Духовно-нравственные источники социальных деформаций в современном российском обществе.

Рассуждая о высокой вероятности совершения индивидом противоправных поступков и его перехода к асоциальному образу жизни в столь сложных политико-правовых и социально-экономических условиях, мы постоянно убеждаемся в том, что далеко не каждому удается противостоять соблазну поддаться влиянию настроений 40% населения, одобрительно относящимся к стремлению «делать деньги» любой ценой даже в обход закона, и около 60%, убежденных в отсутствии сегодня честных способов делать деньги. Не всякий человек способен ставить перед собой труднодостижимые цели и достигать их, преодолевая серьезные внутренние и внешние препятствия. Достойное существование в экстремальных условиях социальной трансформации требует достаточной волевой подготовки.

Воля же проявляется у человека различно в зависимости от степени его моральной воспитанности и самостоятельности и выражается в решимости, настойчивости, самообладании, постоянстве, выносливости, терпении и т.д. Полноценными эти качества могут быть только у человека с сильной волей, обладающего высокими моральными качествами.

Если человек со слабой волей совершает дурные поступки, в том числе противоправные действия, под влиянием неблагоприятных обстоятельств или под давлением более сильных в волевом отношении людей, то для человека аморального типа для достижения его эгоистических целей хороши все средства. К такому типу относятся циничные, расчетливые преступники, рецидивисты и лица, совершающие особо тяжкие преступления.

Таким образом, ревизия системы ценностей, закономерно эскортирующая радикальную трансформацию российского общества, безусловно, оказала глубокое негативное воздействие на отдельные социальные группы и индивиды, чье мировоззрение уже в советское время было ориентировано». Приоритетность материального над духовным, уродливо деформировано, низким уровнем жизни и тотальным дефицитом.

Материалистический прагматизм в постсоветский период социальной трансформации стал идейным символом новой эпохи, изменил структуру ценностного содержания направленности личности. В обществе произошло перераспределение собственности от коммунистической к посткоммунистической номенклатурной и связанное с ним разрушение системы государственной социальной защиты населения, которому новая власть через созданные ею политические институты и средства массовой информации предложила бороться за самовыживание в новых социальных и экономических условиях, когда «все, что не запрещено законом, — разрешено в условиях правового вакуума».

Столь жесткая социальная установка, сравнимая разве что с имевшей место в эпоху первоначального накопления капитала при переходе Старого Света от феодализма к капитализму или становлении североамериканской экономики, несомненно, оказала значительное влияние на субъективную природу установок индивида в его восприятии окружающей социальной действительности и поведения в ней. Особенность трансформации индивидуального сознания многих россиян имеет объяснение в Том, что они никогда не были завзятыми индивидуалистами и прагматиками, как европейцы. И если на Западе мировоззренческий индивидуализм конструирует социальность, т.е. саму ткань социальной реальности и способ бытия личности (иначе она просто не может жить в обществе), то в России это «индивидуализм выживания» как самопомощь и самоспасение. Именно это обстоятельство, по мнению А.И. Редель, позволяет иначе взглянуть на антиобщественное и противоправное поведение россиян, поскольку их «индивидуализм» основан не на свободе воли (свободном выборе), как в случае с западным индивидуализмом, а на вынужденном обстоятельствами своеволии (произволе), поскольку он имеет самочинный, самоуправский характер и анархически-протестный социальный смысл («если сам о себе не подумаешь, то никто о тебе не подумает!»).

Все приведенные выше данные в какой-то степени объясняют рост криминогенной напряженности в стране, являющейся источником социальных деформаций личности.

Еще одним базовым фактором, стимулирующим социальную деформацию индивида, мы считаем последствия десятилетий идеологической борьбы между капиталистической и социалистической системами, которая в нашей стране проявлялась в форме контрпропаганды, в соответствии с традициями которой в массовое сознание советских граждан настойчиво и целенаправленно внедрялось представление о западной цивилизации как об обществе крайне бесчеловечных экономических отношений, основанных на прагматизме и циничном расчете, жесткой конкуренции, где нет места высокой нравственности и духовности. Перенесенные в постсоветскую реальность, эти стереотипы в немалой степени служили оправданием противоправных и безнравственных поступков людей ради достижения личного и семейного благополучия.

Объяснением широкой распространенности установок, стимулирующих социальные деформации личности в условиях социальной трансформации, мы считаем также историческую традицию общинной, коллективной организации жизнедеятельности как восточных славян, так и других народов, населявших территорию бывшей Российской империи, способ организации политико-правовых и социально-экономических отношений которых был отнесен основоположниками революционного марксизма к оригинальному типу цивилизации — «азиатскому способу производства». Одной из его особенностей называлось сохранение социального мира в сельской общине как социальной основе Российского государства, равновесия за счет баланса между инициативой, предприимчивостью и трудолюбием членов одной ее части и опекой, заботой о малолетних или пожилых, т.е. нетрудоспособных, общинниках. Но в такой ситуации создавались объективные условия для самодостаточного существования той части малого социума, которая, используя его материальные ресурсы, не особенно «жируя», но и не умирая с голоду, могла жить в собственное удовольствие, прилагая для этого минимум усилий и не сомневаясь в том, что их сообщинники в силу духовной традиции «круговой поруки», пусть и осуждая их паразитизм, тем не менее будут коллективными усилиями поддерживать такое их существование. Именно эта категория россиян стала основой люмпенизированной части дореволюционного российского общества, а затем и советского, основанного на жесткой регламентации всех сторон жизни в условиях «командно-административной системы». Характерными признаками принадлежности к этой части социума были такие элементы его ментальности, как неприязненное отношение к более дееспособным членам общества; зависть к чужому успеху, благосостоянию; нравственное оправдание бездеятельности, лени, социальной инертности, мелкого воровства, жульничества, пьянства; моральное поощрение единодушия, единообразия в мыслях и поступках.

В настоящее же время люмпенизация населения России, как и его криминализация, являются серьезным препятствием на пути модернизации российского общества. Пристальное внимание к этой социальной проблеме со стороны ученых очень своевременно. В этой связи представляется интересным исследование такой категории люмпенизированной части российского общества, как бомжи, проведенное А.Л. Маршаком. Он описал их социальный портрет, выделив социальные признаки бомжа как человека, находящегося на территории страны, обычно без документов, удостоверяющих его личность и род занятий, не имеющего постоянного места жительства на той территории, где он находится, постоянной работы или занятий в настоящий момент и, соответственно, средств к существованию.

Установки на асоциальную деятельность в структуре направленности индивида в современных условиях складываются из объективных и субъективных факторов, на которые влияют чуждые Российскому менталитету ценности западного общества; исторические традиции досоветского и советского периодов отечественной истории, спровоцировавшие нравственную деформацию, люмпенизацию и криминализацию немалой части российского социума. Вульгарное (на обыденном уровне) толкование ценностей западной демократии создало в российском социуме благоприятные условия для формирования в нем криминальной общественной идеологии, оправдывающей криминальную зараженность личности в экономической, хозяйственной, административной и других сферах ее деятельности самыми вескими аргументами.

Все это позволяет сделать вывод, что порочные социальные идеалы, ориентирующие индивида на достижение высокого общественного положения и материального благополучия, используя законные и противоправные способы, были инициированы:

• властной элитой через средства массовой информации и некоторых публичных политиков;

•лидерами криминальных сообществ, добивающихся легитимности в качестве удачливых бизнесменов и активных общественно-политических деятелей через те же СМИ, коррумпированное чиновничество, популистские пиаровские технологии;

•немалой частью трудоспособного населения, ушедшей в теневой бизнес или совмещающей легальные формы предпринимательской деятельности с нелегальной. Некоторые из таких бизнесменов, маргинализировавшись, пополнили ряды нищих и бродяг, превратились в профессиональных попрошаек и мелких жуликов;

• частью российского социума, представленной в основном молодежью, влившейся в ряды преступных группировок и занимающейся разбоем, грабежом, рэкетом.

Следовательно, значительная часть российских граждан в активном, трудоспособном возрасте оказалась в период модернизации страны связанной с криминальной средой, вольно или невольно превратилась в объекты или субъекты криминальной морали и идеологии, трансформируемой в сознании представителей различных возрастных групп, начиная с раннего детского возраста через семью или ближайшее социальное окружение. По мере взросления ребенок попадает под влияние других социальных институтов, столь же сильно пораженных вирусами криминальной морали и поведения. И вполне закономерно, что криминальные же идеи формируют криминальные по своему содержанию интересы, убеждения, идеалы, потребности и мотивы, оказывающие существенное воздействие на общественную мораль, определяющие асоциальную направленность личности, ее десоциализацию.

Пристальное внимание научного сообщества к теме источников преступности, актуальной не только для современной России, не случайно.

Если исходить из тезиса, что в ходе общественного и научно-технического прогресса изменяются условия существования людей, а с ними и жизненные стандарты, то деление потребностей только на материальные и духовные и тем более их поляризация становятся просто некорректными, потому что более справедливым и поддающимся детальному научному анализу является выделение в структуре потребностей витальных, собственно материальных, социальных, духовных и стимулирующих составляющих. По этой же причине столь же некорректным представляется установление прямой связи между асоциальным поведением и стремлением индивида к удовлетворению только материальных потребностей, когда колоссальный ущерб общественной морали и социальным устоям могут нанести и деформированные социальные

Потребности, направленные, например, на удовлетворение властных амбиций или на достижение успеха в профессиональной деятельности, ради которых люди совершают тягчайшие экономические и политические преступления.

Как показывает юридическая практика последнего двадцатилетия, именно дефект в социальных, стимулирующих потребностях, точнее в способах их удовлетворения, приводит к духовной деградации личности и, как следствие, к совершению преступлений.

Таким образом, исследование источников социальных деформаций личности в условиях трансформируемого общества позволяет их увидеть:

• в действии наследственных механизмов, которые при определенных условиях оказывают решающее влияние на интеллектуальные возможности человека, его психику и волю, превращая его в послушное орудие для исполнения желания психологически более сильных и энергичных индивидуальностей;

• в искаженной структуре направленности личности, когда ложные идеалы формируют криминально ориентированные интересы, мотивы, убеждения, потребности и способы их удовлетворения;

• в дефектах нравственного, волевого воспитания индивида, превращающего его в раба своих или чужих вредных привычек и установок на асоциальные способы самореализации.

Совокупность политико-правовых, социально-экономических и личностно-субъективных факторов, несомненно, является стимулятором как законопослушного поведения индивида, так и его противоправной деятельности. Эти обстоятельства требуют внимательного и дифференцированного подхода в каждом случае проявления в поведении человека признаков асоциальное, определения конкретных или совокупных ее источников, как, например, при совершении людьми преступлений под влиянием родоплеменных, этноконфессиальных традиций, установок на противоправное поведение, инициируемое, например, необходимостью

кровной мести, похищения невесты, невозможностью не выполнить указания старшего члена рода, семьи, религиозного лидера, что буквально парализует волю индивида, превращает его в послушное орудие политического и религиозного экстремизма.