Крепость Вантит — предтеча древнего Воронежа

ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ВОРОНЕЖСКОГО КРАЯ

 

 

Круговерть повседневной жизни подчас заслоняет от нас непреходящие духовные ценности. Порой обыденные заботы, житейские неурядицы перестроечного времени оставляют нам все меньше места для изучения и популяризации истории редкого края, раскрытия его загадок и тайн. Поэтому каждая новая книга о прошлом Воронежского края воспринимается нами как неординарное событие.

В предлагаемой вниманию читателей книге историка-краеведа А. М. Аббасова и философа В. С. Остапенко «Загадки и тайны Воронежского края» убедительно показаны многолетние поиски летописного Воронежа, спор о котором длился около 150 лет, скрупулезно анализируются феномены человеческого бытия и тайны природы, проявившиеся в наших местах.

Если первая часть повествует о древнейших загадках истории нашего региона, знакомит с этимологи­ей слова «Воронеж», то вторая посвящена раскрытию сущности аномальных явлений: от феномена НЛО в Воронеже и прилегающих к нему местностях до расшифровки опытов экстрасенсов и магического волхвования колдуна Тарасова.

В этой небольшой научно-популярной книге авторы предприняли попытку вскрыть неординарность нашего повседневного бытия — как в пространстве, так и во времени, заставить читателя поразмышлять над необходимостью углубленного изучения любого явления и стремления к познанию его сущности.

В предлагаемом повествовании историк и философ довольно своеобразно подошли как к историческому прошлому воронежской земли, так и к таинственным событиям сегодняшнего дня.

Можно спорить по тем или иным фактам истории, аномальных явлений, тайн психической жизни. Но несомненно то, что каждый вдумчивый исследователь вправе иметь свою точку зрения, без которой не может быть поиска истины. Вместе с автором каждый читатель ведет этот поиск, а ведь он начинается с малого, с поиска истоков своего, рода. По этому поводу академик Д. С. Лихачев писал: «Любовь к родному краю, к ройной культуре, к родному селу или городу, к родной речи начинается с малого — с любви к своей семье, к своему жилищу, к своей школе. Постоянно рас­ширяясь, эта любовь к родному переходит в любовь к своей стране — к ее истории, ее прошлому и настоящему, а затем ко всему человечеству, к человеческой культуре».

Эта книга вскрывает пласты исторического и занимательного краеведения как части нашей духовной культуры. Потому интерес к ней вполне закономерен,

Был ли летописный Воронеж? Есть ли разгадка «воронежского феномена» НЛО? Верны ли прогнозы нашего земляка колдуна Юрия Тарасова? Ответы на эти и многие другие вопросы вы сможете найти в данном повествовании.

Владимир Елецких, краевед.

 

 

Часть I

ЗАГАДКИ ДРЕВНЕГО ВОРОНЕЖА

ТАЙНА ИМЕНИ

 

На карте нашей необъятной Радины имеются тысячи различных городов и поселков. И все они не похожи друг на друга. «Что ни город, то норав», — гласит русская пословица. Каждый из них имеет свою неповторимую историю, своеобразный внешний облик и колорит. Города словно люди рождаются, живут и умирают, порой меняя местоположение и даже название, обретая статус загадочных населенных пунктов. Следы таких поселений теряются в глубине веков. К таким городам относится и Воронеж. Его история — одна из загадок средневековья, ибо твердо устоялось мнение, что свой отсчет он начинает с построения в 1585 году сторожевой крепости. С этого момента ведется непре­рывный ход его сложной и противоречивой истории до сего времени. Но в летописях также упоминался Воронеж, в арабских и персидских источниках купцы и путешественники указывали на город Вантит, распо­лагавшийся «на пределах Руси», причем размещали этот город в пределах современного Воронежа. А еще раньше это поселение упоминалось в готских источ­никах.

Следовательно, Воронеж как поселение, крепость, город то объявлялся в источниках, то пропадал. Он словно птица Феникс после сожжения и гибели вновь возрождался, чтобы исчезнуть и вновь обрести реальные черты.

История Воронежа подобна огромному айсбергу, плывущему по волнам реки времени. Видимая, надвод­ная часть его — это восемь веков летописной истории (из них четыре века существования крепости), а еще большая, невидимая, подводная часть уходит во тьму веков славянской истории. Об этом свидетельствуют данные археологии (на правом берегу реки Воронежа находится более тысячи могил древних славян, про­живавших в этих местах), летописи, древнейшие ману­скрипты, сочинения арабских и персидских авторов.

В энциклопедических изданиях подчеркивается, что Воронеж — древнейший русский город, впервые упоми­наемый в Ипатьевской летописи под 1177 годом. Ис­торики Н. М. Карамзин, В. Н. Татищиев признавали его древность. Этого же взгляда придерживался лето­писец Воронежского края^[1] — Е. А. Болховитинов. В статье «Розыскания о городах в пределах русских кня­жеств с 1054 по 1240 г.» профессор М. П. Погодин счи­тал, что свое начало Воронеж брал с 1177 года. Имен­но в тот год закончилась междоусобица — владимирско­го князя Всеволода — с рязанским князем Глебом, шурин которого Ярополк Ростиславович бежал с поля брани на реке Колокше в летописный Воронеж, где, побеж­денный, проходил «от града во град». Подобная неоп­ределенность дала возможность дореволюционным ис­торикам подвергнуть летописные строки сомнению. Первыми этому искушению поддались ученые К. А. Неволин и Н. И. Надеждин. «О городе ли Воронеже здесь говорится? Не о реке ли только, на которой он стоит?»

С этого момента взгляд на дату летописного Воро­нежа был поколеблен. Исследователи края JI. Б. Вейнберг, Г. М. Веселовский, М. А. Веневитинов и другие стали придерживаться мысли, будто в летописях шел разговор о Воронеж—реке, а не о городе. Эта точка зрения на многие годы возобладала над умами ученых и приостановила научную разработку древнейшей ис­тории города и края.

С новой силой спор о летописном Воронеже разго­релся в начале XX столетия среди членов Воронежской ученой архивной комиссии (далее сокращенно — ВУАК). Ещев 1896 году воронежский краевед С. Е. Зве­рев выступил в Риге на X археологическом съезде с докладом «Следы христианства на Дону в домонголь­ский период», в котором, опираясь на определенные источники, доказывал существование города Воронежа в XII веке. При этом он ссылался на старинную руко­пись — родословную книгу рязанских князей, найден­ную им в имении дворян Муромцевых в селе Баловневе Данковского уезда Рязанской губернии. В начале 1898 года статья С. Е. Зверева была опубликована в газете «Воронежский телеграф», а несколько позже в «Трудах ВУАК». Отвечая на нее, краевед из Задонска С. Н. Введенский попытался опровергнуть доводы С. Е. Зверева, ссылаясь на то, что до сих пор нет кон­кретных археологических данных, подтверждающих его догадку. «...Вопрос этот решится не путем разбора ле­тописных известий и позднейших исторических мате­риалов, — писал он, — а при помощи новых археологи­ческих данных». Этой фразой С. Н. Введенский как бы подводил итог возникшему спору, предлагая времени разрешить данную проблему. Но С. Е. Зверев не успо­коился, а еще настойчивее стал искать следы летопис­ного Воронежа. Летом 1904 года вместе с краеведом А.И. Милютиным они обошли, объездили и тщательно исследовали территорию вокруг города на 30—40 кило­метров окрест, но веских доказательств своей гипотезы так и не нашли. С того времени члены ВУАК повели систематические раскопки вокруг города. В урочище Частые Курганы под Воронежем летом 1911 года им удалось найти скифское захоронение, где был найден серебряный сосуд с рельефным изображением скиф­ских воинов. Ныне он хранится в Государственном Эрмитаже в Петербурге. Следов же летописного Во­ронежа члены ВУАК не обнаружили. Однако их поис­ки дали толчок систематическому изучению края в археологическом отношении. Большой размах эти рабо­ты получили в советское время. Был накоплен богатей­ший материал, позволяющий судить об этапах заселе­ния Воронежского края.

Вопрос о дате возникновения города волнует и сов­ременных исследователей. Большинство из них дату основания Воронежа относят к 1585 году, то есть году принятия царского указа о строительстве сторожевой крепости. Однако академик М. Н. Тихомиров все-таки полагал Воронеж существующим с древнейших времен этой же мысли придерживались и академик Б. А. Ры­баков, историк В. Т. Пашуто, писатель В. В. Каргалоз и другие. Местные ученые — археологи А. Н. Москаленко, А. 3. Винников, А. Д. Пряхин, историк Е. Г. Шу- ляковский и другие также высказывали предположение о том, что Воронеж — древнейший русский город. Историки В. Н. Замятин и Е. В. Чистякова в 1963 году, рецензируя коллективный труд «Очерки истории Воронежского края», писали: «...Возникновение Воронежа следует отнести к 1177 году — времени упоминания о нем в летописи, а не к 1586 году, когда по указу царя поселение было обнесено стеной».

Единодушного мнения о дате возникновения города среди ученых до сих пор нет. И главная причина раз­ногласий, видимо, заключается в том, что сторонники летописного Воронежа говорят о поселении, а их оппо­ненты — о дате появления города-крепости. Это со­вершенно разные явления. В древности поселение воз­никало стихийно в силу определенных экономических, социальных, географических и прочих причин. Лишь впоследствии поселение перерастало в город. Создание же городов, особенно на границах страны, — это пре­рогатива верховной государственной власти. Города возводились как военное, оборонительное или стороже­вое сооружение, как крепость. Созданию таких крепо­стей на Руси придавалось большое значение, так как они защищали страну от иноземных поработи­телей.

Спор о летописном Воронеже тесно переплелся с расшифровкой этимологии самого слова «Воронеж», где также не достигнут полный консенсус среди уче­ных. Что же означает слово «Воронеж», какой смысл таит оно в себе? Над разгадкой этой тайны бились спе­циалисты различных отраслей знаний с середины про­шлого столетия. Еще в прошлом веке языковед-славист И. И. Срезневский имя города увязывал со словом «ворона». Немецкий ученый М. Фаемер, автор трех­томного «Этимологического словаря русского языка», выдвинул предположение, что название «Воронеж» произошло от прилагательного «вороной» (черный). Он также приметил этимологическую общность назва­ний реки Воронеги, впадающей в Ладожское озеро, со словом «Воронеж».

Долгое время вопрос об этимологии слова «Воро­неж» в основном вращался в плоскости этих предпо­ложений.

В 1947 году на конференции в Ленинграде по воп­росам финноугорской филологии исследователь А. И. По­пев слово «Воронеж» объяснил, исходя из мордовско­го понятия «вир» — лес. Эта версия была скептически воспринята специалистами. Однако в 1964 году ее под­держал воронежский краевед А. В. Кожемякин. По его мнению, слово «Воронеж» есть не что иное как интер­претация мордовского слова — «вирьнеже» — лесная защита. Его гипотеза в какой-то степени подкрепля­лась существованием реки Лесной Воронеж.

В 1966 году профессор Воронежского университета В.П. Загоровский в своей брошюре «Как возникли названия городов и сел Воронежской области» выска­зал новую гипотезу. Он заявил, что «Воронеж» есть производное от реки Борона, то есть «Ворона тож», следовательно, «Воронеж». Но вскоре ему пришлось отказаться от этого предположения.

В 1969 году советский писатель Л. В. Успенский издал интересную книгу «Загадки топонимики», где слово «Воронеж» вывел от собственного имени славя­нина «Воронега». Эту мысль поддержал профессор Воронежского университета В. П. Загоровский и раз­вил ее далее. В книге «О древнем Воронеже и слове («Воронеж» (1971) он писал: «Автор пришел к выводу о неизбежности существования русского имени «Воронег» в 1969 году независимо от Л. В. Успенского, но связал исторически с этим именем название не города Воронежа, а поселка Воронеж на Украине. Публично эту точку зрения мы высказали в докладе на заседа­нии ученого совета исторического факультета Воронеж­ского государственного университета в марте 1970 го­да». С того времени и по сей день профессор В. П. Загоровский придерживается этой точки зрения. По его мнению, первым поселенцем и главным действующим лицом в нашем крае выступал славянин Боронег, при­бывший сюда с левобережья Днепра, из поселка Воро­неж. Он дал свое имя сначала безымянной реке, от нее название перешло на поселение. Так ли это? Не­вольно возникает ряд встрссов. И первым из них — до сих пор историческая наука не нашла такого сла­вянского имени. И второе — это, пожалуй, самое глав­ное: «имена рек в древнейшие времена были токмо нарицательными» (Мурзаев Э. М. Топонимика попу­лярная. М., 1973, с. 26). В древности собственными име­нами реки не назывались. Поэтому, на наш взгляд, гипотеза В. П. Загоровского небесспорна, и поиски ис­тины должны быть продолжены. К тому же археологи­ческая наука ныне дала богатейший шанс для поиска летописного Воронежа. Летом 1968 года в связи с под­готовкой места под будущее водохранилище близ го­рода в пойме реки археологи университета провели серию раскопок. На стоянках «Университетская I» и в районе Шиловского кордона были найдены следы дренерусских поселений XII—XIII вв. Среди множества черепков посуды имелись изделия, изготовленные на гончарном круге, помеченные клеймом местного масте­ра. Как известно, клейма русских мастеров в Киевской Руси характеризовали изделия городских ремесленни­ков.

«Не исключена возможность, — сделали вывод археологи, — что находки имеют какое-то отношение к спорному вопросу о существовании Воронежа в XII веке».

Казалось бы, эти открытия дали воронежским крае­ведам ариаднину нить для дальнейших поисков. Но, увы!

К 400-летию со дня основания воронежской крепо­сти в среде краеведов вновь вспыхнул схоластический спор, выплеснувшийся на страницы журнала «Подъем» (1982, № 9). В статье «Тайна имени» краеведы Евгений и Юрий Пульверы (отец и сын) пытались опро­вергнуть гипотезу профессора В. П. Загоровского. Они согласились с версией краеведа А. В. Кожемякина (так и не назвав его имени), подчеркнув, что «мордовская теория остается в силе. Она проще и «прочнее» — име­ет меньше уязвимых мест». При этом Пульверы не удержались от своей версии. Мордовское слово «вир», они увязали с тюркским «онгуза» (онуза) — вода. «Вор-онуза» — читай «Воронеж» — означало «лесная вода». Статьей-откликом «Еще раз о слове «Воронеж» (в том же журнале), опровергая доводы Пульверов, Загоровский вновь подтвердил свою прежнюю гипо­тезу.

Он подчеркнул: «В XII и XIII вв. русские летописи упоминали о загадочном, неизвестно где расположен­ном Воронеже».

Этот загадочный город профессор разместил близ Липецка на Романовом городище.

Так ли это? Археологические раскопки последних лет, особенно Семилукского городища на правом бе­регу Дона, а также Животинного городища на правом берегу реки Воронежа, существенно изменили взгляд на трактовку летописного города. Эти открытия архео­логов подтвердили мысль, что летописный Воронеж мог существовать близ устья реки, а не в верховьях, как предполагает историк В. П. Загоровский и другие.

О том, что на месте сторожевой крепости, возведен­ной в 1585 году, было поселение, свидетельствует «Дозорная книга» московского дьяка Григория Кире­евского, в 1615 году сделавшего опись воронежской крепости. Им записано, что церковь пророка Ильи, святых Фрола и Лавра при строительстве была возведена «на посаде на старом городище».

Разве это и ряд других городищ вдоль правого бе­рега реки Воронежа, расположенных через одип-два километра друг от друга, не могли быть местом лето­писного Воронежа?

Вчитываясь в истлевшие строки древних книг и различных документов, сравнивая их с данными археологин, учитывая топографические особенности местно­сти, используя данные нумизматических находок, можно прийти к интересным результатам и даже к ис­тине, которой мы так добиваемся.

 

 

КРЕПОСТЬ ВАНТИТ — ПРЕДТЕЧА ДРЕВНЕГО ВОРОНЕЖА

\

Невежество связано с незнанием истории...

это демоническая сила, способная стать причиной многих трагедий.

Карл Маркс

Описывая поход царя Дария на Скифию в 512 году до н. э. отец истории Геродот отмечал, что персы, пе­рейдя Истр и Борисфен, по пятам, неотступно пресле­довали скифов, стремясь скорее навязать им сражение. Но те, чиня препятствия (разрушая мосты и перепра­вы, засыпая колодцы, уничтожая продовольствие), уходили все дальше и дальше в глубь страны. Вслед за скифами, переправившись через Танаис (Дон), вой­ска Дария встретились с племенами савроматов, будинов, напали и сожгли их деревянную крепость (она оказалась пустой, так как жители покинули ее, уйдя в леса).

Измученные бесплодной погоней, персы отправили к скифам гонца, предложившего им скорее вступить в генеральное сражение и помериться силой. На это их царь Идантирс гордо ответил: «У нас нет городов, ни возделанной земли, и боязнь, что они будут захва­чены и разорены, не заставляет нас скорее вступить с вами в сражение. Но у нас есть отчие могилы. По­пробуйте найти их и попытайтесь разрушить, и тогда вы узнаете, будем ли мы сражаться из-за могил или не будем».

После такого ответа царю Дарию пришлось повер­нуть вспять и возвратиться к реке Истру (Дунаю) с большими потерями.

Заселение лесного Подонья скифскими племенами относится к рубежу VI—V вв. до н. э. На правобережье реки Воронежа от ее устья и выше до сего времени насчитывалось около 20 городищ, более 50 неукреп­ленных поселений и два крупных могильника скифов.

В археологическом отношении наш край представ­лял собой уникальный регион. «В неолитическое и энеолитическое время, в эпоху бронзы, — писал акаде­мик В. П. Алексеев, — через Дон с востока на запад и с запада на восток шли мощные волны взаимовлия­ний, обусловившие культурное единство на всей огром­ной территории от Днепра до Волги. Все классические степные культуры — ямная, катакомбная и срубная — представлены здесь». От скифских времен в урочище Частые Курганы (северный район Воронежа) до на­ших дней дошла, серебряная ваза с изображением скифского царя Таргитая.

На рубеже III—II вв. до н. э. на смену скифским племенам пришли сарматы, оставившие в этом регио­не около 40 различных погребений. Памятников про­шлого в виде курганов, городищ, селищ, различных захоронений в нашем крае великое множество. По дан­ным Воронежского губернского статистического коми­тета, в 1887 году насчитывалось 1907 различных объектов. Аннотированный указатель «Памятники ар­хеологии Южного Придонья, изданный в 1989 году обла­стным управлением культуры совместно с сотрудника­ми пединститута, зафиксировал 542 памятника от эпо­хи мезолита до позднего средневековья (данные эти по 11 районам области).

Нас более всего интересуют памятники прошлого в пределах современного города Воронежа, ибо они помогают раскрыть его прошлое.

На территории областного центра (площадь его превышает 52 тыс. га) и вокруг него зарегистрированы памятники от э’похи палеолита и до эпохи бронзы (око­ло 20 памятников), обнаружено более 10 курганов и древнерусских городищ. На северной окраине Вороне­жа по правому берегу реки от санатория им. М. Горь­кого до села Чертовицкого тянутся невысокие могиль­ные холмики, обильно поросшие деревьями и кустар­никами. Это не что иное как могилы древних славян, некогда обитавших в этих краях. Их здесь более ты­сячи. Они расположены вокруг мощных городищ.

Более полутора тысяч лет тому назад в эти места пришли славянские племена, осели здесь, обжили этот край. Они строили крепости, занимались земледелием, охотой, рыболовством, торговали с соседними племе­нами. Об этом свидетельствуют не только данные ар­хеологии, но и письменные источники.

Влесова летопись, изданная в 1966 году, сообщала о городе Воронеже за 370-е г. н. э. В ней подчеркива­лось, что «бориарин готов Сегенил, убивший сына Германариха и ребенка Гудариха, пошел войной к Воро­нежу». Влесова летопись сообщала, что это было ме­сто, «... в котором готы усилились, а русов, которые бились за этот город, было мало и так после битвы они сожгли его и прах и пепел были развеяны ветрами во все стороны и место покинуто потому, что земля эта русская... Там создалась Русь Боруска и Русколань». Эта же летопись упоминала и русского боярина Гор­дыню, который успешно сражался с врагами. В то время готы обитали в междуречье Дона и Волги, а также в предгорьях Северного Кавказа.

Во времена готских войн в 371 году их потеснили гунны, заняв придонские и прикаспийские степи. Опус­тошив эти земли, гунны ушли в Паннонию, где их пред­водитель Аттила основал крупную державу, распав­шуюся после его смерти в 454 году.

Археологи полагали, что на реку Воронеж славяне пришли с левобережья Днепра на рубеже VIII—IX вв. Но историк Л. Н. Гумилев, ссылаясь на авторитет ученого С. Ф. Платонова и других историков, считал, что до их прихода сюда на этих земля'х уже жили русы (россы). Он даже указывал на незначительные различия славян и россов в бытовых мелочах: перед едой русы умывались в общем тазу, славяне — под водной струей. Русы брили голову, оставляя клок волос на темени, славяне стригли волосы в «кружок». Русы жили в военных поселках и «кормились» военной добычей, часть которой продавали хазарам, а славяне занимались земледелием и скотоводством. В своей книге «История хазар» ученый М. И. Артамонов подчеркивал, что восточные авторы никогда не путали в своих сочинениях славян с русами.

После Ухода из придонских степей гуннов здесь ста­ли господствовать хазары, наложившие дань на сла­вянские племена. Летописцы сообщали размеры этой дани: «по шелягоу от рала», или «по белке от дыма». Давая описание народов, подвластных им, они ука­зывали на племя «ваннтит» (вятичей), обитавших в районе реки Оки. На верхнем и среднем Дону они указывали на группу славян под именем «слъиюн». По этому поводу историк В. В. Седов замечал, что славяне бассейна Дона не были ни северянами, ни вя­тичами, а принадлежали[2] к особой территориальной племенной группировке, имя которой не попало в «По­весть временных лет». Возможно, это и были те русы, которые бились с готами в 370 году.

В тот период хазары установили над жителями края жесткий контроль, особенно над торговыми пу­тями, проложенными в этих местах (через реку Воро­неж пролегала водная перёправа возле нынешнего са­натория им. М. Горького, так называемый «хазарский брод»). С проходивших купеческих караванов хазары брали пошлину. Здесь же находился и славянский город (в районе Кузнецовской дачи). Период владыче­ства хазар над воронежским краем отразился в топонимических названиях, дошедших до наших дней, — «хазарский брод» (железнодорожный мост через реку, соединяющий Отрожку с северными районами го­рода), «тсигсзая поляна» (у северного мостового пе­рехода) и др. «Хазарский брод» является важные географическим ориентиром на торговом, военно- яюли-чгическом- караванном пути из Булгар в Киев. Он проводил по строго выверенному маршруту, освоенному еще в эпоху энеолита и бронзы, раннего железа и раннего средневековья. Этот путь знали древние венгры, болгары, восточные путешественники и конечно же рус­ские. Однако летописи почему-то умалчивают о нем. Но арабские источники подробно описали его. Выхо­дящий из Булгар купеческий караван следовал на юг, затем в районе города Сувар (в устье реки Самары), шел через реку Итиль (Волгу) и по «пустынм и бездорожным землям, через ручьи и дремучие леса» двигался на запад (примерно по современным Пензенской, Тамбовской и Воронежской областям). На середине этого пути находилась граница Руси. Академик Б. А. Рыбаков определил эту середину пути в районе современного Воронежа.

В 1939 году Институт археологии АН УССР и Ин­ститут языка, литературы и истории Казанского фи­лиала АН СССР провели первую совместную экспеди­цию по данному торговому пути. Путь этот был рас­считан на два месяца! (60 дней) с 40 дневными пере­ходами и 20 дневными дневвдми-манзилями. Путь де­лился на две части: киевскую, подчиненную и охраня­емую древнерусским княжеством, и болгарскую, на­ходящуюся под протекторатом Волжской Болгарии. Середина этого древнего пути приходилась на совре­менный город Эртиль (по-тюркски «урта-юл» — сере­дина пути).

Эта экспедиция в районе современного города Эртиля у села Щучьего нашла городище, место десятого манзиля — остановки купеческого каравана. Это и бы­ла граница древнерусского государства. Недалеко от нее находился город Вантит, где купцы делали ос­тановку для длительного отдыха и торга. Академик Б. А. Рыбаков считал, что город этот находился на реке Воронеже на современном городище Михайлов­ский Кордон. Академик писал: «...этот город лежит не на самой границе, а недалеко от нее, а сама граница русских владений, очевидно, проходила где-то восточ­нее Дона, например, по Усмани или Битюгу».

На правобережье Воронежа городище Михайловский Кордон — одно из самых крупных славянских здселений в бассейне Дона (его площадь 9 гектаров, юно имеет около 600 западин — остатков жилищ). Вокруг него археологи выявили мощные оборонитель­ные сооружения. Городище это по периметру схоже с одним из крупнейших городов Волжской Болгарии — Суваром. «Такой город, расположенный среди вятичских курганов, вполне мог носить имя «Вантит», т. е. «вятичский». Впрочем, восточные географы часто употребляли одно и то же слогво для обозначения и города, и страны. Они отмечают смешанный состав (населения города Вантит; археологические материалы подтверждают это, обнаруживая в Михайловском го­родище «смесь славянских и салтовских признаков» (Б. А. Рыбаков). Это мнение академика оспаривал «воронежский археолог А. 3. Винников, полагавший, что «...Михайловский Кордон стоит не в земле вяти­чей». Он помещал город «Вантит» южнее, на Среднем Дону, там, где «расположено хорошо укрепленное «Титчихинское городище». В нем были найдены клады арабских монет, бусы, кости верблюда, импортная парная керамика, обнаружены специальные помеще­ния для купцов.

Если учесть, что путь этот функционировал с древ­ности (с эпохи неолита), а описание его арабские купцы и путешественники дали в 1154 году и позже, то вполне возможно, что в период раннего владычества хазар этот путь мог пролегать через Средний Дон. Ведь недаром же хазары для его контроля поставили поблизости город-крепость у г. Лиски — нынешнее Маяцкое городище. Но со времени захвата донских степей сначала болгарами, затем венграми[3], купцы вынужде­ны были передвигаться севернее, подходя вплотную к лесным массивам и вьиходя, вполне естественно, в район современного Воронежа. Вероятно, в этот период арабские авторы проходили по этому маршруту и позднее оставили его описание. Венгры жили в союзе с хазарами. Они грабили купцов и нападали на рус­ские горсда, как правило, зимой. Об этом сообщал арабский автор: «Зимой на них нападают венгры, как результат взаимных набегов у них много рабов, которых они продавали на черноморском побережье. От мадьяр до славян было два дня пути. Место сторо­жевых станиц в XVI веке находилось у Богатого За­тона (ныне город Лиски), до Воронежа от Богатого ватина было два дya пути». Следовательно, место обитания древних мадьяр — от Лисок на юг примерно до Богучара. Область их проживания и была той за­гадочной Леведией, которую ищут и поныне. Об этой области стало известно из трудов византийского импе­ратора Константина Багрянородного «Об управлении государством». Он писал, что после ухода венгров из Приуралья в течение трех лет они жили «вблизи Ха­зарин, в местности, называемой Леведией» (названной по имени их первого воеводы). Они вели кочевой об­раз жизни и в этих местах оставили мало следов пребывания. Однако в 1895 году при прокладке полот­на железной дороги вблизи села Воробьева (Богучарского уезда Воронежской губернии) было обнаружено захоронение богатого воина[4] с лошадью. В могиле при человеческом скелете находились кости коня и типично древневенгерский набор: сабля с рукоятью, украшенная серебряными оковками, вложенная в ножны, также украшенные серебром, железные нако­нечники стрел, пояс с серебряными накладками, по­крытые растительным орнаментом, стремена и удила». Константин Багрянородный сообщил также, что мадь­яры, теснимые печенегами, ушли «западнее в Ательку-Фу. В 897 году они ушли в длительный поход, а пече­неги напали на их кочевья и поголовно вырезали дсех оставшихся жителей. Возвратившись из похода, мадь­яры были опечалены и навсегда покинули эти места, уйдя в Паннонию, где в 899 году основали Венгрию.

Славянский город Вантит располагайся в черте со­временного Воронежа (в северной его части по право­му берегу реки). Академик В. Д. Рыбаков пределы его поиска ограничил «воронежским узлом». И это впол­не правомерно, ибо здесь, на правобережье реки, раз­личные городища отстояли друг от друга на расстоя­нии до одного километра (от устья реки и выше). Меж­дуречье Воронеж — Дон представляло собой естест­венную ограду, клином выступающую далеко в при­донские степи. Эта естественная преграда и породила само название «Воронеж». Чтобы раскрыть этимологию этого слова, необходимо обратиться к истории.

Давая описание скифов-землепашцев, Геродот вы­делял у них племя под названием сколоты. До наших дней имя данного племенного союза топонимически сохранилось в названиях таких рек, как Оскол, Ворси­ла и других. «В XII веке название реки, — говоря о Ворскле, замечал академик Б. А. Рыбаков, — писа­лось «Воръсколъ», что очень хорошо этимологизирует­ся («воръ» — ограда) как «ограда сколотов». Река Ворскла, левый приток Днепра, была южной границей славянского племени, отделяла их от враждебных степей: На юго-востоке такой рекой, была «Воръонега». В соответствии с древнеславянской транскрипцией имя реки писалось «Воръ-енега». «Ворь» — это «ограда», «забор», а гидронимический формант «онега», «еньга», «ега» доктор географических наук Э. М. Мурзаев рас­крывает как «вода, текущий поток, река». В полном переводе «Воронега» означало «ограда водой», «огра­да рекой». Следовательно, слово «Воронеж» есть не что иное как трансформированное временем имя реки Воронеги. Эта трансформация хорошо прослеживаемся в русских летописях, где летописный город назывался «Вороножь», «Вороняж».

Для коренных обитателей этих мест город на дан­ном реке назывался по имени реки — Воронеж. Но для приезжих арабских купцов он был «Ваит». Вчитываюсь в это название, можно предположить, что путешествен­ники называли город по сокращению двух слов: «Вя- тпчская итиль». Дрёвнеславянское Написание слова «вятичи» — «Еатичи» — могло дать первое сокраще­ние — «Ва», второе образовалось от тюркского называ­ния реки Итиль — «Ит». Эта особенность в названиях города, стоящего на юго-восточных границах, прослеживается и в других названиях — «Вабнит», «Вантит». По поводу города Вантит академик Б. А. Рыбаков высказывается несколько иначе. Он говорил: «На пол-пути между Булгарам и, Киевом действительно встре­чены с востока славянские городища IX—Xвв. племе­ни вятичей, отраженные в имени «вантит» (это до­вольно точно соответствует форме «Ватич»).

Местное население здесь занималось пашенным зем­леделием, охотой, рыбной ловлей, бортничеством, ре­меслами. Археологи при раскопках находили в доста­точном количестве железную крицу, горны, кузнечные мастерские. Изделия выплавлялись из руды, выходы которой были обнаружены вовле Кузнецовского горо­дища и в других местах. Местные мастера изготавли­вали сельхозинвентарь, оружие, предметы повседнев­ного обихода. Ремесленники умело обрабатывали и цветные металлы, создавая женские украшения — перетки, браслеты, застежки и другие изделия. Свою продукцию они сбывали приезжим купцам и населению округи.

Арабские купцы и путешественники в своих запис­ках дали описание не только первых городов (Вантиг, Ват, Вайт, Вабнит), но и той округи, «мадины», где им приходилось останавливаться. На месте современ­ного Воронежа в те далекие времена было не одно поселение. Как правило, возле поселений находились могильники, их захоронения. (Лысая гора возле Куз­нецовской дачи, Белая гора и др.).

Авторы описаний первого славянского города зна­ли эту землю не понаслышке, некоторые из них жили здесь длительное время. Они наблюдали, как жители проводят зиму и лето, описали языческий обряд во время жатвы, похороны и ежегодные поминки, раскры­ли структуру их хозяйства, указали на элементы клас­сового расслоения, появление зажиточной верхушки. Они писали, что среди жителей есть люди, имеющие до ста бочонков меда и большие запасы зерна. Еди­ничные находки монет римского происхождения и арабские дирхемы в черте современного Воронежа Свидетельствуют о развитии торговли.

«У них есть обычай строить крепости, — писали арабские авторы. — Несколько человек объединяются, чтобы строить укрепления, так как мадьяры на них постоянно совершают нападения и грабят их. Мадья­ры приходят, а славяне запираются в эти укрепления, которые построили. Зимой большей частью они нахо­дятся в замках и крепостях, а летом — в лесах».

Восточные авторы дали описание их внешнего ви­да. Одежда их — рубаха до лодыжек и высокие сапоги. Из вооружения у них имелись кроме меча, стрел, лу­ков, копий и щитов прочные боевые топоры. «Русы мужественны и храбры, — отмечали авторы. — Когда они нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожают его. Ростом они высоки, красивы со­бою и смелы в нападениях. Но смелости этой на ко­нях не обнаруживают».

Вокруг этих городов на реке Воронеже ими была организована сторожевая служба в виде конных разъ­ездов, выступающих на 1—2 дня пути далеко в степь. Данная предосторожность не была излишней, ибо по­сле ухода мадьяр сюда перекочевал и печенеги. До этого они обитали в низовьях Волги и Урала.

Гонения на христиан внутри Хазарского каганата, распни различных группировок, борьба, с вторгшимися печенегами ослабили Хазарию. Транзитная торговля Булгар — Киев стала давать сбои. Попытки наладить ее заставили русов в 913 году, а затем в 943 году вый­ти к Каспию и наказать хазар. Но походы не увенча­лись успехами.

За выполнение этой задачи взялся киевский князь Святослав Игоревич. В 965 году его поход на Хазарию преследовал несколько задач: во-первых, согласно русскс-византийскому договору следовало наказать не­верных хазар за преследования христиан; во-вторых, необходимо было освободить славян, особенно восточ­ных, от хазарской дани; в-третьих, обезопасить торговый путь из Булгар в Куябу. Поход этот начался в конце 964 года, летописи об этом писали: «И налезе вятичи и рече вятичам: кому дань даете? Они же реча: ка­закам дань даем, по шелягоу от рала».

Академик А. А. Шахматов, полагал, что встреча Святослава с вятичами произошла на Дону. Если это так, то киевский князь с дружиной двигался до тор­говому пути и первым для него городом на восток был Огибень (современный город Семилуки на Дону, раскопки которого проводил профессор ВГУ А. Д. Пряхюн). После этого дружина Святослава побывала в го­роде Вантите[5], а затем поднялась на Оку, где и зази­мовала. На следующий, 965 год на судах, рубленных Вятичами, Святослав двинулся по Оке на Волгу, раз­громил волжских болгар и буртасов, дошел до устья Итиля, ударив по столице Хазарии. Сухим путем до­шел до Семевдера (бывшие Тарки), разорил город, вырубил виноградники. По предгорьям Северного Кав­каза и кубанским степям дошел до хазарского города

Саркела, сразился с тамошним каганом, победил его, до основания разрушил город и на его месте возвел русский населенный пункт — город Белую Вежу. Затем на судах поднялся Доном, в районе Воро­нежа сухим путем ушел на Киев, уведя с собой отря­ды ясов (с которыми заключил договор и которых по­селил в Киеве). А отряды вятичей, возвращавшиеся на Оку, переселили жителей воронежского Вантпта, Тйтчйхилского городища и других мест на Белую Ве­жу. Факт одновременного ухода всех воронежских жителей четко фиксируют археологи.

Бытовой иабор посуды, ножей, приспособлений, куз­нечного инструмента и других вещей Белой Вежи ар­хеологи признают схожими с вещами Белогорского городища на В

123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: