Сила и слава

Одной из книг, которую я перечитывал, была «Сила и слава» Грэма Грина.

Грэм Грин был интересным выбором. Я изучал его произведения во время учебы в магистратуре в Лидском университете. Не знаю, почему я выбрал этот курс. На самом деле мне вообще мало известно о Грэме Грине. Мне было известно, что он написал «Брайтонский леденец», но я не читал этого произведения. Также слышал, что он жил в Ноттингемшире и ненавидел это графство. Я тоже жил в Ноттингемшире и в то время также не испытывал к графству нежных чувств. Может, в этом и была причина.

В течение первых нескольких недель я думал, что совершил большую ошибку. Оказалось, что я был единственным человеком, записавшимся на этот курс. И преподаватель меня ненавидел. Не знаю, является ли «ненавидел» в данном случае подходящим словом, но он совершенно точно меня недолюбливал. Он был католиком, всегда одевался очень официально и разговаривал со мной с легким презрением.

Занятия тянулись долго и были такими же радостными, как поход к врачу на обследование яичек. Чтобы их пережить, мне требовалось море пива. Я всегда выпивал одну‑ две банки, пока добирался на поезде в Лидс (из Халла, где жили мы с Андреа). В конце модуля я сдал лучшее эссе из всех, что когда‑ либо писал, и получил за него 69 %. Такой результат я воспринял как личное оскорбление.

Тем не менее мне нравился Грэм Грин. Его произведения были наполнены волнением, которое было так мне знакомо. В них можно было встретить чувство дискомфорта по любому поводу: из‑ за вины, секса, католицизма, безответной любви, запрещенного сладострастия, тропической жары, политики, войны. Все было дискомфортным, кроме самой прозы.

Мне нравился его стиль письма и то, как он сравнивал вещественное с абстрактным. «Он проглотил бренди, будто испил проклятие» (пер. Н. А. Волжиной). Тогда этот прием мне особенно нравился, потому что граница между материальным и нематериальным из‑ за депрессии казалась размытой. Даже мое собственное тело казалось нереальным, абстрактным и частично вымышленным.

«Сила и слава» – это роман о неравнодушном к выпивке священнике, путешествующем по Мексике в 1930‑ е годы, когда католицизм был вне закона. В течение всего романа его преследует полицейский, задачей которого является поимка священника.

Мне понравилась эта книга, еще когда я впервые прочитал ее в университете, но и сейчас я оценил ее по достоинству. Будучи алкоголиком с нестабильным душевным состоянием на Ибице, я легко мог сочувствовать такому же алкоголику в Мексике.

Невинность всегда окружена опытом, а потеряв невинность, ее уже не вернуть.

Это тяжелая и глубокая книга. Когда вы находитесь в тяжелом душевном состоянии, только такие произведения способны до вас достучаться. Однако и оптимизм в произведении тоже прослеживался в виде возможности возвращения. Эта книга о целебной силе любви.

«Ненависть говорит об отсутствии воображения», – гласит она.

Вот еще одна цитата из книги: «В детстве всегда бывает минута, когда дверь распахивается настежь и впускает будущее». Невинность всегда окружена опытом, а потеряв невинность, ее уже не вернуть.

Эта книга, как и многие другие произведения Грина, о вине католика. Несмотря на то что Грин был склонен к депрессии, я считаю, что книга об этом. Все началось еще в детстве, когда его дразнили в школе, где его неуважаемый отец был директором. Он пытался покончить с собой, в одиночку играя в русскую рулетку. По моему мнению, это произведение не столько о духовной вине, сколько о вине психологической, которую всегда влечет за собой депрессия. Эта книга помогла мне справиться с одиночеством, связанным с болезнью.

Другие книги, которые я прочел в тот период:

«Невидимые города» Итало Кальвино. Очень красивая книга о воображаемых городах, каждый из которых напоминает Венецию и одновременно нисколько не похож на нее. Мечты на страницах. Они были настолько нереальными, что превосходили самые странные картины в моем разуме.

«Изгои» С. Е. Хинтон. Именно благодаря этой книге в возрасте десяти лет я полюбил читать. Когда мне хотелось сбежать от мира, я всегда выбирал это произведение. Оно пропитано духом Америки и содержит множество великолепных сентиментальных диалогов. (Например, «Оставайся золотым, Понибой», – говорит Джонни перед смертью, прочитав «Все золотое зыбко» Роберта Фроста. )

«Посторонний» Альбера Камю. Нравятся мне книги об изгоях и об экзистенциальной безнадежности. Сдержанность прозы странным образом успокаивает.

Краткий словарь цитат Коллинза. Цитаты легко читаются.

Письма Китса. Я изучал Китса в университете. Этот молодой поэт был ранимым, впечатлительным и обреченным, поэтому я чувствовал некую схожесть с ним.

«Кроме апельсинов, есть и другие фрукты» Дженет Уинтерсон. Мне нравилась эта книга Дженет. В каждом ее слове была мудрость. Я открывал книгу на случайной странице и искал строки, которые были мне близки. Например: «Я пробежала большой круг, но в итоге снова встретилась с собой на линии старта».

«Голос» Николсона Бейкера. Этот роман, полностью состоящий из эпизода телефонного секса, волновал и порабощал меня, когда мне было шестнадцать. Сплошной диалог. Это опять было легкое чтиво, наполненное сексом и идеей секса, а для молодого и тревожного разума мысль о сексе была хорошим способом отвлечься.

«Деньги» Мартина Эмиса. Эту книгу я знал вдоль и поперек и даже писал по ней сочинения. Произведение грубоватое, резкое, забавное, с нотками мужественности и ненависти, что и делает книгу такой «сильной». Другими словами, печальная красота среди комедийности. («С каждым часом слабеешь. Когда я сижу в своей лондонской квартире и пялюсь в окно, то порой думаю, как это грустно, трудно, тяжело – смотреть на дождь и не знать, почему он идет». )

Дневник Сэмюэла Пипса. Мне особенно нравились отрывки о Великом лондонском пожаре и чуме. Было что‑ то особенное в том, как Пипс продолжал радоваться жизни во время апокалиптических событий семнадцатого века. Чтение об этом обладало лечебным действием.

«Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера. Холден был моим старым приятелем.

Поэзия периода Первой мировой войны. Такие стихотворения, как «Странный ад» Айвора Герни и «Умалишенные» Уилфреда Оуэна (стихотворение о контуженых солдатах в сумасшедшем доме), восхищали и пугали меня одновременно. Несмотря на то что мне не довелось пережить войну, страх перед каждым новым днем, наполненным болью, был хорошо мне знаком. Меня поражало, как депрессия и тревожность способны переплетаться с посттравматическим стрессовым синдромом. Может, все мы пережили травму, о которой не догадываемся? Вероятно, шум и ритм современной жизни – это травма для наших разумов пещерных людей? Был ли я настолько слабым? Или жизнь – это война, но большинство из нас не подозревают об этом?

«История мира в 10, 5 главах» Джулиана Барнса. Эту книгу я читал и любил ранее. Она была забавной, странной, и я знал ее практически наизусть.

«Советы по выживанию в дикой природе» Маргарет Этвуд. Сборник рассказов. Более легкое чтиво. Рассказ под названием «Настоящие отбросы» был моим любимым. Он о мальчиках‑ подростках, которые пялятся на официанток.

«Широкое Саргассово море» Джин Рис привело меня к «Джейн Эйр». Книга о «сумасшедшей на чердаке» и ее пути к безумию. Действие в основном происходит на Средиземном море. Отчаяние и одиночество в раю так хорошо были мне знакомы. Я знал, что значит чувствовать себя ужасно в «самом красивом месте в мире». Это так напоминало мне о последней неделе в Испании.