору.

А четвертый склонил голову и молчит. То в землю посмотрит, то на небо, то комок почвы разомнет, то ладонь к земле приложит — и все молчит и молчит.

Три старика, сказавшие, когда, по их мнению, надо сеять, ото­шли в сторону и стали шептаться:

— Он самый умный. Поэтому и молчит.

А маленький Василек говорит:

— А может быть, он ничего не знает?

Портрет сына

На проходной завода много лет дежурит старый рабочий Иван Дорофеевич. Он проверяет пропуска.

Рядом с проходной Доска Почета. На ней портреты лучших ра­бочих. Уже два года на Доске Почета портрет Ивана, молодого токаря, сына Ивана Дорофеевича. Радуется сердце старика, когда он смотрит на портрет сына.

Но вот уже несколько дней Иван Дорофеевич, всматри­ваясь в портрет сына, не радуется, а хмурится. Ему тяжело смотреть на портрет сына. Он оставил жену с маленьким ребенком и ушел к другой.

К проходной подошла сынова жена. Увидела Ивана Дорофееви­ча и, наклонив голову, не поздоровавшись, прошла, показав пропуск. В ее глазах Иван Дорофеевич увидел страдание.

Он взял маленькую лестницу, поставил к Доске Почета, снял рамку с портретом сына, вынул портрет из рамки — разорвал его на клочки.

Два брата

В одном большом каменном доме жили два брата — Максим и Ефим. Оба работали в колхозе. В семье Максима жила старая мать, в семье Ефима — старый отец. У Максима был сын — тракто рист, у Ефима — дочь красавица на выданье. Она работала дояркой.

Уже неделю готовился Ефим к большому семейному торжеству

Человек — высшая ценность

дочь замуж выходит. Через день в воскресенье — свадьба.

В хате Ефима с утра до ночи пекут и варят, жарят и солят. Много гостей будет на свадьбе, всех надо угостить.

В субботу утром дедушка и бабушка пришли поздравить внучку с замужеством.

А в тот же день вечером бабушка легла в постель, пожалова­лась, что голова болит. Застонала, тихо вздохнула и умерла.

Сошлись к умершей все родственники: сыновья Максим и Ефим, внук и внучка с женихом, муж умершей — отец Максима и Ефима.

Тихо стало в большом каменном доме, где жили две семьи.

— Отложите свадьбу, брат и ты, племянница, — сказал Мак­сим.

— Что же мне теперь делать? — плакался Ефим. — Разве можно теперь откладывать? Сколько ведь всего наготовлено!

— Что ты говоришь, Ефим. Опомнись! — сказал отец. — А ты почему молчишь? — говорит дед внучке-невесте.

— Нет, не будем откладывать свадьбу! — сказал Ефим.

Старый отец заплакал. Страшная тишина воцарилась в доме. Тихо

сказал старый отец:

— Не придут люди на твою свадьбу. Разве ты об этом не по­думал?

На следующий день в дом к Ефиму не пришел никто. Все при­шли к Максиму на похороны матери.

Максим стоял возле тела матери, скорбно наклонив голову.

Ефим стоял возле двери. Его обходили, как прокаженного.

— Это тот, кто хотел свадьбу справить возле материной домо­вины, — шепотом говорили люди.

Фонарщик

Среди зеленых лугов и дремучих лесов текла река. Полновод­ная, глубокая, но тихая и ласковая. Много веков несла она свои чистые воды. По реке плавали челны и даже маленькие кораблики.

Жил на берегу реки старый фонарщик. Вечером садился он в челнок, плыл на середину реки, зажигал фонарь. До рассвета мер­цал среди реки огонек, указывал дорогу путешественникам. Ласко­во плескались о берег волны — радовалась река: любят ее люди и она людям нужна.

Но вот людям понадобилось много досок для столов и стульев.

Вырубили они леса по берегам реки. Показалось также людям, что зеленые луга — это ненужная роскошь. Распахали луга, посея­ли кукурузу.

Ill

Иссякли холодные ключи, задохнулась от жажды река и умерла. Несколько лет на том месте, где плавали челны и кораблики, вес­ной журчал ручей, а потом и он засох. Превратилось русло реки в огород. О реке напоминал только столб, к которому фонарщик по привычке каждую весну прикреплял фонарь. Но над ним все реже
li. A. ( \'Х1)М1ингкич •< Хрестоматии tu> лтикс

собирались тучи. Знойные ветры прилетели из пустыни и застуча­ли в дома к людям.

Как только на землю опускались сумерки, старый фонарщик шел на капустное поле и зажигал на столбе фонарь.

Маленький мальчик Сережа спросил однажды:

— Дедушка, зачем вы зажигаете фонарь? Ведь реки давно нет.

— Чтобы люди лучше видели свою глупость.

Человек несгибаем

Человек в пустыне умирал от жажды. Один-единственный, как песчаная пылинка, он, изнемогая от невыносимой боли, закрыл глаза и прилег на горячий песок. Он знал, что умирает.

За ним по пятам шла Смерть — костлявая старуха с косой. Человек открыл глаза и увидел ее рядом с собой.

Смерть улыбнулась, открыв свой страшный черный рот, и ска­зала:

— Перед смертью ты можешь удовлетворить свое последнее желание, Человек, — выпить глоток холодной ключевой воды. Но если у тебя хватит мужества и терпения, ты можешь вместо глотка воды пожелать чего угодно другого. Чего бы ты ни пожелал вместо глотка воды — второе твое желание будет исполнено.

И Смерть поднесла к его губам студеную воду.

Человек сказал:

— Я хочу узнать: как в пустыне добыть воду? Открой мне эту тайну, если ты ее знаешь, и бери мою жизнь.

Смерть изумилась этому желанию Человека.

— Хорошо, — ответила она, -— я открою тебе тайну, но что она тебе даст? Ведь, узнав, как добыть воду, ты сразу же умрешь.

— А это уж мое дело, — сказал Человек, и в его глазах заго­релись огоньки надежды.

Смерть увидела огоньки такой могучей силы духа, такой веры в жизнь, такой надежды на будущее, что в ужасе отступила от Че­ловека. Она ушла и исчезла во мраке пустыни.

А Человек в то же мгновение услыхал, как под слоем песка, на котором он лежал, журчит родник. Раскопав песок и утолив жаж­ду, он пошел к людям, чтобы скорее рассказать им, где таится ис­точник жизни.

Петрик и Павлик

У стола сидят отец с матерью. Мать шьет, отец газету читает. Пятилетний Петрик на диване играет: конька седлает, в дальний путь собирается, о путешествии за синее море мечтает.

Посмотрела мать в окно и говорит отцу:

— Бабушку Марфу черт несет...

Петрик быстро расседлал коня, поднялся, чтобы взглянуть и окно на диво дивное, но опоздал. Бабушка Марфа уже стучала в дверь.

Мать сказала:

— Войдите, пожалуйста.

Когда бабушка Марфа вошла, мать ласковым голосом пригла­сила ее садиться. Бабушка села, тяжело вздохнула и промолвила:

— Еле дошла. До того ноги болят, до того болят...

Петрик с изумлением смотрел на бабушку Марфу. Он спросил:

— Бабушка Марфа, разве вы сами шли?

— Да, не ехала, а шла, — ответила бабушка и, улыбнувшись, дала Петрику угощение — сладкий коржик.

— Вы же, мама, говорили, что бабушку Марфу черт несет, — с упреком сказал Петрик.

Лицо матери вспыхнуло, потом побледнело. Она наклонила го­лову и смотрела на шитье. Отец закрылся газетой. Бабушка Мар­фа поднялась и тихо вышла. В хате воцарилась гнетущая тишина.

Прошло много лет. Петрик стал взрослым человеком, у него — жена и пятилетний сын Павлик. Отец умер, мать живет в своей хате.

Однажды в гости к сыну пришла старая мать. Погостевала, приближался вечер. Мать говорит, как бы размышляя:

— Что мне делать — домой идти или у вас заночевать? Вече­реет, а дорога далекая.

— Идите, мама, домой, — сказал сын.

А пятилетний Павлик в это время на диване играл: коня седлал, в дальнюю дорогу собирался, о путешествии за синее море мечтал.

Услышав, как отец провожает бабушку, Павлик сказал:

— Я вам, бабушка, коня дам. Садитесь на него, поезжайте...

Бабушка одевалась, а из глаз ее капали слезы.

Ваня Старший и Ваня Младший

Это было в Белоруссии в мрачные дни войны. Фашисты сожгли село Ивановку, убили многих ни в чем не повинных стариков, жен­щин, детей. Убили за то, что они сочувствовали партизанам.

Чудом спаслись от смерти два девятилетних мальчика — два Вани. Оба они были маленькие и очень похожи друг на друга. Раз­личить их можно было только по глазам: у одного Вани глаза синие, а у другого — черные.

Долго сидели мальчики у дымящихся развалин, плакали, а по­том решили: будем пробиваться через линию фронта к своим, к со­ветским солдатам. Будем воевать вместе с ними против фашистов. Отомстим за кровь матерей.

А до линии фронта идти двести километров. Стали думать маль­чики: кто же из них будет старшим в этом трудном походе? Ведь без старшего нельзя.

Ваня с черными глазами сказал:

— Я буду Старшим.

Ваня с синими глазами подумал и сказал:

— Хорошо, я буду Младшим.

И вот они вышли в далекий и трудный поход. Шли, взявшись за руки. А как только угрожала какая-нибудь опасность, Ваня Старший шел впереди, а Ваня Младший — за ним. Они шли и шли, не боясь ни зноя, ни холода. Их израненные ноги кровоточили, вос­паленные глаза болели от ветра, но мальчики стойко переносили все тяготы и лишения своего похода. На каждом шагу их подсте­регала смерть, но они презирали смерть, и поэтому она их никак не могла схватить в свои железные когти.

Они стали мужественными и отважными.

Ваня Старший стал мужественным и отважным. потому, что он чувствовал: я в ответе за жизнь Вани Младшего. А Ваня Младший стал мужественным и отважным потому, что чувствовал: за меня отвечает Ваня Старший.

Человек становится непобедимым, если он чувствует, что отве­чает за чью-то жизнь. Человек становится также непобедимым, если он чувствует, что кто-то отвечает за его жизнь. Не страши­тесь становиться Старшим, не опасайтесь быть и Младшим. Глав­ное — чтобы вы были человеком.

Оксаны в хате уже не было

Молодая женщина Марина сидела у стола и вышивала. На сто­ле перед ней лежали нитки, иголки. Среди стола — деньги, рублей двадцать.

К Марине пришла ее соседка Оксана — тоже молодая женщи­на. Их хаты стояли рядом, и дети учились в одной школе.

Оксана попросила у соседки нож для резки капусты. Нож был в погребе. Марина положила на стол шитье и сказала:

— Сейчас пойду в погреб, найду нож.

Она взяла со стола деньги, зажала их в руке и ушла за ножом.

Вернулась через минуту. В левой руке у нее был большой нож, которым в селе осенью секут капусту, чтобы сложить ее в бочку.

Оксаны в хате уже не было. Марина стояла, потупив глаза. Тяжелыми, медленными шагами она подошла к столу, села на стул, облокотилась. Из ее правой сжатой руки на стол выпали деньги.

Не забывай про родник

— Видите, дети, этот сожженный солнцем пустырь? — спросил учитель.

— Видим, — ответили дети.

— Теперь же послушайте быль. Вот здесь, на месте этой пусто­ши, много-много лет назад был глубокий пруд, в нем водились карпы и караси, по берегам пруда росли вербы, можно было из се-

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: