Забывание

Забывание – это нечто противоположное воспоминанию. Однако не совсем ясно, что все же следует понимать под забыванием. Если, например, вас спросят об имени человека, которого вы когда-то встречали, то вы, возможно, его не вспомните. Если же этот человек в вашем присутствии назовет свое имя, то вы сразу воскликнете: «Ах да, верно! » Может быть, человек назовет только свою фамилию, а вы тут же вспомните и его имя. Как вы думаете, забывали вы имя этого человека или нет?

В практической жизни это редко играет важную роль, но если мы посмотрим, что при этом происходит в мозге, то разница становится существенной. На нейронном уровне это может касаться связей, которые ослабли и перестали передавать дальше поступающие к ним импульсы. Если я повторно слышу подзабытую информацию, то эта связь может снова активироваться. Другие связи, напротив, могут отказать безвозвратно. Либо они просто никогда не возникали (то есть информация так и не вышла за пределы кратковременной памяти), либо важные для передачи этой информации связи были по какой-то причине утрачены. Оба типа забывания можно отличить и по внешним проявлениям.

Герман Эббингауз изучал забывание еще в XIX веке. Изучал он его на себе, заучивая последовательности бессмысленных слогов, проверяя через определенные промежутки времени, сколько из них он еще помнил. Сразу становится ясно, что в такой ситуации едва ли хоть один слог попадал в долговременную память, поскольку при таком заучивании практически не играют никакой роли схемы и предварительное знание. Так, например, через час Эббингауз забывал приблизительно половину слогов, а на следующий день доля забытых слогов составляла уже 70 %. Кроме того, он исследовал вопрос о том, сколько раз надо повторить список, чтобы удержать его в долговременной памяти, и открыл много интересного о припоминании и забывании. На кривой графика забывания важно определить не скорость, с какой мы забываем слоги в первый день: гораздо интереснее то, что в долговременной памяти удерживается небольшая часть списка. Однако через несколько недель забываются и эти слоги.

Попытки изучать забывание на протяжении больших отрезков времени сталкиваются с практическими трудностями – так же, как, например, исследование изменений способности к запоминанию в течение жизни. Это просто практически нецелесообразно – просить участников исследования заучить вещи, вспомнить которые их попросят через пару лет или даже десятилетий. Отчасти такие исследования все же были проведены, но с использованием иных опций. Ларри Сквайр исследовал запоминание американцами содержания телевизионных сериалов. Сквайр подбирал такие фильмы, которые показывали в течение только одного сезона и сюжеты которых не были основаны на реальных событиях или известных историях, которые испытуемые могли знать из других источников. Спустя девять лет он опросил группу других испытуемых о том, что́ они могли припомнить из тех сериалов. Естественно, испытуемые относились к той же возрастной категории, что́ и участники первого исследования, ибо те, кому сегодня двадцать лет, ничего не знают о сериалах, показанных пятнадцать лет назад. Они их не видели и поэтому не могли забыть. С помощью этих исследований Сквайру удалось показать, что кривая забывания, подобная кривой Эббингауза, существует и для многолетних промежутков времени даже при более связном содержании запоминаемого и забываемого материала.

Самым впечатляющим примером является пример забывания родного языка. Кому-то сама мысль об этом может показаться до нелепости странной: как это возможно, забыть всосанный, можно сказать, с молоком матери родной язык? Во время пребывания в Англии я познакомился там с одним немцем, которому тогда было около шестидесяти. В возрасте двадцати лет он уехал на учебу в Англию, влюбился там, женился и с тех пор не поддерживал никаких связей с Германией. Он очень хотел поговорить со мной по-немецки, но это оказалось невозможным. Он практически полностью забыл язык, на котором почти исключительно говорил на протяжении первых двадцати лет своей жизни. Если бы этот человек снова начал учить немецкий, то, конечно, выучил бы его заново скорее, чем урожденный британец, начавший изучать немецкий с нуля. Подумайте, однако, какую долю знаний, полученных в средней школе, вы благополучно и полностью забыли? Многие следы этой памяти на самом деле были потеряны, хотя другие связи просто ослабли. Некоторые люди, когда их дети идут в школу, сталкиваются с тем, что какие-то темы из школьного курса кажутся им трудными. Тем не менее, когда такие родители, стремясь помочь ребенку, пытаются освежить материал в памяти, им это часто дается на удивление легко.

То, что мы вообще умеем забывать, – это важный процесс. Не всякая информация полезна. Мы не можем удержать в голове все, и поэтому если бы годами неиспользуемую информацию можно было бы извлекать из памяти так же легко, как информацию, используемую ежедневно, то мы едва ли были бы способны на быстрые действия.

Кроме того, не всякая информация сохраняет со временем свою истинность. Если, к примеру, некие кочевники заметят, что какая-то пещера годится под удобное пристанище, то это поможет им при выживании. Если же они вдруг каким-то образом узнают, что ту же пещеру облюбовал себе под берлогу для зимней спячки огромный медведь, то очень важно обновить информацию, избавившись от старой, то есть забыв ее. Большинство из вас в детстве знало, что Германия – разделенная страна. Как хорошо, что мы были в состоянии актуализировать эту информацию. Вероятно, вам известно, что в те времена столица Западной Германии находилась в Бонне. Но тем не менее едва ли вы испытываете потребность немного подумать, прежде чем ответить на вопрос о столице Германии.

Есть такие виды информации, которые приходится пересматривать (актуализировать) чаще. Например, насколько сейчас высок почтовый сбор? Большинство людей знают ответ, но отнюдь не все знают этапы повышения этого сбора на протяжении последних лет. В компьютере восстановить эту информацию легко, в мозге эта операция может вызвать определенные затруднения. Здесь имеет место так называемая интерференция, которая эффективно действует в обоих направлениях. Если вы что-то знаете, но должны усвоить новую информацию, которая противоречит старой, то сделать это будет весьма трудно. Могут также пострадать старые, но не слишком прочные воспоминания, когда вы усваиваете новую, сходную информацию. Человек, который не очень хорошо говорит по-испански, начнет быстро его забывать и станет знать его еще хуже, если приступит к изучению нового, похожего языка, например итальянского. Особенно сильно интерференция будет проявляться при заучивании новых слов. Чем более внутренне связанной является какая-то информация, тем меньше подвержена она интерференции.

Многие вещи, казавшиеся нам безнадежно забытыми, могут быстро извлекаться из памяти, когда мы слышим какой-то верный стимул. Для личных воспоминаний таким пусковым стимулом может стать фотография из семейного альбома или рассказы других людей, которые участвовали в тех, казалось бы, забытых событиях. Надо, конечно, учитывать ограничения, накладываемые тем, что каждое воспоминание конструируется в мозге заново, и наша память заполняет лакуны фантазиями, когда порой разделенные между собой события сливаются в нашей памяти в одно. Однако даже в случае каких-то фактических знаний правильный вопрос может натолкнуть нас на правильное припоминание.

Если вы участвуете в викторине, не знаете ответ на поставленный вопрос, но у вас есть время на обдумывание, то не пытайтесь выдавить из себя ответ, по сто раз читая вопрос. Лучше вспомните, в каком контексте вы, возможно, слышали правильный ответ. Если вы во время какого-то праздника увидели вдали знакомого человека, имя которого, правда, выскользнуло из вашей памяти, то попробуйте начать перечислять все возможные имена в алфавитном порядке. Анна? Биргит? Вера? Дезире? Да, Дезире! Если правильный ответ приходит к вам именно так, то можете быть абсолютно в нем уверены.

Я часто сталкивался с этим во время соревнований мнемонистов. По моим методам можно одновременно принять в расчет всего пару десятков, ну, в лучшем случае, пару сотен ответов. Если я начинаю сосредоточиваться на пробелах, то у меня практически нет шансов, что я вспомню. Если же я начинаю просматривать все возможные решения, пусть даже все происходит в молниеносном темпе, то часто вспоминаю нужный ответ. Щелк! – и я его вспомнил.

Каждая повторная активация путей припоминания тренирует и улучшает память, способствует ее лучшему сохранению и консолидации. При таком подходе мне удается удерживать некоторые вещи в памяти в течение многих лет. Важно знать, что если мы редко что-то вспоминаем, то часто хотим об этом вообще забыть. Сознательно погасить какое-то воспоминание невозможно. Алкоголь и снотворные могут подавить процесс ночной консолидации памяти. В целом эти вещества угнетают память. Но практический путь намного проще. Надо просто перестать думать об этом, старые связи между нейронами ослабнут, образуются новые, и старая, ненужная или неприятная информация будет навсегда забыта. Только в тех случаях, когда речь идет о негативных, эмоционально окрашенных воспоминаниях, которые все время возвращаются (см. главу об обратных кадрах), надо обращаться за помощью к психотерапевтам и искать выход. Речь при этом идет, как правило, не об избавлении от воспоминаний, а о смягчении их эмоционального воздействия.