Индивидуальная ассимиляция и консолидация анклавов

Итоги

Особое положение мексиканцев и их особая роль в процессе ассимиляции иммигрантов станут совершенно очевидны, если представить себе, что прочие иммигранты продолжают прибывать в США, а вот мексиканская иммиграция вдруг прекратилась и американцы мексиканского происхождения в одночасье покинули страну. Приток легальных иммигрантов сократится до 150 000 человек в год, то есть до уровня, рекомендованного комитетом Барбары Джордан. Приток иммигрантов нелегальных упадет как минимум вдвое, если не более, а заработки низкооплачиваемых работников-американцев существенно увеличатся. Прекратятся споры о том, должно ли признавать английский официальным языком того или иного штата и следует ли придать государственный статус испанскому языку. О двуязычном образовании и порождаемых им проблемах можно будет благополучно забыть, равно как о дискуссиях по поводу социального обеспечения иммигрантов. Последних перестанут считать экономической обузой для федерального правительства и местных властей. Повысится уровень образования и профессиональной подготовки иммигрантов, то есть иммиграция в самом деле превратится в «утечку мозгов» из других стран на благо Америки. Иммиграция вновь сделается разнородной и разноязыкой, что приведет к осознанию необходимости изучения английского языка и адаптации к американской культуре. Исчезнет вероятность раскола Америки на испаноговорящую и англоговорящую половины, а следствием этого станет устранение серьезной угрозы культурной и политической целостности Соединенных Штатов.

Индивидуальная ассимиляция и консолидация анклавов

Иммигранты первого поколения предпочитали селиться рядом со своими товарищами, что вело к образованию анклавов, и нередко специализировались на тех или иных занятиях и в тех или иных профессиях. Во втором и третьем поколениях происходит, как правило, дисперсия общины, потомки иммигрантов рассредоточиваются по территории США, разделяются экономически (по уровню доходов) и профессионально, получают (или не получают) дополнительное образование, вступают (или не вступают) в смешанные браки. Характер и степень ассимиляции тем самым изменяются от человека к человеку. Для кого-то ассимиляция осуществлялась быстро и полноценно, и эти люди покидают иммигрантские анклавы и поднимаются вверх по социальной лестнице. Кто-то же, наоборот, «оставался внизу», в анклаве, и продолжал заниматься тем, чем занимались представители первого поколения иммигрантов. Эти различия отражают разницу в происхождении, способностях, дарованиях, предприимчивости и устремлениях. Иными словами, ассимиляция изначально происходит не на групповом, а на индивидуальном уровне.

Личные, экономические и социальные обстоятельства способствуют ассимиляции иммигрантов, однако не менее действенные силы обеспечивают расширение и консолидацию иммигрантских общин. Степень консолидации сообщества есть функция от его размеров и изолированности. Небольшие изолированные общины, подобные поселениям немецких иммигрантов в глухих уголках по берегам Миссури, способны сохранять социальное и культурное единство на протяжении жизни нескольких поколений. А сообщества наподобие еврейских, польских и итальянских общин начала двадцатого столетия в городах северо-востока и Среднего Запада тяготеют к «растворению» в городской среде в течение жизни двух или трех поколений. Способность иммигрантской общины к самосохранению в условиях урбанистического общества с экономикой, требующей разнообразного взаимодействия отдельных людей и групп, зависит в первую очередь от размера общины.

Процессы индивидуальной ассимиляции и групповой консолидации изобилуют противоречиями и по определению чреваты конфликтами. При этом они могут сосуществовать в пределах одного сообщества и даже оказывать позитивное влияние друг на друга. Развитие крупного, экономически дифферсифицированного иммигрантского сообщества создает возможности для индивидуальной ассимиляции его членов и приобщения последних к американскому среднему классу. Одновременно повышение образованности и социально-экономические улучшения зачастую ведут к «пробуждению» группового сознания и отказу от стержневой культуры общества. Чернокожие из низших слоев общества по-прежнему верят в «американскую мечту», тогда как чернокожие представители среднего класса склонны отвергать этот идеал⁴⁰⁷. Если американцы мексиканского происхождения достигнут статуса среднего класса в рамках своей общины, от их вполне возможно ожидать отказа от ценностей американской культуры и декларирования приверженности культуре мексиканской.

Вдобавок факт рождения на территории США, как и факт натурализации, облегчает поездки через границу и позволяет поддерживать контакты (и сохранять идентичность) со страной предков⁴⁰⁸. Получение гражданства также ведет к расширению иммигрантского сообщества, поскольку новые граждане США получают возможность, обретя статус легальных резидентов, пригласить к себе своих родственников. Кроме того, граждане имеют право голоса и участвуют в управлении государством, а следовательно, могут гораздо эффективнее, чем раньше, лоббировать интересы своей этнической общины.

В прошлом индивидуальная ассимиляция обычно побеждала тенденцию к консолидации анклавов. Постепенно территориальная рассредоточенность, профессиональные и экономические различия и смешанные браки приводили к ускорению ассимиляции, хотя «общинные связи» сохранялись, а последующие поколения вполне могли попытаться возродить «общинное сознание». Не исключено, что ассимиляция мексиканской иммиграции будет происходить по аналогичной схеме. Впрочем, учитывая особенности мексиканской иммиграции, это представляется маловероятным. «Американцы мексиканского происхождения, – писал Дэвид Кеннеди, – обладают сегодня возможностями, которые были недоступны прежним иммигрантам. У них достаточно «критической массы», чтобы сохранять свою культуру в отдельно взятом регионе бесконечно долго. Они могут даже предпринять то, о чем не смели и мечтать прежние иммигранты, а именно – бросить вызов существующим политической, юридической, коммерческой, образовательной и культурной системам, призвать к радикальному их изменению, которое затронет не только язык, но самую суть этих социальных институтов»⁴⁰⁹.

В 1983 году выдающийся социолог Моррис Яновиц предугадал подобное развитие событий. Указывая на «сильное сопротивление аккультурации со стороны испаноязычных жителей», он утверждал, что «мексиканцы являются иммигрантской группой, уникальной по непреходящей крепости родственных и общинных связей». В результате, как писал Яновиц:

«Мексиканцы, вместе с другими испаноязычными иммигрантами, создают точку бифуркации в социально-политической структуре Соединенных Штатов, и эта бифуркация сулит разделение нации… Близость Мексики к границам США и жизненность мексиканских культурных паттернов означают, что «естественная история» мексиканцев отличается и будет отличаться от истории прочих иммигрантских групп. Сегодня мы вправе говорить о том, что на Юго-Западе США возникла культурная и социальная Irredenta^[22] – область, которая подверглась мексиканизации и потому фактически превратилась в спорную территорию».

Другие исследовали высказывают схожие мысли. Мексиканцы между тем заявляют, что Юго-Запад был аннексирован Соединенными Штатами в ходе военной кампании 1840-х годов и что наконец настало время реконкисты. Что ж, невозможно отрицать, что реконкиста и вправду началась – и демографическая, и социальная, и культурная.

Предположительно она может привести к воссоединению этих территорий с Мексикой. Разумеется, это маловероятно, однако профессор Карлос Трухильо из Университета Нью-Мексико предупреждает, что к 2080 году юго-западные штаты США и северные штаты Мексики объединятся и образуют новое государство – «La Republica del Norte»^[23]. Основаниями для подобных пророчеств служат неутолимое стремление мексиканцев на север и крепнущие экономические связи между сообществами по обе стороны границы. После 11 сентября 2001 года охрана мексикано-американской границы была усилена, но принятых мер явно недостаточно. В исследованиях и публикациях эту границу нередко называют «тающей», «размытой», «сдвигающейся» (конечно же, на север) и «пунктирной». В результате в юго-западных штатах Америки и отчасти в северной Мексике вошли в обиход такие понятия, как «Мексамерика», «Амексика» и «Мексифорния»⁴¹¹. Комментируя данный тренд, Роберт Каплан в 1997 году заметил, что «воссоединение северо-восточной Мексики и Штата одинокой звезды происходит на наших глазах, тихо и почти рутинно». Что касается Калифорнии, она также стремительно испанизируется, то есть приобретает мексиканскую идентичность. Журнал «Экономист» в 2000 году подсчитал, что население шести из двенадцати крупнейших городов штата на 90 процентов состояло из Hispanics, в трех других Hispanics было 80 процентов, в одном эта цифра варьировалась от 70 до 79 процентов и лишь в двух (Сан-Диего и Юма) к Hispanics принадлежало менее 50 процентов населения. «В этой долине мы все мексиканцы», – заявил в 2001 году бывший окружной уполномоченный из Эль-Пасо (75 процентов населения города – Hispanics)⁴¹².

Если тренд сохранится, он приведет к консолидации мексиканских общин и обособлению этих общин в автономный, культурно и лингвистически независимый, экономически самодостаточный район на территории США. Учитывая «уникальную комбинацию испаноязычного этноса со специфическими географическими и климатическими условиями и идеологией мультикультурализма», может оказаться, предупреждает Грэм Фуллер, что «мы движемся к феномену, который уничтожит наш плавильный тигель, – к этническому району, столь консолидированному, что он отвергнет ассимиляцию, поскольку не будет испытывать в ней необходимости, и откажется от американской англоязычной культуры»⁴¹³. Прототипом подобного развития событий может служить сегодняшний Майами.