Вопрос 42 функции и типология юридического конфликта

Особенности конфронтационных и не конфронтационных типов конфликтов будут рассмотрены в аспекте их внутренней структурной организации, то есть по линии выявления специфических признаков, которые присущи их контрсубъектам, объектам, предметам и идейно-правовой компоненты.

Конфронтационно-правовые конфликты типичны для авторитарных и тоталитарных социально-политических систем, в которых наблюдается неограниченная власть одного человека (монарха, президента, генсека, председателя госсовета, в общем как главы государства, так и руководителя партии власти), или олигархической группы. Автократия не отрицает необходимость юридического регулирования возникающих конфликтов, но существенным образом изменяет динамику их развертывания, при которой конфронтационность взаимоотношений между контрсубъектами занимает ведущее место в их противоборстве.

Слово «фронтальный» означает производимый всеми одновременно в форме прямых и «лобовых» действий. Контрсубъекты юридического конфликта могут иметь самые разнообразные интересы, но общими для них является использование насильственных мер в защите и отстаивании своих коренных интересов, для которых, как правило, чужды компромиссы и взаимные уступки. Особыми деструктивными типами контрсубъектов конфронтационно-правового конфликта выступают личности политических преступников. В их состав входя противники существующей государственной власти, а также представители правящей группировки, создавшие преступную политическую систему, нарушающей конституционные права граждан и произвольно ограничивающей свободу человека.

Политическими контрсубъектами конфронтационно-правового конфликта выступают различные лица, которые рассматриваются государственной властью и уголовным правом в качестве ее «классового врага», «вредителя», «изменника», «шпиона», «террориста», «диссидента», «реформатора», «консерватора», «революционера», «контрреволюционера», «экстремиста», «фашиста» и т.д., и т.п. Некоторые из указанных фигур еще не получили достаточно четкого юридического определения, что создает немалые трудности в преодолении соответствующих конфликтов, носителями которых они являются. В частности, в российском законодательстве до сих пор отсутствуют правовые суждения, точно раскрывающие содержание таких понятий, как-то: «политический экстремизм», «фашизм», «коррупционер» и некоторые другие.

Объект конфронтационно-правового противостояния людей тоже специфичен. Он выступает в форме такого типа взаимоотношений между правомерным и неправомерным поведением людей, при котором наблюдается предельное обострение всех трех ранее обозначенных разновидностей диалектических противоречий системы права: а) между формальным юридическим равенством людей и их реальным неравенством, б) между объективным, естественным, неотчуждаемым и субъективным в праве, в) между системой права как целым и ее устаревшими иди ошибочными его структурными элементами. Юридическая эскалация межу контрсубъектами здесь характеризуется особой напряженностью, поскольку взаимные уступки, компромиссы, взаимовыгодные мирные переговорные процессы не составляют ведущей тенденцию их взаимоотношений и они либо совсем отсутствуют, либо их результативность очень незначительна, а иногда просто ничтожна.

Конфронтационность конфликта между формальным юридическим равенством людей и их реальным неравенством выражается в противостояния социальных групп, действительное удовлетворение потребностей и интересов которых довольно значительно контрастирует. Такое положение проявилось в факте массового и фронтального неприятия процесса приватизации социалистической собственности, созданной трудом всех, но распределенной в результате ваучеризации таким образом, что она досталось лишь некоторой незначительной группы лиц. По расчетам Аналитического центра Российской Академии наук (РАН) в результате приватизации 35% капитала и 83% «голосующих» акций перешло в руки криминальных организаций [84]. По утверждению проф. B.C. Нерсесянца, осуществленную приватизацию в российском обществе вряд ли можно назвать действительно правовым актом [85]. Произошло катастрофическое (как минимум в 10-15 раз) занижение приватизируемого имущества, что до предела обострило главное противоречие права между формальным юридическим равенством и сложившимся вопиющим реальным неравенством людей.

Речь должна идти не о том, что в правовых государствах имеет место только неконфронтационные правовые конфликты, а в авторитарных конфронтационные. Истина заключается не в этих крайностях, а в другом. В подлинно демократических государствах ведущее место занимают конфронтационные юридические конфликты, в то время как при авторитарных политических режимах - конфронтационные. Что касается России, находящейся в своем переходном социальном состоянии, то в ней конфронтационные конфликты в большей мере напоминают о себе, чем неконфронтационные. Достаточно сказать, что за последние 30 лет, преступность как внешнее выражение уголовно-правовых конфликтов возросла в России в 4 раза. За последние 10 лет она в значительной части подпитывается за счет увеличения криминальных форм приватизации недвижимости. В частности, по данным компетентных источников, криминальными структурами создано около 40 тыс. фирм и предприятий, под их контролем находится около 90% коммерческих структур. Все это обостряет главное противоречие права, усиливает социальную поляризацию контрсубъектов юридических конфликтов, которые все значительнее «отдаляются» друг от друга, поскольку все больше и больше теряет общие свойства, приобретая трудно совместимое социальные признаки.