Глава 2. Утонул брокер с уолл‑стрит. Вторая часть. Полиция замыкает круг. Мяснику надоело гулять. На свободе

МЯСНИКУ НАДОЕЛО ГУЛЯТЬ

НА СВОБОДЕ

Уже несколько недель в адрес полиции сыплются упреки – это неудивительно. Они арестовали после отчаянной перестрелки торговца наркотиками Джерри Альбинезе, а через несколько часов тот умер естественной смертью. В полиции сказали, что его сердце не вынесло неволи. Тем временем другие мафиози продолжают усыпать трупами улицы Бруклина и Квинса, а отпетые мерзавцы – продавать героин и крэк нашим детям в школьных дворах.

Преступление в этом городе стало таким обычным явлением, что мы перестали верить в нашу полицию.

Но есть такие страшные преступления, в возможность которых наш разум отказывается верить. Как, спрашиваем мы себя, может человек сначала изнасиловать, убить, а потом разрезать тело на куски, будто это мясо, купленное в соседнем супермаркете! Но этот человек – реальность! Он существует и разгуливает на свободе, увеча свои жертвы так, что их потом невозможно опознать. Возникает естественный вопрос: куда смотрит полиция, и почему проходят дни, а маньяк до сих пор не за решеткой?

Появились хорошие новости. Из конфиденциальных источников мне стало известно, что расследование, которое возглавляет самый умный и смелый полицейский нашего города – инспектор Ларри Колер, вот‑ вот схватит безжалостного убийцу, известного под именем Мясника, на счету которого не один десяток жертв. Если те, кто меня информировал, сказали правду, и Мясник вскоре предстанет перед судом, готов биться об заклад, что Ларри Колер станет нашим очередным комиссаром полиции, и, если вам интересно мое личное мнение, случится это совсем скоро.

 

Теперь все зависело от того, насколько эффективными окажутся препараты Шэннона. Фонтана надеялся, что через неделю они выпустят в свет новое, переработанное издание Дэвида‑ Дэниела, где он даст свое последнее представление. Главная их цель – Гейл Айвз, но могут быть и другие. Майкл Фридлэндер, например, если у него не хватит здравого смысла убраться в свой Мэн или Нью‑ Гемпшир, одним словом, туда, откуда он сюда явился.

Потом, когда Дэн сделает свое дело, Колер положит конец его существованию раз и навсегда.

Фонтана представлял себе, как это произойдет. Газетные заголовки типа «Психопат застрелен во время ареста». Городское кабельное телевидение покажет сенсационный сюжет, который будут смотреть во всем мире. Никто не станет оплакивать безвременную кончину Дэна. Публика останется довольной, что деньги, взимаемые с людей в качестве налогов, пойдут на более благие дела, чем двадцатипятилетнее содержание маньяка в федеральной тюрьме, тем более, что Дэну нетрудно будет найти среди заключенных какого‑ нибудь писаку, который сварганит его автобиографию. Она бы, конечно, стала бестселлером, и, конечно, в ней фигурировали бы некоторые имена.

Фонтана восхищался собой и своим планом. Психопат убивает свои жертвы беспричинно – просто ему захотелось. Никому в голову не придет, что за спиной Дэна – заговор. К тому же успех предприятия не зависел от Магнуса, что само по себе очень важно, особенно сейчас, когда доктор немного не в себе.

Фонтана летел на остров не один, его сопровождал новый сотрудник сыскного агентства Фонтаны Ральф Мэкки, не так давно уволившийся из полиции. Фонтане его рекомендовал Фаррелл, знавший Мэкки по совместной работе в девятнадцатом участке.

Как и Фаррелл, Мэкки был обязан Фонтане многим. Утомленный двадцатилетним браком со своей женой, он несколько лет назад кинулся во все тяжкие, в быстрой последовательности сменив нескольких любовниц, чем безнадежно усложнил свою жизнь. Он не был выдающимся красавцем, но женщины находили в нем что‑ то привлекательное, чего Фонтана так и не смог разглядеть.

Когда в конце концов Мэкки завел с женой разговор о разводе, та пригрозила, что подаст на него в суд как на несостоятельного родителя, и он больше никогда не увидит своих отпрысков. Для Мэкки это было хуже, чем потерять все свои сбережения.

Ральф Мэкки уже был наслышан о Фонтане, когда ему потребовалась помощь в решении этой непростой проблемы. Кроме того, ему хотелось знать, действительно ли этот человек может творить чудеса.

Фонтана и сотворил чудо: прошло два года, но жены Мэкки больше никто не видел – официальное расследование положительных результатов не дало. На второй свадьбе Мэкки Фонтана был его шафером.

Конечно, и Мэкки не раз выручал Фонтану. Без его помощи дело Фридлэндера, например, закрыть было бы гораздо труднее. В конце концов, им обоим стало ясно, что от пребывания Мэкки в рядах стражей порядка большой пользы уже не извлечь, тем более, что департамент внутренних дел заинтересовался его делишками. Самое главное – уйти вовремя, и Мэкки это сделал, сохранив право на пенсию, а уготованное для него теплое местечко в агентстве Фонтаны уже поджидало его.

Из всех заданий, какие он получал за то недолгое время, пока работал в агентстве, это показалось ему самым простым.

– Я только посижу с ним рядышком, подержу его за руку и скажу пару теплых слов, – сказал ему Фонтана, когда они подлетели к Файр‑ Айленду. Ральф Мэкки предвкушал легкий день.

Когда самолет подрулил к пристани, она кишела людьми. Бары на открытом воздухе принимали посетителей, только что доставленных сюда на катерах со своих яхт, которые стояли на якоре в бухте Файр‑ Айленда. Даже в потертых джинсах и в купальных костюмах «Ликра» они выглядели классно, более того, все были своими, и не только здесь, на Файр‑ Айленде, но и в Сент‑ Морице, Позитано, Канкуне и в сотне других мест, разбросанных по всему миру и открытых для избранных с тугим кошельком. От них исходила особая аура, та самая, которой у него не было. Он завидовал этим людям, хотел быть одним из них, и иногда ему это удавалось – его принимали за своего, как иногда мулата со светлой кожей считают белым и соответственно к нему относятся. Но так или иначе, Ральф с горечью сознавал, что среди них он не свой, никогда им не станет, и за это ненавидел их еще больше.

Как только они утолили жажду в одном из баров, Фонтана сказал:

– Послушай, Ральф, почему бы тебе немного не поболтаться? Курт до смерти напугается, когда увидит, что я кого‑ то приволок. Так что развлекайся. Выпей пару стаканчиков, поглазей на женщин, сходи искупайся.

– Сколько здесь привлекательных попок! Скучать не буду!

– Я вернусь через час. Не думаю, что это займет много времени, – сказал Фонтана и направился по тропинке, которая, он надеялся, выведет его к дому Магнуса.

 

* * *

 

Иногда ему казалось, что он погружается в глубокий сон, временами – падает в бездну. Он не знал, что в следующий момент придет в голову, какие мысли промелькнут в его затуманенном мозгу. Его злило, что ни одну из этих мыслей он не мог ухватить за хвост – они ускользали от него и исчезали бесследно. В полубредовом состоянии его не оставляло ощущение, что сейчас перед ним распахнется дверь, все станет ясно как день, и наступит полное понимание мира. Но это понимание ускользнет и никогда больше не вернется.

Его удивляло то обстоятельство, что прошло уже около часа, но ничего не случилось. Он ощущал себя немного пьяным, чувства обострились, но не более того. Тофранил не действовал, хотя он не сбрасывал со счетов возможность того, что находится под воздействием препарата, а кажущееся отсутствие иллюзий уже само по себе иллюзия. Он решил записать свои ощущения, клинические наблюдения мертвеца, который таковым еще не стал, но вот‑ вот станет.

7. 30. Три порции скотча без льда. Две двадцатимиллиграммовые таблетки тофранила.

7. 50. Легкий туман в голове. Онемение в задней части шеи. Возможно – результат остаточного похмелья. Еще пять двадцатимиллиграммовых таблеток тофранила.

8. 30. Три порции скотча. Десять двадцатимиллиграммовых таблеток тофранила. В голове туман. Потеря артикуляции. Не имеет значения – говорить не с кем.

9. 20. Все вокруг пришло в движение. Пол колышется. Идти невозможно. Как землетрясение. Десять, может, больше, двадцатимиллиграммовых таблеток тофранила. Трудно сосчитать.

Он не мог больше писать, рука дрожала, и ручка, нарисовав на бумаге несколько каракулей, пошла плясать по поверхности стола. Не имеет значения. Барбара вымоет.

Через некоторое время начались галлюцинации. Он знал, что это произойдет, и был готов. Напротив него за столом уселась Джинни Карамис, объявившая, что ее мучает жажда, и неплохо бы немного скотча. Она представилась ему такой, какой была много месяцев назад, – глаза блестели сумасшедшим блеском, влажные губы полуоткрыты. Он закричал на нее, требовал, потом умолял уйти. Ей не место среди живых. И тут лицо ее вдруг приобрело зеленоватый оттенок, стало одутловатым, лопнуло и с него начала кусками отваливаться плоть – мертвая, она шевелила бесплотными губами. Он закрыл глаза и, когда их открыл, видение оставалось все там же.

Он отвернулся и краешком глаза увидел Фрэнсиса Холмса, спускавшегося по лестнице. Тот ступал неуверенно, шатался, хватался за перила, будто был пьянее пьяного.

Магнус подумал, что лучше было бы принять туинал или секонал. Они бы подействовали быстрее и избавили его от непрошеных гостей.

Может, попробовать сделать, чтобы его вырвало? Он посмотрел на Джинни, но той уже не было.

Вместо нее перед ним стояли его дочь и какой‑ то мужчина, которого он узнал, но не мог вспомнить имени. Он попытался сфокусировать на них свой взгляд, но это ему не удалось. Голова его отказывалась работать. Он не понимал, что было реальным, а что плодом его воображения. Он подумал, что его дочь и этот человек тоже мертвецы.

Она протянула руку к телефону, и он с ясностью осознал, что означает этот звонок. Полиция, санитары, промывание желудка и крупные заголовки в завтрашних газетах. Нельзя позволить! Телефон упал на пол. Любопытно! Он не помнил, чтобы его трогал, хотя телефон, скорее всего, настоящий. А может быть, эта девушка, его дочь, тоже настоящая?

– Папа, – сказала она, – что ты делаешь?

Она взяла бутылку со скотчем и пузырьки с таблетками. Потом, встав на колени, принялась собирать таблетки с пола.

– Помогите мне, черт побери! – ее душили слезы.

Мужчина двигался очень медленно и, как было видно, не знал, что делать. Что он так на него уставился? Магнус не любил, чтобы люди видели его слабость. Да еще, не дай Бог, наедет полиция! Поздно. Она может поднять телефон с пола или воспользоваться телефоном наверху.

И вдруг он почувствовал страх, нет, даже панику и… стыд. Ему вдруг захотелось выблевать все эти таблетки вместе со скотчем, остаться жить, вернуться в то время, когда жизнь пошла наперекосяк, и начать все заново!

И все это из‑ за нее! Из‑ за Валери! Никогда он не видел благодарности за то, что для нее делал. От нее одни только неприятности! Дрянь! Как отвратительна! Он ее ненавидел и хлестнул ладонью по лицу. Но почему она не сопротивляется?

– Это все из‑ за тебя, сучка! – как ему казалось, кричал он. Возможно, сказано это очень тихо, а может быть, вообще не произнесено ни слова.

Мужчина бросился их разнимать, и Магнус вдруг вспомнил его имя. Майкл… Майкл Фридлэндер! Да, это он! Но что здесь делает? Откуда взялся? Впрочем, какое это имело значение. Он страшно устал, и не было никакого желания с ним бороться. Магнус позволил ему оттащить Валери.

– Берегись! Ты не знаешь, с кем имеешь дело! Она убийца. Если мне не веришь, выйди на поле за домом, и сам увидишь!

Ноги его не держали, и он навалился грудью на стол. Мир расцветился вдруг такими яркими и сочными красками, каких он еще не видел. Но скоро этот мир погаснет, и его обступит сплошная чернота. Разноцветный мир вдруг завертелся вокруг него, затерялся в пространстве и времени.

Магнус вдруг осознал, что он что‑ то говорит. Что‑ то очень важное. Но что?

– Там, снаружи! Там, где выросли самые высокие цветы. Знаете, почему они так хорошо растут? И трава тоже? Мертвецы – хорошее удобрение для почвы!

Он замолчал. Боль стала невыносимой. Может быть, это агония? Хотя бы побыстрее! Чертов тофранил действует не так быстро, как он думал. Зачем эта сучка спрятала от него таблетки? Скорее всего смыла их в унитаз. Как он ее ненавидел за это и за все беды, которые она ему принесла!

Пистолет! Где пистолет? Пришло и его время! Нажав на спусковой крючок, он ничего не почувствует. Он ведь находится под воздействием анестезии.

И вдруг в его голове мелькнула неожиданная мысль. А почему бы не прихватить с собой и ее? Кому от нее какая польза? Он убьет ее, а потом себя! Так просто! Она заслуживает смерти! Он направил на нее дуло пистолета.

Как приятно видеть в ее глазах этот страх, слышать этот крик ужаса! Наконец‑ то ему удалось вызвать в ней хоть какую‑ то реакцию! Наконец‑ то в ней что‑ то зашевелилось! Теперь она не успеет запереться от него в своей комнате.

Но до того, как Магнус успел нажать курок, Майкл бросился к нему и ухватился за пистолет, пытаясь вырвать его из руки Магнуса.

Нет, он не позволит этому сукину сыну отобрать у него пистолет!

Он услышал, как открылась стеклянная дверь, ведущая на веранду, и кто‑ то вошел. Это не было галлюцинацией, потому что Майкл Фридлэндер повернул голову в сторону вошедшего и до того поразился, что ослабил хватку, и дал возможность Магнусу направить дуло пистолета туда, куда ему хотелось.

Звук выстрела прозвучал так громко, что у Магнуса заложило уши, и вдруг все, чем он пичкал свой желудок в течение нескольких последних часов, ударило ему в голову. Сердце остановилось, страшная боль пронзила грудь. «Вот и конец! » – подумал Магнус, но прежде чем упасть на пол, увидел, как Рэй Фонтана, отброшенный выстрелом назад, разбил своим телом стеклянную дверь и вывалился на веранду.

 

Глава 19

 

Он знал назначение зеркал – через них Шэннон, Фаррелл и прежде всего Фонтана наблюдали за ним, экспериментируя над его психикой с помощью наркотических препаратов, действие которых уже ощущалось: его зрение ухудшилось, во рту появился привкус ржавчины, иногда кружилась голова, донимала сонливость. Чтобы противостоять этим пугающим симптомам, нужно заняться своими упражнениями, только так можно восстановить необходимый приток энергии «чи», если хочешь выжить.

Начал с разминки, помогающей восстановить работоспособность тела. Ощутив боль в мышцах бедер, груди и спины, остался очень доволен – она поможет сбросить сонливость и вернуть остроту мышления, а значит, противостоять воздействию препаратов. Потом проделал серию телодвижений, имитирующих смертельный удар, но в замедленном темпе. Они напоминали скорее балет, танец гармонии и грации, который назывался Сай‑ Лат – танец цветка. Любопытно, что думали его тюремщики, наблюдая за его действиями?

Время от времени он замирал и сидел на полу, ни о чем не думая, вдыхая всей грудью воздух и резко выдыхая его.

Иногда смотрел на фотографию женщины, которую оставил ему Фонтана, сообщив, что она врач, работает в больнице Белвью, назвал ее адрес. Зачем надо ее убивать? Что‑ то здесь не так. Может быть, она отвергла домогания Фонтаны? Или стоит на его пути к достижению чего‑ то, что ему очень нужно. Он – опасный человек. Дэн, конечно, найдет и убьет эту женщину, но вся вина за ее смерть ляжет не на него.

Он смотрел на фотографию и понимал, что в этой женщине есть что‑ то необычное, она очень привлекательна, но в Нью‑ Йорке тысячи не менее симпатичных женщин. Во взгляде и посадке головы читались вызов и взрывная сексуальность. «Иди и возьми меня», – говорил этот взгляд, но вместе с тем и предупреждал: «Тебе не завоевать меня, поэтому стоит ли стараться? »

Хорошо, что она врач, знавшая человеческое тело и слабости, которым оно подвержено.

Ему нужно – это важнее всего на свете – найти в ней томительно‑ печальную, манящую красоту, которую он помнил со времен юности. Вызвав в памяти лицо Байрона, испытал захлестывающее желание и тут же поспешил унять разыгравшееся воображение.

Окружающие принимали их за близнецов, настолько похожи, но его манило самое главное: никто не знал, сколько часов они провели вместе в спальне наверху, открываясь друг другу, сводя друг друга с ума. Взгляды, которыми они обменивались, когда овладевала страсть, говорили им больше, чем все слова. Прикосновения, объятия и соития, следовавшие потом, заканчивались восхитительным экстазом, но сейчас, когда прошли годы, он помнил только взгляд.

Почему Байрон позволил убить себя ударом ножа в живот в одном из салунов Норт‑ Бича, до сих пор для него оставалось загадкой. Впрочем, ему повезло, что смерть Байрона – неразгаданная загадка. Его пугала разгадка, но правда уже стучала в дверь его сознания: Байрон предпочел смерть, чтобы бежать от него, от своей вечно неутолимой страсти. Самый простой выход, но, уйдя из жизни, он сделал его навсегда заложником своей любви.

Он пойдет к этой женщине и попробует найти в ней Байрона, которого уже много лет ищет во всех людях, но вряд ли найдет. Ее красота совершенно другая, а любовь разве может сравниться с любовью Байрона? В конце концов, опять встретится с тем же, что и в других – неосознанным желанием умереть.

Он уже принял решение: не станет дожидаться, пока тюремщики отправят его к ней. Глупо с их стороны думать, что его поступками смогут повелевать, заставляя выполнить их программу и дать заманить себя в ловушку, которая для него, несомненно, приготовлена. Нет, не так все просто, как им кажется!

Нужно выбраться отсюда, и как можно быстрее: какими бы упражнениями ни истязать свое тело, рано или поздно наступит момент, когда препараты возымеют действие. Он немного знал, какое последствие оказывают они на организм: останутся в его крови еще несколько месяцев после того, как прекратится их прием, могут вызвать понос и запор, сделать движения спазматически‑ резкими, и едва ли он сумеет нормально ходить, да еще это ранение в ногу! Нельзя больше позволять отравлять свое тело и мозг химикалиями – в противном случае ему уже никогда не восстановить свою «чи».

Сомнений, что одолеет этих двоих, приставленных сторожить, у него не было. Фаррелл, конечно, опаснее другого, и не потому, что у него револьвер: он абсолютно равнодушен к его красоте, а это – самое страшное оружие, чем все его боевые искусства.

Шэннон – человек совершенно другого склада. Сначала врач испытывал к нему только отвращение, но мало‑ помалу его отношение к Дэну изменилось, хотя безотчетно. При других обстоятельствах доктор Шэннон, наверное, пригласил бы его на ужин и познакомил бы со своими близкими и друзьями. Какая была бы сенсация: убийца‑ маньяк, на счету которого множество жертв, но наделенный божественной красотой, прекрасными манерами и в высшей степени уверенный в себе. Реакцию гостей на его появление предсказать нетрудно: полиция и пресса ошибаются – этот молодой человек никак не может быть Мясником. Совершенные им преступления и произведенное впечатление раздвоят их сознание: женщины дадут свои номера телефонов, а опасность, которую он представляет, подействует на них возбуждающе. Некоторые из них искренне будут убеждены в том, что, доведись заполучить его, они смогут исправить его. Мужчины примутся приглашать в свои клубы, на партию в теннис или на домашние коктейли.

Он знал, какое впечатление производит на доктора, хотя тому было невдомек. Шэннон страстно желает услышать оценку его работы как врача и, – ясно как день, – мечтает стать его другом.

Был уже полдень, и сквозь щель между шторами в комнату пробивался солнечный луч – время принятия очередной дозы препаратов. В любой момент появятся доктор Шэннон и Фаррелл. Он приготовился их встретить.

 

* * *

 

Сначала Шэннон считал, что у Фонтаны не в порядке с головой, иначе как объяснить его одержимость этим Дэном? Но постепенно доктор начал кое‑ что понимать, почувствовав, что в этом убийце есть нечто уникальное и непостижимое. Загадочная болезнь, не зарегистрированная ни в каких анналах и не поддающаяся никакому лечению, могла бы вызвать у него такой же безудержный восторг, какой вызывал у Фонтаны их пленник. Он понимал, что, не сообщи ему Фонтана о том, кто был их пленник, он бы до сих пор пребывал в счастливом неведении и, скорее всего, даже подружился бы с Дэном.

Но коль скоро он знал правду, закрывать на нее глаза уже не мог. Шэннон заметил, как смотрит на него Дэн. Тому явно не нравилось то, что они все видели, и в его глазах доктор читал только отвращение.

Если когда‑ нибудь Фонтана заподозрит Шэннона в том, что тот перешел ему дорогу, это станет для него концом. Он погубит его, разрушит и его карьеру, и его семью. Единственное, что ему для этого понадобится – это связать имя Шэннона со смертью Амброзетти, а для Фонтаны это не проблема. Доктор Шэннон не мог позволить Фонтане проводить эксперимент, какими бы целями тот ни руководствовался. Как и все в этом городе, Шэннон знал о страшных преступлениях, совершенных Мясником, и не сомневался, на что тот способен, окажись он на свободе.

Шэннон принял решение, казавшееся ему единственно правильным, – приготовить для Дэна коктейль из препаратов, который лишит его возможности соображать и в то же время выведет из строя физически. Как подействует на пленника смесь хлорпромазина, нардила и марплана, предсказать было невозможно. Сколько пройдет времени, прежде чем смесь проявит себя, он тоже сказать не мог, но доза будет такой сильной, что наверняка сделает Дэна калекой. Возможно, он даже не сможет двигаться. Кроме того, ингибиторы, которые Шэннон тоже включил в свой коктейль, смогут убить Дэна в соединении с таким обычным продуктом, как сыр. Смертельным может оказаться также стакан красного вина. Но вся прелесть этого плана заключалась в том, что Фонтана окажется обведенным вокруг пальца – никогда не догадается, что Дэн получил чрезмерную дозу препарата. Разве Шэннон не предупреждал его о возможности любого исхода, о том, что воздействие его может быть разным в зависимости от конкретного человека? Кого винить в том, что эксперимент не удался?

Для Шэннона искалечить Дэна было предпочтительней, чем убить его. Хватит с него одного Амброзетти!

План, задуманный Шэнноном, – единственный способ отомстить Фонтане за все свои унижения, а заодно и Дэну, не скрывавшему своего отвращения к доктору.

 

Глава 20

 

– Вот дерьмо! – произнесла Валери, вложив в эти слова не больше чувства, как если бы они касались пролитого стакана молока. Она смотрела на распростертое на полу и неподвижное тело отца.

– Надо же такому случиться! – она перевела взгляд на разбитую падением Фонтаны стеклянную дверь.

Майкл лихорадочно соображал, что делать. С того самого момента, как он вошел в этот дом, происходящее перестало восприниматься им как реальность. Все происходило точно во сне: он не мог предпринять никаких действий, только беспомощно наблюдать за разворачивавшейся перед его глазами трагедией. Сколько прошло времени? Пять, десять минут, а может быть, уже час?

– Мне необходимо выкурить косячок, – Валери полезла в задний карман джинсов. – Я этому не верю, – сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к Майклу, о существовании которого забыла под влиянием шока.

Майкл попытался действовать и даже сделал пару шагов, но ноги отказывались повиноваться. Сознание отдавало ему противоречивые команды: найди телефон; позвони в полицию; позвони в «скорую помощь»; успокой Валери; беги из этого дома, с этого острова, из этой страны. Ему хотелось только сесть, замереть на час или на два и прийти в себя. Но, пересилив дурман, он неуверенно побрел к двери, выходившей на веранду. Он еще сомневался в том, чему только что стал свидетелем – пистолет в руке Магнуса выстрелил, и Фонтана вывалился сквозь стеклянную дверь. Майклу казалось, что он видел на его лице кровь. А может быть, она ему привиделась. Конечно, пуля в него попала, но убит он или ранен?

Оглянувшись, он увидел, что Валери все никак не может прикурить свой косячок. Но это ее проблема. Он подошел к двери и выглянул наружу. Фонтана был жив: стонал, а по полу веранды растекалась лужа крови. Майкл не мог определить, куда попала пуля, и, вернувшись в комнату, поднял телефон и поставил его на стол.

– Валери, какой номер телефона здешней полиции?

Валери, казалось, его не слышала. Она с остервенением сосала свой косячок.

– Валери!

Она посмотрела на него испуганно, на мгновение вернувшись к действительности.

– Что? Ничего не знаю… – но через секунду смысл слов Майкла дошел до ее сознания.

– Эй, подождите, нельзя вызывать полицию!

Майкл нашел телефонную книгу и трясущимися руками пролистал ее.

– Сейчас мы вызовем полицию и сразу же отсюда уберемся! Наши имена сообщать не стоит, но не оставлять же его здесь умирать!

Валери смотрела на него непонимающе.

– Знаете, он никогда меня в грош не ставил.

– Кто? – Майкл не мог уделить ей достаточно внимания, поскольку пытался набрать номер полиции. Нужно было еще вызвать «скорую помощь», но он решил, что коль скоро полиция узнает о случившемся, она сама позаботится о том, чтобы приехали врачи и санитары.

– Папа всегда считал, что делает все это ради меня, но на самом деле его интересовала только его карьера, его положение и репутация.

Все это она выкрикнула единым духом. По ее щекам текли слезы. Наконец Майклу удалось набрать номер.

– Несчастье в доме доктора Магнуса. Есть раненый. Прихватите с собой врача.

На другом конце провода потребовали назвать имя. Нет уж, пусть это будет анонимный звонок.

– Это неважно. Поспешите, – сказал он и повесил трубку.

Отлично. Свой долг я выполнил, подумал Майкл, а теперь пора отсюда подобру‑ поздорову уносить ноги.

Он повернулся и увидел, что Валери пытается приподнять отца. Что ей взбрело в голову? Что она от него хочет?

Недолго думая, Майкл сгреб ее в охапку, хотя она сопротивлялась и осыпала его грудь ударами. Он не придумал ничего другого, как шлепнуть ее по щеке, чтобы остановить разыгравшуюся истерику. До сих пор ему было все равно, останется ли она тут или пойдет с ним, но сейчас его охватил страх. Что будет, если он оставит ее здесь? Она сейчас в таком состоянии, что может наговорить полицейским невесть что. Даже показать, что стрелял он, Майкл.

Пощечина удивила и отрезвила ее. Она посмотрела на него своими красными от слез глазами, вдруг обмякла в его руках и уткнулась хлюпающим носом ему в грудь.

– Нужно уходить, Валери. Полицейские могут нагрянуть в любую минуту.

Он надеялся, что перспектива встречи с полицией не очень‑ то ее привлекает и заставит быстрее собраться. Так оно и случилось. Она отстранилась от Майкла и, сотрясаясь от рыданий, побрела к двери на веранду. На отца она даже не взглянула.

– Валери!

– Что? – спросила она обиженным, как у ребенка, голосом.

– Что это говорил твой отец о мертвецах и удобрениях?

Она, казалось, не понимала, о чем он спрашивает, наморщила лоб, мучительно соображая, и вдруг радостно воскликнула:

– Ах это! Наверное, имел в виду место, где он закопал все это дерьмо.

– Какое еще дерьмо?

– Какие‑ то папки, бумаги… Он думал, что я ни о чем не догадываюсь, но мне удалось несколько раз подсмотреть за ним.

– Ты можешь показать мне это место?

– Эй, что за дурь? Мы же собрались отсюда дернуть. Что это вам взбрело в голову?

– Есть здесь лопата?

– В кладовке.

Майкл взял лопату. Она была тяжелой и грязной, но для его работы вполне подходила.

– А теперь покажи место.

Она посмотрела на лежавшего на полу веранды Фонтану с отвращением и, отвернувшись, перешагнула через него. Его состояние ее не волновало. Он шевелился, все еще был жив. В глазах его Майкл прочитал немую мольбу о помощи и только сейчас увидел кровоточащую рану в нижней части шеи, Вот, значит, куда попала пуля.

Постепенно Майкл начал выходить из шокового состояния. Это было очень тяжело и требовало огромной концентрации усилий для выполнения простейшей задачи. К тому же следовало быть начеку: с Валери опять могла случиться истерика.

Они прошли через небольшую рощицу, вышли на поле и оказались по колено среди сорняков.

– Я оцарапала ноги, – заныла Валери.

– Забудь о своих царапинах! – зашипел на нее Майкл, готовый, если понадобится, волочь ее за собой силой.

Дом Магнуса едва виднелся сквозь деревья рощи. Прибывшие полицейские вряд ли заметят в поле его и Валери.

Благополучно пробравшись через участок, заросший колючими сорняками, они вышли наконец на открытое место, усыпанное одуванчиками.

– Вот мы и пришли. Это здесь, – сказала Валери, и Майкл уловил в ее голосе возбуждение. Вероятно, ей самой любопытно, что же зарыл здесь отец.

Теперь он понимал, о чем говорил Магнус. На том месте, рядом с которым стояла Валери, трава была сочнее, а одуванчики выше.

– Ты уверена, что это здесь?

Валери кивнула.

– В таком случае, за работу! – сказал Майкл и загнал лопату в землю.

Копать ему пришлось совсем недолго. Магнус не потрудился зарыть свою тайну глубже одного фута. Металл наткнулся на металл. Майкл посмотрел на Валери, но та ушла в свои мысли и не оценила открытия.

В ее глазах он увидел отрешенность от внешнего мира, которая наступает после нескольких сигарет, набитых ямайской травкой. Полуденное солнце успело опалить ее бледную кожу, придав ей красноватый оттенок, но Валери, казалось, не обращала на это внимания. После того что случилось, эта проблема волновала ее меньше всего.

Он извлек на свет местами покрытый ржавчиной металлический ящик. Крышка сначала не открывалась, но Майкл подцепил ее лопатой, и она поддалась. Ящик был набит папками, многие из них отсырели и покрылись плесенью. Майкл увидел листки, исписанные рукой Магнуса, а также официальные заключения о вскрытии. Поспешно он начал просматривать имена на папках. Ему попались Эпштейн С., Охьеда Т., Амброзетти Н., Холмс Ф., и вот наконец Фридлэндер А.

Он раскрыл папку и пробежал глазами некоторые строчки: «…версия самоубийства несостоятельна…»

Вот оно! Майкл как будто прорвался в параллельный мир, где фальшь и ложь трансформируются в правду. Почему Магнус их не сжег, например? Видимо, эти папки он хранил для того, чтобы обезопасить себя от Фонтаны. О чем он думал, когда приносил и торопливо закапывал здесь очередное заключение о вскрытии?

Возможно, о том, что когда‑ нибудь эти папки помогут ему сбросить с себя власть Фонтаны. Жизнь внесла свои коррективы.

Валери вдруг заволновалась: она снова начала воспринимать окружающий мир и понимать свое в нем место.

– Когда мы отсюда уйдем?

Серые, заплесневелые документы, которые Майкл держал в руках, не представляли для нее никакой ценности.

– Вы хотите забрать с собой этот ящик?

Майкл, ничего не говоря, сложил папки в ящик, плотно закрыл крышку. Но тут его внимание привлекло нечто на дне ямы.

– Подожди‑ ка, Валери, – он взял лопату и принялся углублять яму.

– Что там? Зачем вы копаете глубже? Разве не получили того, чего хотели?

И вдруг она поняла, сморщила нос и заглянула на дно ямы.

– Ой, – только и смогла она произнести.

Это была рука. На ней еще сохранилась плоть и свешивались куски кожи. Майкл отрыл сначала всю руку, потом плечо и голову. Полчерепа было разбито.

– Ой, – опять исторглось из Валери, поспешившей отвернуться. И прежде чем Майкл возобновил работу, она схватила его за руку. Она была взволнована ничуть не меньше, чем тогда в доме. Он даже испугался, как бы с ней опять не приключилась истерика.

– Обещайте мне, что вы никому не расскажете, – зашептала она. – Вы обязаны мне тем, что я вас сюда привезла.

Она начала колотить его кулаками по груди. Удары были слабыми, но Майкл перехватил ее руки.

– О чем ты говоришь, Валери? Я ничего не понимаю. Кто это в яме?

Она молчала, пока Майкл засыпал тело землей. Только когда они отошли на приличное расстояние от злополучного места, она заговорила.

Труп, который отрыл Майкл и о котором Магнус говорил как об удобрении, принадлежал человеку, которого она хорошо знала. Звали этого человека Эдди Лупика.

Они познакомились четыре года назад на вечеринке. Кокаин, травка, алкоголь… Она повезла его домой, но не помнила, к себе или к нему. Машина была отцовская, но Валери считала ее своей. Возможно, она задремала за рулем, или случилось еще что‑ то, чего она не помнила, но пришла в себя на обочине дороги – вся в крови, а машина, врезавшаяся в прибрежную дамбу, разбита вдребезги. Она поползла, потому что не могла встать. Может быть, он хочет полюбоваться на ее шрамы? Майкл отказался. И все же один она ему продемонстрировала, приподняв край своей майки. Розовый шрам пересекал ее живот по диагонали.

– Не хочу, чтобы вы подумали, будто я вру. От этой раны я чуть не умерла, – сообщила девушка с гордостью в голосе. Об Эдди она уже забыла.

– А что стало с Эдди? – Майкл, конечно, знал ответ, но все же…

– Эдди? – она смутилась. – При столкновении вылетел сквозь ветровое стекло. Выглядел тогда немного лучше, чем вы только что видели.

Майкл полагал, что они двигаются в направлении залива, чтобы сесть на паром. Казалось, Валери знает, куда ведет, но Майкл начал подозревать, что идет она куда глаза глядят, лишь бы уйти подальше от Эдди Лупика. Она не переставала говорить, как видно, радуясь случаю перед кем‑ нибудь выговориться.

– Меня отвезли в больницу, и, когда я пришла в себя, рядом со мной был папа. «Все кончилось, Валери, и все будет в порядке», – сказал он мне. «А что с Эдди? » – спросила я. «Я же тебе только что объяснил. Все будет в порядке, если ты будешь делать так, как скажу тебе я. Забудь о нем и никогда никому не рассказывай».

– И ты его никогда не спрашивала об Эдди?

– Зачем? Я не хотела об этом ничего знать! Вы бы сами постарались выбросить это из головы.

Майкл вдруг задумался. Если бы не Валери, Магнус никогда бы не обратился за помощью к Фонтане, и запутанная цепочка причинно‑ следственных связей могла бы не привести к смерти его брата. Во всем виновата эта девушка‑ подросток.

– Я ведь не знала, что он лежит там, и никогда не позволила бы вам там копать, если бы знала об этом, – она остановилась и вдруг хитро улыбнулась: – Пообещайте мне.

– Что?

– Что вы никому ничего не расскажете об Эдди. Хорошо?

– Хорошо.

 

Глава 21

 

Прошел уже час, а Фонтана все не возвращался. Почувствовав неладное, Мэкки решил немедленно отправиться на поиски босса. Не зная, куда идти, он прикинул, что остров небольшой и кто‑ нибудь обязательно скажет, где живет доктор Магнус.

Узнать месторасположение дома Магнуса оказалось проще, чем он даже думал.

Когда он подошел к дому, то замер на месте как вкопанный, увидев двух санитаров, укладывающих Фонтану на носилки, и наблюдавшего за процессом полицейского. Другой полицейский в этот момент выходил из дверей. Мэкки понял – случилось что‑ то из ряда вон выходящее.

Он держался от дома подальше, не прекращая наблюдение.

Мэкки заметил то, что, по всей видимости, проглядели местные полицейские: сорняки на краю рощи были кем‑ то примяты к земле, и случилось это совсем недавно. Осторожно, чтобы не привлечь ничьего внимания, он вошел в рощу и увидел сломанную ветку, через минуту обнаружил на траве капли крови – он шел по верному пути. Мэкки не знал, кто прошел, но в одном месте он наткнулся на свежие следы: одни от босоножек, другие от кроссовок. Это могли быть только напавшие на Фонтану или свидетели этого. В любом случае их нужно было найти и вытрясти признание.

Выйдя из рощицы в поле, он заметил вдалеке две фигуры, мужчины и девушки. Мэкки не сомневался, что следы принадлежали именно им и что это они были в доме Магнуса.

Затем он вышел к месту, где обнаружил признаки недавних раскопок – в нескольких шагах от него из травы торчала ручка небрежно спрятанной лопаты. Если он не хочет упустить эту парочку, то копаться не стоит, тем более вырытое здесь они, как видно, прихватили с собой.

Мэкки шел за ними до самой пристани, и, когда они

⇐ Предыдущая11121314151617181920

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: